Второе действие

1 — я картина. Квартира Ирины. Здесь ничего не изменилось, после того как герои покинули её. Входит Ира, за ней нерешительно Валентин. Она на ходу снимает кофточку и бросает, остается в вечернем платье, в котором была на вечеринке, устало садится на диван, расслабляется.

ОНА. В машине укачало… Перестала соображать, а ты подхватил словно пьяную. За весь вечер выпила не больше трех рюмок, не с чего опьянеть.

ОН. Я видел…

ОНА. Ничего ты не видел! День выдался тяжелый, вымоталась, а ты потащил на тусовку. Говорила: не хочу, устала. Ты настоял.

ОН. Кто-то мне признался, что сама горишь желанием увидеть итальяшек. Я сейчас уйду, ляжешь. Только переоденься! Может, тебе помочь?

ОНА. Уже оклемалась. Не подумай, что лишку выпила. Правда, укачало. Уже все нормально. Посиди, передохни, кофе напою и поедешь. В итоге я рада, что вытащил в свет. Пообщалась с приятельницами, которых век не видела, натанцевалась. Визит с тобой, думаю, особого фурора не вызвал.

Валентин снимает пиджак, вешает на спинку стула и присаживается на другом краю дивана.

ОН.Устала, бедная?

ОНА. Немного. (Валентин передвигается ближе, пытается обнять, она бьет по руке). Жарко, никак не приду в себя… Ты почему не сказал, что мой шеф твой однокурсник? Я ломаю голову, официальные каналы и НТВ не готовят передач к твоему юбилею, а наш вдруг решил отметить. Оказалось, шеф — твой однокурсник. Ленка Потапова из новостей НТВ сегодня в клубе просветила. Попросил его?

ОН. Я говорил, мне не нужна реклама. В издательстве и так ждут каждый новый мой роман, торопят. Если вся идея Эдика, это его полная самодеятельность. Я не просил. Когда позвонил и предупредил о готовящейся передаче, в голову не пришло, всё затеял он. Решил сделать подарок к сорокалетию? Конечно, никому кроме него в голову не придет отмечать эту дату. Покойнику отмечают сорок дней.

ОНА. Эдуард Георгиевич обычно приходит к тебе в день рождения?

ОН. С университетских лет мы отмечаем все дни рождения. Обычно большой компанией с женами, мужьями. Последнее время вошло в привычку собираться у меня и на другие праздники. Эдик обязательно будет.

ОНА. Теперь мне все ясно. Не захотел разоряться на подарок и воспользовался властью.

ОН. Он не бедный и не жмот. Догадываюсь, что задумал. Принесет запись и устроит коллективный просмотр. Друзьям моим дай только повод посостязаться в остроумии, разыграть именинника! Представляю, в какое веселое действо превратится обсуждение! Я представлю тебя, пусть увидят автора этого замечательного телешедевра.

ОНА (бьет по руке). Издеваешься опять? Шедевра… Не известно что еще получится…С чего взял, будто я приду? Не достает, чтобы шеф увидел, как ты примешься ухаживать за мной. Не приду.

ОН. Уговорю. Время впереди достаточно.

ОНА. Жутко самоуверенный! Тебе говорили? (Валентин качает головой). Всё наше общение уложилось в считанные часы. Четыре дня назад увидела впервые, а потом… Как в презираемых мною женских романах. Околдовал. Иначе не объяснить, чем взял… Среди ночи привела к себе. Знала бы мама, что позволила себе её великовозрастная безрассудная дочь! (Встает).

ОН. Не ты, а я привел тебя, если быть объективными. Одна, неизвестно где бы ночевала сегодня.

ОНА. Я переоденусь, ты не против?

ОН.Тебе помочь?

ОНА. Еще чего не хватало! Сама справлюсь. Я уже в норме. Посиди! (Выходит и вскоре возвращается в домашем халате. Вешает платье в шифоньер. Он поднимается, хватает её в объятия, целует, она отталкитвает его). Это лишнее. Слишком торопишься. Мне надо время привыкнуть к тебе.

ОН. Не смог удержаться, прости. В домашнем ты еще прекраснее… Оокончательно влюбился. Не веришь в любовь с первого взгляда…

ОНА. В юности случается. Ты далеко не юный.

ОН. Ты тоже не вчера танцевала на школьном выпускном балу. Я уже тебе объяснял. Симпатизируем друг другу, на многое сходятся взгляды, одними глазами смотрим на мир. Искра взаимного интереса проскочила между нами.

Звонит городской телефон, Ирина поднимает трубку.

ОНА (Валентину). Искра должна еще разгореться в пламя. (По телефону). Ларис, что случилось?.. Второй час ночи…

ОН. Моё пламя пылает огнем.

