"Снова замужем" - читать интересную книгу автора (Уайз Айра)

3

Сделав паузу, чтобы подчеркнуть значимость следующих своих слов, Антонио нанес удар.

– Хочешь ли ты причинить боль нашему сыну, планируя очередную атаку на его отца?… Как, тебе нечем ответить? – деланно удивился он, видя, как Анджела, бледнея, смотрит на него. – Должен ли я сделать вывод, что твоя жажда отмщения за выдуманные обиды не пересилит любви к сыну?

По телу Анджелы пробежала дрожь. Все что угодно, но я не в силах причинить боль Санди, подумала она.

– Что ж, уже неплохо, – удовлетворенно протянул Антонио. – Я, кажется, готов поверить, что ты хорошая мать моему сыну – пусть даже это не заставит меня увидеть в тебе любящую и верную жену.

Анджела вскинула подбородок, в ее земных глазах сверкнул гнев.

– Не будем о верности, Тоньо. Это неподходящая тема, – предупредила она мужа.

– Как скажешь, – мгновенно согласился он. – Давай лучше посмотрим, не сможем ли мы достичь некоего благоразумного компромисса, отвечающего и нашим желаниям, и потребностям нашего сына…

Неужели такое возможно? – удивилась Анджела и резко произнесла:

– Ладно, перестань меня дразнить. Говори прямо, что у тебя на уме.

Антонио хитро улыбнулся. Впрочем, в улыбке его не было привычного цинизма.

– Только боюсь, тебе это не понравится.

– Я соглашусь на все, лишь бы духу Каридад не было в твоем доме, – безрассудно пообещала она.

Муж молчал, глядя на нее со странным блеском в глазах. Анджела похолодела.

– Слушай, либо переходи к сути дела, либо катись отсюда! – воскликнула она, чувствуя, что ее нервы не выдерживают.

– Суть дела, – медленно произнес Антонио, окидывая ее взглядом с головы до ног, – заключается в том, что очаровательные шортики вот-вот сползут с твоих чудесных бедер… особенно если им чуть помочь.

Проследив за его взглядом, Анджела вспыхнула и поспешно подтянула шорты.

– Перестань немедленно! – выдохнула она, не зная, на кого больше злится: на Антонио за его подначки или на себя – за то, что поддается на провокации.

– Я бы и сам рад. – Он скорчил гримасу и снова глотнул кофе. – Но твои исключительные ножки не дают мне покоя, едва я увидел их сегодня утром.

Тут Анджела не выдержала и шагнула к Антонио с намерением ударить по его бесстыжей физиономии! Но он ловко перехватил ее руку.

– У тебя обольстительное тело, кара, – произнес Антонио, глядя ей в глаза так, что у нее закружилась голова. – Эти чувственнне очертания, эти мягкие изгибы пробуждают во мне безумные воспоминания. Чарующие… – Он перешел на шепот, поглаживая большим пальцем нежное запястье жены там, где бился пульс. – И я подумал прежде, чем заметил, как тебя влечет ко мне, что, если ты вернешься, мне не надо будет искать другую жену.

За этими словами последовало молчание. Ошеломленная Анджела даже перестала дышать, пытаясь осознать услышанное.

– Да как ты смеешь? – зашипела она минуту спустя. – Да как ты смеешь делать мне столь грязное предложение?

– Мне нужна женщина, – ответил Антонио без малейшего смущения. – А чтобы проблем не было у моего сына, эта женщина должна быть моей женой. В полном смысле этого слова, – с нажимом прибавил он и продолжил: – То есть женщиной, которая украсит своим присутствием мою трапезу, мое ложе и будет любить моего сына так же крепко, как люблю его я.

– И ты полагаешь, Каридад отвечает твоим требованиям? – спросила Анджела, презрительно скривив губы.

Золотистые глаза Антонио потемнели.

– При чем тут Каридад? Я говорю о тебе, Анхела. О тебе!

С этими словами он поставил чашку на стол, положил руку на талию Анджелы и привлек ее к себе.

– А какая еще женщина на свете лучше тебя способна украсить любую трапезу своей красотой и стильностью? А что до постели… – прошептал он с той интонацией, которая делала его неотразимым. – Раз уж я знаю твои вкусы и пристрастия так же хорошо, как свои, то не сомневаюсь, что мы будем приятно проводить время.

