"Мир иной" - читать интересную книгу автора (Гребнев Григорий Никитич)

К звездам?

После «второго заседания научного общества» события развернулись с необыкновенной быстротой. И прежде всего открылась тайна исчезновения Суо и Уру. Произошло это так.

Арнаутов, тщательно исследовавший «трюмы» корабля-города, еще неделю назад обнаружил под «музыкальной пагодой» четыре длинных блестящих цилиндра. Видимо, углы «пагоды» опирались на них. Арнаутов сообщил об этом Майгину и Берсеньеву.

— Полагаю, — сказал он, — что это своеобразные поршни, которые поднимают весь корпус «пагоды». Но каким способом их приводят в действие, я понять не могу…

Звуки, непрерывно струившиеся из-под выгнутой крыши «пагоды», привели Нину в восторг. Она согласилась с Берсеньевым, что эта музыка отдаленно напоминает «Лунную сонату» Бетховена, только оркестрованную.

— Я бы назвала ее «Звездной сонатой», — сказала она, не обращаясь ни к кому и прислушиваясь к нежному звону неведомого инструмента, зазвучавшему соло.

— Между прочим… — медленно сказал Майгин и замолчал, словно в голову ему пришла какая-то странная мысль.

— Что? — спросила Нина.

— Послушайте, Ниночка, ведь у вас прекрасное грудное контральто.

— Так уж и прекрасное, — улыбнулась Нина.

— Да-да, — Майгин ожесточенно потер лоб, что-то соображая. — Вы знаете, ваш голос очень похож на голос этой снежной красавицы, Эа…

— А ведь и правда! — воскликнул Берсеньев.

— Мерси! — Нина сделала реверанс.

— Нет, кроме шуток…

— Я очень польщена, кроме шуток.

— Необыкновенно похож!

Майгин и Берсеньев уставились друг на друга, затем на Нину.

— Дело в том, Ниночка, — сказал Майгин необычайно серьезным тоном, — что голосу Эа, как мы убедились, просматривая сцены «иллюзионов», здесь повинуются некоторые механизмы… Понимаете?

Нина покачала головой:

— Не понимаю.

Майгин схватил ее под руку.

— Пойдемте ближе к «пагоде», — сказал он.

— А ведь это интереснейшая идея! — проговорил Берсеньев.

Майгин, невзирая на нерешительное сопротивление удивленной Нины, подвел ее вплотную к «пагоде». Берсеньев последовал за ними.

— Пойте! — приказал Майгин.

— Зачем?

— Пойте же, говорят вам!

И Нина запела. Она запела «Нелюдимо наше море», сначала вполголоса, а затем, когда внезапно поняла, что задумал Майгин, все громче и громче. И стены «пагоды» дрогнули! Нина закрыла глаза.

— Пойте, пойте, — напряженным шепотом повторял Майгин.

Стены уходили вверх. Вот они вышли из глубоких пазов в «палубе», вот показались под углами верхушки белых столбов… Раздался мелодичный звон, и вот уж «пагода» замерла в воздухе, опираясь, как на сваи, на полутораметровые белые гладкие колонны. Нина замолкла, с восхищением и ужасом глядя на то, что открылось ее взору: перед ней на узком ложе, устланном какой-то легкой пушистой тканью, лежал неподвижно юноша, почти мальчик. Руки его были сложены на груди, глаза закрыты, губы сжаты в скорбной и жалкой гримасе. Белая, как алебастр, кожа казалась матовой, рыжие волосы мертвой волной падали на изголовье.

— Это он… Суо! — одним дыханием произнес Майгин.

— Мертвый… — с болью в голосе сказала Нина.

Но Берсеньев уже оправился от изумления. Он приблизился к ложу и взялся пальцами за запястье бледной, худой руки.

— Жив, — коротко сказал он. — Доктора, быстро!

И никто не заметил металлического гиганта, возвышавшегося у изголовья мальчика. Когда Берсеньев повернулся к Майгину, Уру неожиданно шагнул вперед, и тяжкий удар железной клешни обрушился на плечо пожилого геолога. Берсеньев упал. Громадная нога уже поднялась над ним, но Нина в два прыжка очутилась перед чудовищем и пропела:

— Уру… им!

И Уру застыл на месте. Майгин вытащил оглушенного Берсеньева из-под крыши «пагоды» и оглянулся. К ним уже бежали Венберг и Петя, рысью семенил доктор Васенькин, большими шагами приближался Арнаутов.

— Что случилось? — еще издали закричал Петя.

Но все было понятно и без объяснений. Доктор Васенькин быстро оценил обстановку, попросил Нину отойти в сторону, но быть наготове на случай, если Уру опять «вздумает» помешать, и приказал Пете, Венбергу и Майгину осторожно взять тело Суо и перенести в один из коттеджей. Затем он хотел осмотреть Берсеньева, но тот был уже на ногах. Все двинулись к «голубому коттеджу» — впереди Петя, Венберг и Майгин с телом мальчика, за ними остальные. Шествие замыкал Уру.