ОНА. (Показывает знаками Валентину, чтобы молчал). Не спится и решила проверить дома ли? Дома и одна… У меня и в мыслях не было… Довез до подъезда и поехал… Откуда я знаю куда… Ой, Ларка, давай в понедельник на студии обсудим. Глаза слипаются, языком еле двигаю… (В сумочке проснулся сотовый). Еще кто-то. Сотовый запел. Извини, Лара, пока! (Оставляет стационарный телефон, достает из сумочки мобильник, включает). Соня? Узнала, конечно. Откуда у тебя мой номер, я ведь сменила… Да… Я говорила, делаю передачу о нем. Для очередной книги ему потребовалось побывать на фэшн — тусовке, вот и уговорил сводить… Ты не поверила… (Закрывает рукой микрофон, Валентину). Включи телек или компьютер. (С телефоном уходит на кухню. Валентин включил музыкальную программу в телевизоре. Возвращается Ирина с трубкой в руке, отбирается у него дистанционку и уменьшает звук). С ума сошел, такая громкость! Соседей разбудим.

ОН. Лариса, твоя коллега, что рвалась познакомиться со мной?

ОНА. Вредная баба. Любительница посплетничать, начальству наябедничать. На студии её не любят, а на тусовках пользуется бешеным успехом, особенно у мужиков.

ОН. За свою раскрепощенность?

ОНА. Правильнее сказать — за вседозволенность. Подозреваю, сотрудничает с органами, стучит на коллег. Как редактор — никакой, но выгнать не решаются. Рука в дирекции компании.

ОН. На мордочку ничего. Сказал бы, даже красивая, фигура классная.

ОНА. Успел рассмотреть.

ОН. Не только её. И твоих вздыхателей, постоянно пытавшихся оттеснить меня. Любишь покрасоваться перед мужиками, поболтать.

ОНА. Уж не ревновал?

ОН (кивает). Пришли вместе, надеялся, все внимание посвятишь мне. А у тебя половина гостей в знакомых. С каждым считала долгом перекинуться фразой, а то и в спор долгий вступить.

ОНА. Не отпускал бы. Держал за руку, не отходил.

ОН. Оберегал твою репутацию. Готова была представить меня всем знакомым, анонсируя телепередачу. Думаешь, люди слепые, не видели, как мы смотрели друг на друга, держались.

ОНА. Смотрел ты. Я не показывала виду, что ты меня интересуешь…Иногда, правда, не получалось.

ОН. Выходит, ты все — таки интересуешься мною, может, я даже нравлюсь?

ОНА. Немножко. И то, не уверена.

ОН. Ира, расскажи о себе. Ты москвичка?

ОНА. В четвертом поколении.

ОН. А подробнее. Мне же интересно. О себе, я в общем, всё рассказал.

ОНА (передразнивает). В общем. Жена и дочь остались за кадром. Кто о ком собирается делать передачу? Я, или ты готовишься писать обо мне, задаешь вопросы, пытаешься залезть в душу.

ОН. Хочу знать о тебе как можно больше, понять тебя.

ОНА. Чтобы вывести героиней очередного романа?

ОН. Не исключено, но не это главное. Ты очень нравишься мне. Говорю, нравишься, подразумевая — успел влюбиться… Скажешь, слишком мало знаем друг друга, чтобы бросаться святыми словами?

ОНА. Сам и ответил за меня. Не верю в скоропалительные романы.

ОН. Обожглась?

ОНА. Ну, тебя! Не было у меня романов. Хотя… Одно приключение можно, наверное назвать романом. Через год, после развода с мужем, за мной начал активно волочиться коллега из молодежной газеты. Мужчина интересный, видный. Мне требуется иногда куда-то пойти, где-то показаться, куда одна не пойдешь, а с ним не стыдно. Короче, дала ему надежду. Однако шустрый малый быстро понял, любовницей ему не стану, до постели если дойдет, то очень не скоро. Я слишком домашняя, мамина дочка, хотя у самой растет дочь. С перерывами наш вялотекущий роман продолжался довольно долго. Пока до меня дошло, дружба со мной ему нужна для престижа. Как же, меня узнают на улицах, здороваются знакомые и незнакомые люди. Со мной не зазорно показаться на премьере в театре, гордо представить друзьям, сходить в гости, возможно, и похвастать своими успехами. Для плотских удовольствий имел любовниц. Особых чувств я не испытывала, и, когда разобралась в нём, нисколько не переживала. Сразу даже не послала куда следует.

ОН. И давно вы разошлись?

ОНА. Мы не сходились, чтобы разойтись. Появлялись иногда вместе в общественных местах и всё. Последний раз осенью на премьере фильма про всемирную катастрофу, предсказанную инками на две тысячи двенадцатом год, виделись.

