"Древо скорбных рук" - читать интересную книгу автора (Ренделл Рут)

14

Дождь мешался со снегом, и это было достаточно противно, если добавить еще ледяной ветер, дующий из каждого переулка. Нахохлившись, Барри совершал традиционный субботний поход по магазинам.

Он увидел Морин, выскочившую из подъезда публичной библиотеки с объемистой книгой под мышкой. На ней был ее вечный длинный плащ цвета болотной тины и темные туфли на высокой платформе.

Задержавшись на ступеньках, она раскрыла над собой огромный черный зонт, принадлежавший, видимо, Айвену.

Барри хотел поговорить с ней наедине, но перехватить Морин удалось лишь в толчее универмага, переполненного промокшими под дождем покупателями. Она уложила зонт и библиотечную книгу — какое-то издание по домашнему хозяйству — в магазинную тележку и двинулась вдоль рядов. При виде Барри она проявила не больше реакции, чем собаки, изображенные на банках с кормом, выставленных пирамидой на полках.

— Я слышала, что ты помогаешь полиции в поисках Джейсона, — сказала она ровно и с той же интонацией продолжила: — Передай мне чистящий порошок. Я не дотянусь.

— У тебя найдется время на чашку кофе, Морин? Или на что-нибудь покрепче?

Она почесала нос, что означало раздумье.

— Для чего?

— Я хочу спросить тебя кое о чем. Мы могли бы вдвоем посидеть где-нибудь.

— Я смываю старую краску в гостиной. А вышла только на минуту за губкой и моющим порошком.

— Подумаешь, какое дело! — Барри изобразил на лице беспечную улыбку.

Они прошли к кассе бок о бок со своими тележками. Барри помнил, что Кэрол отзывалась о сестре как о совершенно бесчувственной личности. Может, и правда не стоит искать к ней подхода, а идти напролом, не заботясь о том, что бестактно он ненароком затронет какие-то раны в ее душе?

— Морин, скажи, кто в действительности отец Джейсона?

— Зачем тебе это знать?

Он начал объяснять, но сделал паузу, пока они не миновали кассу.

На улице Морин тут же принялась читать надписи на пакете с моющим порошком, позволив Барри раскрыть и держать зонт над ними обоими.

Барри продолжил прерванный монолог:

— Мне кажется, что Кэрол все еще увлечена этим мужчиной. Возможно, у нее к нему какое-то особое чувство. Такое может быть?

Морин не поднимала глаз от текста, напечатанного на ярко-зеленой упаковке, но все же разомкнула уста.

— В ее постели перебывала куча парней. Был один, который катался на «багги» по пляжу, и тот, у которого гараж неподалеку от моего дома, и еще один черномазый. Нас с Айвеном от этого тошнило. Какое-то время мелькал и Терри, Теренс Ванд. Наша мать знакома с его матерью еще по Браунсвуд-коммон, тем мерзким трущобам, где мы родились.

Она впервые посмотрела на Барри с некоторым интересом, вызванным, по-видимому, воспоминаниями о собственном прошлом.

— Я ни с кем не спала, кроме Айвена. И не буду. Не понимаю, зачем другим женщинам надо то и дело прыгать из постели в постель? Мы с сестрой совсем разные люди. Вот как бывает. Могу я позаимствовать у тебя пакет? Если этот порошок отсыреет, его хоть выбрасывай.

Они расстались на Китайском мосту.

Барри поразило, что Морин выглядела довольной своей жизнью. Она получила от жизни то, что хотела. С Айвеном они проводили большую часть времени в молчании. Если он не был на работе, — а работа отнимала у него чуть ли не половину суток, — и Морин не суетилась по дому, они сидели перед экраном телевизора, взявшись за руки. У них не было детей, требующих заботы, праздников, которые обязательно надо справлять, друзей, которых надо приглашать к себе или навещать, ревности и страданий, ею порожденных.

Однажды они проснутся, поймут, что им уже за шестьдесят, и найдут мир таким же, какой он был раньше. Барри почти завидовал им.