Приятно проводить время? Отдаваться телом и душой – это он называет «приятно проводить время»? Анджела едва не задохнулась от гнева, чувствуя себя униженной и запачканной. Но возможно, ради этого Антонио и затеял разговор…

– Ты мне омерзителен! – огрызнулась она.

– Я реалист.

– Реалист, жаждущий мести, – уточнила Анджела, прекрасно осознавая, какие мотивы движут мужем.

– Испанец я или нет? – легко пожал он плечами. – Только подумай, насколько это отвечает твоей кельтской жажде мученичества! Вообрази, как ты будешь гордо проходить по моему дому, притворяясь, что поступаешь так исключительно ради сына! Даже в моей постели, наслаждаясь каждым мгновением, ты можешь думать, будто делаешь меня счастливым лишь для блага Сандро!

– А ты? – спросила Анджела. – Какая тебе выгода от всего этого?

– А вот такая.

И Антонио притянул Анджелу к себе. Его губы впились в ее рот, с удивительной легкостью воскрешая глубоко запрятанные воспоминания. Да, теперь они явно вырвались из-под спуда, подумала Анджела, ощутив, как внутри нее вспыхнуло пламя – жар, безумие, буйство сорвавшегося с привязи банального чувственного желания!

Только Антонио мог сотворить с ней такое. Тело Анджелы помнило его тело, возбуждаясь от прикосновения его восставшей плоти. Руки скользнули под футболку Анджелы, и она едва не застонала, чувствуя его ладонь на своей груди.

Тут Антонио внезапно оторвался от ее губ. Глаза его горели триумфом.

– А я отыграюсь за свою гордость, – процедил он сквозь зубы, – которую ты попирала ногами в тот день, когда заставила меня явиться в суд и умолять о разрешении видеться с собственным сыном!

Он отпустил Анджелу, и та покачнулась, чувствуя головокружение. У нее ушло несколько секунд, чтобы осознать происходящее. И тогда ужас, ужас от того, как легко она поддалась, сменился жгучим стыдом. И все это из одной лишь жажды мести за оскорбленную гордость!

Анджела вздернула подбородок, ее зеленые глаза сделались серыми, как Ледовитый океан. Она уже открыла рот, чтобы заявить мужу, куда ему следует пойти со своим подлым предложением, как внимание супругов привлек какой-то звук за закрытой дверью кухни.

Оба одновременно повернулись к ней и застыли, слушая, как Санди спускается по лестнице, волоча за собой что-то тяжелое. А потом, также одновременно, подняли глаза к кухонным часам, которые показывали всего лишь половину седьмого. Затем снова перевели взгляды на дверь.

Судя по времени, Санди, измученный своими горестями, проснулся слишком рано.

Краем глаза Анджела увидела, как Антонио сглотнул, прижав к бокам стиснутые в кулак руки. Внезапно его лицо побледнело, а глаза, наоборот, потемнели. Он тяжело задышал, и это сказало Анджеле, как муж переживает за свои с Санди отношения.

Хмм, переживает? А может, испуган? Не это ли Исабель имела в виду, упоминая о «жутком выражении» лица сына?

Несмотря ни на что, Анджеле стало больно за Антонио. Отец любил сына. Мать Санди могла сомневаться в чем угодно, но только не в этом. Она поймала себя на том, что инстинктивно коснулась руки мужа, словно успокаивая его. И почувствовала, как он напрягся, когда дверь кухни распахнулась и на пороге возник Санди.

Малыш был одет в джинсы, хлопчатобумажный трикотажный свитер, на его темной головке сидела бейсбольная кепка, а рука крепко сжимала лямку набитого до отказа рюкзачка.

Когда мальчик увидел отца, выражение его серьезного лица не изменилось. Однако Анджела была уверена, что Санди не знал о приезде Антонио: у старого дома были толстые стены, и, несмотря на горячность спора, супруги ни разу не повысили голос.

Теперь сердце Анджелы сжала боль уже не за отца, а за сына. Санди, игнорируя Антонио, вызывающе посмотрел на мать своими темно-карими глазами.