ОН. Мне в ответ нечего рассказать. После смерти жены, которую очень любил, никаких интрижек и романов не завел. Посвятил себя воспитанию дочери и литературному труду.

ОНА. У жены нашли рак? Меня просветили сегодня.

ОН. Да. Притом неожиданно, когда было поздно что-то предпринять. Сгорела за четыре месяца.

ОНА. Прости, заставила вспомнить. А дочь?

ОН. По примеру Лизы собирается в театральный. Сегодня с подружкой у родителей на даче готовятся к поступлению… Подали заявления сразу в четыре ВУЗа…Просил рассказать о себе, а ты о своем романе. Говоришь, москвичка в четвертом поколении. Родители, кто у тебя?

ОНА. Нынче модно стало копаться в своей родословной, рисовать генеалогическое древо. Я тоже увлеклась, напрягла родителей и бабушек… Прапрадедушка мой — купец из Самары. Разбогатев, в начале прошлого века переехал в первопрестольную. Прадедушка в гражданскую войну комиссарил, в тридцать седьмом это ему не зачли, и как сына классового врага, расстреляли. Дедушку, сына врага народа исключили из партии и выгнали из редакции "Известий", где работал с двадцатых годов. При Хрущеве реабилитировали. Папа до последних дней был главным инженером авиационного завода, мама биолог и сегодня преподает в Универе.

ОН. Любопытные корни. Покопайся еще в истории, набери материала, и садись за роман — эпопею. Достойная семья. Займись.

ОНА. Под твоим руководством?

ОН. Хотела сказать, при моей помощи? Ты и без меня справишься.

ОНА (усмехнулась). Написать роман — историю семьи, я и без тебя думала. Выйду на пенсию, постараюсь заняться. Раньше вряд ли будет время.

ОН. Отдельные факты, события, что вспоминаются, понемногу записывай ежедневно.

Опять запел сотовый телефон Ирины.

ОН. Каждую ночь у тебя телефонные интервью?

ОНА. Всех заинтриговало твоё появление со мной. Предупреждала. С зимы не посещала светские мероприятия и вдруг появилась, да еще не одна. (Включает трубку). Оксанка, и тебе не спится?.. Соня только — что звонила, до неё Лариса проверяла, домой ли я. Специально по городскому телефону… Купить что-то на подобном показе я не могу себе позволить…(Продолжая телефонный разговор, выходит). Всё же купила то платье?.. Сколько отдала? (Валентин, не выключая телевизора, сел за компьютер).

ОН (возвратившейся Ирине). Смотрю, что пишут про авторов одежды, показанной сегодня. Кроме Дольче и Габана, другие кутюрье, как я понял, ничего не показывали. Правильно?

ОНА. Всё только Дольче и Габана.

ОН (замечает, что она через плечо заглядывает в ноутбук). Дневник твой не трогаю, не бойся.

ОНА. Надеюсь. Привыкла верить людям. (Выключает сотовый телефон). Всё! Больше никто не позвонит, а номер городского, мало кто знает. Не буду выключать, вдруг маме или Ленке что-то понадобится. (Садится и вскоре растягивается во всю длину дивана).

ОН (оставляет компьютер и присаживается рядом). Говоришь, с зимы не ходила на подобные мероприятия, как же это ты полгода терпела, не скучала?

ОНА. Отдельные презентации, вернисажи, когда требовалось по работе, естественно, посещала. Но не настоящие тусовки.

ОН. А я, точно, два года не был на престижных тусовках. Сегодня убедился, ничего не изменилось. Те же гламурные барышни, Дины — Тины, Лады — Даны, Оксаны — Ульяны. Кстати, с последними ты обнималась — близкие друзья?

ОНА. Давние знакомые. Когда-то я была заядлой тусовщицей. А все эти…. Выросли на моих глазах. Когда вышла замуж, с Валерой изредка продолжали посещать знаковые мероприятия. Он не любил их и не очень охотно отпускал одну. Не любил гостей, сам никуда не ходил. Требовал, чтобы и я стала домоседкой. Однако работа на телевидении, постоянные поиски сюжетов, новых впечатлений, моя профессия подразумевали активное участие в светской жизни, общение с друзьями. Валерий этого не мог принять. Через два года родилась Ленка, и теперь я день и ночь сидела дома. Пеленки, детский плач, всё моё внимание ребенку, быстро надоели ему, и он вдруг из домоседа превратился в завсегдатая ночных клубов и ресторанов. По дому с первых дней ничего не делал, а теперь и вовсе не помогал мне. Случилось, что и должно было случиться. Его заарканила юная красотка. Из тех, что пользуясь советами обеих Оксан и Лены Лениной, успешно охотятся за состоятельными мужчинами.