Лишь одно имя вспомнила Морин. Теренс Ванд. И, кажется, обмолвилась, что они были дружны с Кэрол давно. Другие мужчины — у Морин не было в том сомнений — тоже заглядывали под юбку Кэрол. Все мужчины тянулись к ней.

Но Теренс Ванд не был случайным любовником, так подсказывала Барри интуиция. Он вполне мог быть отцом Джейсона.

Быть отцом означает все-таки нести какую-то ответственность, испытывать гордость за своего ребенка и иметь право влиять на женщину, родившую от тебя сына. О таком мужчине не забывают. Недаром Морин упомянула это имя.

Кэрол начала работать по субботам — и в часы ланча, и вечерами, до закрытия. Этого она никогда не делала раньше, но как только Кэрол вернулась на работу после исчезновения сына, Костас сделал ей такое предложение, и она согласилась.

Квартира пропахла ее косметикой, а французские духи, которые Кэрол щедро расходовала, стоили, как однажды полюбопытствовал Барри, двенадцать фунтов за флакон. Но она покупала их оптом, и они обходились дешевле — двести фунтов за большую склянку. Барри ничего не имел против, но ему хотелось бы дарить духи Кэрол самому.

В очередной раз, раскладывая покупки в холодильнике, он вдруг почувствовал себя отчаянно одиноким. Ему даже не хватало присутствия Джейсона, хотя особой привязанности к нему он не питал. Барри все надеялся, что в дверь позвонят и мальчишка возникнет на пороге. Личико Джейсона все еще являлось ему в воображении, хотя черты его были размыты и он не находил ни с кем сходства. Его всегда удивляло, что Кэрол, с ее кукольной внешностью, родила мальчика, в котором уже в возрасте двух лет проглядывали черты почти взрослого мужчины.

Это еще больше подстегивало Барри на поиски настоящего отца мальчика. Джейсон должен быть похож на своего папашу. У Барри росло убеждение, что, встретив на улице случайно этого мужчину, он тут же узнает в нем отца Джейсона. И не надо для этого никаких тестов, анализа ДНК

Барри нечем было занять остаток дня. Он мог, конечно, отправиться к Костасу и наблюдать, как Кэрол вертит там задом, обслуживая клиентов. Он мог провести вечер с Деннисом Гордоном и поговорить с ним на две вечные темы — как быстро обесцениваются деньги и куда их лучше вложить.

Но тут перед домом вновь появилась полицейская машина. Барри на мгновение зажмурил глаза. Он понял, как «весело» он проведет предстоящий вечер.

Полицейские отыскали тело Джейсона. Они сказали Барри, что убеждены в его виновности, и ему не отвертеться. Они требовали от него опознать вещи, найденные закопанными в саду на Финчли-роуд.

Но сначала они доставили Барри в полицейский участок к двум уже знакомым ему детективам. Главный суперинтендант Треддик дал высокую оценку ловкости Барри, сказал, что понимает его мотивы, и убеждал пойти на сотрудничество с полицией, чтобы облегчить свою участь. Лэтхем был более груб, и его лицо с красными прожилками и крючковатым носом нависало над Барри, призывая к немедленному признанию.

Владелец дома решил покопаться в саду, чтобы посадить под осень пару деревьев. Под двумя футами земли он обнаружил какие-то тряпки. В Финчли он поселился всего неделю назад, а до того дом пустовал шесть месяцев.

Дом и участок занимали почти сотню ярдов и находились поблизости от того здания, где Барри и Кен Томпсон производили ремонтные работы. Треддику этого было вполне достаточно, чтобы поднять шум и привязать Барри к находке.

— Мы там работаем всего одну неделю, — говорил Барри.

— Но ты мог заранее присматривать местечко для захоронения! — последовал ответ.

— Откуда я мог знать, что мы получим работу близко от того места? — твердил Барри. — Меня вообще не было с Кеном, когда тот договаривался с хозяевами.

