"Рыцарь Хаген" - читать интересную книгу автора (Хольбайн Вольфганг)

Глава 12

Солнце уже зашло, но сотни факелов ярко освещали площадь, наполненную гулом встревоженных голосов, фырканьем лошадей и бряцанием оружия.

Возле собора теснилась огромная толпа. Трехэтажная кирпичная базилика не могла вместить сразу всю массу людей, явившихся принять причастие или внести пожертвование. Среди них были не только воины, через несколько часов отправляющиеся в поход, но и их близкие — отцы и матери, пришедшие помолиться за своих сыновей, сестры и жены, невесты, малые дети, выстроившиеся у ворот храма длинной печальной очередью.

Хаген вглядывался в серьезные, умиротворенные лица выходивших из собора. Будто только мгновение назад в стенах этого холодного, мрачного здания они осознали весь смысл своего существования. Что же за религию они исповедовали — Хагену она так и осталась чуждой и непонятной. Он не мог принять христианства, эта вера казалась ему религией смерти, но не жизни, храмы были мрачны, окутаны легким дыханием тлена и могильного холода.

Он повернулся, плотнее закутался в плащ и медленно направился к центру площади. Если бы его сейчас спросили, зачем он вообще сюда явился, — вряд ли Хаген нашел бы ответ. Он проводил Зигфрида и всех остальных до ворот храма: на закате солнца они явились сюда самыми первыми, чтобы принять причастие отца Бернардуса. Сам же Хаген туда не пошел. Ему хотелось остаться одному. Быть может, это был его способ молиться. Он чувствовал, как необычное, лихорадочное состояние, охватившее весь город, начало затягивать и его самого. Хаген не раз переживал подобное, но всякий раз его заново поражала эта безумная смесь страха, отчаяния и безграничной алчности; алчности до вина и пищи, музыки и женщин — до жизни. Зигфрид оставил воинам очень немного времени — будь его воля, они уже были бы в пути, приближая час решающей битвы. Но на сборном пункте возле крепостных ворот присутствовала лишь маленькая горстка людей, так что отряд, вероятно, выступит уже далеко за полночь. Многие попадавшиеся Хагену по пути были изрядно пьяны, и мало кто из них будет уверенно чувствовать себя в седле. Но он решил позволить своим воинам эту маленькую слабость — да, пожалуй, он почти завидовал им. Ночная свежесть и быстрая скачка быстро отрезвят их. А для многих это будет последнее в жизни похмелье.

Всматриваясь в лица воинов, Хаген начинал видеть в них живых, чувствующих людей — не частицы безликой и безмолвной толпы, а отдельные души со своими переживаниями, горестями и воспоминаниями — воспоминаниями о жизни, столь же неповторимой, как и его собственная.

Мысль об этом заставила его вздрогнуть. Не привык он рассуждать подобным образом. Полководец не должен рассматривать свое войско как отряд, состоящий из отдельных личностей. Не должен, если хочет одержать победу.

Хаген ускорил шаг. Пора было возвращаться к Зигфриду и остальным.

Дорогу ему преградила маленькая фигурка, закутанная в длинный темный плащ. Несмотря на то что лицо скрывал низко надвинутый на лоб капюшон, Хаген сразу же узнал ее.

— Кримхилд! Как ты здесь оказалась? Ты… — Внезапная догадка не на шутку рассердила его. — Если ты ищешь здесь Зигфрида…

— Я ищу не Зигфрида, — торопливо перебила его девушка. Она откинула назад капюшон и шагнула в тень. — Я тебя разыскиваю.

— Меня?

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что Гунтер ни о чем не знает, — Кримхилд говорила очень быстро, вероятно, она заранее продумала каждое слово, — Я много думала о том, что ты говорил мне, дядя Хаген. Ты был прав. Мы поступали неверно, и я хочу это исправить. Мы во всем признаемся Гунтеру, как только закончится война.

— И ради этого ты пришла?

Кримхилд помолчала.

— Не только. Я пришла… чтобы попросить тебя кое о чем, дядя Хаген. Я… я боюсь.

— Не только ты, Кримхилд. Каждый из нас исполнен страха — и я, и Гунтер — тоже. Страх всегда сопровождает войну. Все мы это понимаем.

— Но только не Зигфрид. — Голос Кримхилд дрогнул, — Он не знает страха, дядя Хаген, поверь мне. И это пугает меня больше всего.

Хаген ответил не сразу. Он знавал людей, которым чужды были эти понятия — страх, ужас… Но все они прожили слишком мало, так и не дождавшись того дня, когда им пришлось бы столкнуться с этим так или иначе.

— И что же? — вымолвил он наконец.

Кримхилд доверчиво взглянула на него — как дитя, ни разу еще никем не обманутое и не разочарованное.

— Я прошу тебя, присмотри за ним.

Хаген ошарашенно уставился на нее. Кримхилд просит его присмотреть за Зигфридом? Именно его?

— Понимаю, я требую слишком многого, — умоляюще продолжала девушка, — Но ты единственный, к кому я могу обратиться. Только ты своей сильной рукой сможешь защитить его.

— Но… почему именно я?

— Потому что я тебе верю.

Хаген вздохнул. Какой-то пьяный остановился возле них пошатываясь, но, узнав Тронье, поспешно убрался прочь.

— Ты знаешь, как я отношусь к Зигфриду, — продолжал Хаген, — Я не ненавижу его, как считает Гунтер, но и не люблю. Многие в Вормсе уверены, что я был бы рад, если бы Зигфрид пал на поле боя. И, несмотря ни на что, ты все же обращаешься именно ко мне?

— Даже если бы это было правдой, я все равно тебе верю, дядя Хаген. Потому что я знаю, что ты во что бы то ни стало сдержишь свое слово — не важно, что происходит между тобой и Зигфридом.

Хаген невольно улыбнулся.

— Кримхилд, Кримхилд, — молвил он, качая головой. — Боюсь, ты действительно его любишь.

— Я люблю его так, как ни одна женщина не любила еще мужчину, — Девушка была совершенно серьезна, и, хотя Хаген все еще видел в ней дитя, не женщину, возразить было невозможно, — Ты напомнил тогда о моем сне, дядя Хаген, — продолжала она, — О соколе, которого я видела. Пожалуйста, помоги, чтобы сон не осуществился. Если с Зигфридом что-то случится, я не переживу.

— Ты преувеличиваешь, — буркнул Хаген. Он чувствовал себя беспомощным — беспомощным и запутавшимся. Сердился он только на самого себя, — Не говори так легкомысленно о смерти. Никто не умрет — ни Зигфрид, ни ты.

— Ты обещаешь?

— Обещаю. — Что-то в душе Хагена говорило ему о том, что он совершает ошибку. Впервые в жизни он дал обещание, сдержать которое будет едва ли возможно.