"Адепт" - читать интересную книгу автора (Финн Роберт)

ГЛАВА 5

Позже в тот же день

Вторник, 8 апреля. После полудня

Мебель из красного дерева, паркетный пол, высокие окна, несокрушимые радиаторы из толстого железа — налицо все атрибуты солидного научного учреждения девятнадцатого века. Сьюзен стояла в Ассирийском зале Лондонского института древностей и смотрела в окно второго этажа.

На ней был короткий белый плащ, но позже она его сняла и перебросила через левую руку. На правом плече висела ее большая «курьерская» сумка. Сьюзен постаралась одеться скромно — темные джинсы, белый свитер из овечьей шерсти и легкие красные сапожки, — но все равно выглядела гораздо наряднее тех людей, с которыми ей приходилось сталкиваться в коридорах.

Просторное окно выходило на мрачную башню Библиотеки сената — здания, которое вдохновило Оруэлла на создание «Министерства правды». В ней хранилось так много книг, что одолеть их одному человеку было просто не под силу, — целая гора знаний, слишком высокая, чтобы на нее мог взобраться хотя бы один ученый.

Внизу на улице остановились туристы. Они посмотрели на дом и стали щелкать фотокамерами.

— Мисс Милтон, — раздался за спиной чей-то голос.

Сьюзен оглянулась и увидела мужчину с мягкими чертами лица и расплывчатой фигурой: он стоял в дверях, заложив руки за спину, и смотрел на нее с неуверенной улыбкой. На нем была ярко-оранжевая рубашка и «вареные» джинсы. На вид не более сорока.

— Можно просто Сьюзен.

Встретившись с ней взглядом, мужчина немного покраснел.

— Очень рад нашему знакомству. Я Бернард, Бернард Лэмпуик. — Он не удержался от смешка. — Вообще-то все называют меня Берни. По крайней мере в лицо. — Прозвучал еще один смешок. Мужчина слегка покачался на каблуках, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Я занимаюсь коллекцией Теракуса.

Сьюзен недоуменно подняла брови, и Берни пояснил:

— Так мы прозвали тот архив, который вы хотите посмотреть. В любом случае добро пожаловать.

Он протянул руку, чтобы обменяться с ней рукопожатием, но потом сообразил, что сумка и плащ помешают ей ответить. Берни торопливо опустил руку и нервно улыбнулся.

— Отлично. Можете положить вещи, здесь с ними ничего не случится. Я устрою вам небольшую экскурсию, а потом угощу чаем. Или лучше кофе? Пожалуй, это будет более по-американски.

— Кофе подойдет, — кивнула Сьюзен.

Она накинула плащ на ближайший стул и повесила сверху сумку.

— Вот здесь? — спросила она.

— Да, можете не волноваться, — ответил Берни. — Если кто-нибудь решит что-нибудь украсть из этой комнаты, то скорее прихватит один из бесценных экспонатов.

Сьюзен рассмеялась.

Берни повернулся к выходу и жестом предложил пройти вперед. Они вернулись в приемную, миновали несколько двойных дверей и двинулись дальше, продолжая вести беседу.

По дороге Сьюзен заметила, что Берни на нее смотрит. Она слегка повернула голову, и он быстро отвел глаза. Его лицо снова покраснело.

— Наверно, у вас нечасто бывают такие посетители? — спросила она, стараясь поймать его взгляд. — Я имею в виду…

Она выдержал а долгую паузу. Берни нервно облизал губы, ожидая продолжения. У него был несчастный вид.

Сьюзен закончила:

— …американцев.

Ученый рассмеялся с явным облегчением.

— Весьма редко. Вообще мы тут ведем очень замкнутую жизнь. Мало контактов с внешним миром. — Берни снова засмеялся. — Так что извините, если мои социальные навыки немного заржавели.

Он больше не пытался смотреть в ее сторону.

— Так при чем тут Теракус? — спросила Сьюзен.