Барри пытался все объяснить полицейским, но ничего не добился. Того факта, что Барри находился неподалеку от места захоронения и знал, что оно пустынно, было для них достаточно.

— Я там никогда не бывал и никогда не слышал об этой улице. Что нам поручат эту работу, я узнал от Кена и то совсем недавно, — протестовал он. — Вы с тем же успехом можете обвинить меня, что я просто ходил по улицам и поглядывал по сторонам.

— И это тоже мотив, — сказал Лэтхем.

У них не было никаких доводов, только враждебное отношение к нему, злоба ищейки, которая устала и утеряла нюх.

Полицейские спрашивали о том, как выглядит улица, где они с Кеном работали, где съедали свой ланч, каким транспортом они добирались до Финчли-роуд и наконец повезли Барри в морг.

До сих пор он не знал назначение этого кирпичного здания с окошками почти под крышей, через которые были видны лишь грубые потолочные балки. Детективы подтолкнули его в дверь, ручка которой была отполирована множеством прикосновений.

В мозгу у Барри запечатлелась именно эта отполированная бронзовая ручка, а потом еще холод и стойкий запах, который, наверное, сопутствовал смерти. Пахло какими-то химикатами, но все равно это означало смерть.

В морге он вел себя — как ему самому казалось — будто он и есть убийца Джейсона. Простыня поползла вниз, открывая его взгляду лицо мертвого мальчика.

У Барри защемило горло. Он не мог вздохнуть и едва не умер на месте. Он закрыл ладонями лицо и попятился. Кто-то был вынужден подхватить его, иначе он свалился бы на пол.

Больше Барри ничего не помнил и очнулся лишь в комнате для допросов, сидя на стуле и уткнувшись головой в колени.

Если они попытаются проделать такой же номер с Кэрол, он об этом дознается и убьет их всех. Пусть тогда назовут его убийцей.

Но детективы привели не Кэрол, а Морин. Той тоже было страшно, но она сохраняла спокойствие и отрицательно покачала головой при виде детской одежды.

Потом они отвезли его на Саммерскилл-роуд, где двое репортеров прилепились к Кэрол, когда она выходила из бара.

Но перед этим полицейские еще раз пропустили Барри через очередной крут вопросов. Сколько раз Барри бывал на его участке? Не заходил ли он туда под видом агента по недвижимости, чтобы заранее присмотреть место для захоронения?

Все эти предположения выглядели чудовищной глупостью. В день исчезновения Джейсона Барри работал в другом конце городского предместья, и тому были свидетели.

Но разве так уж трудно покинуть на короткое время строительную площадку в Вуд-Грин и доехать на автобусе до Финчли?

Он мог забрать мальчика у Редьярд-гарденс, сесть с ним в обратный автобус, выйти на Финчли-роуд, убить малыша, закопать и вернуться обратно к месту работы, потратив на все час-полтора и несколько шиллингов на автобусные билеты.

Эту ночь Барри и Кэрол проспали беспробудно, потому что оба были пьяны. Они не стали баловаться вином, а опустошили целую бутылку джина. Проснулся он с разламывающейся от боли головой и такой сухостью во рту, как будто туда насовали шерсти.

Зато личико спящей рядом с ним Кэрол было невинным и розовым, как у школьницы, никогда не пробовавшей спиртного.

Барри не стал ее будить, тихо оделся и вышел купить воскресные газеты. Он хотел знать, что пишут про него и выяснила ли полиция личность найденного ребенка?

Мистер Махмуд, продавец газет, всегда был молчалив и несколько отстранен, как и его дочь, погруженная в собственный мир, так что Барри не обратил внимания на то, что Махмуд, против правил, не сказал ему положенное «спасибо» за выложенную мелочь без сдачи за «Санди миррор» и «Экспресс».

Эта пакистанская семья была известна своей неразговорчивостью, но сейчас их немота выглядела нарочитой.