— Ниночка, — опасливо косясь через плечо, сказал Берсеньев, — приглядывайте за этим… чудищем. Вы одна только с ним можете справиться.

Нина кивнула и замедлила шаг. Теперь она шла рядом с металлическим гигантом. И она заметила, что в одной клешне был зажат крошечный металлический предмет, от которого тянулась тонкая, как шпагат, прозрачная эластичная трубка. Конец трубки волочился по блестящей «палубе», оставляя на ней тяжелые маслянистые капли…

К вечеру Суо очнулся от своего странного летаргического сна, длившегося бог знает сколько веков.

Доктор Васенькин, тщательно осмотревший его, сделал удивительные открытия. Оказалось, что в груди Суо бились два сердца (одно, видимо, отмирающее, другое — новое, созревшее). Кроме того, слабо прослушивалась пульсация еще одного сердца — рудиментарного, которое, по предположению доктора, в дальнейшем должно было развиться и заменить второе сердце… Кожа мальчика была необычайно пористой, способной испарять влагу в больших количествах. Питание организма во время сна осуществлял, вероятно, Уру, нагнетая в жилы спящего какую-то жидкость, состав которой установить не удалось.

Но, очнувшись от летаргии, Суо не проявил к людям ни малейшего интереса. Мало того: когда кто-нибудь приближался к нему, он отворачивался и закрывал глаза. Только Нина и маленький ламут Нэнэ, видимо, пользовались его благоволением. Им он позволил накормить себя и ухаживать за собой, но на все попытки заговорить отвечал лишь едва заметным покачиванием головы. Нина и Нэнэ не отходили от него ни на шаг. А в головах постели Суо неподвижным истуканом встал железный Уру.

— Ничего, — сказал Васенькин. — Теперь он не один, и время его вылечит. Только не надо быть назойливыми. Дайте ему привыкнуть.

Таким образом, надежда воспользоваться помощью «звездного мальчика» для поисков заветного «рычажка», вспыхнувшая было у Арнаутова, так и осталась надеждой. И на другой же день инженер и Майгин вновь погрузились в машинные «трюмы». Берсеньев, Петя и доктор Васенькин с удвоенной энергией принялись за обследование «хозяйственной части» корабля-города. Даже скептик Венберг неожиданно для себя обнаружил, что уверенность в безусловной возможности и необходимости полета к далеким мирам проникла и закрепилась в его сознании. Возможно, его просто потрясло пробуждение одного из «звездных людей».

Двадцать третьего июля 1913 года, через два дня после того, как была открыта тайна «музыкальной пагоды», рано утром Венберг и Петя Благосветлов отправились на Коронное озеро поудить рыбу. Оба они были заядлыми рыболовами и, уезжая на Дальний Восток, не забыли прихватить и свою снасть. При каждом удобном случае они угощали товарищей свежей ухой. По словам ламутов, в Коронном озере водился голец и даже форель, поэтому оба рыболова, встав еще на заре, уложили в саквояж Венберга завтрак, собрали свои удочки и ведерки с наживкой и тронулись в путь тропинкой, как им показал накануне Нэнэ.

До озера было три версты. Они шли не спеша и по дороге вели беседу знатоков — о рыбках, конечно. Но, как это часто бывает, затронув вопрос о мальках, которых просил раздобыть доктор Васенькин, рыболовы перешли на совсем другую тему — о замысле Арнаутова.

— Как странно складывается порой жизнь человека! — задумчиво сказал Венберг, глядя на розовеющие вдали вершины Корякского хребта. — Думали ли вы, Петя, когда выезжали из Петербурга в эту экспедицию, что вам суждено увидеть здесь, в дичайшей глуши, такие чудеса?

— Я благодарен судьбе за это, Григорий Николаевич, — очень серьезно ответил Петя. — Такой случай, должно быть, выпадает на долю человека раз в тысячу лет… Признаюсь, мне странно, что вы относитесь к этому так… ну, недоверчиво, неблагожелательно, что ли… Ведь это такое дело, о каком только может мечтать человек!

Венберг тихонько засмеялся.

— Милый Петя! Я давно знаю Арнаутова, знаю, какой он одержимый, фанатик, и, кроме того, я, в отличие от всех, слишком хорошо представляю себе, какие невероятные трудности и опасности нужно преодолеть, чтобы осуществить ваш замысел. Я уж не говорю о том, что Арнаутову и нашему добрейшему Майгину, возможно, придется всю жизнь потратить на разгадку секрета двигателя корабля. Ну хорошо, допустим, они нашли этот самый рычажок и повернули его. Если даже город-корабль не треснет и не расплющится, как пустой орех, зажатый между исполинской тяжестью лавы и чудовищным, наверное, давлением реактивных газов, если все не погибнут в то же мгновение от страшных толчков, что ждет вас там, в безвоздушном океане? Сколько лет, десятилетий, столетий будет нестись этот корабль в черной пустоте? А в нем — либо ваши трупы, либо…

— Все это, конечно, может быть, — перебил его Петя. — Но я думаю, и все думают, Григорий Николаевич, что рискнуть стоит. Это большое, замечательное дело!

