"По черному следу" - читать интересную книгу автора (Павлов Сергей Иванович)

4. Дело о досрочных отставках, диверсия на «Голубой пантере»

Светлый овал сомкнулся над головой. Полная темнота. Кто-то чихнул, и Фрэнк, ощутив медленный ток охлажденного воздуха, с беспокойством подумал о старике.

— Долго возитесь, Купер! — бросил в темноту Гэлбрайт.

— Адаптация зрения, шеф.

— Оставьте. Привыкнем по ходу дела.

Вокруг неуверенно замерцало. Судя по абрисам пола и потолка, холл был цилиндрической или бочкообразной формы. Стены источали мягкое сияние, создавая иллюзию пространственной глубины, и (как отметил про себя Фрэнк) ничем существенным не отличались от экранных стен залов экспресс-информации в других отделах Управления. Но вот иллюзорная глубина слабо окрасилась: левая половина холла нежно-зеленым, правая — голубым, и холл стал похож на остекленный зал демонстрационного океанариума с двухцветной водой; а там, где должна была проходить граница слияния красок, проступило крупное изображение оператора. Это был сероглазый брюнет, лет тридцати, в черно-белой форменной рубахе.

— Джон Купер, — представил оператора Гэлбрайт, — специалист синтез-информационной группы.

Купер приподнялся над пультом, кивнул. В его неторопливых, небрежно-ловких движениях угадывались приметы, свойственные человеку самоуверенному.

Гэлбрайт перешел к делу:

— В поле нашего зрения… вернее будет сказать, подозрения, рейдер «Лунная радуга». Корабль третьей по счету экспедиции к Урану. Что у вас по результатам анализа, Купер?

— То же самое, шеф. На подозрении космодесантники группы Элдера. Даю список.

Оператор произвел на пульте нужные манипуляции, и на голубой стене возникли две колонки имен и фамилий:

— Вторая колонка — список десантников, погибших в момент так называемого «оберонского штурма», — пояснил Купер. — Пилот «Лунной радуги» шеф Аганн и начальник рейда Николай Асеев в десантной группе официально не числились, однако участвовали в высадке на Оберон.

— Первую колонку можно оставить, — позволил Гэлбрайт.

Вторая колонка растаяла на голубом и проступила на зеленом поле экранной стены, слева от изображения Купера.

— Если мне память не изменяет, — проговорил Гэлбрайт, — Винезе четыре года назад пропал без вести во время разведки пещер Лабиринта Сомнений в недрах Меркурия.

— Память вам не изменяет, — подтвердил Никольский. — Винезе придется убрать из списка живых.

— Золтана Симича, к сожалению, тоже, — добавил Купер.

Никольский и Гэлбрайт уставились на оператора.

— Это с какой стати? — спросил Гэлбрайт.

— Согласно последним данным отдела Регистрации, шеф.

— Когда?..

— Сорок один час назад.

— При каких обстоятельствах?

— Принимал участие в поисках дисколета, потерпевшего аварию в южной зоне Горячих Скал на Венере… Погиб во время кольцевого вулканического извержения.

— Тело Симича? — быстро спросил Никольский.

Секунды напряженного молчания. Фрэнк обратил внимание на мистера Икса и поразился происшедшей в нем перемене: подавшись вперед, старик по-птичьи вцепился в край стола белыми пальцами, рот приоткрыт узкой и темной щелью — поза весьма заинтересованного человека.

— Тело Симича?.. — переспросил Купер. Обвел глазами пространство — должно быть, оглядывал там, в операторской, невидимые отсюда экраны. Манера водить глазами, почти не поворачивая головы, придавала облику оператора деловую сосредоточенность. — У меня таких сведений нет.

— Сделайте срочный запрос, — посоветовал Гэлбрайт.

Купер с ловкостью факира выхватил откуда-то блестящий шарик и профессионально-точным движением вставил его себе в ухо:

— Свяжите меня с отделом Регистрации. Да, сектор «Венера»… Ты, Викинг? Привет! Нас интересуют последние новости из южной зоны Горячих Скал… Так. Понятно… Благодарю тебя, Викинг. — Купер выключил переговорное устройство. — Дисколет найден, шеф. Экипаж уцелел. Под извержение попали двое: Симич и его напарник. На месте их гибели — озеро высокотемпературной лавы. Поиски прекращены.

— М-да… — проговорил Гэлбрайт, — многообещающее начало. Что ж, остается известная нам четверка плюс шеф Аганн… Купер, пожалуйста, все сведения об Аганне. Послужной список, портрет, характер, привычки… ну, словом, все, что касается этого человека. Остальное — в запасник.

Список десантников полностью перекочевал на зеленое поле. По голубому прошла темная полоса, оставляя после себя восемь колонок четкого текста. Над первой колонкой — красочный слайд: коренастый человек в белом спортивном комбинезоне прижимал к груди какой-то круглый металлический предмет и улыбался. У человека были очень светлые желтоватые волосы и синие, с бирюзовым оттенком глаза.

— Обаятельная внешность, — признал Гэлбрайт. — Посмотрим, однако, что в тексте… Родился, учился, мечтая, закончил, летал, участвовал… Так, хорошо. Спортивные увлечения: пневмолыжи, зкранолет, гиромобиль… Великолепно. Общителен, терпелив, способен к решительным действиям, дружелюбен, покладист… и все остальное в том же духе. Не человек, а вместилище всех совершенств и достоинств. И почему-то холост… Летная стажировка на «Альбатросе», должность второго пилота на «Скандинавии», первый пилот «Лунной радуги». Восемь лет назад администрацией Управления объединенного космофлота Системы (БОКС) назначен капитаном танкера «Анарда». Премии, награды, поощрения… Купер, какие линии сейчас обслуживает танкер?