Пересекая площадь с купленными газетами, Барри наткнулся на двух девчонок с определенной репутацией. Стефани Изадорос и еще одна девица вроде бы по имени Диана Фоулер, как запомнилось Барри, шли в обнимку, стуча высокими каблуками.

Он быстро проглядел заголовки газет — ничего нового, только фото Кэрол на первой странице «Миррор» — с поднятой рукой, словно посылающей всем привет. Двое репортеров увязались за ней, когда она уходила с работы, и сфотографировали ее.

Девчонки шли прямо на него, шурша плащами и как всегда хихикая, неизвестно по какому поводу. Он был вынужден поприветствовать их.

Кэрол однажды обмолвилась, что Стефани сохнет по нему. Если это и было правдой, то теперь ее чувство угасло, потому что она демонстративно отвернула голову. То же самое сделала и Диана.

Конечно, это было смешно. Барри подозревал, что эти создания вообще не знают грамоты, но оказывается, газеты они читают, во всяком случае, разбирают тот текст, где напечатано о его персоне.

Кэрол провалялась в постели до самого ланча.

Телефон звонил несколько раз, но, вероятно, кто-то ошибался в наборе номера, потому что когда Барри брал трубку, тут же давался отбой. Иногда, впрочем, следовала многозначительная пауза.

Потом он решил, что кто-то хочет дозвониться Кэрол, но не желает разговаривать с ним. Барри был уверен, что это какой-то мужчина. Томясь бездельем, он вымыл всю посуду после ночной гулянки и ту, что оставили после себя репортеры, гостеприимно принятые Айрис, навел в кухне порядок и вышел через заднюю дверь с мешком мусора.

На улице было холодно, но сухо. С утра, когда он ходил за газетами, заметно похолодало.

Он посмотрел на зелень вокруг и пожалел, что она скоро погибнет под снегом. Миссис Спайсер возилась возле своих клеток с кроликами, давала им что-то горячее, от чего вился легкий парок. Завидев Барри, она улыбнулась ему, поздоровалась и выразила надежду, что день хоть и прохладный, но обойдется без дождя. Почему-то без всякой причины Барри преисполнился благодарности за эти слова. Он готов был ее расцеловать.

Кэрол сказала, что провести еще один вечер без компании она не в состоянии. Она нуждается в движении и шуме. Она долго пролежала в ванне с косметической маской на лице, нарезая мелкими кусочками и поедая авокадо.

В черно-белом платье и накидке из искусственной лисицы, она возродилась из небытия и стала прежней Кэрол, которую он любил.

Она не видела ни Таню, ни Райана со дня исчезновения Джейсона. Барри не напоминал ей об этом. У него было достаточно и своих тревог.

Они с Кэрол отправились в «Бульдог» на встречу с Айрис и Джерри, но когда они уже были в дверях, вдруг опять зазвонил телефон. На этот раз трубку взяла Кэрол. Барри решил подождать ее на крыльце. Она же отнесла аппарат в гостиную, и он только успел услышать: «Ой, привет! Рада тебя слышать».

Потом дверь захлопнулась, оставив его на улице. Он вдруг почувствовал себя таким одиноким, как никогда в жизни. Он ни за что не унизился бы до подслушивания, да это бы ему ничего не дало.

Барри почти замерз на ветру, когда она вышла из дома, взяла его под руку и сказала, что это звонила Алкими.

Айрис и Джерри заняли угловой столик с еще одной парой, которую Айрис представила как своих соседей. Барри тут же подумал о матери Теренса Ванда. Могло быть такое?

Айрис не имела привычки представлять друг другу соседей по столу. Люди сами познакомятся во время беседы.

Кэрол, видимо, знала пожилую женщину достаточно хорошо. Она обратилась к ней как к Дороти. Барри всматривался в лицо шестидесятилетней дамы, изрядно потрепанное, с отвисшими щеками, но зато слишком смело накрашенным ртом, и наивно искал в ней генетическое сходство с Джейсоном. Нос, пожалуй, имел ту же форму, и в глазах, сейчас поблекших, а когда-то, очевидно, васильково-голубых, было что-то похожее.