ОН. Муж был состоятельным?

ОНА. Состоятельными я называю тех, кто состоялся как личность, или сам создал состояние, а Валерию всё родители преподносили на блюдечке с голубой каемочкой. Отец владеет нефтяными вышками, или скважинами, короче, в нефтяном бизнесе. Жили на мои заработки плюс помощь его родителей, а что сам зарабатывал, едва хватало на его мужские компании в пивной, да на такси.

ОН. Ира, знаешь, я вдруг понял, почему ты разошлась с мужем и не выходишь замуж.

ОНА. Любопытно.

ОН. Слишком порядочная, умная. И еще — максималистка. Личность. Такой тип женщин в наше время не пользуется успехом у мужчин. Нашему брату больше нравятся простые и глупенькие, недалекие девицы, готовые на близость в третьем свидании.

ОНА (перебивает). Своими пристрастиями делишься?

ОН. Я не о себе… Ты не такая, вот и пугаешь мужчин.

ОНА. После совместного визита в клуб пришел к такому заключению? Как раз сегодня я вела себя развязно, позволяла лишнее, старалась не отличаться от большинства гостей, окружавших нас с тобой. Половину приписываемых мне добродетелей, я нарушила. (Улыбнувшись, внимательно смотрит на Валентина). Не только в клубе. Про мужчин не совсем прав, не все боятся меня. (Обнимает слегка). Ты, например.

ОН. Во мне нашла родственную душу, оценила, и разрешила себе оставаться самой собою. Расслабиться, быть искренней, пойти на поводу своих чувств. Я и осмелел. Не прав?

ОНА. Не знаю. (Внимательно смотрит на него, после паузы). Записался в родственники… Что нашла в тебе? Внешность обычная…

ОН (продолжает за неё). Глаза! Голос.

ОНА. Женщины тебе сказали? Наверное, они правы. Всё в твоих глазах, хотя, обычно считают, глаза — основное оружие женщины. Когда не изучают меня, они просто гипнотизируют, взглянув в них, невозможно не утонуть. Гипнотический взгляд обволакивает, манит и трудно противостоять.

Голос, если не подтруниваешь надо мной, тоже располагает. Мелодичный, с небольшой хрипотцой, нежный тембр, покоряют женщин. Где-то читала, мужской тембр, ласкающий слух женщины доводит её до безумия. Постараюсь не попасть под его власть. Но разве глаз и голоса достаточно? А я растаяла. Боюсь, влюблюсь еще по — глупости. Смешно?

ОН (покачал головой). Нисколько! (Неожиданно решительно обнимает и целует. Она не возмущается и не сопротивляется).

ОНА. Что за женщины были у тебя, целоваться не научили! (После секундного колебания её руки вдруг обхватили его голову и прижали к себе. Они сливаются в долгом поцелуе). Что я делаю? Ты споил меня! Старалась не смешивать…(После недолгого молчания). Смотрю, не собираешься уходить. Так всю ночь и проведем в разговорах?

ОН. Мне хорошо с тобой! Чем больше узнаю, укрепляюсь во мнении, душа у тебя осталась чистой, доброй, профессия не превратила в циника, в журналюгу. Знаешь, когда меня спрашивают о профессии, я всегда затрудняюсь с ответом. Назваться писателем неудобно. Что я написал? Полдюжины детективов для чтения в метро и на пляже. Интеллектуальная публика вряд ли читала. Представиться сценаристом, так сценарии написаны по тем же романам, к тому же на авторство претендует еще режиссер. Сказать: журналист, совсем страшно. Когда-то эта профессия пользовалась уважением, гордо звучало: член Союза журналистов СССР. Теперь остались одни журналюги, а те, кто еще не потерял совесть, и сохранил уважение к профессии, именуют себя репортерами, обозревателями, комментаторами, авторами колонки в газете, прочими заменяющими определениями.

ОНА. Забыла тебя спросить. Маринка в клубе поделилась, что тебя видели на митинге "несогласных" на Триумфальной площади, пытались даже арестовать. Предостерегла общаться с тобой, вдруг и ты "несогласный". Ходишь на митинги.

ОН. Даже предостерегала? Любой человек вправе иметь своё мнение. По любой проблеме общественной жизни. Твоя Маринка назвала меня диссидентом. Кто нынче не диссидент? Властям это не нравится, вот и посылают омоновцев разгонять инакомыслящих. Не покажи я корреспондентское удостоверение и меня бы арестовали. Что еще Марина про меня рассказывала?

ОНА. Только хвалила. Сказала, после смерти жены, нигде не бываешь, стал затворником. Многие женщины положили на тебя глаз, и переживают, не появляешься на тусовках, где раньше блистал с женой. Поздравляла меня, интересовалась, серьезно ли у нас.

