"Монохром" - читать интересную книгу автора (Палий Сергей Викторович)

Глава одиннадцатая. Приблудыш

Приступ сковал Лёвку внезапно. Возле ржавой насосной будки, сам агрегат из которой давно растащили на запчасти и цветмет, парень закашлялся, выронил ствол и грохнулся навзничь, пуская из-под маски пену. В первый момент я подумал, что его хватил эпилептический припадок, но потом вспомнил, как пацана коловоротило на корме баркаса перед нападением «пыле-виков». Метаморфоза организма дает побочные эффекты. И, к сожалению, не все из них такие полезные, как гиперчувствительность к аномалиям и обостренное восприятие.

Я опустился на одно колено и подложил Лёвке под затылок чурку, чтобы язык не запал. Стянул маску, убрал пузырящуюся слюну. Губы были ледяные, как у покойника.

Озноб не проходил. Кожа у парня побледнела, отчего сеть черных прожилок на скулах стала похожа на выжженный узор.

– Э, не шали! – крикнул я и хлобыстнул его ладонью по щеке. Решение оказалось опрометчивым.

Лёвка широко распахнул глаза, с гортанным рыком подался вперед и едва не всадил мне в шею когги. Спасла лишь реакция, отточенная годами в боях с мутантами и себе подобными.

Уйдя от страшного удара, я отпихнул от буяна двустволку, чтоб не вздумал пострелять, и отступил на безопасное расстояние. Но рывок оказался единичным. Лёвка вновь откинулся на деревяшку и прикрыл веки. Прошептал еле слышно: – П-п-прости… Я не н-н-нарочно… – Полегчало? – Ах-ха, уже луч…

Голова его резко крутнулась влево, хрустнуло, и я решил было: крышка, добила бедолагу спонтанная судорога. Смех смехом, а башка кверху мехом – однажды мне приходилось видеть, как один удолбавшийся кислоты лоботряс сам себе шею свернул: спазм и неудачное падение, аккурат башкой о бордюр.

Но с Лёвкой получилось прозаичней. Его всего лишь обильно стошнило вбок остатками вчерашнего ужина.

– Теперь вид у тебя совсем не товарный, – констатировал я.

– Зато… – Он сплюнул, моргнул и глубоко подышал. – Зато реально отпустило.

– – Ну, подъем тогда. Не на курорте.

– Лёвка еще некоторое время филонил, харкая и сморкаясь, как заправский туберкулезник, но вскоре окончательно пришел в себя и встал. Подошел к ружью, поднял его за ремень и с некоторым усилием выпрямился. Я оценивающе оглядел его чахлую фигуру и отметил про себя: еще разок-другой так прихватит, и мутагену кранты…

– Хрясь.

– Рефлексы сработали быстрее, чем я успел сообразить, отчего двустволка мотнулась в руке у Лёвки, а приклад ее расщепило надвое.

– Бросок. Сбить пацана с линии огня. Отползти за куст.

– Мышцы все это сделали сами. Бывает так, будто бы наблюдаешь за собой со стороны. Странное ощущение: вроде бы ты непосредственный участник событий, а кажется, словно включился вид от третьего лица, как в компьютерной игрушке…

– Шлеп. Шлеп. Щелк. Дзынь. Две пули ушли в грязь, одна раскрошила камень, а последняя срикошетила о торчащую из стены трубу.

– Снайпер оказался дешевым мазилой, это нас и спасло. К тому же стрелял он со стороны поля с тепличными каркасами и, видимо, не сумел найти подходящую позицию. Но первые промахи только дали нам призрачный шанс на спасение, а вовсе не обезопасили. Любой стрелок, который знает, как правильно держать СВД, автоматически становится крайне опасен. Даже если он тупой, как аспарагус, и выбивает одну мишень из десяти.

– Укрывшись за кустом, я оглянулся и без труда заметил блик от «оптики» между тепличных ребер. Засел касатик.

– Шлеп. Фонтанчик грунта взлетел метрах в трех от моей ноги. Это хорошо. Значит, снайперюга потерял нас из виду и пульнул наугад. Ну точно – желторотик. Кто ж такому винтовку выдал? И как он вообще в центр Зоны попал? – Спустимся в карьер? – предложил Лёвка.

– Ни в коем случае. – Я бочком отполз левее, поближе к будке. – Скроемся из виду не надолго. Добраться до противоположного края не успеем. Даже полный дебил сообразит, что можно подойти к котловану и расстрелять нас, семенящих по дну, как по блюдечку. А этот – дебил. Подскочит и от бедра ка-а-ак приложит. – От бедра из снайперки, ага. – Я фигурально. – Что делать будем? – Попробуем к нему подобраться и ствол отобрать. – Рискованно. А если он не один?

Я открыл на ПДА активную карту местности. Нет ясности. Своего наладонника у этого вояки либо нет, либо он выключен. Я быстро переключился на ИК-сканер. Возле теплиц фиксировалось расплывчатое пятно, по которому сложно было определить количество человек в засаде. Погано, но не катастрофично.

– Может, архаровец и не один, но ведь нас тоже двое. – Я подмигнул. – Прикроешь?

– Да. – Лёвка пододвинулся вплотную к выщербленному краю просевшего фундамента. – Я бы сам пошел, но после приступов реакция замедлена. Лопух- нуться могу.

– Не бубни! Ружье в зубы и за мной. Если стрелок с компанией – завалишь охрану. Только не дуплетом стреляй, а то, пока будешь перезаряжать, в почву закатают. И с прикладом аккуратней – вон как расщепило. Он кивнул, и мы быстро поползли вдоль фундамента к дальнему углу будки. Преимущество наше держалось на соплях: через секунду-другую только ле-кивый не сообразит, куда мы могли подеваться с пятачка, на котором едва не сдохли. Вариантов-то не так много: либо нырнули в котлован, либо смыкались за насоской.