– Я ухожу из дома, – объявил малыш. – И не ищите меня.

Все это могло бы показаться смешным, но Анджеле было не до смеха. Санди сказал то, что думал: он и в самом деле намеревался уйти из дома, полагая, будто его никто не любит.

Если бы тут вдруг оказалась Каридад, Анджела бы с наслаждением выцарапала ей глаза.

Она шагнула к сыну, желая просто быть рядом, обнять его, дать ему почувствовать свою любовь… Но ее опередил Антонио, который повел себя гораздо рассудительнее. Не пытаясь прикоснуться к мальчику, он сел на корточки и хрипловато заговорил по-испански.

Санди лишь на мгновение перевел взгляд на отца.

– Давай по-английски, – приказал он. – Я больше не хочу по-испански.

Антонио, не медля ни секунды, перешел на английский, хотя слова сына должны были больно его задеть.

– И куда же ты пойдешь? – мягко спросил он. – У тебя есть деньги на дорогу? Если хочешь, я дам тебе взаймы, – предложил Антонио, видя замешательство в глазах мальчика, который, строя планы побега, естественно, не задумывался о такой мелочи, как деньги.

Нетрудно догадаться, что у него в рюкзаке, подумала Анджела, сдерживая слезы. Несколько игрушек, любимые футболки и новые тренировочные – раз сейчас на Санди джинсы. А в самом низу – старая подушечка, которую психологи назвали бы «утешителем». Только Анджела знала про нее, и Санди скорее бы умер, чем позволил бы прознать о существовании подушечки своему отцу.

– Не хочу я твоих денег, – гордо отверг предложение Антонио малыш.

– А как насчет завтрака? – спросила Анджела, опускаясь на корточки рядом с мужем. – Как же можно убегать из дому на голодный желудок? Заходи и садись за стол, – она протянула сыну руку, – я дам тебе соку и тарелку твоей любимой каши.

Санди даже не взглянул на протянутую матерью руку. Его глаза из-под нахмуренных бровей перебегали с одного лица на другое, на лбу собрались морщинки. Антонио еле слышно выругался. Анджела догадалась, в чем дело, и снова чуть не расплакалась: Санди впервые – насколько он мог помнить – видел своих родителей вместе!

Внезапно теплая и сильная рука предупреждающе сжала предплечье Анджелы. Превосходный тактик, Антонио умел принимать решения на ходу; она это прекрасно знала. Но то, как он быстро повернул ситуацию, привело в изумление даже ее.

– Не бросай нас, сынок…

Санди перевел взгляд на мать.

– А ты хочешь, чтобы я остался? – спросил он, так явно нуждаясь в «да» матери, что Анджела стиснула руки в кулаки, чтобы не броситься к сыну и не сжать его в объятиях.

– Ну конечно же. Ведь я люблю тебя, – сказала она вместо этого, а потом добавила, имея в виду и себя, и Антонио: – Мы оба хотим, чтобы ты остался.

Но слова матери не произвели на мальчика особого впечатления.

– А Каридад говорит, что ты меня не любишь, – обратился он к отцу обвиняющим тоном. – Она сказала, что я – ошибка твоей молодости.

– Должно быть, ты ее не так понял, – грустно ответил Антонио.

Глаза Санди презрительно блеснули.

– Вот еще. Каридад уверяет, что ты ненавидишь мою маму, потому что она родила меня, – продолжал он. – И что из-за этого ты живешь в Валенсии, а мы – в Дублине.

Пальцы Антонио впились в плечо Анджелы. Неужели он решил, будто она могла сказать сыну то, от чего бедняжка так страдает?

– Неважно, что говорит Каридад, Санди, – решительно вмешалась Анджела.

– Слушай нас с папой. А мы тебя очень-очень любим, – произнесла она с нажимом. – Разве иначе папа провел бы в самолете целую ночь без сна, чтобы прилететь к нам и узнать, правда ли ты разлюбил его?

Слова попали в цель: Анджела увидела сомнение в глазах сына. Санди повернулся к отцу.

– Почему ты прилетел? – спросил он.

– Потому что ты не хотел ехать ко мне в гости, – прямо ответил тот. – А мне грустно, когда тебя нет рядом.