ОН. А ты?

ОНА. Объяснила, готовлю передачу и составила тебе компанию изучать нравы современного общества. Ничего между нами нет. Она, понятно, не поверила, устроила допрос с пристрастием, давно ли знакома, что за передача и тэ дэ и тэ пэ. Насилу отшила. Ты в это время так был поглощен разговором с группой светских дам, что забыл обо мне. Не вспышки блицев папарацци, и не увидела бы тебя в общей толкотне… (Потягивается, сталкивает Валентина с дивана, он падает на пол, она поднимается, протягивает руку помочь встать с пола. Он хватает её и валит на себя, оба смеются). Что делаешь! Больно ведь! (Он прижимает её к себе, целует). Теперь синяки будут. (Какое-то время так и лежат на полу). Больно ударился?

ОН. Терпимо.

ОНА. Долго будем валяться на полу?

ОН. Мы разве вещи, валяться? Просто лежим, отдыхаем. Сама — то не ударилась?

ОНА. Ты оказался мягкий, но все равно ощущение не из приятных.

ОН (снова обнимает её и целует). А мне сейчас приятно. Чувствую твою теплоту, ощущаю всю тебя.

ОНА (вырывается, поднимается). Видела бы мама или Ленка, как мы ведем себя! Ты все-таки гипнотизер, хоть и не признаешься! А я совсем потеряла способность думать. Делаешь со мной что хочешь, сломил мою волю, подчинил себе. (Валентин тоже встает на ноги, отряхивается). Пол утром пылесосила.

ОН. Поэтому и ударился больно.

ОНА. Ковров на полу, как у тебя не держу… Тебе не тянет ко сну?

ОН. Нисколько, пока ты рядом… Мне собираться?

ОНА. Пора… Может, кофе сварить, выпьешь на дорогу. Вдруг уснешь за рулем, не доедешь.

ОН. С удовольствием.

ОНА. И я с тобой. У меня тоже есть и сливки, и молоко, но чтобы окончательно протрезветь, лучше черный. Как считаешь?

ОН. Доверяю тебе.

(Она выходит на кухню, он берет дистанционку, прибавляет громкость телевизору, перебирает каналы и останавливается на музыкальном. Она вбегает, отнимает дистанционку, и уменьшает громкость. Валентин хватает её и кружит в вальсе).

ОН.Я такой счастливый!

ОНА. Сумасшедший! Люди спят! В клубе надо было танцевать, а не трепаться с женщинами, сидеть за столом.

ОН. Когда успевал пригласить тебя, танцевал, а подруги твои не вдохновляли. (Танцуют. Вальс сменяется медленной мелодией, они о чем-то говорят. Наконец она вырывается из его объятий, садится на диван, достает платочек, обмахивается).

ОНА. Закружил! Только — только успокоилась, пришла в себя, так нет, не дал отдохнуть!

ОН.Зато теперь сонливость прошла окончательно. И кофе никакой не требуется.

ОНА. Для тебя больше стараюсь.

ОН.Спасибо, тронут!

(Она выходит и возвращается с кофейником, достает чашки, початую бутылку коньяка, садятся за стол. Валентин разливает коньяк).

ОН.За нас?

ОНА. Сегодня немного перебрала норму, но за компанию, можно позволить… За нас! (Чокаются рюмками, она вдруг останавливается. Не пьет). Как за нас, мы что, семья — за нас?

ОН. Я пью за тебя, ты за меня. Не понятно? В итоге за нас с тобой.

ОНА. Всё умеешь объяснить. (Пьет. Валентин наливает себе еще). Не налегай! (Долго молча наблюдает за ним). Надеешься соблазнить меня, напиваешься?

ОН. А попытаться можно?

ОНА. Попробуй! Сразу вылетишь на улицу. Я не принимаю таких шуток.

ОН. Придираешься к каждому слову… Повод дала сама.

ОНА (долго молча смотрит на него, борется с собой, не сразу решается). Иди, прими душ. Полотенце можешь взять бежевое с белой полосой, сейчас повесила.

ОН (нерешительно встает). Решилась оставить?

ОНА. Боюсь, первый же гаишник остановит. В клубе не пропускал ни одного тоста, сейчас… После коньяка никакая таблетка не поможет скрыть наличие алкоголя в крови.

ОН. Тронут. (Подходит к Ирине, обнимает, целует). Буду паинькой и не позволю никаких вольностей. (Уходит в ванную комнату, Ирина открывает шифоньер, что-то берет, уходит на кухню и возвращается). Валентин ждал, пока будет мыться, Ира приготовит постель. Но, когда возвратился из ванной, она продолжала что-то искать в шифоньере, и, похоже, не спешила.

ОНА. Посмотри телевизор, я приму душ и будем укладываться.

