"На краю могилы" - читать интересную книгу автора (Фрост Джанин)

23

Наступило 27 декабря, и мы собрались ни больше ни меньше как в оперном театре. Согласно ситуации и настроению я была в черном. Могла бы явиться и в рубище, но у вампиров для таких случаев действовал свой обычай, и мне пришлось подчиниться. Черные кожаные ботинки дополняли наряд. Единственное светлое пятно — серебряная цепочка на талии с несколькими кинжалами, из того же металла. Это одновременно было молчаливой угрозой и гарантией защиты.

Вместе с Менчересом мы встали в центре сцены. Хотя причина собрания была известна всем прибывшим. Соблюдая протокол, Менчерес повторил известие о смерти Кости. Эти роковые слова раздирали мое сердце столь же мучительно, как и в первый раз, но я не позволила своему лицу выдать тяжесть чувств.

— …И согласно его воле главенство в роде переходит к его жене, Кэт. — Менчерес протянул мне руку, и я ответила рукопожатием. — Начиная с этой ночи все твои подданные становятся моими, а мои люди служат тебе. Для скрепления нашего союза требуется кровь. Кэтрин, известная под именем Рыжая Смерть, согласна ли ты пролить кровь, чтобы подтвердить нашу клятву.

Я повторила нужные слова, хотя не думала, что когда-нибудь их произнесу. Затем кинжалом сделала глубокий надрез на руке. Менчерес взял у меня клинок и тоже рассек ладонь, а потом сжал мою руку.

— Если я хоть в чем-то нарушу слово, кровь станет расплатой за предательство.

В завершение церемонии мы подняли соединенные руки, и моя рана быстро затянулась при контакте с кровью вампира, оставив ощущение легкого покалывания. Обряд выполнен, можно уходить.

Но оказалось, что это не все.

— Я отказываюсь признавать полукровку главой рода и требую свободы от ее власти!

— Томас, мерзкий выскочка! — Заступ покинул свое место у края сцены и вышел вперед. — Если бы Криспин был здесь, он бы вырвал твой хребет и им же избил тебя. Как его лучший друг, я сам сделаю это.

По правде говоря, меня такой поворот событий ничуть не удивил. Любой вампир на официальном собрании может потребовать для себя независимости. Если глава рода отнесется к этому благосклонно или есть предварительная договоренность, он может удовлетворить его просьбу без борьбы. Если же нет…

— Даже не думай, Заступ! — вмешалась я. — Кости одобрил бы твой порыв, я тоже. Но вызов брошен мне, и я его принимаю.

— Кэт… — Заступ сжал мои плечи и заговорил тише: — Ты несколько дней почти не спала, не ела и не пила, а лишь тренировалась. Если не я, то пусть Менчерес примет вызов. На примере этого негодяя он покажет всем, насколько неблагоразумен его поступок.

— Ты прав. — Заступ немного расслабился, но Кости не купился бы на это. — Этот подонок должен послужить примером, но урок ему преподам я. Иначе роду Кости грозят постоянные внутренние проблемы. Томас!

Я оттолкнула Заступа и шагнула к краю сцены.

— Твой вызов принят. Если желаешь получить свободу… — я сжала кулаки и покрутила головой, — выходи и получи ее!

Томас одним точным прыжком взлетел на сцену. Остальные вампиры расступились. Менчерес взмахом руки пресек протесты Заступа. Я почти улыбнулась — это лучшее лекарство от моей боли.

— Как ты хочешь умереть? — почти скучающим тоном спросила я. — Ты ведь знаешь, что это произойдет. Выбирай: мечи, кинжалы, палицы или рукопашная?

Томас был примерно одного роста со мной, голубоглазый, с рыжевато-каштановыми вьющимися волосами. Его аура свидетельствовала о немалой силе — явно не подросток в мире неумерших.

— Из уважения к своему прародителю я убью тебя быстро, — ответил он с легким ирландским акцентом.

Я громко рассмеялась. Своими пухлыми щеками и небольшим ростом Томас напомнил мне эльфа с коробки кукурузных хлопьев, которыми я завтракала в детстве. Даже захотелось спеть ему песенку, напечатанную на упаковке. Жаль, что он не в зеленом костюме, — сходство было бы полным.