Возле угла я остановился, вытащил нож и на секунду прикрыл глаза, восстанавливая в памяти особенности местности, которые успел подметить, пока касатик не начал в нас стрелять. От тепличных скелетов меня сейчас отделяло метров пятнадцать. На пути не было почти никаких препятствий, и это играло на руку снайперу, а не мне. Укрыться можно было разве что за ржавым колесом трактора К-700, которое валялось возле лужи.

Доползти до него по-пластунски, перевести дух и рвануть к позиции стрелка в надежде застать врасплох?

Поганая идея. На полдороге положит, даже особо не целясь. Думай, сталкер, думай.

Я открыл глаза и уперся взглядом в бетонный желоб. Сток предназначался для излишка воды, закачанной в резервуар насосом. Резервуара уже и в помине не было, насос давно сломался, а канавка осталась. Вот как бывает. Когда глаз «замыливается», полезно жмуриться, чтобы увидеть то, чего в упор не замечал.

Кивком я указал Лёвке на желоб. Он выкатил глазищи, но я жестом показал: мол, не писай в шорты, сам первый полезу, а ты – следом. Парень, кажется, понял.

Я лег на живот, взял нож обратным хватом и пополз. Хотелось вжаться в грунт сильнее, но дальше уже было некуда – и без того землю хлебалом черпал. Интересно, моя задница сейчас перед снайпером, как красная тряпка, маячит, или все не так печально? Полминуты, которые ушли на то, чтобы добраться до канавы, растянулись в вечность. Любое неловкое движение могло оказаться последним, если б снайпер не был таким лохом. Наконец я нащупал вытянутой рукой бетонную кромку, подтянулся и перевалился через край. Осторожно выглянул и показал Лёвке большой палец. Он кивнул в ответ и пополз следом.

Я наблюдал, как парень корячится, распластавшись, словно лягушка в препараторской. Ружье мешало ему перемещаться быстро, поэтому путь до желоба занял у Лёвки минуту или больше. Время, время! С этого места мне не было видно снайперской позиции, поэтому сказать наверняка, чем занят в данный момент стрелок, я не мог. И неведение угнетало почище наставленного в рожу ствола.

Лёвка ввалился в бетонное углубление позади меня аккурат под аккомпанемент очередного громового раската. Он заворочался, принимая удобную позу, и шумно засопел сквозь фильтры.

Теперь оставалось добраться по канаве до низины, темнеющей по левую сторону от тепличных каркасов, зайти снайперу в тыл и устроить акробатический этюд с разрезанной глоткой.

– Я дерну снайперюгу, ты – охрану, – еле слышно прошептал я. – Начали.

В канаве мы передвигались уже на ногах, правда, согнувшись в три погибели. Стараясь ступать как можно тише по загаженному дну стока, я добрался до низины, где бетон уходил во влажную землю. Дальше чапать по грязи не имело смысла.

Самая большая загвоздка была в том, что я не представлял, сколько человек ожидает нас возле теплиц. Одинокий желторотый стрелок или боевое подразделение. Шума, который мог выдать людей, слышно не было. Со стороны казалось, что на пригорке вообще никого нет. Либо касатик и впрямь без сопровождения, либо маскировка у ребят поставлена на профессиональном уровне.

Я жестом показал Лёвке готовность и бесшумно выбрался из рва.

В сей короткий момент мое бесценное тело было наиболее уязвимо. Если б сейчас снайпер обернулся, то я предстал бы перед ним в виде мишени, в которую грех не попасть. Пиф-паф, и казус может выйти неимоверный.

Перед решающим рывком я максимально сосредоточился. В грудную клетку словно замороженного цыпленка вместо сердца засунули. Думаете, просто пробраться в тыл врагу и выскочить с кинжалом наперевес, как воинственный горец? Ну-ну. Попробуйте как-нибудь отрепетировать подобный маневр в боевых условиях с вооруженным противником. Сюрприз будет.

Я побежал. Уже не особенно таясь, потому что теперь скорость важнее, чем скрытность. Краем глаза успел отметить, что Лёвка тоже выбрался из желоба и двинулся за мной.

Возле теплиц земля была неровной, словно здесь копали блиндажи. Понятное дело, что укрепрайона в этом захолустье никто не планировал – скорее всего провалы в грунте появились в результате воздействия аномалии. Так часто случается: шальная «гравикарака-тица» меняет локацию, а колдобины остаются – только успевай под ноги глядеть. В одной из нерукотворных ям пристроился стрелок.

Когда он обернулся, я уже стоял рядом. Лезвие десантного ножа готово было отведать плоти, но тут противник внезапно кувыркнулся на спину, выпустил винтовку из рук и заверещал: – Не стреляйте! Не надо! Не стреляйте, прошу!

Я маленько опешил, но бдительность не потерял. Разводит, скотина? Думает, я терпила, которого можно купить на такой карданный трюк? Или по правде сдается?

– И не собираюсь стрелять, – сообщил я замогильным тоном, быстро окидывая взглядом местность. – Я тебя зарежу, псина чернобыльская.

– Не-е-ет… – заблеял горе-снайпер, сдирая с себя простенькую дыхательную маску и отбрасывая в сторону. Ненормальный, что ли? – Не вой! – гаркнул я, хмурясь. – Один? – Ага, да, один, да-да… – закивал он, как болванчик.

Подошел Лёвка и бесцеремонно навел на незнакомца двустволку. Нарочито громко щелкнул курком. Стрелок залопотал губами что-то про господа всемогущего и, кажется, писнул в комбез.

Я плавно опустил рукой ствол ружья в землю и сказал Лёвке:

– Пошукай вокруг. Кого увидишь – стреляй без разговоров. После чего повернулся обратно к снайперу.

– Слышал? Если моему напарнику вдруг попадутся твои сообщники, им крышка.