Берни пояснил:

— Это псевдоним хозяина архива. На самом деле его звали Терри Казинс, мы так думаем. Не знаю почему, но владелец коллекции пользовался разными именами, хотя в большинстве своих писем подписывался как Теракус. Вообще это была странная личность, если не сказать больше. Он погиб в Греции в автомобильной катастрофе, однако местным властям не сразу удалось выяснить, кто он такой, и выйти на его архив. Они обратились в британскую полицию, и те прислали к нему в дом своих людей.

У него не было семьи, — продолжал Берни, — только хозяйка дома, которая сдавала ему одну из своих квартир. О том, что он умер, она узнала пару месяцев спустя. Сразу возник вопрос, что делать с его коллекцией. Хозяйке было известно, что он собирал ее во всех концах света, поэтому она решила все передать в институт древностей, где коллекцию смогут оценить по достоинству. Возможно, она выбрала нас потому, что ее муж работал у нас у курьером. — Берни не заметил удивленного взгляда Сьюзен. — Мы послали человека, чтобы выяснить, есть ли там что-нибудь стоящее. — Он заговорщицки понизил голос: — Дело в том, что под видом бесценного дара нам часто подсовывают старые подшивки «Пикчер пост» или викторианские издания Библии. Но наш ассистент позвонил нам вне себя от радости и рассказал о находке. Мы сразу перевезли коллекцию в Александрийский зал. Она насчитывает более четырехсот документов — начиная от личных заметок Теракуса и кончая книгами семнадцатого века, если, конечно, считать их подлинниками. Самое интересное, что некоторые из них представляют собой поздние копии гораздо более древних произведений. Мы нашли фрагмент, где египетские иероглифы написаны шариковой ручкой. Часть мы уже перевели и обнаружили, что это вполне осмысленный и при этом совершенно неизвестный текст.

Они вошли в многолюдную столовую. Берни заговорил немного громче, чтобы перекрыть шум голосов и скрип десятков стульев. Он взял поднос и поставил его на металлические рельсы, которые тянулись вдоль длинной стойки. По дороге к кассе он разместил на подносе чашку чая, кофе и пару пончиков. Сьюзен добавила к ним пачку маленьких бисквитов с имбирем.

Когда Берни расплатился, они заняли тихий столик подальше от общей суматохи и возобновили разговор.

— Я уже почти закончил список. — продолжал Берни. — Составляя каталог, я старался дать общее представление о каждом документе, описывая его внешний вид. Было очень важно различать датировку самого текста и возраст бумаги и чернил, которыми он записан.

Берни отпил глоток чаю.

— Думаю, вам стоит начать с каталога. Посмотрите мою классификацию, проверьте, если хотите. Если найдете какие-то ошибки, можете смело исправлять. Меня это ничуть не обескуражит. Чем больше неточностей вы обнаружите, тем лучше.

Сьюзен спросила:

— Вы уже отсканировали архив?

— Пока нет. Разумеется, обычно мы делаем цифровые копии, но не раньше, чем документы отсортируют и отправят в главное хранилище, — ответил Берни несколько официально.

— Хорошо бы сделать это как можно раньше, — заметила Сьюзен. — Если я смогу работать с аннотированными копиями, это сильно поможет мне в работе.

На лице Берни появилось беспокойство.

— Боюсь, мы не можем нарушать наши правила, — сказал он, нахмурившись.

— К кому надо обратиться за разрешением? Я сама этим займусь, — бодро проговорила Сьюзен.

Берни окончательно встревожился.

— Подождите минуту! Я же не сказал, что это невозможно. Почему вам не предоставить это дело мне?

Сьюзен посмотрела ему в глаза.

— Часть архива можно отсканировать уже сегодня, Берни, — произнесла она. — Я буду работать над теми документами, которые вы успели классифицировать. Так я не стану вас задерживать. И наоборот. — Она говорила напрямик, но старалась смягчить свои слова улыбкой.

Берни немного оттаял.

— Ладно, мы что-нибудь придумаем. Я хочу сказать, если это вам поможет…

— Спасибо, Берни. — Улыбка Сьюзен стала еще шире. — Меня очень заинтриговал этот Теракус. Вы не знаете, почему он собирал свою коллекцию? Как ученый или для продажи?

