"Чужие ветры. Копье черного принца" - читать интересную книгу автора (Прозоровский Лев Владимирович)

Глава вторая СТРАННЫЙ ИНОСТРАНЕЦ

В том, что это иностранец, не могло быть никакого сомнения. На человеке, который приближался к мальчикам, был синий берет, яркий зелено-красный шарф, дважды обмотанный вокруг шеи, спортивная куртка, вся на «молниях», узкие брюки и коричневые ботинки на каучуковой подошве. Лицо у иностранца было розовое, гладко выбритое, глаза спрятаны за светлыми дымчатыми очками. В углу рта торчала потухшая трубка. В руках иностранец держал карандаш и блокнот.

Загадочный посетитель внимательно осматривал зал, медленно переходя от экспоната к экспонату. В данную минуту он направлялся прямо к нише, возле которой стояли притихшие друзья. Генка незаметно дернул Янку за рукав и оттащил его к фигуре железного латника. К пьедесталу, на котором стоял латник, была приклеена объяснительная табличка. Она сообщала: «Германский рыцарский доспех. Весит около 32 килограммов. Состоит из 158 деталей. Надевался с помощью оруженосца».

Генка прочитал надпись вслух, искоса наблюдая за подошедшим иностранцем. Тот взглянул на ребят поверх очков и, видимо, удивился:

— Мальшик… музей… история… учшить… ошен карашо! — с перерывами произнес он.

Янка подтолкнул друга и шепнул:

— Ну-ка, выдай ему насчет копья по-английски… Используй элемент внезапности! Может, испугается, скажет…

Генка надулся, как ныряльщик перед прыжком, усиленно перебирая в памяти весь запас знакомых английских слов. Краснея от робости и напряжения, опросил:

— Ду ю нот си дзис блэк… — тут надо было сказать «копье», но как будет по-английски «копье», Генка не знал. Поэтому, вспомнив один из своих любимых романов — «Черную стрелу» Стивенсона, он слово «копье» заменил словами «большая стрела» и закончил: — биг эрроу?

Услышав английскую речь из уст худенького подростка, иностранец удивился еще больше и произнес в ответ какую-то длинную фразу.

— Он! — прошептал Янка, толкая друга в бок. — Не сойти мне с этого места — он!

Стараясь с честью выпутаться из создавшегося положения, Генка, который ничего не понял, по-английски поблагодарил иностранца — «сенкю», сделал важный, поистине рыцарский полупоклон и пошел вперед. Янка, значительно менее солидно, двинулся следом.

Удалившись от иностранца на безопасное в смысле подслушивания расстояние, друзья остановились посовещаться.

— Что будем делать? — спросил Янка.

— Есть проверенный способ, — решительно заявил Генка. — Установить за шпионом неусыпное наблюдение.

— Вряд ли это удастся, — с сомнением сказал Янка. — Из школы могут выгнать.

— Ты меня не понял, — успокоил Генка. — Я сказал неусыпное, но… только на сегодняшний день.

— Это дело другое! Похоже, однако, что у него с собой наконечника нет.

— Ничего удивительного! Он украл его вчера, в час открытия, и отнес домой.

— Если так, то надо выяснить, где он живет.

Торопить иностранца, чтоб он скорей ушел, естественно, было нельзя. Поэтому друзьям пришлось остаться в зале, пока похититель наконечника удалится отсюда сам. Чтобы чем-нибудь заполнить время, Генка с Янкой принялись изучать и других весьма немногочисленных посетителей выставки. Почти сразу их внимание привлек высокий мужчина, небритый, кадыкастый и удивительно худой. Как стрела, летал он от экспоната к экспонату, что-то записывал в блокнот, на ходу бормотал непонятные слова, подбегал к экспонатам вплотную, словно обнюхивая их, а некоторые даже пытался отодрать от стенки, к которой они были прикреплены. Подбежав к подставке, где веером лежали наконечники стрел, употреблявшихся древними ливами, нервный молодой человек схватил один наконечник, пробурчал: «Не может быть, это не бронза!» — сунул в рот, укусил, сморщился, сказал: «Бронза!» — и положил экспонат на место.

Ребята заметили, что Янкина мать уже давно с легким беспокойством наблюдает за странным бегуном. Друзья подошли к двери. Янка спросил:

— Мама, что это за чудак?

— Это аспирант, — ответила мать. — Второй день приходит… Все экспонаты либо перекусал, либо обнюхал… Но замечаний ему делать нельзя — разрешение имеет из министерства.

Янка задумался, отвел друга в сторону.

— У меня появилась мысль, — сказал он, при этом легонько хлопнув себя по лбу, чтобы у Генки не возникло сомнения, в каком именно месте появилась эта мысль. — Наконечник мог стянуть и аспирант!

Генка отшатнулся от друга, как от помешанного.

— С чего ты взял? Зачем ему воровать, когда он и так любой экспонат может взять, раз у него разрешение от министра.

— Ребенок! Если он возьмет открыто, об этом все будут знать.

— Ну?

— Что ну? А если стянет потихоньку да сделает анализ, да об этом напишет, то тогда он может сказать: «Я эту сталь изобрел, давайте мне кандидатскую степень и премию!..» Думаешь, так не бывает? Еще как бывает!

— Ну, это уж ты загибаешь, — запротестовал Генка.

Янка снисходительно усмехнулся.