Валентин вопросительно смотрит на неё, собирается спросить "Где, на чем?", но не решается и включает телевизор. Она вышла, а он принялся переключать каналы телевизора, не останавливаясь долго на какой-то программе.

Сияя улыбкой, входит Ирина уже в банном халатике, с глубоким целлофановым беретом на голове, прикрывающим волосы от воды. Снимает берет, трясёт копной длинных волос и принимается расчесывать их перед зеркалом.

ОНА. Сними накидку и выдвигай диван, будем стелиться. (Валентин раздвигает диван, достает постельные принадлежности). Вначале расстели накидку, затем возьми в пенале матрац.

ОН (молча повинуется, делает все, как просит, еще раз окинул её вопросительным взглядом). Дальше что?

ОНА. Простыню стели. Утром только постелила, не буду менять.

ОН (не отвечая, расстелил простыню, сверху одеяло, взбил подушки). Готово. А мне где стелить?

ОНА. Боишься, не уместимся? Потеснюсь, больше некуда положить. Ляжем валетом. Меня боишься — вдоль границы тесемку протянем. Достану еще одно одеяло, сможешь накрыться и отвернуться.

ОН. Вдруг не захочу отворачиваться?

ОНА. Видно будет. Выключи бра. Я не смотрю, ложись.

Валентин быстро разделся. Повесил брюки на спинку, все остальное сложил на стул, и, отодвинув его, юркнул под одеяло. Ирина закончила расчесывать волосы, потушила лампы вокруг зеркала, встала, еще раз сходила на кухню и, вернувшись, предупредила.

ОНА. Не подсматривай! Пожалуйста, отвернись. Комната одна, ни одеться, ни переодеться.

Валентин отвернулся, но, забыв о предупреждении, повернулся. Ира скинула халат и готовилась надеть кружевную ночную рубашку, переворачивала ее, определяя перед. На миг он увидел всю ее нагую. Диван заскрипел, она догадалась, — подсматривал.

ОНА. Смотрел! Бессовестный.

ОН. Выглядишь восхитительно. Мраморные богини в Эрмитаже бледнеют пред тобой.

ОНА. Постеснялся добавить: для своих лет. На комплименты горазд, давно поняла.

Она все еще не натянула рубашку, когда Валентин снова повернулся, взгляды их встретились.

ОН. Иди ко мне, ложись. Стоит ли скрывать свои прелести, все равно всё сниму.

ОНА. Уверен? Не захочу — не снимешь. Гаси свет.

Валентин погасил последние лампы, и она залезла под одеяло. Рубашку так и не надела, Валентин повернулся и обнял её.

ОН. Какая горячая и мягкая! (приоткрыв одеяло, принимается ласкать её, целовать).

ОНА (засмеялась). Ой, щекотно! Перестань! (Вдруг серьезно). Что теперь думаешь? Привела к себе и сразу в постель.

ОН. Мы давно искали друг друга. Судьбой предназначено нам встретиться. После долгих поисков, испытаний, судьба улыбнулась, и мы, наконец, нашли друг друга. (Целует её). Так ведь?

ОНА. Не знаю. Возможно. Скорее всего. Не поверишь, у меня никогда не случалось подобных приключений. Валерка полгода обхаживал, только когда заявление в ЗАГС отнесли, осталась у него. От тебя исходят флюиды, от которых теряю рассудок. Я уже спрашивала, ты не экстрасенс, не гипнотизер?

ОН. Если бы… В первые минуты, как увидел, cердце забилось, чуть не выскочило из груди. Увидел и влюбился… И расстроился. Красавица не для меня. Далека как звезда.

ОНА. Все мужчины одинаковы. Увидев новую женщину, первая мысль, можно ли затащить в постель, или не позволит.

ОН. Что ты, Ирочка! Был настолько сражен красотой… Залюбовался, никакие низменные мысли в этот момент голову не пришли. Да они и не могли придти — так строго, официально ты держалась, переступая порог моей квартиры.

ОНА. Верно определил. Я серьезная и строгая, редакторы и режиссеры боятся меня. Да и остальные студийные мужики обходят. Твоя манера общаться меня тронула, перенесла в юность. А когда танцевали, твои флюиды и вовсе обаяли, пришло вдруг полное раскрепощение. Ты единственный, с кем я могу быть сама собою. Всё житейское и профессиональное куда-то отступили. Одним словом, растаяла. Не думай, всегда со мной так. Понравиться мне непросто. А чтобы привела домой!… Никогда до такого не доходило. Скорее всего, мы знали друг друга в прошлой жизни. Веришь в реокорнацию?

ОН (кивает). Взаимная симпатия с первого взгляда.

Разговаривая, он не перестает ласкать ее тело. Она прижалась, играючи целовала шею, висок, нашла его губы.