– Ага, да-да… То есть – нет! У меня нет сообщников! Я… – Он шмыгнул носом. – Я потерялся.

Не особо стесняясь в выражениях, я объяснил уроду все, что думаю о его родовой и видовой принадлежностях, а также то, как следует вести себя дэцэпэшным малышам, которые потерялись и не знают, что делать. Перевел дух и спросил: – Какого банана в нас палил? – Я… я думал, вы зомбированные… – Идиот. – А? – Ты идиот.

– А, да-да, ага… Мы с провожатым шли по Зоне, целая группа ролевиков, это игра была… Но потом из болота какие-то твари набросились на нас, и мы побежали в лес. Я отбился от группы, заблудился и пришел сюда. А из леса… – Он вытер сопли под носом и приподнялся на локте. – Оттуда назад уже никто не вернулся. Я ждал часа три, но бесполезно… Простите, пожалуйста, что я в вас стрелял.

Судя по всему, балбес не притворяется и не врет. Он до смерти напуган – такое трудно сымитировать. «Картина дыхания» однозначная. И адреналин от страха разве что из ушей не капает.

Что-то мне в последнее время прямо-таки фартит на ролевиков. Интересно, какому дурачку пришло в голову тащить этих скоморохов в Зону? Беспредел. – Как звать? – А? Я крутанул нож в руке и состроил страшную рожу. – Тебя звать «а»?

– Нет… Я просто… боюсь я… Тут все не так, как нам говорили… – Завали хлеборезку. Как тебя зовут? – Арсений. – Арсений, ты представляешь, где находишься? – Мы по тропе перешли через пашню…

– Ты в одном из самых опасных районов аномальной Зоны. Я с трудом понимаю, почему ты до сих пор жив.

Он хотел что-то сказать, но лишь хлопнул пару раз ртом, как рыба. Уже хорошо, а то орет на всю Припять, того и гляди с «Юпитера» к нам на кофеек сейчас все мутанты сбегутся.

Тенью рядом встал Лёвка. Коротким жестом дал понять: место чистое.

– Ч-что мне делать? – беспомощно спросил стрелок, подтягивая сброшенную в панике маску. – Тебе честно или велеречиво? – Ч-честно.

– Застрелись. – Я почесал лысину. – Впрочем, из снайперки вряд ли получится. Могу помочь.

Губы Арсения предательски задрожали. Отлично, он еще и впечатлительный. Вот только олуха с тонкой душевной организацией мне не хватало в этот чудный апрельский денек для полного счастья.

Я нагнулся и поднял СВД, проверил магазин – два патрона. И еще россыпью на земле штук пять. Пулеметчик, блин. – У тебя есть еда? Вода?

Арсений суетливо расстегнул подсумок и вытащил несколько завернутых в фольгу печеных картофелин, аккуратные бутерброды с ветчиной и бутылку йогурта. – В-вот. Только не уб-бив-вайте. П-прошу.

Я смотрел на набор юного путешественника и не знал, плакать или смеяться. Лёвку, кажется, обуревали схожие эмоции. Не, ну правда, бывает же Зона иногда благосклонна к таким вот каскадерам. Почему бы к честным бродягам не относиться с подобной снисходительностью, а?

Мое смятение разбил громовой раскат, упавший с неба, словно исполинский акустический пресс. Тут же весь пейзаж несколько раз подряд поменял оттенок: между туч вспыхнуло и погасло зарево ртутного цвета. Странно. Обычно перед выбросом всполохи желтоватые, багряные или оранжевые, а тут – переливчато-серые, как жидкий металл.

– Кроме Драгунова, оружие есть? – на всякий случай спросил я.

– Нет, винтовка только. Я из нее стрелять-то т-толком н-не умею… Я ее подобрал, когда провожатый… – Котомку давай сюда, – перебил я.

Он протянул дрожащей рукой подсумок и вперил в меня умоляющий взгляд. Кроме смешных харчей, в запасе у ролевика обнаружились крошечный плеер с наушниками-таблетками, мобила с разряженным аккумулятором, несколько плетеных фенечек, увлажняющий крем для губ, авторучка и довольно точная карта северо-западной части Зоны с пунктиром маршрута.

Этот псих что, напрямки с запада приперся? Через Лиманск?

Я еще раз внимательно посмотрел на горе-партизана. Его глаза заблестели и стали окончательно похожи на щенячьи. Нет, не врет. – И что с ним делать? Вопрос был риторический.

Лёвка отвечать не стал, лишь знакомо пожал плечом. От его припадочной бледности уже не осталось и следа, дышал парень ровно и глубоко, мышцы напряглись в ожидании активных действий. С каждой минутой в нем все заметнее проявлялись повадки угольника – движения стали сильными и резкими, реакция ускорилась, глаза потемнели.

Если б я не знал о его вполне гуманных целях, подумал бы, что товарищ собирается уничтожить цивилизацию и вернуть вселенную в хаос. По крайней мере вид у сержанта Коломина, несмотря на хилую комплекцию, был грозный и решительный. – В путь, – сказал я.

– Только не убивайте меня, пожалуйста! И не бросайте… – часто засопев, протараторил Арсений. – Один я не смогу тут… Точно сгину.

– Не ты первый, не ты последний, – цинично бросил я. – Подъем. Он вскочил как заведенный. – Будешь отмычкой. – Как это? – Первым пойдешь. – А. Да-да, понял, спасибо… Спасибо!

Точно дурак. Я его на верную смерть подписываю, а. этот каскадер счастлив. Ну что ж, пусть надеется и верит, не стану мешать. Для таких типов неведение – благо. Я велел Лёвке:

– Сориентируй паравозика, куда ему чухать, и потопали бодрей. До выброса полчаса, не больше. Нужно успеть в шахту спуститься.

– Он будет только мешать, – не двигаясь с места, сообщил Лёвка.