— Послушайте, Петя, — искоса поглядывая на хмурого юношу, шагающего рядом, сказал Венберг, — разрешите задать вам один вопрос.

— Пожалуйста, спрашивайте, Григорий Николаевич.

— Неужели вам ни капельки не жалко расставаться со всем здесь, на Земле, что вы любите и что вас любит? С отцом, с сестрой, с вашей невестой — у вас есть невеста, Петя?

— Нет, — покраснев, ответил студент, — невесты нет. Да и не в этом дело. Конечно, жалко. Отец будет… Хотя не знаю. Я еще съезжу домой и поговорю с ним. Но я думаю… надеюсь, во всяком случае, что он благословит меня на такое дело. Да и чем я хуже других? Хуже Нины, например…

— Нина любит Майгина, — грустно сказал Венберг. — Она пойдет за ним всюду. Вы еще не знаете, что это за сила — любовь…

Некоторое время они шли молча.

— Ну, вот мы и пришли, кажется, — проговорил Венберг. — Прекрасное озеро. Красивая и дикая природа… но наша, земная.

Они разошлись по берегу в стороны и стали выбирать удобные места.

Вероятно, они просидели над удочками часа два. Солнце взошло уже довольно высоко. Очередной голец утопил поплавок у Венберга, и геолог осторожно потянул леску, когда земля под ним внезапно сдвинулась. Глухой подземный гул прокатился над озером. Вода в нем взметнулась и обдала берег брызгами и пеной. Венберг вскочил, растерянно оглядываясь.

— Землетрясение! — раздался крик Пети.

Второй подземный толчок, гораздо более сильный, чем первый, сбил Венберга с ног. Треск и грохот разрываемой почвы ударил в уши, земля вздыбилась. Лежа, Венберг видел, как к нему, шатаясь и спотыкаясь, бежит Петя. И снова раздался раздирающий уши грохот. Ослепительный блеск, более яркий, чем солнце, озарил все вокруг.

— Смотрите! — взвизгнул Петя.

Венберг с трудом приподнялся и сел. В той стороне, где был подземный город, заслоняя угрюмый серый конус Коронной сопки, вставал колоссальный столб багрового пламени. У его подножия быстро громоздились клубы черного и белого дыма.

— Арнаутов, Майгин!.. Нина!

Венберг встал на четвереньки, затем выпрямился и побежал, спотыкаясь и размахивая руками. Петя догнал его и схватил за рукав:

— Куда вы?

— Туда! Пустите! Нина!

— Опомнитесь! — крикнул Петя ему в ухо. — Ведь там…

Новый взрыв не дал ему договорить. Клуб раскаленного добела пламени появился на месте огненного столба и стремительно ушел в небо. Пронзительный скрежещущий вой пронесся в воздухе. Венберг не раз наблюдал взрывы и первые выбросы «пробки» из кратеров вулканов, но никогда ему не приходилось видеть, чтобы раскаленные газы взлетали так высоко. И все это произошло там, возле подземного города или даже под ним… Там, где была Нина, где были друзья… Отчаяние и сознание полного своего бессилия сковали Венберга. Он не мог глядеть на страшную трагедию, разыгравшуюся в трех верстах от него и буквально у него на глазах…

Через полчаса все затихло. Тогда Венберг и Петя пошли к сопке. На том месте, где был подземный город, зияла огромная воронка, настоящая пропасть, на дне которой что-то еще дымилось и клокотало. Они ходили вокруг, надеясь отыскать хоть обломок, хоть осколок прозрачного купола, но ничего не нашли. Город словно испарился, распался на атомы. Все вокруг было искромсано и разворочено.

Что случилось с колонией, поселившейся в корабле-городе? Успели ли они выбежать до взрыва? Или… Может быть, воин Чингиз-хана все же нащупал случайно нужный рычажок в будке локомотива?

Наступил вечер. Измученные, оборванные, голодные сидели Петя и Венберг у костра. Венберг неподвижными глазами глядел в огонь, и ему виделось, как непреодолимый напор вулканических газов мнет, плавит, давит, разбрасывает оболочку звездного города, как гибнут в пожирающем пламени люди… Нина… Но тут же, заслоняя это видение, перед ним всплыл образ Арнаутова, когда он уверенно говорил: «…в конце концов он нашел бы нужный рычажок и локомотив отправился бы в путь, куда поведут его рельсы…» И, словно в ответ на его мысли, Петя вдруг сказал вслух:

— Может быть, они все же улетели туда, в «мир иной»?

Венберг поглядел на него запавшими от усталости глазами.

— Все может быть, Петя, — сказал он. — Все может быть…