З а т е м н е н и е

2 — ая картина. Квартира Ирины. Все как в первой картине, только диван разложен, в постели Валентин. Ирина в одной ночной рубашке, ходит по комнате, наводит порядок. Валентин жестом подзывает ее к себе.

ОН. Ночью что-то шептала, просила прощение, вспоминала каких-то диссидентов. Я ничего не понял.

ОНА. Проехали.

ОН. Мы сливались в единое целое, признавались в любви, и в этот момент, ты вдруг о политике. Настолько был счастлив в ту минуту, что ничего не понимал, не слышал.

ОНА. Не хочу вспоминать.

ОН. Заинтриговала, говори!

ОНА. Собиралась рассказать еще раньше, да не решилась. Из меня пытались сделать сексота. Потребовали, чтобы я узнала, каковы у тебя отношения с нацболами и Русским национальным единством — эРэНЕ.

ОН. Кто это поручил, Эдик?

ОНА. Нет! Эдуард Георгиевич сам слывет диссидентом и судьба его на волоске. Не поддержка Председателя совета директоров, давно бы убрали. На место главного метит его зам, бывший комментатор с Первого канала, активный сталинист, наверняка негласный сотрудник органов. Узнал, что готовлю программу с тобой, вызвал к себе, долго наставлял, с тобой необходимо быть осторожной, не дать говорить о политике и критиковать власть. Заодно просил разузнать твое отношение к лимоновцам и РНЕ. На моё возмущение, что обратился не по адресу, пригрозил, скоро станет главным и, если я не убавлю спеси, придется искать работу. ОН. Какие ужасы ты рассказываешь! Какой год на дворе?

ОНА. В такой обстановке приходится работать. А ты еще спрашиваешь, отчего у меня депрессия… Ладно, хватит про меня. Не пропаду. И передачу с тобой проведу обязательно… Кончай валяться, поднимайся!

ОН. Как думаешь, Эдик знает, что под него копают?

ОНА. Сейчас до меня дошло, почему Соловьева волнуют твои политические взгляды! Наверняка знает, вы однокурсники и дружите.

ОН. Может, отменим программу со мной?.. Ты обязательно должна всё рассказать Эдику.

ОНА. Считаешь надо?

ОН. Да… И достаточно о них. (Зовет подойти). Куда ты торопишься! Половина девятого еще… (Приподнимается из-под простыни, обняв, валит её на себя).

ОНА. Вставай!.. Дорвался! Совратил целомудренную женщину… Сегодня суббота. Ленка может придти. Мама. Надо успеть навести порядок. (В голосе мольба). Поднимайся! Намерен весь день провести в постели? (Ложиться рядом, нерешительно).

ОН. С тобой не против! Устроим праздник непослушания… Грешить, так грешить!.. Я слишком долго не имел женщину… Ты была великолепна!

ОНА. Правда, остался всем доволен? Признаюсь, мне было хорошо с тобой, как никогда еще.

ОН. Даже так! Не преувеличиваешь?

ОНА. Не понял, что я неумеха, совершенно не продвинута в сексе? Даже побывав замужем. Одна из причин его постоянных нареканий и развода. Ты был великолепен. Сказывается опыт.

ОН. Какой опыт, откуда! А после смерти жены, говорил тебе, два года не имел женщин. Не выходил из квартиры дальше издательства…Другу твоему сколько?

ОНА. (Закрывает ему рот рукой). Может, хватит? Нет у меня никакого друга давно. А когда был, я с ним не спала. Ты первый после мужа. Только не гордись!

ОН. Правда? Мне ты не показалась неумехой. Наоборот, горячая женщина.

ОНА. Старалась. Боялась разочаровать тебя.

ОН. Такого кайфа, до тебя не испытывал. Давай повторим сейчас!

ОНА. При свете дня?.. Давай вставать, пока мои не пришли! (Поднимается, тянет за собой Валентина). Мавр сделал своё дело, теперь топай… Встретимся перед записью, на репетиции. (Помолчав). Слишком скоропалительно наши отношения перешли от знакомства к постели! Как оказалась втянута в этот блицкриг, не пойму,

ОН. Сократили этап детско-юношеских восторгов, понимая, что нам нужно.

ОНА. А ты циник! Не подозревала. Получается, ласковые слова, объяснения в любви, всё было заполнением пауз?

ОН. Какой мавр, какие паузы! Ночью оба были счастливы и влюблены. Остаюсь и сейчас.

ОНА (перебивает). Влюблены… Давно без мужчины, физиология требовала, вот и поддалась гипнотическому воздействию. Слово "любовь", правда, звучала в моих устах, но это был порыв, потеряла контроль, не задумывалась о словах. Ты прав, два индивидуума пожелали физической близости и легли в постель. Буду честна, инициатива моя, я затащила.