– Мне плевать, – огрызнулся я. – Идите как хотите, хоть строем, хоть шеренгой по трое. Только на месте не стойте. Хорош тупить!

Лёвка отодвинул растерянного ролевика с дороги и, вскинув ружье, пошел в сторону от карьера. Походка у него теперь была бесшумная, пружинистая, даже слегка грациозная. В каждом шаге чувствовался такой запас силы, что казалось, стоит парню пожелать, и он в один прыжок окажется на соседнем холме. Судя по всему, Лёвка балансировал на кромке пограничного состояния: отклонится в одну сторону и пойдет пачками врагов валить, а поведет его в другую – друзей положит. Знаем мы такой коленкор, проходили. Адреналин зенки заливает, разум мутится, нервы как струны. Шаткое дело, опасное. А если учесть неизвестные мутации, которые меняют его организм, – выходит крайне горючая смесь.

Я собрал с земли пять патронов, выщелкнул из магазина винтовки еще пару, заправил их в свой «калаш» и перевел флажок предохранителя на одиночный режим ведения огня.

Что ж, семь патронов – уже неплохо. Свезло, калибр совпал.

– Чего уставился? Шагом марш, – скомандовал я сыну полка и повел стволом автомата вслед спускающемуся с пригорка Лёвке. – Или последним пойдешь? Ясное дело, что замыкающим я бы незнакомца и в дурном сне не пустил, но зловещий блеф возымел убойный эффект. Арсений замотал головой и, спотыкаясь, побежал вниз по склону едва ли не вприпрыжку. Мама-перемама. Ума не приложу, как этот конкистадор доморощенный умудрился до сих пор остаться целым и невредимым. По логике, он должен был в первую же минуту внутри Периметра вляпаться в аномалию, словить пулю или угодить во чрево какому-нибудь прожорливому гаду. По логике, такие йогурты вообще за пределами родительской резервации выживать не должны. Чудны дела твои, Зона. Воистину чудны и загадочны.

СВД я оставил в яме – в нашем случае это лишние пять кило, от которых толку чуть. Оглянулся по сторонам и стал спускаться с пригорка. На ходу провел над харчами дозиметром и, убедившись, что они не фонят выше положенного, проглотил бутерброд. Почти сразу – второй. За утро мы порядочно набегались, и калории восполнить не помешает. Внизу я предложил перекусить Лёвке, но тот от еды отказался.

Обогнув карьер, мы вышли на старую дорогу и за первым же поворотом угодили в разбухшую от вешних вод мешанину. Не было печали. Теперь мы встали перед выбором: делать еще больший крюк, мотая лишний километр, или лезть в грязь.

– Вперед, – решил я, сверившись с ПДА. – Только в оба гляди. Возле тех контейнеров рябь какая-то.

– Чую, – подтвердил Лёвка, сосредоточенно при слушиваясь и всматриваясь в проход между рядами железнодорожных контейнеров, стоявших вдоль ржавого полотна. – Понять только не могу, что там. Или… кто. – Может, все же йогурта пустим? Пусть проверит. – Нет, я сам. – Как знаешь. Держи глаз востро.

Кажется, Арсений даже не понял, что речь шла о нем и Лёвка только что своим решением вновь спас его филейные огузки от неприятностей. Мы двинулись дальше в том же порядке: Лёвка первым, Арсений за ним и я в хвосте. Горе-приблудыш то и дело вздрагивал, озирался по сторонам, корчил жалостливые мины, но молчал. И правильно делал, а то бы я его точно пристрелил. Патрон, конечно, жалко было бы расходовать, но будь каскадер шумным – доставил бы несоизмеримо больше хлопот.

Один раз он повернулся было и отвалил челюсть, дабы сообщить что-то или спросить, но я без комментариев наставил на него автомат и произнес бесцветным тоном:

– Только растопырь хлеборезку, и отягощу твой череп свинцовой пилюлей.

Арсений сипло вдохнул, попятился и задрожал. Ничего – в данном случае лучше перепугнуть, чем недостращать.

Когда мы подошли к контейнерам вплотную, я отодвинул салагу к груде гнилых шпал, шикнув:

– Стой здесь и не отсвечивай, что бы ни произошло. Сойдешь с этого места, и тебе мутант мошонку на чувствилища намотает.

Кажется, я все-таки переборщил: комбез в паху каскадера набух мокрым пятном.

Лёвка напрягся, тихонько разрядил ружье и прислонил его к гофрированной стенке контейнера. Я не стал уточнять, почему он пренебрегает оружием: парню сейчас виднее. Наверное, в своих рефлексах он теперь уверен, а древняя двустволка будет лишь мешать.

Исчез Лёвка моментально. Я не уследил и пропустил момент, когда он сорвался с места, будто презрев силу инерции. Помнится, когда я возле КПП позавчера впервые столкнулся с отрядом угольников, меня тоже поразила манера их перемещения. Бестии словно бы игнорировали некоторые законы физики.

Арсений стоял как истукан, не смея даже прикрыть руками обмоченные штаны. Только глазные яблоки у него крутились туда-сюда, как шарики в лототроне. Хорошо, пусть стоит, целее будет. Мне хотелось посмотреть на экран наладонника, чтобы представлять, где сейчас Лёвка и с чем все же мы имеем дело, но я понимал, что в случае нападения окажусь не в лучшей ситуации, поэтому продолжал держать автомат в боевом положении и выцеливать пространство между двумя ближайшими контейнерами.

Визг и глухой удар взрезали слух настолько неожиданно, что мне пришлось заставить себя не надавить на спусковой крючок. Будь нервы вольного сталкера Минора чутка хилей – израсходовал бы зазря патрон.

Ком сплетенных тел мелькнул впереди серым росчерком, и я не успел разобрать, с кем сцепился Лёвка. Плохо! Не зная, с каким именно врагом предстоит сражаться, всегда стартуешь с заведомо проигрышной позиции.