— Решением администрации УОКСа танкер снят с дальнорейсовых линий, переброшен в лунную систему Сатурна и поставлен на орбитальный прикол у Япета. УОКС намерен всучить эту ржавую бочку сатурнологам Первой комплексной экспедиции. В качестве орбитальной базы.

— Понятно. Аганн?

— Теперь он «соломенный» капитан.

— Подал в отставку?

— Нет. И даже не покинул борт «Анарды»! Формально он имеет на это право, пока не будут утверждены акты на списание и передачу танкера.

— Странно… Пятьдесят два года — предельный возраст для космонавта. На что он рассчитывает?

— Трудно сказать. Администрация отдела летного состава УОКСа тоже в недоумении, но торопить заслуженного ветерана с отставкой пока не решается.

Гэлбрайт, откинувшись в кресле, разглядывал слайд:

— Купер; а что он держит в руках?

— Приз, которым его наградили за первое место в трансатлантических гонках на спортивных экранолетах по маршруту Дакар — Флорида.

— Когда это было?

— Десять лет назад.

— Значит, перед отлетом на Оберон… Какими видами спорта он увлекается позже?

— Это было его последнее увлечение, шеф.

— Чем же он заполняет свой досуг во время отпуска на Земле?

— Мне придется связать нашу синтез-систему с информатекой отдела охраны труда УОКСа.

Пока оператор был занят, Гэлбрайт перечитывал текст.

— Готово, шеф.

— Я весь внимание, Купер.

— Согласно данным УОКСа, за последние десять лет Аганн провел на Земле отпускного времени вдвое меньше, чем этого требуют нормы охраны труда. Даю диаграмму.

Вспыхнул красочный круг с разноцветными секторами. Минуту Гэлбрайт разглядывал диаграмму.

— Такое впечатление, — сказал он, — будто после событий за Обероне Аганн намеренно избегает бывать на Земле.

— Да, шеф. Отдел охраны труда чуть ли не силой заставляет Аганна использовать право на отдых, и каждый раз Аганн покидает Землю задолго до окончания отпуска. Более того… Ни для кого не секрет, что экипажи кораблей УОКСа, призванные на космодромы и базы Луны для переподготовки, формирований летного состава или просто в резерв, используют любую возможность, чтобы часть этого времени провести на Земле. До событий на Обероне Аганн поступал точно так же. Однако последний десяток лет…

— Достаточно, Купер. Я жду ответа на свой предыдущий вопрос.

— Все свое отпускное время Аганн проводил в постоянных разъездах, но очень однообразно.

— То есть?

— В одном из агентств объединения «Глобус» он заказывая туристский литер на посещение нескольких, но всякий раз одних и тех же городов. Свой турвояж неизменно начинал и завершал в Торонто.

— Список всех городов! — потребовал Гэлбрайт.

На голубом поле экранной стены промелькнул сверкающий зигзаг, и рядом с кругом цветной диаграммы появилась новая колонка текста:

— В чем дело?! — Гэлбрайт даже привстал.

— Сработал синтез-блок совпадений… — Купер пожал плечами. Теперь, оглядывая экраны операторской, он довольно-таки энергично вертел головой. Тишина в раут-холле стала почти осязаемой. — Ах, вот оно что! Ну понятно!..

— Мы охотно разделим с вами ваш восторг, — прошипел Гэлбрайт.

— Аганн посещал родные города погибших десантников, шеф…

Гэлбрайт переглянулся с Никольским. Сказал Куперу:

— Список немедленно передать отделу Наблюдения.

Нашарил на столе кнопку внутренней связи:

— Соедините меня с отделом Наблюдения.

— Дежурный отдела Наблюдения Бауэр, — откликнулся спикер.

— Оперативно-следственный отдел. Гэлбрайт. Вам передан список шести городов и привязанных к ним фамилий космодесантников. Это по делу «Черный след». Поднимите на ноги всю нашу агентуру в указанных городах. Задание первое: провести операцию типа «Эспланейд» в местных отелях объединения «Глобус». Подозреваемый — Меф Аганн, капитан танкера «Анарда». Задание второе: выяснить, встречался ли Аганн с родственниками или друзьями перечисленных в списке погибших космодесантников. Если да, то по каким вопросам конкретно. Относительно городов восточного полушария вам необходимо срочно войти в контакт с отделом Наблюдения Восточного филиала. Контакт запросите от имени… — Гэлбрайт вопросительно взглянул на Никольского — тот кивнул, — …от имени шефа оперативно-следственного отдела этого филиала Никольского. Все сведения по мере их поступления немедленно передавать мне. Выполняйте.

— Дежурный Бауэр принял.

— Я очень рассчитываю на вашу расторопность, Бауэр. Желаю успеха.

Заложив руки за спину, Гэлбрайт направился вокруг стола.

— Как вы полагаете, Никольский… Аганн причастен к «черным следам»?

— Полагаю, мы обязаны его подозревать.

— Меня смущает заметная разница в отношениях к Земле у десантников и у Аганна. Первые любят бывать на Земле, охотно используют отпуск и любые другие возможности. Последний не любит.