А мне грустно, когда тебя нет рядом… Анджела почувствовала, что слезы снова подступают к глазам. Но эта боль была не из-за Санди, а из-за другого малыша, которого никогда не будет рядом.

То ли Антонио осознал, что значат его слова для Анджелы, то ли просто почувствовал, как она задрожала, пытаясь не расплакаться, но его рука сильнее обняла плечи жены, и он теснее привлек ее к себе.

Малыш тем временем глубоко вдохнул и чуть-чуть расслабился, хотя, видимо, не спешил расставаться со своими заблуждениями. Каридад нанесла ему слишком глубокую рану, которую невозможно было залечить двумя-тремя ласковыми словами.

– А где бабуля? – спросил Санди, явно решив сменить тему.

– Я обещал ей, что ты прилетишь в Валенсию вместе со мной, – объяснил Антонио.

– Я больше не люблю Валенсию, – неожиданно выпалил Санди. – Не хочу, не хочу больше туда возвращаться!

– Мне очень жаль это слышать, Сандрино, – мягко ответил Антонио. – Значит, мы с мамой не сможем устроить тебе сюрприз, который хотели отложить до Валенсии.

– Какой сюрприз? – настороженно спросил малыш.

Какой сюрприз? – мысленно повторила за ним Анджела и посмотрела на мужа, пытаясь понять, к чему тот клонит.

– Я не поеду с тобой! – неожиданно закричал Санди, придя к собственному выводу. – Не хочу жить с Каридад!

Антонио нахмурился.

– Каридад не живет в моем доме, – заметил он.

– Но станет жить, когда выйдет за тебя замуж! Ненавижу ее!

Вместо ответа Антонио повернулся к жене и свирепо на нее уставился. «Ты мне заплатишь за это», – обещал его взгляд. В ответ глаза Анджелы вспыхнули зеленым огнем: «Попробуй только угрожать мне!»

– Ну что ж… – вполголоса произнес Антонио и задумался, потом снова обратился к Санди: – Но послушай, я не могу жениться на Каридад, раз я женат на твоей маме, верно? – И, видя, как расправляются морщинки на лбу мальчика, решительно сказал: – Мы с твоей мамой не собираемся расходиться, Сандрино. Мы любим друг друга так же сильно, как и тебя. И даже собираемся теперь жить вместе, в одном доме.

Да, это был смертельный удар, нанесенный мастером. Сквозь красное марево, застившие глаза, Анджела увидела демоническую улыбку Антонио. «Ну-ка попробуй опровергни мои слова», – говорила эта улыбка.

Но что могла сделать Анджела, если лицо сына просияло, словно включили лампочку. Поэтому она молча стерпела прикосновение губ мужа к своим ледяным губам. А тот уже обернулся к маленькому свидетелю.

– Ты поедешь с нами, Сандрино? – промурлыкал он. – Тогда бы у нас получилась настоящая семья…

Настоящая семья… Волшебные слова для любого ребенка, который живет с одним из родителей.

– Мы станем жить в одном доме… ты, я и мама? – спросил Санди дрогнувшим голосом.

Антонио кивнул.

– И бабушка тоже будет жить с нами. Ведь я работаю в Валенсии, – серьезно, словно обращаясь ко взрослому, пояснил он. – Я никуда не могу оттуда переехать, понимаешь?

Ну конечно, малыш был готов понять и принять любые объяснения, лишь бы сказка не кончалась.

– Маме нравится Валенсия! – горячо проговорил он. – Я знаю. Она любит слушать про места, где мы с тобой бываем, и про все, что мы там делаем.

– А теперь мы будем все делать вместе – ведь мы теперь семья!

Антонио нанес последний мазок на гениальное полотно под названием «Настоящая семья». Анджела убрала с плеча его руку и направилась к двери. Ситуация полностью вышла из-под ее контроля.

– Мне надо переодеться, – пробормотала она, но ее уже никто не слушал.

Санди – глаза у него так и сияли – уже повис на шее у любимого папочки…

– Если тебе дорого здоровье, держись от меня подальше, – предупредила Анджела, краем глаза заметив высокую стройную фигуру мужа.