Лицо Берни полностью прояснилось.

— Да, это довольно любопытно. Похоже, он никого не подпускал к своим находкам — более «частную» коллекцию трудно себе вообразить. Судя по его письмам, Теракус просто хранил то, что у него было; я не нашел ни одного упоминания о торговой сделке. Так что вряд ли он являлся скупщиком. С другой стороны, никаких связей Теракуса с академическим кругами мы не обнаружили. Получается, что последние тридцать лет он собирал архив исключительно для собственного удовольствия. Чем он зарабатывал на жизнь, понятия не имею. Человек-загадка, да и только.

— В самом деле, — кивнула Сьюзен. — Очень интересно. И вы говорите, что в документах речь идет в основном о магии и мифах?

— Да, магии очень много — легенды о великих колдунах, пособия по ворожбе, списки заклинаний, даже немного философии. Большая часть материалов на средневековой латыни — я имею в виду язык; сами тексты относятся к другим эпохам. Боюсь, будет трудно установить, на какие древние источники ссылаются эти поздние копии, если только нам не повезет где-нибудь в другом месте. В том, что это именно копии, а не подделки, я не сомневаюсь, хотя вы не должны отбрасывать и такую возможность. Кроме того, — продолжал Берни, — в архиве есть кое-какие сведения о различных амулетах. Первый текст, на который я наткнулся, меня совершенно поразил. Кажется, он был одним из последних приобретений Теракуса. Насколько я понял, это латинский перевод какой-то тибетской книги, посвященной знакам и символам целительства. Смысл работы сводится к тому, что боги очень неравнодушны к этим знакам. Стоит нанести их на больного, и божество сразу обратит внимание на несчастного, после чего тот, возможно, будет исцелен. Весьма любопытно. В другом тексте — вероятно, созданном в шестнадцатом веке во Флоренции, — обсуждаются правила, по которым один колдун не может накладывать свои чары на другого. Не представляю, кто мог это написать. И для кого это было написано. Неужели автор говорил серьезно? В общем, какой документ ни возьми, вопросов возникает больше, чем ответов.

Сьюзен вздохнула.

— Мне уже не терпится начать.

Берни кивнул:

— Я готов. — За разговором он успел проглотить оба пончика и запить их чаем. — Пойдемте вниз. В этом здании под землей находится не меньше комнат, чем наверху. Мы спустимся во второй подвальный этаж, на самый нижний уровень. Там отличные условия для хранения книг, если поддерживать нужную влажность. Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией? Впрочем, не волнуйтесь, вы быстро привыкнете.

Вместе с Берни Сьюзен вернулась в главный холл и остановилась перед старомодным решетчатым лифтом, достаточно просторным, чтобы в нем поместилось фортепьяно. Входя в здание, Сьюзен поднялась по лестнице, поэтому первый этаж, где она сейчас стояла, находился почти в двух метрах над землей. Лифт опустил их в полуподвальные помещения, немного ниже уровня улицы, и поехал дальше. Глубже располагались еще два этажа, где солнце заменяли лампы дневного света. По мере спуска на индикаторе под потолком кабинки загорались все новые квадратики. Наконец включился последний, крайний слева, с надписью «-2».

Берни и Сьюзен вошли в большую комнату напротив площадки лифта. Света в ней было мало, если не считать нескольких ярких ламп, освещавших рабочие столы. Берни показал своей спутнице, где что расположено, и объяснил, как открывать папки с документами и работать на компьютере. Потом он оставил ее наедине с бумагами и отправился за пропуском.

Сьюзен бегло просмотрела документы в папке и, вытащив один из них, поместила его на подставку и включила галогенную лампу. Достав из сумки записную книжку и желтый карандаш, она начала делать заметки. Когда Берни вернулся, Сьюзен едва подняла голову.

Два часа пролетели незаметно. Наконец Сьюзен отложила карандаш и, повернувшись к Берни, напомнила про сканирование документов.