— Любят, не любит… — проговорил Никольский. — Пожалуй, это не те слова, Гэлбрайт.

Остановившись, Гэлбрайт медленно повернулся к собеседнику.

— Кажется, улавливаю вашу мысль… Купер, поройтесь в информатеке УОКСа: нет ли там документов, которые бы свидетельствовали о намерении кого-либо из наших десантников выйти в отставку досрочно.

Купер склонился над пультом.

Фрэнк вздохнул и посмотрел в потолок — затея шефа представлялась ему абсурдной. Он знал, что такое досрочная отставка для бравого молодца с эмблемой «Дикая кошка» на рукаве… По крайней мере; за Нортона можно было без риска поручиться собственной головой.

Купер выпрямился, тихо присвистнул.

— Кто? — спросил шеф.

— Все. Кроме Винезе и, разумеется, шефа Аганна. Даю текст.

Появилось пять колонок текста. Фрэнк нашел фамилию Дэва и не сразу поверил глазам. Дэвид Нортон (который всегда был для Фрэнка загадочным средоточием мужества, жесткости, силы) трижды ставил в тупик администрацию УОКСа просьбами о досрочной отставке!..

Ошарашенный Фрэнк проверил другие фамилии. Два раза просил об отставке Симич, по разу — Кизимов, Йонге, Лорэ. Пальма «первенства» принадлежала Нортону… Да, ручаться головой в такого рода делах по меньшей мере наивно.

— Чем дальше в лес, тем больше дров… — туманно выразился Никольский.

— Обращает на себя внимание слабость сопровождающих просьбы мотивировок, — заметил Гэлбрайт. — Похоже, авторы просьб старались скрыть настоящий мотив. Или я начинаю судить предвзято?

— Нет, — сказал Купер. — Ваше мнение совпадает с мнением УОКСа. Только просьбу Лорэ УОКС признал достаточно мотивированной, поскольку она опиралась на заключение медэкспертизы. У десантника всерьез пошаливали нервы.

— Самое любопытное, — заметил Никольский, — основная масса просьб падает на второй и третий годы после событий на Обероне.

— Да, на четвертый приходится лишь последняя Нортона. — Гэлбрайт метнул взгляд в сторону оцепеневшего Фрэнка. — Нортон выглядит рекордсменом во всех отношениях.

Никольский тоже посмотрел на Фрэнка, но ничего не сказал.

«Не воображают ли они, будто я что-то утаиваю?..» — с недоумением подумал Фрэнк.

Гэлбрайт сел, удобно откинувшись в кресле.

— Вот что, Купер… Возьмите всю эту компанию соискателей досрочной отставки и постарайтесь дать нам общую картину их служебной деятельности после Оберона.

— По-моему, — сказал Никольский, — есть смысл включить в сводную схему Винезе и шефа Аганна. Для контраста.

— Не возражаю. Купер, давайте всех семерых.

В голубом пространстве экрана возникло схематическое изображение Солнечной Системы. Схема напомнила Фрэнку большую мишень с оранжевым Солнцем-яблочком в центре. Избавляясь от наваждения, он встряхнул головой и послал проклятие Веберу.

Из центра схемы одновременно, вспышкой, брызнули десять радиусов лучей, и «космическая мишень» стала стремительно покрываться узорной мозаикой разноцветных кружочков, словно попала под перекрестный огонь торопливых и неумелых стрелков, успевших «изрешетить» орбиты Юпитера и Сатурна прежде, чем им удалось наконец «пристреляться» к орбитам внутренних планет. Появились короткие надписи: названия кораблей, кодовые наименования рейдов и операций. Возникла целая система связующих линий, сплошных и пунктирных. Луны, базы, колонии, станции, даты… Фрэнк вознамерился было самостоятельно проследить служебный путь Дэвида, но от этого намерения пришлось отказаться — рябило в глазах.

— Вы удовлетворены этой схемой? — спросил Гэлбрайт Никольского.

— Э-э… в какой-то мере, — тактично ответил Никольский.

— А вы, Купер?

— Я?.. — На лице оператора проступило некоторое замешательство. — Готов дать любые гарантии, все здесь на своих местах.

— Мы принимаем ваши гарантии, но свое загадочное произведение вам придется прокомментировать.

Купер помолчал, соображая. Гэлбрайт терпеливо ждал.

— После возвращения «Лунной радуги», — заговорил оператор, — для наших десантников начинается новый этап работы в Пространстве. Чтобы облегчить обзор, я предлагаю принять за условный нуль отсчета времени момент катастрофы на Обероне. — Купер вопросительно замер.

— Продолжайте. — Гэлбрайт кивнул. — И покороче, самую суть.

— Первый год: возвращение, отпуск, Земля. Все у них в норме, если, конечно, сбросить со счета последствия шока, пережитого на Обероне. Год второй. Базовый город «Гагарин» на Луне: переподготовка, ожидание новых формирований и, наконец, служебные визы на выход в Пространство. Симич, Йонге, Кизимов, Лорэ попадают в состав десантного отряда «Голубая пантера», который был создан для лунной системы Юпитера. Там начиналось строительство крупных стационарных баз, и десантникам…

— Это можно опустить, — позволил Гэлбрайт.

— Аганн и Нортон — желтые я синие элементы схемы — вошли в состав четвертой экспедиции к Урану. Точнее, в состав «экспедиционной комиссии Юхансена» — комиссии по расследованию оберонских катастроф. Корабль экспедиции — та же «Лунная радуга», Аганн, как и прежде, — первый пилот корабля, Нортон — командир десантной группы. Благополучная высадка на Оберон, благополучный отлет и… первая просьба Нортона о досрочной отставке.