Схватка продолжилась за торцом контейнера. Звуки возни и скулеж не прекращались. К ним добавилось невнятное бормотание. Почти сразу за Лёвкой и его неизвестным противником проход пересекли еще два серых мазка. И на мгновение повисла тишина. Хрясть. Да кто ж это такие, Демоны Зоны их побери? Хрясть. Хрясть…

Возле края контейнера я оказался уже в следующую секунду. Приставным шагом вышел из-за угла, готовый стрелять, но было уже поздно. Бой кончился.

Я стоял и смотрел на замершего в хищной позе Лёвку, чувствуя, как по спине маршируют стройными рядами крупные мурашки. Жуть-то какая. Главное, чтобы чувствительный Арсений не вздумал подойти и полюбопытствовать, что здесь произошло, а то, чего доброго, коньки протянет от вида столь чудесного натюрморта.

Небо сверкнуло стробоскопическими сполохами и в очередной раз уронило на гиблую землю ухающие раскаты грома.

Рукава Лёвки были по самые плечи забрызганы кровью, на разгрузку налипли темные сгустки, об анатомической принадлежности которых я предпочел не гадать. С когтей капало. В правой руке он продолжал держать изуродованное человеческое тело – легко, словно тряпичную куклу. Еще двое неудачников валялись рядом с вывернутыми на сто восемьдесят градусов головами и вспоротыми животами. Три хруста – три трупа.

Несмотря на пятна крови и ошметки внутренностей, я узнал цифровые камуфляжи бойцов спецподразделения «Пыль». Вот почему их перемещения было так трудно отследить, а движения напоминали размытые серые сгустки. Современные маскировочные ком-безы позволяли солдатам сносно мимикрировать под окружающую среду. Жаль, Лёвка их изгваздал и подрал в лоскуты – могли бы козырно прикинуться.

«Пылевикам» не помогли острые тесаки. Применить огнестрельное оружие они тоже не успели. Их не спасли броники – парень каким-то невообразимым образом умудрился прямо в бою расстегнуть ремни и порвать под броней плоть своими страшными когтями.

Я на секунду представил, как Лёвка нападает на меня. Молниеносно, расчетливо, хладнокровно… Внутри затрепетал холодный язычок страха. Пришлось признать: у меня против такого существа – ни единого шанса. И спасибо случаю, что этот убийца – на моей стороне.

– Нужно уходить, – горловым голосом проворковал Лёвка, отпуская наконец безвольное тело «пылевика». Оно осело в грязь. – Где-то неподалеку есть еще военные.

– Веди, – сказал я, не решаясь вслух комментировать результаты схватки. Лёвка с каждой минутой будто бы отдалялся, становился чужим. – Сейчас только йогурта нашего доблестного подберу.

– Не бойся меня, Минор, – с придыханием проговорил Лёвка. Словно бы играючи сделал пункцию моим мыслям и угадал, что тревожит опытного ветерана. – Я просто хочу добраться до шахты и остановить черный туман. Хочу отвести большую беду. Этой проклятой земле и без того крепко досталось.

Он сноровисто обыскал трупы, положил в карман разгрузки пару гранат, бросил мне скользкий «рожок» для «калаша», а себе взял увесистый «Узи», который последний из подоспевших бойцов так и не успел снять с предохранителя. Складной приклад израильского пистолета-пулемета удобно лег на согнутый локоть: было видно, что Лёвке не впервой обращаться с этим редким для Зоны оружием.

Я обернулся, чтобы позвать приблудыша, и обомлел. Арсений стоял возле угла, как-то криво опираясь о контейнер. На роже подрагивала гримаса боли, а левая нога мучительно медленно отъезжала в сторону по сколькой грязи.

Если б не осмысленный взгляд, я бы подумал, что йогурта зомбировали.

– Скрижали нет-нет я пропущу, – внятно проговорил Арсений.

И вот тут мне стало уже всерьез не по себе. Только свихнувшегося от вида бойни ролевичка нам не хватало… – Эй, – позвал я, – тебе плохо? – Покойные скрижали, нет-нет я выйду.

Я вопросительно посмотрел на Лёвку. Парень не выглядел растерянным. Он подошел к Арсению, сдернул маску, уверенно взял приблудыша окровавленными пальцами за подбородок и отжал нижнюю челюсть. Тот не сопротивлялся. Изо рта вывалился розовый язык, в положении и пропорциях которого что-то было не так. Как будто левая часть весила гораздо больше, чем правая. Все-таки мутант?

Я машинально поменял в автомате магазин на трофейный и передернул затвор.

– Скажи: мама мыла раму, – велел Лёвка Арсению, внимательно глядя на того в упор.

– Мама малым ходом… – начал приблудыш, но осекся, словно сам понял, что сморозил глупость. Он поправил правой рукой собранные в хвостик волосы и попробовал снова: – Мама… Не могу больше терпеть скрижали! Покойные на выход!

– Обе руки подними одновременно, – требовательно произнес Лёвка.

Горе-ролевик кивнул, совершил целый ряд непоследовательных движений, после чего его нога окончательно соскользнула в лужу, и он сел на задницу. Лёвка обернулся ко мне и констатировал:

– У него инсульт. Если не извлечь тромб, мозг скоро задохнется.

– Как я понимаю, для этого нужны: а – операционная, бэ – хирург. -Да.

Я перевел взгляд на развалившегося, как на привале, Арсения. Он часто мигал и пытался сфокусироваться на собственном ботинке. Со стороны могло показаться, что турист присел отдохнуть и маленько тупит после сложного перехода. В действительности все было гораздо плачевней. Ближайший хирург – Болотный Доктор, но до него слишком далеко. Да и не факт, что эскулап горит желанием оперировать незнакомого балбеса. Что ж, бывает и так.