— Если бы ты уважал Кости, не стал бы требовать свободу во время войны, — прошипела я. — В нынешних условиях твоя просьба не совсем уместна.

— Ему не повезло, что он увлекся такой шлюхой, — заявил Томас, выбирая кинжал (у меня на поясе висело достаточно ножей). — Это ты подтолкнула его к неразумной и пустой войне!

Вампиры, стоявшие на сцене, разразились громкими проклятьями, а меня охватила холодная ярость. Пытаешься нанести удар ниже пояса? Ладно!

Я вскрикнула и пригнулась, будто готовилась к прыжку. Томас в тот же миг рванул вперед. Как только он оказался прямо передо мной, а его кинжал — в миллиметре от моей груди, я отклонилась в сторону и своим кинжалом нанесла удар в живот. В следующую секунду второе серебряное лезвие пронзило ему сердце. Схватка длилась не больше пары секунд.

— Проклятый тупица! Наверное, ты не слушал Кости, когда он учил не обращать внимания на блеф.

С кинжалом в сердце Томас замер, словно окаменел. Я наклонилась и зашептала ему в самое ухо.

— Передай Кости от меня привет, — сказала я, поворачивая лезвие. — Ты еще пожалеешь о своей выходке, когда он за тебя возьмется.

Начавшее усыхать тело Томаса я спихнула ногой со сцены, и оно упало в оркестровую яму. Потом заткнула кинжалы за пояс, даже не потрудившись вытереть с них кровь.

В дальнем конце зала послышался какой-то шум. Хлопнули открывшиеся двери. Я подняла голову, и в этот момент Менчерес схватил меня за руку.

— Кэт, мне очень жаль, но я понятия не имел, что она на это решится, — сердито произнес он. — Ты не можешь на нее напасть на официальном собрании, это противоречит нашим законам. Нарушение грозит смертью всем нам.

Его слова развеяли мое замешательство, вызванное появлением в театре еще пятерых вампиров. Поначалу я решила, что кто-то опоздал. Однако разорвавший тишину ненавистный смех все объяснил. Я узнала этот смех, он жег меня раскаленным железом.

— Менчерес, муж мой, ты не хочешь поздороваться?

Мои побелевшие пальцы так сжали руку Менчереса, что его кости хрустнули, но мгновенно срослись. Патра, скользя между рядами с грацией змеи, обращалась к нему, но ее глаза были прикованы ко мне.

Патра не носила гладкую египетскую прическу, которая стала популярной после фильма о Нефертити. В ее свободно распущенных длинных черных волосах поблескивали золотые нити. Брови оказались не такими густыми, как предполагали в Голливуде, а совсем тонкими. Как и она сама. Ее фигуру скорее можно было назвать атлетической, нежели пышной. И кожа этой женщины была бледной, хотя и темнее моей. Почти медового оттенка. Нос несколько длиннее, чем требовали современные каноны моды, но он не портил ее лицо. Патра бесспорно была красива.

— Почему?

Я задала вопрос, не сводя глаз с Патры. Все мое существо напряглось до предела. В голове билась одна мысль: убить!

— Таковы наши законы. В качестве моей жены она имеет право присутствовать на любом собрании, но не может нападать. Мы тоже не должны причинять ей вреда. Она решила тебя спровоцировать, не позволяй ей так легко одержать победу.

О да, она меня провоцировала! Я испытывала непреодолимое желание разорвать ее в клочья и носить ее кровь вместо одежды.

— Привет, стерва!

Она рассмеялась, вкрадчиво мурлыча:

— Так это и есть полукровка? Наслышана. — Ее глаза опасно блеснули. — Ты хорошо спала в последнее время?

Одна часть мозга удивлялась моей выдержке. Вторая вдруг наполнилась смехом — веселым и беззаботным, совершенно не к месту и не ко времени.

— Патра! Это все, на что ты способна? Как скучно!

Не знаю, чего она ожидала, но только не этого. Черт, я и сама себе удивилась.

Патре не понравилось, что над ней смеются. Об этом красноречиво свидетельствовало разгневанное выражение ее лица.