— Ах вот как! — оживился Гэлбрайт. — Первая ласточка все-таки из системы Урана!..

— Да, шеф, но… пока УОКС переваривал эту пилюлю, из системы Юпитера одна за другой поступили аналогичные просьбы от Йонге и Симича, а месяц спустя — от Лорэ. Год третий…

— Виноват, — вежливо вставил Никольский. — Вы забыли Винезе.

— Верно, простите. Винезе — красные элементы на схеме — сразу попал на Меркурий в отряд специального патрулирования «Меркьюри рэйнджерс». Там я работал до известного вам происшествия в Лабиринте Сомнений. Просьб о досрочной отставке не подавал. Год третий…

Купер давал пояснения коротко, быстро, при этом ярко вспыхивали соответствующие элементы схемы — следить было удобно. Фрэнк следил, слушал и ждал, когда же дело наконец дойдет до Нортона, я испытывал нетерпение, потому что дело до Нортона не доходило.

— Вернемся к Нортону, — перебил оператора шеф. — В ответ на первую просьбу УОКС переводит его… Куда его там переводят?

— В систему Сатурна.

— Так. И что изменилось?

— Ничего. Как и прежде, Нортон стремится выйти в отставку.

— Понятно… И Нортона переводят в систему Юпитера? Я правильно ориентируюсь на вашей живописной схеме?

— Да, шеф. Но и в системе Юпитера его преследует мысль об отставке. Не желая терять опытного специалиста, БОКС решается на третий перевод. Теперь уже на Меркурий.

— Именно там Нортон перестал терроризировать свою администрацию странными просьбами?

— Да. В итоге к исходу пятого года…

— Спасибо, Купер, достаточно, — остановил его Гэлбрайт. Никольскому: — Занятная «география», не так ли?

— Весьма… — задумчиво ответил тот. — После событий на Обероне что-то очень мешает нашим десантникам нормально работать в зоне дальних планет…

— …И настолько, что даже позор досрочной отставки не кажется им слишком дорогой ценой за избавление от этого «чего-то».

— Но, судя по всему, на внутренних планетах это «что-то» или ослабевает, или отсутствует вообще. Во всяком случае, после провала затеи с досрочной отставкой десантники облюбовали Венеру, Меркурий — в основном почему-то Меркурий — и успокоились…

— Я бы сказал — затаились. А насчет Меркурия, по-моему, ясно: традиционные трудности освоения этой, мягко выражаясь, знойной планеты, как правило, не позволяли УОКСу отвлекать в дальнее Внеземелье десантные силы меркурианских отрядов. Тем более отряда «Меркьюри рэйнджерс». И в этом все дело.

Подчеркнутое шефом «затаились» вызывало у Фрэнка интуитивный протест. С какой стороны ни возьми, а понятие «затаился» решительно не вязалось с характером Нортона.

— Иными словами, — продолжал Гэлбрайт, — мы обнаружили весьма загадочную реакцию бывших десантников «лунной радуги» на собственное пребывание в зоне Дальнего Внеземелья.

— Их реакция слишком напоминает испуг, — предложил свою версию Купер.

— Сомнительно, — сказал Никольский. — Пугливый космодесантник, робкий сорвиголова, почти ежедневно рискующий жизнью… Не звучит, понимаете.

Посовещавшись, Никольский и Гэлбрайт решили, что весь объем полезной информации по этим вопросам, пожалуй, исчерпан и наступила пора заняться самим Обероном.

— Итак, — сказал Гэлбрайт, отправляясь в очередное путешествие вокруг стола, — мы имеем серьезные основания заподозрить плотную связь между предметом нашего следствия и системой Урана. Каков первый источник надежной информации об этом районе?

— Первыми были транзитные станции-автоматы серии «Пионер», — ответил Купер. — Основную программу беспилотной разведки Урана завершили кассетные станции серии «Радиант».

— Собранный материал дал хоть какой-нибудь повод для сомнений относительно безопасности этого района?

— Ни малейшего… Весь научно-исследовательский материал, как это положено, прошел досмотр в отделе Допуска нашего Управления и с интересующей нас точки зрения оказался чист, как звездный поцелуй.

— Превосходно. Переходите к этапу экспедиционных посягательств на Уран.

— "Громовая стрела", разведочный рейдер с экипажем в одиннадцать человек. Пропал без вести примерно на половине пути между орбитами Сатурна и Урана.

— Расценивать это как первый тревожный сигнал по вопросам нашего следствия? — обратился Гэлбрайт к Никольскому.

— Не имеем права, — возразил тот. — В делах разведки системы Урана «Громовая стрела» была только возможностью, но так и не успела стать инструментом. Она затерялась на дальних подступах к дели, и причина вряд ли была… э-э… слишком экстравагантной. В полете может случиться всякое. Взрыв реактора, например…

— Взрыв реактора… Ладно, возьмем на заметку. Но продолжайте, Купер.

— Год спустя стартовал к Урану малотоннажный рейдер «Леопард».

— Вот это другое дело, — пробормотал Никольский.

— Пять человек на борту, — продолжал Купер, — под предводительством Эллингхаузера. Среди космических асов того времени он широко был известен под прозвищем Пауль-везунчик. Экипаж прославился умением находить выход из самых отчаянных положений.