Берни показал, как пользоваться новой камерой для статической съемки и большим планшетным сканером. Сьюзен немедленно приступила к работе и успела отсканировать целую пачку документов, прежде чем Берни объявил, что собирается домой.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила Сьюзен. — Встретимся завтра утром, хорошо? Поговорим о моем рабочем графике.

Берни кивнул.

— Не задерживайтесь допоздна, — предупредил он. — Мы закрываемся в девять.

— Берни, я могу отсюда позвонить? Хочу поговорить с моим кембриджским профессором, — попросила Сьюзен.

— Как же, знаменитый профессор Шоу! Наш декан был его учеником — чуть ли не во времена Крестовых походов. Без обид, конечно, — улыбнулся Берни.

Он взял листочек и написал код, необходимый для междугородных звонков. Потом Берни удалился, на прощание махнув рукой.

В течение дня в зал заходили еще один-два человека, но большую часть времени Сьюзен работала одна. К вечеру почти вся комната погрузилась в темноту.

Сьюзен пересела за соседний стол, где стоял телефонный аппарат, набрала код и нужный номер. Ответили почти сразу.

— Профессор, это Сьюзен Милтон.

— Сьюзен, дорогуша, как ваши дела?

— Замечательно, профессор. Я хочу вас поблагодарить за то, что вы отправили меня сюда. Им придется вышвырнуть меня на улицу, иначе я просто не уйду. Коллекция изумительна.

— Я так и думал.

— Профессор, мы можем поговорить? Не хочу отвлекать вас от важных дел.

Мне только что прислали туристический проспект с рекламой отдыха в Тоскане. Звучит заманчиво, но я отложу более подробное изучение их предложений, раз уж вы оказали мне любезность, позвонив сюда.

Сьюзен покачала головой:

— Я уверена, что у вас серьезная работа, но с вашей стороны очень мило, что вы это отрицаете. Хотите, я расскажу, над чем работала сегодня днем?

Несколько минут они вели увлекательную беседу, которую профессор прерывал кое-какими замечаниями и вопросами, чтобы уточнить особенно заинтересовавшие его детали.

Немного погодя профессор Шоу произнес:

— Надеюсь, все были с вами достаточно вежливы и обходительны?

Сьюзен сразу насторожилась.

— Господи, что вы такого сделали? Я слышала, здешний декан был вашим студентом. Вы что, пригрозили вызвать в институт его родителей, если он не примет меня как королевскую особу?

Профессор фыркнул:

— Для здравомыслящей женщины у вас слишком смелое воображение. Я просто между делом упомянул вас в разговоре, больше ничего. И уж подавно никому не угрожал.

— Ладно, все равно спасибо вам и Хамфри Богарту. Берни Лэмпуик с меня чуть ли не пылинки сдувал. Правда, поначалу он вел себя довольно нервно, и я приписала это своим неотразимым чарам. Теперь-то я понимаю, что он просто опасался за свою жизнь. Хотя, возможно, дело осложнялось еще тем, что эти бедняги общаются с женщинами не чаще чем раз в году. В любом случае мы с ним поладили.

— Вот и отлично. Теперь, когда ваша лодка идет под всеми парусами, я буду чувствовать себя спокойней. Кстати, вы еще не заходили в мой дом?

— Нет, я направилась прямо в институт. Если вы не против, я заночую в доме сегодня. — Она взглянула на настенные часы. — Все равно у меня уже нет времени, чтобы устроиться где-то еще.

— В этом нет необходимости. Буду очень рад, если вы остановитесь у меня, — конечно, при условии, что жилье окажется достаточно сносным. — Профессор помолчал, словно ему в голову пришла новая мысль, и добавил: — Или мне лучше попросить декана, чтобы он подыскал вам что-нибудь другое?

Сьюзен рассмеялась.

— Тогда дело кончится тем, что он оставит мне ключи от своей квартиры, а сам пойдет спать в офис. Нет, я уже поняла намек. Раз вы не возражаете, я почту за честь остановиться у вас. Сделаю еще один звонок и направлюсь прямиком туда, пока не совсем стемнело.

— Может быть, потом расскажете, как вам показался дом?

— Обязательно. Я позвоню завтра в это же время, если вас устроит.