В Зоне мало что выглядит привлекательно. А касательно жизни… так она вообще редко заканчивается красиво. «Калаш» медленно пополз вверх. Казалось, это не я поднимаю руки с автоматом, а сам ствол возносится, чтобы помочь сгинуть пацаненку, который вылез из своей уютной песочницы и йена роком угодил прямиком в ад. Надо же, как ты, оказывается, коварна, Зона. Дала человечку небывалую фору, позволила, можно сказать, себе в душу залезть, а потом легким движением уравняла шансы до нуля. Это ведь твои дела, Зона, я знаю. В таком возрасте инсульты так просто не случаются.

«Калаш» остановился. Теперь он таращился слепым зрачком дула аккурат на бледный лоб Арсения.

Грань между добром и злом, говорите? Совесть? Ну и где вы, демагоги унылые, когда нужно пошевелить пальчиком и спустить курок? Ау!

– Не серчай, – прошептал я, понимая, как неумно и неуместно звучат здесь и сейчас эти слова. – Надо было играть понарошку.

ПДА завибрировал одновременно с возопившей на весь череп птичкой-интуицией.

Опасность надвигалась со стороны теплиц, откуда мы только что ушли. Я насторожился и оглянулся на Лёвку. Парень стоял, вытянув шею и прислушиваясь. Он всасывал почерневшими уже ноздрями воздух, как ищейка. Дыхательная маска, видно, уже не приносила парню пользы – она мертвым грузом висела на шее.

– Семеро, – тихонько сообщил Лёвка, и я едва узнал его голос. Если раньше он говорил баском с характерным, узнаваемым тембром, то теперь тон стал блеклым и равнодушным, как у наркомана. – Один – с тяжелым вооружением.

Я мельком посмотрел на экран наладонника. От шахты наперерез военным двигались точки, которые сканер не мог распознать. Зверье? Вряд ли. Идут слишком плотной группой и держат строй.

– Угольники, – прокомментировал Лёвка, перехватив мой взгляд. – Их я отлично чувствую. – Между молотом и наковальней… До конца озвучить и без того очевидную догадку я не успел. Звон срикошетивших от контейнера пуль разбил повисшее напряжение. Я ухватил вздрогнувшего Арсения за шиворот и оттащил в укрытие, за железную стену. Его голова мотнулась туда-сюда и упала на грудь, я почувствовал, как в отворот перчатки потекло теплое, и машинально отдернул руку. Кровь.

Едва я отпустил Арсения, он завалился на спину, и стало видно, как из рваной раны на шее толчками фонтанирует алая струя. Пацаненок испуганно глядел в серое небо, но взгляд его стремительно тускнел. Жизнь отпускала трепещущую душу. Рот то открывался, пуская тягучую нить слюны, то закрывался. Быть может, наружу рвались какие-то последние слова, но голосовые связки были перебиты.

– Прощай, братец Арсений, – проговорил я и опустил ему веки. По агонизирующему телу побежали волны судорог.

Выстрелы не повторились, но оставаться здесь было опасно. Шальные пули убивают столь же результативно, как выпущенные прицельно. Лёвка уже переместился за соседний контейнер и призывно махал мне оттуда. Задерживаться дольше нельзя.

Отряд военных, судя по маркерам на карте, слегка изменил направление движения, отклонившись к северу. Спустя секунду повернули и угольники. Теперь вероятностные траектории обеих групп пересекались у недоделанного трубопровода, верхушки огромных сегментов которого я заметил в болотце возле дороги.

Неужто угольники собираются дать бой солдафонам в этой жиже?

Гадать резона не было. Я рывком преодолел расстояние между контейнерами и оказался рядом с Лёвкой. – «Вертушка» с юга летит, – сказал он.

Я тоже услышал гул минутой ранее, но, честно говоря, принял его за отзвуки громовых раскатов.

– Если накроет ракетами – нам хана. Сумеешь быстро довести до шахты?

– У входа много аномалий. И можем попасть под перекрестный огонь военных и угольников. Нужно будет двигаться очень шустро, на грани твоих физических возможностей. Готов? – Не пугай, пуганые, – огрызнулся я.

Лёвка плотоядно улыбнулся, заставив в очередной раз мурашки промаршировать по моей холке. Антрацитовые губы блеснули в ртутных отсветах небес, прожилки на скулах изогнулись в агрессивный узор. В образе моего спутника ничего не осталось от того замкнутого отмычки, которого мы со сталкерами знавали раньше. От него сейчас исходили мощные, почти осязаемые волны угрозы.

Но не стоило забывать, что неподалеку бегут навстречу «пылевикам» еще несколько существ, не уступающих моему напарнику ни в силе, ни в ловкости, ни в скорости реакции.

– Будет жарко, – кивнул Лёвка в ответ на мои мысли. – Главное, помоги мне добраться до шахты и спуститься вниз. Я сам все сделаю. Переждем выброс, и заберешь «жемчуг» – когда будем на месте, я покажу, где он лежит. – По рукам.

Мы, прикрывая друг друга, побежали вдоль контейнеров, шлепая по слякоти и нещадно пачкая одежду. Впрочем, вымазанному с ног до головы чужими потрохами Лёвке это было что танку роса, а мои шмотки хоть и подсохли на «жарках», чище от этого не стали.

Автомат я держал в боевом положении. Пусть потеряю немного в скорости, но хотя бы буду готов дать отпор в случае неожиданного нападения. Ружье, которое так и не сделало ни единого выстрела, кроме пробного, мы без сожалений оставили. Подбежав к последнему ряду контейнеров, я следом за Лёвкой обогнул по широкой дуге «карусель», которая неторопливо кружила в дрожащем воздухе несколько мелких щепок и переломанную птичью косточку. Злая аномалия, коварная. Втянет, и пикнуть не успеешь, как в фарш превратишься.