— Да, это был отборный экипаж… — Никольский покивал. — Все как один многоопытные, хорошо подготовленные парни.

— Несмотря на их многоопытность «Леопард» пропал без вести так же загадочно, как и «Громовая стрела», — гнул свое Гэлбрайт.

— Ну… не совсем так. — Никольский сделал жест несогласия. — «Леопард», во-первых, достиг цели. И без каких бы то ни было происшествий, заметьте. Эллингхаузер радировал победный рапорт, в котором; кстати сказать, кроме неумеренных восторгов по поводу прибытия в систему Урана, нет ничего достойного внимания. Однако главное в другом. Едва осмотревшись в системе, Эллингхаузер азартно бросился в погоню за ближайшим спутником. На этом его везение кончилось, потому что ближайшим оказался именно Оберон.

— Значит, вы предлагаете опираться на выводы комиссии Юхансена?

— Я предлагаю опираться на факты.

— Боюсь, как бы нам не пришлось опираться на их отсутствие, — мрачно заметил Гэлбрайт, возвращаясь в кресло. — Купер, давайте припомним, как действовал Эллингхаузер.

Купер пожал плечами:

— Действовал правильно, шеф. Следуя типовым инструкциям лунной разведки, «подвесил» рейдер на круговой орбите, сбросил на Оберон несколько киберзондов и телемониторов. Положенное время вел трансляцию оберонских ландшафтов вперемежку с данными кибер-зондирования. У селенологов, принимавших трансляцию «Леопарда», большой интерес вызвала так называемая Ледовая Плешь. По словам самого Эллингхаузера, Оберон был похож на «арбуз с отрезанной верхушкой». На фоне очень неровной поверхности планетоида Ледовая Плешь выглядела удивительно плоской. Она имела около двухсот километров в диаметре, а в центре ее одиноко зиял глубокий кратер диаметром в тридцать один километр…

— Купер, кажется, мы вспоминаем действия Эллингхаузера.

— Осталось добавить немного, — перехватил инициативу Никольский. — Покончив с телетрансляцией, Эллингхаузер сообщил о своем намерении посадить рейдер на Ледовую Плешь в районе, разведанном кибер-зондами. На этом связь с «Леопардом» прекратилась, никаких сообщений больше не поступало. Двадцать суток спустя стартовала к Урану «Лунная радуга».

— Представляю себе изумление ее экипажа…

— Да, «Леопарда» не было на Обероне. Орбитальный осмотр планетоида ничего не прояснил. Радары и телефотеры «Лунной радуги» тщательно обшарили поверхность — все было так, как сообщал и показывал Эллингхаузер: Ледовая Плешь, воронка глубокого кратера. Но не было «Леопарда». Ни следов посадки его, ни обломков… Мнения членов командного совета «Лунной радуги» разделились: одни считали, что «Леопард» вообще не садился на планетоид, другие — что рейдер садился, однако ушел с Оберона, не оставив на месте посадки даже радиобакена. Ведь никому и в голову прийти не могло, что Оберон западня.

— Это верно, — сказал Гэлбрайт, — но только в отношении вылазки на Оберон десантников «Лунной радуги».

— Хотите сказать, это неверно в отношении «Леопарда?»

— Я говорю об отсутствии фактов. У нас нет прямых доказательств, что «Леопард» садился на Оберон. Мы знаем о намерении Эллингхаузера, но не более того.

— Наряду с методом прямых доказательств, Гэлбрайт, существует и метод прямых аналогий. Гибель десантников Элдера…

— Простите, Никольский, я не оспариваю действенность этого метода.

— Значит, мне показалось.

— Вижу, мне следует объясниться. Комиссия Юхансена, усмотрев прямую аналогию между трагедией группы Элдера и судьбой «Леопарда», сочла свою работу законченной. Однако дело, завершенное на уровне аналогий, бумерангом вернулось к нам и требует пересмотра. С чем я эту комиссию и поздравляю.

— Не разделяю вашей иронии, Гэлбрайт. Свою задачу Юхансен выполнил.

— Да, если говорить о том, что он добросовестно выяснил, как срабатывал механизм оберонской западни. Будучи специалистом по лунным системам внешних планет, он понимал свою роль председателя комиссии по расследованию оберонских событий скорее как роль ученого. Другими словами, Юхансен-ученый возобладал над Юхансеном-следователем, и это в достаточной степени скверно сказалось на результатах работы комиссии в целом.

— С высоты теперешнего положения нам легче рассуждать о недостатках «работы комиссии в целом», — заметил Никольский.

— Разумеется. И я намерен это использовать. Собственно, все мои доводы можно свести к одному: коллективному мозгу комиссии недостало воображения. Жрецы внеземельных наук подошли к странностям Оберона с неоправданно жесткими мерками своего оправданно куцего опыта.

На этот раз Никольский промолчал.

— Комиссия, — продолжал Гэлбрайт, — столкнулась с космической неожиданностью самого экстравагантного свойства. При всем при том в отчетах комиссии я не нашел ни единого факта, который мог бы служить хоть каким-то звеном между цепью событий на Обероне и цепочкой «черных следов» на Земле.

— Но кто бы мог теперь поручиться, что комиссия действительно имела возможность собрать больший объем фактического материала, чем тот, который представлен ею в отчетах. Я, например, не взял бы на себя такую смелость.

— Тогда разрешите это сделать мне, — прозвучал в раут-холле великолепно поставленный баритон.