Она развешивала белье в маленьком, но славном садике, слабо надеясь, что домашние хлопоты помогут справиться с раздражением, которое переполняло ее после утренней игры в «настоящую семью».

Конечно, они завтракали втроем. Санди и Антонио строили грандиозные планы, чем займутся жарким испанским летом. А Анджела в это время улыбалась, радовалась и давала советы, придерживаясь роли. Потом Санди повел отца наверх, показать свою комнатку: малыш явно был на седьмом небе от счастья…

Теперь Санди убежал к своему лучшему другу, живущему по соседству, делиться сногсшибательными новостями. Поэтому Антонио, предоставленный самому себе, отправился на поиски жены, явно, с точки зрения Анджелы, напрашиваясь на неприятности.

Он знал, что она зла как тысяча чертей. Он знал, что она с трудом сдерживается, чтобы не взорваться, и кипит от негодования из-за того, с какой легкостью Антонио повернул ситуацию в угоду себе.

– У тебя нет электрической сушилки? – спросил он, нахмурившись. Анджелу удивил этот вопрос: она считала мужа человеком, неспособным войти в хозяйственные мелочи. Но отвечать не собиралась: наклонившись, она вытащила из тазика футболку Санди, затем, выпрямившись, прицепила ее прищепками к веревке. Солнечные лучи играли на ее аккуратно причесанных волосах, поблескивая то алым, то золотым.

Но об этом Анджела имела понятия не больше, чем о том, что простая прямая юбка тесно облегает ее сзади, когда она наклоняется, а белая безрукавка соблазнительно обрисовывает грудь.

Зато все это прекрасно видел Антонио Валера, стоя в тени дома и любуясь женой.

И эта тень вовсе не скрывает его привлекательности, признала Анджела против воли. С ее губ сорвался вздох, руки задвигались быстрее.

– Не можешь оторваться от работы? – неожиданно спросил Антонио. – Нам надо поговорить, пока есть возможность.

– Мне кажется, я уже сказала все, что могла, – саркастически ответила Анджела.

– Да ты злишься, – заметил Антонио.

– Правда?

Он сдвинул брови. За низким заборчиком, отгораживающим сад Анджелы от соседского участка, звенели ребячьи голоса. Вероятно, там был и Санди. Поэтому Антонио приблизился к жене, чтобы можно было говорить тихо.

– Пойми, у меня не было другого выхода, – убеждающе произнес он.

– Эффектный получился ход, – кивнула Анджела, манипулируя прищепками и мокрым бельем. – Ты произвел на меня впечатление.

– По тебе не скажешь.

И Антонио со вздохом нагнулся, чтобы подать Анджеле выстиранную рубашку. Этого тоже раньше за ним не водилось, мрачно подумала она. Антонио Валера помогает развешивать белье… Что-то предательски заныло у нее в груди.

– У меня своя жизнь, Тоньо, – ответила Анджела, стараясь не обращать внимания на свои ощущения. – У меня здесь работа, которая мне нравится, друзья, с которыми я не хочу расставаться.

Она осторожно, стараясь не соприкоснуться с Антонио, взяла из его рук рубашку Санди.

– С твоими способностями к языкам и квалификацией ты найдешь работу где угодно, – отверг Антонио ее аргумент. – «Рочестер и Берд» не единственная в мире фирма, специализирующаяся по европейскому праву.

– Ты знаешь, где я работаю? – удивилась Анджела.

Антонио криво улыбнулся – однако даже эта недовольная гримаса была донельзя соблазнительна. Анджела поспешно отвернулась, чтобы чары мужа не успели околдовать ее.

– Сандро много рассказывал о том, как занята его мамочка и какая у нее важная работа.

– Тебе это не нравится, – утвердительно произнесла Анджела.

– Что ты работаешь? – Антонио выпрямился, держа в руках очередную мокрую вещь. – Я бы предпочел, чтобы ты сидела дома, с ребенком.

В его тоне не было даже намека на извинения – вот шовинист!

– Что делать, – коротко отозвалась Анджела, не желая снова вступать в пререкания.