Гул турбин приближался. Я посмотрел на южную часть неба и разглядел на фоне свинцовых туч серебристую точку. Скорее всего штурмовой Ми-24. А гарнизонные командиры смельчаки, однако: посылать в центральную часть Зоны «вертушку» перед самым выбросом – мера крайняя, рискованная, накладная. И без того летать здесь небезопасно по причине непредсказуемых атмосферных аномалий, а уж за считанные минуты до начала катаклизма…

Возле развилки железнодорожного полотна Лёвка притормозил, дождался меня и, прежде чем высунуться из-за крайнего контейнера, указал на стрелу погрузочного крана, упавшую поперек путей:

– Бежим точно вдоль нее. За платформой будет спуск на перевалочный пандус, по левому борту можно проскользнуть к шахте. Может, повезет, и успеем по пасть внутрь до того, как нас подстрелят.

– Скорее всего нас уже заметили. – Я перевел дух после спринтерского забега. – Просто воякам сейчас не с руки отвлекаться на двух драпающих сталкеров. Они же видят группу угольников на своих сканерах.

– Боюсь, их приоритетная задача – захватить или убить меня. Во-первых, им нужен мой «жемчуг», во-вторых, они наверняка поняли, что я задумал. А засыпать источник неведомой энергии и лишить тем самым себя плацдарма для экспериментов в планы штабистов явно не входит.

– Хреновый расклад, – признал я, осторожно выглядывая из-за угла. Пока бойцов видно не было за торчащими из темной жижи частями бетонных труб. – Что ж, поскакали. А то, чего доброго, с воздуха отутюжат.

Вертолет приближался и, судя по уверенному ходу, курс держал точно на нашу локацию. Минута – и выйдет на прицельную дальность. Ракетами, конечно, лупить пилот не станет – все же где-то тут его однополчане бегают, – зато из пушек приложит без вопросов. А что такое обстрел из крупнокалиберных авиационных орудий, я себе отлично представляю. Спасибо, увольте от такого счастья.

– Не отставай, – крикнул Лёвка и мгновенно сорвался с места.

Я припустил следом, стараясь одновременно глядеть под ноги, чтоб не споткнуться, контролировать фланг, где в любой миг могли появиться как угольники, так и бойцы «Пыли», и периферийным зрением отслеживать пятно «вертушки» в полыхающем серебристыми зарницами небе.

Лужи, шпалы, щебенка. Взгляд направо, вверх. Следить за дыханием, не сбиваться с ритма, не упускать из виду Лёвкину спину, которая уже мельтешит возле кончика упавшей стрелы. «Живей! Живей, лошадь дряхлая!» – мысленно подстегнул я самого себя.

Счет теперь шел не на минуты, а на секунды. Турбины уже отчетливо выли над головой, а тугой поток воздуха от лопастей подбирался сзади, взбивая грязь и кружа вихри из мусора.

До пандуса – метров десять. Не успеваю… Не ус-пе-ва-ю, Демоны Зоны вас всех разорви!

Я заставил себя ускориться еще сильнее, хотя казалось, что на большее организм не способен. И когда птичка-интуиция панически заверещала, предчувствуя, что через мгновение пилот нажмет на гашетку и свинцовый ураган размечет мое драгоценное тело по окрестностям, я увидел, как спереди буквально из земли вырос Лёвка. Мне казалось, что парень уже давно спрыгнул на пандус, и его появление стало полной неожиданностью. Лёвка стоял лицом к приближающемуся вертолету: мне пришлось резко сменить траекторию, чтобы не врезаться в него на полном ходу. Протекторы ботинок не справились с маневром, и ноги скользнули по диагонали, отправляя меня в неконтролируемое падение. Глубокая лужа спасла органы и кости от повреждений, но я захлебнулся в вонючей воде и на какое-то время упустил нить событий.

Мир поплыл. Ну и пусть себе! Пущай хоть плывет дикий мир, хоть ныряет – главное, я жив остался!

Через долю секунды громыхнуло, и условную линию, по которой я бежал, взрыхлила очередь. Лёвка за миг до выстрела ушел в сторону, пропустив мимо себя смертельный шквал, и вздернул все мои девяносто кило под мышки, словно старина Минор весил не больше, чем бутафорский болванчик из сценического реквизита. От чудовищного рывка из меня махом вылетела та вода, которую я успел хватануть, а заодно с ней едва не вывалились в лужу потроха. – Ух-хс… опть…

В ушах звенело, вымокший насквозь комбез облепил кожу мерзким коконом – зря только «жарки» разряжали! Я понимал, что оставаться на месте равносильно гибели, поэтому, как только почувствовал, что вновь стою на ногах, дернул с места в карьер, несмотря на дезориентацию и жестокий приступ тошноты.

Правая рука мертвой хваткой сжимала автомат, который я умудрился в падении вскинуть над головой и не замочить. Инстинкты сталкера сработали. Сам пропадай, а ствол выручай – а то обидно будет, если выберешься из передряги, а стрелять окажется не из чего.

Еле разбирая дорогу, я несся к спасительному каскаду пандуса. Ни в коем случае не останавливаться. Сдохну. А «сдохнуть» – это не пункт моего режима дня как ни крути.

Позади сквозь рев турбин прорезался новый звук. Кы-др-р-р-рт. Кы-др-р-р-рт. Я даже не сразу узнал в густом стрекотании зловещий голос «Узи». Видно, Лёвка поливал кабину пилота длинными очередями в надежде если не пробить стекло, то хотя бы пустить сетку трещин, чтоб испортить обзор.

Железные листы первого яруса перевалочного пандуса лежали в углублении двумя метрами ниже уровня почвы, и я с разбега не рассчитал силу прыжка. Падение получилось довольно жестким, даже амортизирующий кувырок не полностью погасил силу удара. Спину о шершавый пол я себе отшиб знатно… Плевать. Не время ныть.