Он все придумывал, как найти подход к интересующей его теме, но вдруг Дороти и ее муж или приятель, это трудно было определить, внезапно поднялись со своих мест и заявили, что им пора уходить. Барри был разочарован.

Только потом ему пришло в голову, что как раз перед их уходом Айрис впервые назвала его по имени. Тогда же Дороти и ее спутник странно переглянулись. Тут явно была какая-то связь.

Кэрол рассеянно скользила взглядом по дымному помещению, по обыкновению накручивая на пальчик один из своих локонов.

Заведение было похоже на пещеру, выстланную алым плюшем, сверкающую хрусталем, имитирующим эпоху короля Эдуарда, с потолочными балками, давно ставшими темно-коричневыми от никотина.

Джерри сидел молча, заполненный джином доверху. Он близко склонился к Барри.

Айрис втиснулась между мужчинами, словно разделяя их. Она тронула ноготками руку Барри и кивнула вслед удалявшейся пожилой парочке.

— Не бери в голову, Барри. Есть люди, которые чураются тех, кто хоть раз имел дело с полицией.

Обычная полуулыбочка скривила ее рот. Эта улыбка никак не подходила к ее худому, острому лицу. Айрис зажала в губах две сигареты, чиркнула зажигалкой, одну сигарету отдала Кэрол.

По пути домой Барри фактически тащил Кэрол на себе, столь неуверенной была ее походка.

Воспользовавшись ситуацией, он решился прямо спросить: «Фамилия этой Дороти — Ванд?» Кэрол находилась в отключке. Барри не удивился, такое бывало неоднократно, но он продолжал настаивать. Он остановил ее, выбрав более-менее темное место между желтыми фонарями, освещавшими Бевин-сквер. Он жалел, что такой мерзкий тусклый и неестественный свет освещает самое прелестное личико в мире. Фонари излучали зло. Они делали из лиц черепа и лишали глаза зрачков. Он как следует встряхнул ее.

— Что тебе надо?

— Я подумал, что эта дама в баре и была миссис Ванд.

— Нет. Оставь меня в покое! Это миссис Бейли. Что это тебя вдруг взбесило?

Высокая одинокая башня доминировала над всем пространством. Она напоминала заводскую трубу, в которой поселились гномы и пробили себе окошки, провели туда электричество и смотрят там телевизор.

Они продолжили дорогу до дома, повстречав на площади целую банду девчонок, разделенную на несколько группировок. Кто красил черным ногти, кто — губы, кто раскрашивался во все цвета радуги. Все дружно хрустели попкорном.

Когда Барри с Кэрол проходили мимо, одна из девчонок бросила непристойную реплику, вызвавшую у юнцов смешки, но взрослые проигнорировали ее.

— Они все тупицы. У них в головах нет места ни для одной мыслишки, — произнесла Кэрол достаточно громко и четко, чтобы быть услышанной. — Когда ты здесь появился, они были готовы наброситься на тебя, как крысы. Им больше нечего делать, кроме как пялиться на чужих мужчин.

Ее легкое тело подрагивало так близко, и Барри преисполнился мужской гордости, что она ревнует. Потом она шептала ему на ухо:

— Я готова на все, лишь бы убраться отсюда поскорее. Я ненавижу эту вонючую трясину. Мне страшно думать, что я умру, так и не выбравшись отсюда.

— Кэрол, — заклинал он ее, — дай мне год-полтора. Я накоплю денег и куплю нормальный дом.

Она смотрела куда-то в сторону, где скапливалась темнота.

— Это все мечты. Жалкие мечты, и ждать придется так долго. Мне нужны реальные деньги. Я устала от борьбы с бедностью и со скукой. У меня был шанс, но мой муж погиб…

— Но я здоров и молод. Я могу сделать для тебя не меньше, чем Дэйв. Давай поженимся, Кэрол. Я буду прыгать от счастья, когда ты назовешь меня своим мужем.

— Как я могу выйти замуж, пока неизвестно, жив Джейсон или нет?

