"Руки вверх, Синяя Борода" - читать интересную книгу автора (Роньшин Валерий)

Глава XIII ПАПКА № 6

У Лены в сумке лежал купальник, пара платьев, косметичка, еще какая-то мелочь, а на самом дне находилась старая-престарая папка, на обложке которой выцветшими чернилами было написано "Папка №:".

Орешкина быстро развязала тесемки.

В папке был один-единственный листок. Ветхий и пожелтевший от времени.

Вначале девочкам показалось, что это абсолютно чистый лист бумаги, но, приглядевшись они увидели едва различимый карандашный рисунок. Катька включила настольную лампу и положила листок под яркий свет. И только тогда стало понятно, что на бумаге нарисован Монастырский остров.

В этом не было никаких сомнений. Потому что в центре рисунка имелось несколько крестиков с надписью "Кладбище". Чуть сбоку от крестиков был изображен церковный купол. И под ним тоже стояла пояснительная надпись: "Развалины монастыря". А между куполом и крестиками находился еще один крест, намного больше остальных, под которым было написано: "Гробница Рураки".

Подруги переглянулись, но сказать ничего не успели. Из коридора донесся звук открывающейся двери.

Орешкина быстро сунула листок под пишущую машинку. В комнату заглянул Чертков.

Ничего, если я через эту дверь входить буду? — извиняющимся тоном спросил он. — А то в пристройке замок все время заедает.

Да ничего, — ответила Лика. — Только стучите.

— В библиотеке были? — поинтересовался Чертков,

— Были. — Катька демонстративно зевнула. — Ой, спать так хочется.

Чертков намека не понял. Или не захотел понять. Ему явно хотелось поговорить.

— А я получил еще одно подтверждение, что Монастырский остров находится в зоне "С".

— Встретили ожившего мертвеца? — пошутила Орешкина.

— Ты вот, Катя, шутишь, а, между прочим, в Гусь-Франковске происходят странные вещи.

Девчонки насторожились.

— А какие именно? — спросила Лика.

Чертков посмотрел на Орешкину.

— Тебе Светлана никогда про "окровавленного мотоциклиста" не рассказывала?

— Нет, не рассказывала.

— А мне вот сегодня рассказали. Жил тут лет пять назад один паренек по имени Егор. Примерно вашего, девочки, возраста. Он очень любил мотоциклы. Буквально с утра до вечера пропадал в местном мотоклубе. Ну, родители и решили сделать сыну подарок. Купили на день рождения мотоцикл. А он поехал кататься и разбился. Насмерть…

Катька тут же вспомнила мальчишку, который довез ее на мотоцикле до редакции газеты, а потом еще пригласил на дискотеку.

— …Похоронили его на Монастырском острове.

— На острове? — удивилась Лика. — Там же никого не хоронят.

— А его похоронили. Но как только схоронили, так сразу же то в одном конце Гусь-Франковска, то в другом стали замечать мотоциклиста в черной куртке с блестящими заклепками. Он с бешеной скоростью проносился по улицам на мотоцикле…

Орешкина усмехнулась.

— И что тут странного? В Питере ребят в таком прикиде хоть пруд пруди. Это байкеры.

— Здесь же не Питер, — возразил Чертков. — Здесь байкеров никогда не было.

Катька продолжала усмехаться. Однако на Лику рассказ Черткова произвел некоторое впечатление.

— А почему его называют "окровавленным мотоциклистом"? — спросила она. — Он что, весь в крови?

Вначале его называли Егорушкой, но потом, когда он начал заманивать в свою могилу девочек, стали звать — "окровавленный мотоциклист".

— Как это — в могилу заманивать?

— Очень просто. Подъедет к девчонке лет тринадцати-четырнадцати и предложит ей покататься. Та сядет на мотоцикл, и он ее сразу везет на Монастырский остров, в свою могилу…

— И едут они туда прямо по воде, — прибавила со смехом Орешкина. — Потому что у него мотоцикл-амфибия. А в могиле он эту девочку сжирает…

На этот раз засмеялась и Соломатина. Чертков, махнув рукой, тоже рассмеялся.