— Буду ждать с нетерпением. А теперь не смею задерживать.

— Еще раз спасибо, профессор.

— Всего доброго, Сьюзен.

Сьюзен повесила трубку. Некоторое время она сидела, почти не двигаясь и глядя перед собой с задумчивой улыбкой. Потом порылась в сумке и достала блокнотик с адресами. Дойдя до буквы Д, Сьюзен остановилась и посмотрела на часы. На секунду она застыла в раздумье, постукивая большим пальцем по губам; затем, решившись, вытащила международную телефонную карточку, зажала трубку между плечом и шеей и снова набрала тот же код. За ним последовала длинная цепочка цифр, которые она набивала, сверяясь с карточкой и адресной книжкой.

В трубке послышался сигнал — длинный протяжный гудок американской линии, а не двойная трель, как в Великобритании.

— Ди слушает, — произнес женский голос.

— Привет, Ди, это Сьюзен.

Голос Сьюзен звучал не слишком уверенно.

— А, сестричка. — Ди говорила жестко и энергично. — Где ты пропадала? Я всю неделю не могла тебе дозвониться.

— Прости, Ди. Меня послали в командировку, — ответила Сьюзен виноватым тоном. — Я сейчас в Лондоне. Проведу здесь пару недель или больше.

— Отлично, Сьюзи. Я к тебе приеду. Мы не виделись уже сто лет, не считая Рождества, а меня давно тянуло в Англию. Скоро у меня там будет конференция, так что я, пожалуй, навещу свою старшую сестричку и посмотрю на английских парней, с которыми ты водишь компанию. Может, и для меня кто-нибудь найдется?

— Ди, это не смешно. Ты серьезно собираешься приехать? Разве ты не говорила, что ненавидишь любой город, кроме Нью-Йорка?

— Ты не можешь мне отказать. Это семейное дело, все равно что подписать контракт или что-то в этом роде. «Sue casa — me casa»[2] — помнишь? Иначе я предъявлю тебе судебный иск. Короче, ты поможешь подыскать жилье в Лондоне, или мне лучше остановиться в каком-нибудь захудалом мотеле?

— Честно говоря, не знаю. Я сама собираюсь поселиться в доме своего профессора, но еще ни разу там не была. Позвони мне через пару дней, будет видно. Ты действительно собралась в Лондон?

— Послушай, Сьюзи, не надо так пугаться. Я тебя не скомпрометирую. В крайнем случае скажем твоим друзьям, что я приемыш. Им совсем не обязательно знать, что у Тебя есть глуповатая младшая сестра.

— Ди, перестань. Мне совершенно наплевать, что ты не закончила школу. Я тебя не стыжусь, просто сейчас у меня много работы. Черт возьми, ты в месяц зарабатываешь больше, чем я за год! Ты скандально преуспевающая особа.

— Ого, это что-то новенькое. Лесть! Что ж, совсем не плохо. Ладно, через день-другой я перезвоню и сообщу тебе все подробности. Кстати, тебе не надо что-нибудь купить? Я на днях хочу пройтись по магазинам. Если ты не потолстела, мои вещи тебе будут как раз по фигуре. Как начет того топа от Бетси Джонсон?

— Спасибо за щедрое предложение, Ди, но я не собираюсь сверкать голым животом. Мне больше подойдет одежда в цветочек.

— Неудивительно, что ты похоронила себя среди книг! Лучше я куплю тебе что-нибудь девственно-белое. Между прочим, ты давно звонила маме?

— А ты?

— На прошлой неделе. Или на позапрошлой? Я думаю, нам надо ее навестить. Скажем, в твои летние каникулы.

— Прости, Ди, но я давно уже не студентка. У меня нет никаких каникул. Конечно, я ей позвоню. Обязательно.

— Вот и хорошо. Ладно, Сьюзи, я спешу. Желаю тебе удачи, и спасибо, что позвонила.

— Пока, Ди.

Сьюзен повесила трубку. Она пролистала страницы до буквы М и на секунду задумалась. Потом решительно захлопнула книжку и стала собирать вещи.