Они уже спорили на эту тему, когда Анджела после свадьбы настояла, что пойдет работать. Найти место в Валенсии оказалось легко – молодую женщину, с ее знанием языков, без проблем взяли в туристическую фирму. А Антонио приходил в ярость при мысли, что скажут знакомые: ведь он позволил работать беременной жене! Это стало одним из поводов для их многочисленных ссор.

– Ты сама выбрала это, – сухо ответил он, – отказавшись от всякой финансовой поддержки, когда ушла от меня.

– Я привыкла сама зарабатывать себе на жизнь.

Именно так она и поступала, даже когда жила с Антонио в его роскошном доме. Правда, Анджела никогда не нуждалась: отец об этом позаботился. Он растил дочь один и сделал все необходимые приготовления на случай своей безвременной кончины. Анджела владела небольшим домиком в пригороде, у нее не было долгов и даже водились денежки, чтобы откладывать их на черный день. Она выросла независимой и привыкла полагаться на себя. Брак с высокомерным испанцем, придерживающимся старомодных жизненных ценностей, вынудил ее проявить оба эти качества. Вера Анджелы в себя померкла только во время ее второй беременности, когда она была слишком слаба и у не хватило сил бороться за мужа, защищая свою любовь… Снова заныла старая рана, погружая женщину в пучину безысходной тоски и одиночества.

– Я не могу жить с тобой, Тоньо, – проговорила она, поднимая на мужа взгляд, полный глубокой грусти. И хрипло повторила: – He могу.

Анджела увидела боль в глазах мужа: он понимал, почему ей так плохо сейчас. Но почти сразу его смуглое лицо исказилось, словно от гнева.

– Слишком поздно, – отрубил Антонио, – у тебя нет выбора. Твои желания уже не принимаются в расчет, Анджела. Как и мои, впрочем. Важно сейчас только то, чего хочет наш сын.

– Наш единственный сын, – горестно прошептала Анджела.

Глаза Антонио снова вспыхнули.

– Мы плачем о мертвых, но заботимся о живых, – безжалостно заявил он. – И я не хочу, чтобы Сандро платил за смерть своего брата!

Возможно, тактика Антонио не так уж и плоха, подумала Анджела, чувствуя, как гнев мужа разжигает ее собственную ярость, прогоняя печальные воспоминания.

– Ты и в самом деле считаешь, что я заставляю платить Санди за смерть моего второго ребенка? – произнесла она, задыхаясь.

Широкие плечи Антонио поникли.

– Я не мог взять в толк, что движет тобой, Анхела, – проговорил он. – Никогда этого не знал, не понимаю и сейчас. Но наше будущее уже определено. Прими его, забудь о прошлом. То, что было с нами прежде, не должно влиять на сегодняшний день.

И с хмурым видом он отвернулся.

– Так что с Каридад?

Но Антонио не ответил. Тогда Анджела, посмотрев туда же, куда и он, с опозданием заметила, что из-за изгороди на них с любопытством глазеют владельцы соседнего участка.

– Проклятье! – выругалась она.

В этот момент зазвонил телефон, и Анджела, улыбнувшись соседям сквозь стиснутые зубы, извинилась и убежала в дом, оставив Антонио очаровывать соседей. Уж на что на что, а на это он вполне годился!

Схватив телефон с кухонного стола, Анджела крикнула в трубку «алло».

– Тише, дорогая, не повреди мои барабанные перепонки, – посоветовали ей.

Ну хоть что-то хорошее в этот тяжелый день!

– Здравствуй, Мэтью! – радостно воскликнула Анджела, опершись о стол и улыбаясь. – Почему ты звонишь так рано?

– Сегодня чудесное утро, вот мне и захотелось провести его с любимой женщиной, – объяснили на том конце провода, но Анджела уже не слушала Мэтью.

Она смотрела на мужа, застывшего на пороге, и чувствовала мстительное удовлетворение при мысли, что Антонио слышал ее ласковые слова, адресованные другому мужчине.

– Поэтому, когда я вспомнил, что сегодня твоего сына увозят в Испанию, – продолжал Мэтью, – то подумал: «А почему бы не позвать Анджелу пообедать, когда она освободится?»

Вряд ли в ближайшем будущем я освобожусь, подумала Анджела, глядя в золотистые глаза, которые сверлили ее угрожающим взглядом.