Я отрешился от боли, подобрал «калаш» и поднялся на ноги. Обернулся, чтоб оценить ситуацию.

В лицо хлестнул ветер, брызги, и нос вертолета показался над кромкой земли, удерживаемой железобетонной конструкцией от обрушения. Штурмовая машина зависла низко, на высоте второго-третьего этажа. С такого ракурса пилоту нас обстреливать неудобно. Чтобы открыть прицельный огонь, ему придется уйти в сторону и поменять угол атаки. Это позволит выиграть драгоценные секунды. Где же Лёвка?..

Размытая тень пронеслась над головой, и не успел я отследить траекторию движения, как зверской подсечкой меня сшибли наземь. Приложившись затылком о пандус, я в течение секунды любовался веселыми радужными пятнами, а потом сдавленно гукнул: тень обрушилась сверху и ударом локтя в солнечное сплетение напрочь сбила дыхание.

Давненько меня так сурово под дых не прикладывали. Пока я судорожно пытался вдохнуть и отползал в сторону, сверху мелькнула вторая тень, и пол пандуса легонько дрогнул под весом приземлившегося Лёвки. Наконец-то мутаген подоспел! Еще пару таких тычков под ребра, и косточки Минора рассыпались бы в труху.

Я таки сумел втянуть в себя воздух. Полегчало. Подтянув за ремень автомат, перевернулся на живот и прицелился в угольника, который посмел меня поколотить. Я рывком надавил на спусковой крючок, но рослая фигура смазанным штрихом скользнула в сторону, и пули ушли в стену заброшенного строительного вагончика.

Угольник метнул на меня презрительный взгляд и застыл на краю пандуса. Вертолет больше не висел над нашей тесной компанией – машина завалилась на левый бок и резко ушла в сторону. Сначала мне показалось, что пилот готовится к повторному заходу, но «вертушка» описала полукруг над железной дорогой и легла на обратный курс. Скорее всего точка дедлайна пройдена, и дежурный диспетчер передал приказ отступления. Значит, выброс вот-вот разразиться над Зоной, выжигая психику не успевших укрыться людей. Я вернулся к событиям, происходящим на пандусе.

– Против своих прешь, Коломин? – прошипел угольник готовому к атаке Лёвке. – Уйди с дороги. – Мне нужен твой «жемчуг». – В очередь встань.

Небо полыхнуло серебристыми росчерками. На мгновение яркие пятна и густые тени испещрили все вокруг контрастным месивом. Плотные громовые раскаты в несколько этапов обрушились на землю.

– Я долго ждал. – В голосе угольника прорезались интонации победителя. А зря. Излишняя уверенность редко играет на руку в противостоянии с серьезным соперником. – Потроха выпущу. – Так и будешь мяукать или наконец укусишь? Угольник по-звериному рыкнул. Лёвка отбросил «Узи» – все верно, огнестрельное оружие не поможет в этой молниеносной схватке, а лишнее бремя ни к чему.

Противники стоили друг друга: оба сильные, нечеловечески быстрые и настроенные на скоротечный поединок. Я вдруг почувствовал себя бедным родственничком, от которого ни жарко ни холодно, его присутствия даже немного стесняются. Ну уж дулю лысую вам, а не корнишоны! Не привык я без дела во время драки болтаться.

Как только соперники раздвинулись в стороны и пошли по кругу, держась друг к другу лицом, я упал на колено, вскинул родной «калаш» и прижал приклад к плечу. Цевье удобно легло в левую ладонь, правая сжала рукоять, щека ощутила ласковое прикосновение металла. Пусть-пусть танцуют свой смертельный фокстрот, а я за темпом послежу.

Несмотря на то, что пилот увел вертолет обратно на аэродром, ветер не ослаб – теперь его порывы налетали то с одной стороны, то с другой. Стихия разгулялась не на шутку. От постоянной смены направления воздушного потока трудно было прицелиться и сосредоточиться на ускользающем угольнике. К тому же начали слезиться глаза.

Я выбрал момент, когда Лёвка отступил подальше от бывшего однополчанина, и выстрелил в угольника с небольшим упреждением, на ход. Бесполезно. Реакция и предчувствие у этих гадов на высочайшем уровне. На этот раз он ушел не вбок, а вниз. Распластался по железному пандусу, словно камбала, пропустив короткую очередь над собой, и моментально откатился с линии огня. Лёвка тут же воспользовался тактическим преимуществом и атаковал. Он с умопомрачительной скоростью сорвался с места и нанес страшный скользящий удар когтистой рукой вдоль хребта лежащему противнику. Но то ли тот оказался чересчур ловким, то ли парню все же не хватило каких-то миллиметров – наскок не принес желаемого результата: на иссиня-черной спине осталась длинная кривая царапина – и только.

Повторно стрелять по черномордому я не решился – слишком близко теперь кружил Лёвка, выжидая, когда появится шанс для следующей атаки.

После очередного небесного сполоха усиливающийся ветер принес запах озона. Все, тянуть дольше никак нельзя. До выброса остались считанные минуты! Естество кричало: беги в укрытие, спасай свою бесценную задницу, – но я живо одернул себя и угомонил подступивший страх. Без Лёвки мне в этой шахте делать нечего. Ведь если он не наврал, то повалит из-под земли этот поганый туман, и – кирдык. Нет уж. Ступили на вертлявую дорожку вместе, значит, и сойдем с нее не врозь.

Я мысленно сшиб с жердочки верещащую об опасности птичку-интуицию и вновь повел стволом, подхватывая траекторию движения очухавшегося угольника. В конце концов, у нас с Лёвкой соглашение, и его пока никто не отменял. А слово Минора еще кое-чего стоит.

Что ж, давайте станцуем этот мужской фокстрот на троих. И пусть попробует какой-нибудь извращенец обвинить меня в намеке на содомию. Урою нах.