Фрэнк повертел головой. Голос подал старик — больше вроде бы некому, — но Фрэнк не сразу в это поверил. Похоже, оторопел от неожиданности и Никольский — покосился на старика, ничего не сказал, перевел взгляд на Гэлбрайта. С экранной стены лучилась любопытством физиономия Купера.

Старик слабо пошевелился, выложил на стол худые синевато-мраморные кулаки.

— Я думаю, — сказал он, — Гэлбрайт увлекся я слишком строго судит работу комиссии. На разных этапах следствия — разные задачи, и, как вы справедливо отметили, — он посмотрел на Никольского, — Юхансен свою задачу выполнил. Дело за вами. Но что касается… э-э… неизбежных, пожалуй, в следственной практике упущений, я хотел бы упомянуть об «экранных диверсиях».

— "Экранные диверсии"?.. — переспросил Никольский.

— Молодой человек, могу одолжить вам свой слуховой аппарат.

«Нет, но каков орешек!» — изумился Фрэнк, с удовольствием глядя на старика.

— Простите, — сказал Гэлбрайт Никольскому, — я еще не представил вам нашего консультанта. Чарлз Леонард Роган, профессор Института космической медикологии, руководитель кафедры психоанализа, автор известной монографии «Генезис психопопуляций в условиях Внеземелья».

Никольский кивнул:

— Рад познакомиться.

— В свое время, — продолжал Гэлбрайт, — профессор помог нам вывести из тупика следствие по одному весьма запутанному делу…

— В свое время, — перебил Роган, — я настоятельно рекомендовал Управлению выяснить мотивы «экранных диверсий», участившихся на кораблях и базах Внеземелья.

Гэлбрайт обеспокоенно поерзал в кресле.

— Купер, будьте любезны, запросите следственный архив…

— Не надо, — сказал Роган. — Следствия по этому делу не было. «Экранные диверсии» пошли на убыль, о моих рекомендациях благополучно забыли. И совершенно напрасно. — Роган извлек откуда-то плоский пакетик в глянцевой оболочке, броском отправил его по полированной крышке стола в сторону Гэлбрайта.

Пакет скользнул мимо Фрэнка и, оказавшись у шефа в руках, распался на желтые прямоугольники. Шеф и Никольский углубились в изучение картотеки профессора.

— Гм… — смущенно произнес Никольский, обмениваясь карточками с Гэлбрайтом, — выходит, Юхансен знал об «экранных диверсиях».

— Знал, но вниманием не удостоил. — Гэлбрайт развернул карточки веером. — Я ожидал чего-нибудь в этом роде.

— Кстати, количественный пик «диверсий» хорошо совпадает с периодом просьб о досрочной отставке.

— Да. Лишнее свидетельство достоверности этого материала и…

— Молодой человек, — высокомерно перебил Гэлбрайта Роган, — в такого рода делах я убежденный педант и привык тщательно взвешивать свои доводы.

Гэлбрайт и бровью не повел. Разложил карточки на столе, спросил:

— Откуда у вас эти сведения, профессор?

— А вам, собственно, зачем? — с прежним высокомерием осведомился Роган.

— Затем, что наши отделы Внеземельного сектора такими сведениями не располагают, — мягко ответил. Гэлбрайт. — Вам удалось самодеятельно обнаружить в космосе то, чего не смогла разглядеть у себя под носом специально подготовленная агентура. Мы просто обязаны использовать ваш опыт. Итак?..

Старик было заерепенился, но Гэлбрайт умел настоять на своем, и делиться «опытом» Рогану все же пришлось. Фрэнк понятия не имел, о каких это «диверсиях» идет речь, и следил за беседой с повышенным интересом.

Удачливая самодеятельность старика, которую шеф соизволил отметить, объяснялась просто. Руководитель кафедры психоанализа Чарлз Леонард Роган был плодовит. Плодовит идеями, учениками, последователями. Изрядное количество его питомцев трудились на внеземельных объектах, и большинство этих трудящихся (как в силу редкостной специфики своей работы, так и по причине своего естественного благонравия) продолжала поддерживать с альма-матер довольно тесные контакты. Фрэнк по ходу дела прикинул, что диплодок-профессор имеет в космосе едва ли не более разветвленную «агентурную сеть», чем оба филиала Управления космической безопасности вместе взятые. Не выходя из кабинета, старый гриб ухитрялся быть в курсе многих событий напряженной жизни Внеземелья.

Впервые об «экранных диверсиях» Роган узнал от медикологов системы Юпитера. Бывший аспирант профессора, некто Луис Нино де Ривера поведал ему эпизод из собственной практики. Эпизод, представленный молодым медикологом в виде курьезного случая, таковым профессору не показался и даже, напротив, весьма неприятно его удивил и озаботил. Суть рассказанного де Риверой сводилась к следующему.

Однажды на имя Ответственного Распорядителя лунной системы Юпитера (база «Каллисто-Центр») от старшего администратора шестой луны (ЛЮ-6 «Гималия») поступил зашифрованный радиорапорт, из коего следовало, что на базе космодесантников «Голубая пантера» несколько часов назад имело место происшествие, «которое нельзя квалифицировать иначе как необъяснимый случай исступленного умопомешательства». «Разобраться и объяснить» было поручено де Ривере. Медиколог быстренько оснастил типовой медицинский бот соответствующим оборудованием и стартовал на шестую луну.