ОН. Замолчи! (Поцелуем останавливает её). Ночью шептала, что потеряла голову, влюбилась как школьница, я поверил. Утром оказывается, была физиологическая потребность… Спасибо, обрадовала!

ОНА. Извини! Я и сейчас не контролирую себя. Говорю, черте что….(Оба сидят на постели, он обнимает и целует). Совершили грехопадение!

ОН. Ночь была волшебной!

ОНА. Женщине не пристало признаваться… В твоих объятиях забыла все на свете, искренне была уверена, что люблю тебя, именно тебя ждала всю жизнь. Что только не померещится ночью!

ОН (перебивает). Померещилось, теперь раскаиваешься?

ОНА. Да нет, не раскаиваюсь. Оба получили удовольствие. Но больше не повторится. Не тщи себя надеждой. (Поднимается, Валентин пытается удержать её, но она вырывается, находит халат, надевает). Вставай! Не встанешь, окачу холодной водой.

ОН. Зальешь постель, диван, а спать где будешь, на полу?

ОНА. Сколько мы были вместе?

ОН. Достаточно, чтобы узнать и понять друг друга.

ОНА. Считаешь, я мягкая, податливая, понял меня до конца. Ошибаешься. Знал бы мой характер! Ни с кем не уживаюсь.

ОН. Заметил, ты — лидер, привыкла командовать, чтобы всё было по — твоему. Надеюсь, со мной чаще будем находить компромиссы.

ОНА. У тебя далеко идущие планы. Помнится, мы не обсуждали их… И пока обсуждать рано. Как благородный человек, воспитанный на книгах, может решил, раз переспали, должен жениться? Не торопись. Не спрашивал о моих планах, готова ли я и дальше встречаться с тобой. Не готова.

ОН (прижимает крепко к себе, целует). Подожду, пока будешь готова.

ОНА. Боюсь, долго придется ждать.

ОН. Хорошо, не будем спешить. Завтра покажу тебя своим родителям, а в следующую субботу поедем знакомиться с твоей мамой и Леной.

ОНА. Всё распланировал и опять меня не спросил.

ОН. Что сейчас делаю?

ОНА. Ставишь перед принятым решением. Своим.

ОН. Нашим.

Он поднимается, надевает брюки и выходит в ванную. Ирина собирает постель, складывает простыни, одеяло, собирается сложить диван, входит одетый Валентин.

ОН. Я помогу, отойди! (Складывает диван, вдвоем застилают накидку). Всё! Никаких следов.

ОНА. Кофе будешь? Поставлю. Или что-нибудь приготовить серьезное?

ОН (смотрит на часы). Чуть не забыл. У меня встреча в клубе филателистов назначена. Так что кофе отменяется. Я уйду, ты не спеша позавтракаешь.

ОНА. Наверное, я лягу. Ночью не дал поспать…Ты что, марки собираешь?

ОН. Как все пацаны, в детстве собирал. Сегодня наметил проконсультироваться со специалистами. Давно забросил это увлечение. Да в наше время никакого интереса. Любую марку, серию и даже полную коллекцию можно купить. На сегодня договорился придти на их еженедельную тусовку, проконсультироваться по одному вопросу.

Раздается телефонный звонок, она поднимает трубку.

ОНА (по телефону, после долгого молчания, очевидно, слушала собеседника). Ни с какими националистами или лимоновцами он не связан… На Триумфальную площадь ходил всего один раз за впечатлениями. Как вы не поймете, — он писатель…

ОН (догадался, кто это может быть, пытается отобрать трубку). Дай, я отвечу ему!

ОНА (прикрыв рукой микрофон). С ума сошел! (Отскакивает от Валентина, в трубку). Ни какой он не диссидент… Кто нынче не ругает власть, правительство?.. Больше ко мне с такими поручениями не обращайтесь. (Опускает трубку). Подонок! (Валентину). Совсем потерял рассудок!

ОН. Я бы выдал ему!

ОНА. И чего добился бы? Только бы подвел меня, дал Соловьеву лишние козыри против меня и своего однокурсника.

Валентин смотрит на часы, обнимает её на прощание

ОН. До вечера. Мавр может удалиться?

ОНА. Опять ехидничаешь. Не удачно сказала, так надо повторить, подразнить.

ОН. Вечером будешь дома?

ОНА. Встречаюсь с любовником.

ОН. Можно я приду?

ОНА. Я же сказала, встречаюсь с любовником.

ОН. От филателистов заеду домой, побреюсь и вернусь. Встречу любовника — обеих убью!

ОНА. Убьешь, если застанешь дома. (Целуются и Валентин уходит).

З А Н А В Е С