Его обдало холодом. Неужели и она подозревает, что он замешан в исчезновении ее сына?

Полиция, проявив удивительное рвение, ворвалась к ним еще до рассвета и доложила Кэрол, что обнаруженный мертвый мальчик — не Джейсон. Кэрол встретила их неласково, хоть и придержала свой язвительный язычок, только пожала плечами.

Они, вероятно, восприняли это как равнодушие к судьбе собственного сына.

Выяснилось, что труп ребенка был захоронен еще три месяца назад, когда его родители путешествовали по Северной Африке.

Барри высказал странное, и не вполне оправданное с его стороны желание, чтобы этот ребенок был похоронен достойно. Он предложил взять на себя расходы на похороны. Сержант его не понял, а второе его пожелание посоветовал отослать к утренней смене. Барри потребовал, чтобы его фотографии с подписью «Барри Махоун невиновен в гибели этого ребенка» были отпечатаны и развешаны полицией по всему кварталу. Или чтобы машина с громкоговорителем проехала по району и оповестила жителей о его невиновности. Он хотел быть чистым, безо всяких недомолвок и подозрений.

Мать научила его говорить только правду, и он будет говорить ее даже на пылающем костре. А если он полюбил женщину, то будет верить в нее всегда и простит ей все грехи. В таких традициях он воспитан.

Сегодня был первый выход Кэрол на работу к миссис Флеймон после возвращения той из Туниса.

Барри провожал Кэрол через Китайский мост к автобусной остановке. Он чувствовал себя рыцарем, защищающим любимую женщину, но горькая мысль не оставляла его — а кто, если понадобится, встанет на его защиту? Щемящее чувство одиночества вдруг опять овладело им, хотя рядом в обнимку с ним шла Кэрол, красивая, как всегда.

По дороге им никто не повстречался, и поэтому и вопросов никаких не было задано о том, как обстоят дела. Старый чудак, удивший рыбу в канале каждое утро в любую погоду, даже не взглянул в их сторону. Автобус Барри пришел первым, и они расстались.

Один автобус до Вуд-Грин, а там пересадка на другой. Но по какой-то случайности к остановке медленно подкатила двухэтажная махина с маршрута на Хэмпстед. Такого никогда не бывало. Никаких автобусов в тот район с этой остановки не отправлялось, но на этом на табличке значилось: «Хэмпстед». Вероятно, это был какой-то учебный рейс. Барри вспомнил адрес на бумажке, выпавшей из пальто Кэрол, — Спринг-клоуз, 5, Хэмпстед.

Теренс Ванд…

Там, правда, было написано уменьшительное Терри. Барри почему-то неприятно стало созвучие этого имени со своим собственным, будто их что-то связывало.

Теренс Ванд, живет в Хэмпстеде? Престижный адрес, ничего общего не имеющий с «вонючей трясиной» или «мусорной свалкой», как обзывала Кэрол их собственный район.

Барри сел в подошедший автобус, идущий к месту его работы, взобрался наверх и начал приглядываться к людям в автобусе и на улице. Ему стало казаться, что их стало намного больше — праздношатающихся или раскатывающих без дела в городском транспорте, чем было несколько лет назад. А ведь сейчас самый разгар рабочего дня. Без сомнения, все эти люди — безработные. Барри пугала безработица. Он не хотел даже мысль о ней допускать в голову.

Большинство мужчин были чернокожие или индийцы, быть может, выходцы из Ирландии, как и он сам, темноволосые, с грубоватыми чертами лица и злым огоньком в глазах. Некоторые обладали мужской привлекательностью, но он не заметил никого, похожего на взрослого Джейсона.

Идея зрела в мозгу Барри и наконец твердо закрепилась там. Для собственного спокойствия, а если и не спокойствия, то хотя бы чтобы сбросить часть груза, давившего на душу, он должен отправиться в Хэмпстед, отыскать нужный дом на Спринг-клоуз и поглядеть на этого Теренса Ванда.