— Я не так глупа, как ты думаешь, — продолжала я. — А теперь заткнись или проваливай, потому что ты нам мешаешь. На этот счет тоже установлены законы.

— Не волнуйся, уйду, — с презрительной улыбкой ответила Патра. — Я увидела все, что хотела. Ты — ничтожество, скоро о тебе не останется даже воспоминаний. Но прежде тебе будет полезно узнать, почему ты оказалась втянута в эту войну. Держу пари, мой муж ничего не говорил. Верно?

— Что ты хочешь мне рассказать?

Она снова засмеялась, и я поняла, что это самый ненавистный звук на свете.

— Ты не задавала себе вопрос, почему я восстала против Менчереса? Если бы не это, не было бы никакой войны и причин убивать тебя или Кости.

Вероятно, она ждала, что я заинтересуюсь и попрошу продолжить, но я хранила молчание.

Патра вздохнула:

— Что ж, я тебе объясню. Когда Менчерес предложил мне стать вампиром, я ответила, что соглашусь при одном условии: он проделает то же самое с Интефом, моим возлюбленным. Но когда я очнулась после смерти, Менчерес заявил, что Интеф был убит раньше, чем до него добрались его помощники.

Она замолчала и бросила обвиняющий взгляд в сторону Менчереса.

— Позднее Анубис, бывший друг Менчереса, разговорился. Выяснилось, что Интефа убили не римляне, а сам Менчерес. Так что, полукровка, ты оказалась на бойне из-за мести убийце моего любимого. Кто после этого может винить меня в смерти Кости?

Я посмотрела на Менчереса. Прежде чем встретится со мной взглядом, он на мгновение прикрыл глаза. И тогда я поняла, что все, что сказала Патра, — правда. До последнего слова! От такой жестокости при сведении личных счетов на мгновение мне захотелось заколоть их обоих. Но я опомнилась и повернулась к Патре.

— Мне понятны твои мотивы. Но тебе следовало разбираться с Менчересом, а не похищать родных и близких ни в чем не повинных людей, заставляя их превращаться в ходячие бомбы. Ты предпочла погубить Кости, и за это я тебя уничтожу. Ты лучше других должна понимать, почему я намерена это сделать.

Патра улыбнулась:

— Твоя, боль мне понятна, и я хочу тебя от нее избавить. — Она повысила голос: — Прощу всех, кто покинет ее и встанет на мою сторону! Более того, любой — мужчина или женщина, — убивший полукровку, получит щедрое вознаграждение. Даю слово богини!

Мой ответный взгляд был тверже алмаза на моем пальце.

— Ты — высокомерная, сука. Даю слово полукровки, что убью тебя!

Патра окинула меня на прощание пренебрежительным взглядом и повернулись спиной. В сопровождении все той же четверки вампиров она удалилась так же неторопливо, как и пришла.

Когда дверь за ней закрылась, я громко выдохнула. Меня всю трясло от ярости.

В театре воцарилась абсолютная тишина ни шарканья ног, ни кашля, ни звука. Я прошла к краю сцены, где было сложено оружие, и почти спокойно выбрала меч. Лучше сразу покончить с последствиями предложения Патры и на дожидаться, что меня сочтут слишком слабой для руководства вампирами.

— Кто из вас поверил этой стерве и считает, что может меня убить? Я — перед вами.

Несколько голосов раздалось из разных концов зала. На этот раз я не предлагала выбор оружия — одного за другим закалывала, рубила и обезглавливала вампиров, поднимавшихся на сцену. Я вкладывала в удары всю долго сдерживаемую ярость и муку и радовалась, что могу испытывать что-то кроме боли.

К тому времени, как было покончено еще с одним добровольцем, на моей одежде образовалось, не меньше дюжины прорех, и сквозь них нескромно просвечивало тело. К счастью, при контакте со свежей кровью вампиров мои собственные раны мгновенно залечивались.

Я повернулась к залу:

— Кто еще хочет рискнуть?

На вызов больше никто не откликнулся. Тогда я воткнула меч в центр сцены словно Эскалибур в скалу. Вытерев со щеки кровь обрывком рукава, я обернулась к Менчересу:

— Теперь мы можем уехать?