— Вас, девчонки, ничем не прошибешь. Лад но. Я пошел спать. Спокойной ночи.

Как только Чертков ушел, Катька тут же вытащила из-под машинки листок с нарисованным островом.

— Так значит вот что искал Леденец в квартире у Синицына, — сказала она, разглядывая рисунок. — Ему нужен был этот план.

Лика через Катькино плечо тоже смотрела на рисунок.

— Выходит, Ленка ехала не в Ростов, а сюда в Гусь-Франковск, чтоб забрать сокровища из гробницы Холмогоровой.

— Верно, — кивнула Орешкина. — Смотри, какая цепочка выстраивается. Профессор Синицын в Новгородском архиве обнаружил папку, которую пятьдесят лет никто не открывал. Он привозит ее в Питер и среди прочих документов находит рисунок Монастырского острова, на котором крестиком помечена гробница богини Рураки-Холмогоровой…

— А у Синицына имеется опись того, что спрятано в гробнице, — живо подхватила Лика. — Профессор звонит Ленке…

— Да, да, — теперь уже подхватила Катька, — звонит Ленке и кричит в трубку: "Леночка, срочно приезжайте. Это уникальнейшая находка, уникальнейшая…" Ленка приезжает… — Орешкина помолчала. — А вот дальше уже не понятно…

— Почему не понятно? Дальше они смотрят документы, потом Ленка берет папку и уходит домой. А вместо нее приходит Леденец и убивает профессора Синицына. Затем он ищет в квартире этот план, но не находит.

— А откуда Леденец узнал о плане?..

— Вот это, конечно, не понятно, — признала Соломатина.

— То-то и оно. И еще не понятно, как Ленка с профессором Синицыным врубились, где находится остров, на котором Холмогорова похоронена…

А также не понятно, — прибавила Лика, — откуда Леденец узнал, что план — у Ленки…

И почему Ленка не приехала, тоже не понятно.

Соломатина невесело усмехнулась.

Зато Леденец приехал.

Да уж… — Орешкина задумчиво побарабанила пальцами по столу. — Слушай, а может, это все звенья одной цепи?

Что именно?

Да все. Убийство Синицына, извещения в газете, записка, которую якобы Светка написала… Почему, спрашивается, Светку похоронили именно на монастырском кладбище?

И почему Кармалютов приказал окружить это кладбище бетонной стеной? — сказала Лика.

И почему на городском кладбище нет девушек с фамилиями Блюм, Вам и Барбильяк? — сказала Катька.

И почему… — Соломатина хотела продолжить ряд всевозможных "почему", но Орешкина ее перебила.

Знаешь, что… — многозначительно произнесла она.

Что? — спросила Лика, думая, что Катька сейчас выдаст какую-нибудь сногсшибательную идею.

Вместо этого Орешкина вполне прозаично закончила:

Давай-ка спать.

Спать?

Ну да. Чего мы тут с тобой как две "почемучки". Почему, да почему. По кочану. Здесь надо не гадать, а проводить оперативное расследование. Завтра мы этим и займемся. Установим за Леденцом слежку. А сегодня нам надо как следует выспаться.

Ой, я, наверное, всю ночь глаз не сомкну, — со вздохом сказала Лика.

Катька зевнула.

— А я, наверное, как лягу, так сразу и отрублюсь.

Но вышло все наоборот.

Лика как легла, так сразу и отрубилась. А Катька ворочалась, ворочалась и никак не могла уснуть. На нее волнами накатывали все те же многочисленные "почему"…

"А ну, пошли вон отсюда!" — наконец мысленно прикрикнула на них Орешкина.

И многочисленные "почему", испугавшись, куда-то спрятались. А Катька, свернувшись калачиком, уснула.