ЛЮ-6 — стодвадцатикилометровый обледенелый мирок, похожий на неровно обработанную глыбу мрамора с красновато-коричневыми прожилками. На светлом фоне база космодесантников виделась четким узором татуировки: два пунктирных прямоугольника, соединенные пунктирной дугой… Медицинскому боту своевременно дали «добро» на посадку, предупредительно «развернули» полную карту сигнальных огней на территории космодрома, экипаж — медиколога и пилота — молчаливо, но вежливо встретили прямо у выхода из шлюза. Никаких признаков «исступленного умопомешательства»… Очень живой и общительный по характеру де Ривера засыпал встречавших вопросами. В ответ пожимали плечами. Озадаченный медиколог, оказавшись с глазу на глаз со старшим администратором, потребовал объяснений. Администратор препроводил его в бункер, у входа в который сияла рубиновым светом запретная надпись: «Стоп! Комплект ДО-2», посторонился, кивнул на экраны. Это были роскошные сингуль-хроматические экраны новейшего образца с необыкновенно высоким качеством цветоинтерпретации. Располагались они вдоль бункерных стен двумя поясами. Верхний пояс был цел. Нижний… Почти половина экранов нижнего пояса была варварски уничтожена. Из разбитых проемов, стеклянно блестя, свисали пучки оборванных световодов, на пультах и креслах темнели потеки оптической жидкости, под ногами хрустело хрупкое крошево… Били чем-то тяжелым, определил де Ривера и невольно одобрил диагноз, предложенный старшим администратором. У человека, здравого умом, рука не поднялась бы сделать такое… На вопрос де Риверы, кто чаще всех бывал в этом бункере, администратор, вздыхая и хмурясь; дал подробный, но мало что прояснивший ответ.

На всех без исключения базах космодесантных отрядов имеется дубль-комплект диспетчерского оборудования ДО-2. Поскольку дубль-комплект работает синхронно с аппаратурой диспетчерской рубки, свободные от вахты люди иногда заглядывают в бункер узнать подробности текущих дел или просто послушать местные новости.

Медиколог, теряя терпение, прямо спросил, кого из людей администрация держит на подозрении.

— Вынужден вас огорчить, — был ответ, — на подозрении практически все.

— А вы подумайте, — настаивал де Ривера. — Мы не имеем права подвергать унизительной процедуре медицинской перепроверки весь коллектив базы.

— Верно. Такого права мы не имеем. Видите ли, я полагал… специалисты вашего профиля владеют каким-нибудь методом… ну… без посредства этих… диагностических машин, шлемов, датчиков и присосок. Мне казалось, какой-нибудь хитроумно составленный тест, психологический трюк…

— Трюк?! — медиколог медленно закипал. — Послушайте уважаемый! Я не шаман и фольклорный метод зачерненного сажей горшка применять здесь решительно не собираюсь. Либо строго научный анализ на основе машинной — как это вам ни претит — диагностики, либо…

— Я понял, — печально ответил администратор. — Что ж… действуйте, как находите нужным.

— Действовать я не могу, пока вы не представите мне заподозренного вами человека. Кто-то ведь должен быть у вас на примете. Ну хорошо, не один, пусть даже несколько — группа. Но не весь коллектив, разумеется! След горячий — экраны разрушены только вчера. Ведь не призрак разрушил ваши экраны!

— В некотором смысле — призрак. Видите ли… Инструмент разрушения пойман, а сам разрушитель…

— Как вы сказали? — Медиколог взглянул в глаза собеседника с этаким профессиональным интересом. — Пойман инструмент?

— Да. Но вы не волнуйтесь, я объясню. Сам разрушитель экраны не бил. Он приказал это сделать кибер-уборщику ХАУМ-7-8 класса «Стюард». Когда приказал — неизвестно. Может, вчера, а может, неделю назад… Память уборщиков-автоматов этого класса рассчитана для семидневного цикла работы.

— Что ж вы мне раньше… — У медиколога опустились руки. — Ведь это меняет дело… — Минуту он молчал, сосредоточенно соображая. Сказал наконец: — Боюсь, я ничем не смогу вам помочь: мотивы умышленной порчи имущества базы не по моей специальности. Да, да, и не смотрите на меня так. Обстоятельства дела наводят на мысль, что за всем этим… — де Ривера кивнул на разрушенные экраны, — скорее скрывается трезвый расчет, чем ущербность рассудка.

Администратор безропотно выслушал мнение медиколога, и глаза у него были усталые и несчастные.

Для очистки совести де Ривера побеседовал с местным врачом. Тот признал, что истребление экранов — случай, конечно, ошеломительный, во дал понять, что попытка администрации представить все это в «психопатологическом ракурсе» лично с его стороны не получит поддержки. Нет, он не оспаривает правомерность той или иной гипотезы для объяснения вчерашнего события, но гипотезу об «умопомешательстве» считает наименее удачной. «Диверсионная» гипотеза тоже не вызывает у него никакого сочувствия, поскольку заведомо отсутствует мотив диверсии.

— А если мотив просто нам неизвестен? — спросил де Ривера.

— Я бы рискнул предложить третью гипотезу, — ответил врач. — И весь ее смысл заключен в одном-единственном слове: недоразумение. Расшифровочка требуется?

— Да, будьте любезны.