— Надо следить за газетами… Я сам читал в «Известиях», как один топ хотел к Ленинской премии примазаться… Только во втором туре на чистую воду вывели…

Генка давно уже подметил, что его друг довольно скептически относится к роду человеческому. Такое отношение шло вразрез с Генкиным возвышенным представлением о том же человеческом роде, но Янка всегда убивал фактами… Поэтому Генка решил не спорить.

— Ну, ладно… А что же тогда нам делать с иностранцем?

— Как что? Наблюдать. — Янка не думал, что Генка так легко согласится с новой теорией, и потому хотел доставить другу удовольствие признанием его заслуг. — Этот попугай — важная птица! Ты правильно подметил, что он подозрительно себя ведет… Я предлагаю — с иностранца наблюдение не снимать, проверить его первым… Тем более, что аспирант наверняка проторчит тут с месяц, раз командировочные платят, а этот заграничный тип может уехать.

Тут ребята заметили, что иностранец наконец направился к выходу. Он взял у Симгая широкое светлое пальто, оделся и вышел на улицу. Немного погодя следом за ним выскочили и друзья.

Когда они вышли в коридор, вдалеке мелькнула чья-то тень. Это был Витька Тарасюк. Он спрятался за деревянную статую покровителя города Лиепаи и стоял не дыша, пока не убедился, что Генка с Янкой пробежали мимо, ничего подозрительного не заметив.

Все их внимание было поглощено иностранцем, и это спасло Рыжего от скандального разоблачения. Выждав некоторое время, он вышел из своего тайника и вскоре тоже оказался на улице.

Иностранец уже ушел перейти площадь, примыкавшую к музею. Двигаясь медленно и важно, он вскоре свернул на одну из бесчисленных маленьких улочек. Все они вели к центральной части города. Генка и Янка, держась у самых домов, прячась за спинами прохожих, начали преследование. Улица за улицей они неотступно двигались вперед, не спуская глаз с незнакомца, который не догадывался, что за ним наблюдают.

Зато и друзья не подозревали, что за ними по пятам следует Рыжий.

Дойдя до широкого подъезда новой, недавно построенной гостиницы, иностранец оглянулся, обвел улицу ленивым взглядом и скрылся в вестибюле.

— Он заметил нас? — тревожно спросил Генка.

— Не думаю, — ответил Янка. — А если и заметил, что тут такого? Неужели он запретит нам ходить по нашим улицам, шпион несчастный?

— Надо узнать, в каком номере он живет.

— Это я беру на себя… А что будем делать дальше?

— Дальше надо незаметно обследовать его комнату. Наверняка наконечник где-нибудь там!

— Ого! Это будет потрудней. — Янка в глубине души был восхищен дерзостью планов своего друга.

— А ты не загадывай раньше времени. Сначала надо сделать то, что можно. — Генка и сам понимал, что с обследованием комнаты он загнул лишку. Но Янка так восторженно смотрел на него, так верил в гениальность друга, что у Генки не хватило мужества взять свои слова обратно.

— Ну, дуй в гостиницу. Узнай номер. А я подожду тебя здесь… Только быстро!

— В один момент! — рванувшись с места, обрадованно ответил Янка. Снял фуражку, пригладил, насколько это оказалось возможным, свою упрямую шевелюру и храбро толкнул тяжелую стеклянную дверь.

Важный и толстый швейцар, стоявший за дверью, неприветливо спросил:

— Тебе кого?

— Я по поручению седьмого «А», — бесстыдно солгал Янка. — У вас живет иностранец… Мы хотим его попросить выступить на нашем школьном вечере.

— Какой иностранец? — по-прежнему неприветливо продолжал швейцар. — У нас тут много иностранцев.

— Я не знаю, как его зовут, — кротким голоском продолжал заливать Янка. — Я только знаю, как он одет…

И Янка подробно описал внешний вид иностранца. Он не упустил ни одной детали, — впечатления от недавней встречи с иностранцем были слишком свежими.

Швейцар испытующе глядел на взволнованного, порозовевшего мальчика, стоявшего перед ним. Швейцар думал, что Янка покраснел от робости, а на самом деле Янке было не по себе от стыда: он еще никогда не врал так сложно и длинно.

Генке-то что, Генке хорошо стоять и ждать. А вот попробовал бы он сам… Эта мысль пришла было Янке на минуту, но он тут же ее устыдился. Значит, что же?.. Значит, он неспособен выполнить даже такое простое задание?.. А кто знает, сколько еще предстоит всяких трудностей? Нет, если уж взялся — держись!

Все это очень быстро промелькнуло в его голове. И результаты непривычного умственного напряжения, конечно же, отразились на лице. Широкая Янкина физиономия покраснела еще больше.

Если бы швейцар пригляделся повнимательнее, он, конечно, разоблачил бы Янку. Но мимо этого важного человека за день проходило столько различных посетителей, что приглядываться к каждому из них не хватало времени. К тому же Янка иногда умел притворяться таким добродетельным, что вводил в заблуждение даже собственную мать, а уж кто мог знать его лучше?

Еще раз окинув школьника испытующим взглядом, швейцар прогудел уже значительно добрее:

— А-а… Это из четырнадцатого номера… Ну что ж, иди… Второй этаж, направо.

По широкой, застланной ковровой дорожкой лестнице обрадованный Янка взлетел на второй этаж. Повернул направо, как сказал швейцар. И почти сразу увидел массивную дверь с медным номером «14».

В двери торчал ключ.

Шпион был дома.