— Так вот: никакого «умопомешательства» на базе не было, «умышленной порчи имущества» тоже. Было недоразумение. Кибер-уборщик истолковал как приказ чью-то случайную фразу и выполнил то, о чем его, дурака, никто никогда не просил. Специалисты, правда, считают, что это выходит за рамки возможного. Дескать, логика автоматов класса «Стюард» принимает приказ только вместе с произнесенной формулой обращения. Но представьте себе ситуацию: по хозяйственной надобности кто-то сказал эту формулу, кто-то рядом стоящий его перебил, а кто-то проходивший мимо как-нибудь неудачно, к примеру, сострил… Впрочем, можно представить себе ситуацию и посложнее.

— Понимаю… Благодарю вас, коллега. Вы меня убедили.

Де Ривера полюбопытствовал взглянуть на виновника переполоха. Ничего особенного: новая модель «Стюарда» — помесь механического осьминога с пылесосом и рукомойником. Автомат поблескивая бусинами глаз, послушно выполнил несколько команд администратора. Затем, уже по собственной инициативе, пустил струю какой-то жидкости медикологу на ботинки, посвистел пылесосом, повращал шаровидными щетками. Такую же процедуру проделал с ботинками администратора.

— Что это с ним? — спросил де Ривера.

— Заметает следы собственного преступления, — задумчиво глядя на ХАУМа, ответил администратор. — Да ботинках мы притащили из бункера кварцонитовую пыль от разбитых экранов. Кстати, убрать «за собой» в бункере он не успел: как раз вчера завершился недельный цикл его работы и семидневная программа автоматически стерлась.

Де Ривера выразил администратору сочувствие, подписал протокол посещения базы и стартовал восвояси…

— Я, — сказал в заключение Роган, — так подробно передал вам исповедь моего бывшего аспиранта не только потому, что это был самый живописный случай «экранной диверсии». Мне хотелось показать вам, во-первых, насколько изобретательно действовали «диверсанты», кстати, «курьез» де Риверы насторожил меня именно этим, — и насколько обманчивы изящные на вид гипотезы, во-вторых.

— О, здесь мы с вами согласны, профессор! — Гэлбрайт кивнул. — В этом плане изящная версия сродни ложному обвинению: она тем опаснее, чем правдоподобнее выглядит.

— Встречаясь с медикологами Внеземелья, — продолжал Роган, — я выяснил, что случая безжалостного истребления экранов отнюдь не монополия системы Юпитера и даже не монополия баз. Очажки «экраноненавистничества» вспыхивали в самых разных местах от Меркурия до Урана, в том числе на рейдовых спецкораблях. Я не мог понять, почему «диверсии» тяготеют к совершенно определенной категории работников Внеземелья, и передал свои материалы вашему Управлению.

— Н-да, проморгали… — с сожалением сказал Никольский. — Отличную возможность проморгали. Там, в Пространстве, мы могли бы на вполне законных основаниях применить к «диверсантам» ответные санкции… Извините, профессор, я перебил вас.

— Разве я еще не насытил вашу… э-э… несколько запоздалую любознательность? — ядовито осведомился Роган.

Гэлбрайт дернул щекой и убрал руки с крышки стола на подлокотники кресла. Фрэнк следил за ним с любопытством и уважением: несмотря ни на что, лицо шефа являло собой образец хладнокровия. Образец, правда, слегка побелевший, но в скульптурном отношении безупречный. Верно говорят — школа!..

— Отправная точка нашего разговора — упущения в работе комиссии Юхансена, — напомнил Гэлбрайт. — В этой связи, пожалуй, нам будут полезны подробности «экранных диверсий» на «Лунной радуге». Как вы считаете, профессор?

— Я считаю, вы напрасно меня агитируете. Уж если я пожертвовал для вас драгоценным лекторским временем, значит, дело того стоит… Мой интерес к «экранным диверсиям» был до такой степени обострен, что я не поленился подготовить соответствующую звукозапись. Карточка номер пять. И еще я считаю, что «экранные диверсии» — сущий пустяк по сравнению с другими данными. Впрочем, выводы делайте сами.

Гэлбрайт, выбиравший в этот момент нужную карточку, настороженно посмотрел на профессора.

— Перевод не потребуется, — предупредил Роган. — Легкий акцент, свойственный медикологу «Лунной радуги» Альбертасу Грижасу, не помешает вам понимать его речь и даже приятен на слух.

Фрэнк опустил карточку в щель лингверсора, и в холле послышался тихий шелест. Купер, не меняя позы, повел рукой с небрежным изяществом утомленного музыканта над клавиатурой пульта, и шелест исчез. Затем откуда-то сверху отчетливо:

— Одну минутку, Альбертас! Затронутая нами тема настолько выходит за рамки частной беседы, что… Короче говоря, вы не станете возражать, если мы сделаем фонокопию вашего рассказа? И не стесняйтесь мне возразить — не в моих правилах обременять приятных гостей хлопотными просьбами.

Фрэнк сразу узнал профессорский баритон и подивился мягкости и теплоте интонаций. Похоже, этот колючий, как высохший кактус, старик умел бывать обаятельным собеседником.

— Помилуйте, профессор, какие могут быть возражения! — прозвучал голос тенорового регистра. — Признаться, ваш интерес к «экранным диверсиям» на «Лунной радуге» меня интригует. Кстати, откуда вы могли узнать?..

— Видите ли, друг мой… Борт «Лунной радуги» не единственное место происшествий подобного рода.

— Ах, даже так! Понимаю… С чего я должен качать?

— Вам виднее. Одно пожелание: не скупитесь на подробности. Мне бы хотелось полнее представить себе обстановку на корабле.