Владимир Бушин ПОЛЬША, ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ МОЯ...

ЛЮБОВЬ?! — слышу сразу недоуменный вопрос. А как я могу относиться к земле, за освобождение которой полегли в боях 600 тысяч моих братьев? Как я могу позабыть край, где пролетело немало дней моей трудной и прекрасной юности? И разве не я 20 октября 1944 года занёс в дневник строки:

     Часовни, мадонны, кресты на околицах,

     И звон колокольный опять и опять...

     То Речь Посполита за воинов молится,

     Пришедших её от врага избавлять...

     А ещё 27 июля того же года записал: "Старая беззубая полячка с выцветшим морщинистым лицом говорит: "Это хорошо, что Гитлера на той неделе не убили совсем" — "Почему?" — "Это для него слишком лёгкая смерть". А 8 августа совсем о другом: "Не могу забыть, как Ядвига трогательно говорила: "Ну?"... А в Гродно мы с сержантом Шаровым ночевали у одной панночки. Весёлая, приветливая, очень живая девушка лет 17-ти. Её мать в этот день куда-то уехала, и она была за хозяйку. Говорить с ней, слушать её голос, интонации было одно удовольствие... Ночевали мы замечательно. Она постелила нам всё свежее. Только не выспались. Она очень долго читала нам по-польски стихи...".

     26 октября: "Перебрались на новое место. Стоим в хуторе, занимаем несколько домов. Мы — в прекрасном доме: просторно, светло, чисто. Старик хозяин болен. Хозяйничает его сын Олег, молодой парень. Встретить поляка с таким именем я не ожидал. Хозяйка — приветливая женщина лет пятидесяти. А украшение всего дома — большеглазая, белолицая, с родинкой на щеке, пугливая, робкая Чеслава.

      Думаю, что долго тут не простоим. Ведь Августов уже взят. Подорвался на мине Голубев".

     9 ноября: "Я сегодня дежурный по роте... Вдруг отворяется дверь и старшина зовет: "Бушин, иди сюда!" Повел меня в комнату к хозяевам. Там сидят за столом Ильин, старшина, Чеслава, повар Смирнов, хозяйка и Олег. На столе бутылка водки и закуска. До меня они, видно, уже выпили. Особенно хорошо заметно по Чеславе. Её красивые голубые глаза светятся мягко, застенчиво и в то же время весело. Она лепечет что-то нескладное и глупое. Старшина обнимает её, она не протестует. Бросается в глаза, что руки у нее грубые, рабочие, со шрамами от порезов, а лицо сейчас особенно красиво, нежно и женственно от рассеянной хмельной улыбки...

     Олег наливает рюмки. Я предлагаю тост: "За свободную Польшу, нашего соседа и друга!" Олег пытается петь "Еще Польска не сгинела!.." Пьём опять за что-то. Я не могу понять, чем мы закусываем. Все смеются надо мной. Потом Ильин мне сказал, что это была кровяная колбаса, зажаренная в сале. Хозяйская свинина замечательна: мягкая, душистая..."

     И мне — вычеркнуть из памяти это доброе застолье с поляками и свой тост? Забыть волнующий голос Ядвиги и голубые глаза Чеславы?..

     Её глаза — как два тумана,

     Полуулыбка, полуплач,

     Её глаза — как два обмана

     Покрытых мглою неудач...

     Когда потёмки наступают

     И приближается гроза,

     Со дна души моей мерцают

     Её прекрасные глаза.

     Но вернёмся из той дальней дали, от Николая Заболоцкого в наши дни.

     На страницах "Нашего современника", "Завтра", "К барьеру!", "Литературной газеты" продолжается обсуждение наших отношений с Польше, и в том числе — трагедия в Катыни. Правда, при этом порой делаются весьма странные заявления. Так, Алексей Балиев, клеймя "военную авантюру большевиков", пишет в "ЛГ": "Стремление Советской России привнести в Европу революционную бурю привело к широкомасштабной советско-польской войне". Ты глянь!.. Поляки превосходящими силами вторглись, углубились на сотни километров в чужую землю, захватили Минск, Киев, множество других городов, огромную территорию, а Советская Россия вынуждена была вышибать их — и она, родина-то наша, представлена виновницей широкомасштабной войны. И дальше в неуёмном восторге: "Польша не только отбила наступление, но..." Да кто начал-то "наступление"? Кому пришлось его отбивать?..

     Мне довелось ещё осенью 1992 года писать в "Советской России" об этой трагедии. Поводом послужило то, что на проходившем тогда в Конституционном суде процессе по иску КПСС к президенту Ельцину о незаконности его указа № 1400 о запрете компартии (ныне некоторые авторы почему-то называют это "дело Ельцина" "делом КПСС") были представлены копии документов по Катыни. Приволокли эти копии в Суд два ельцинских прислужника — Сергей Шахрай, тогда высокопоставленный чиновник, и адвокат, до сих пор упорно именующий себя Макаровым. Они требовали приобщить копии к делу, но Суд их домогательства отверг. Первый прислужник куда-то сгинул, а второй, утратив половину тогдашней корпуленции, до сих пор сидит в Думе, как Макаров, и поучает нас, как надо жить. Другим поводом послужила для меня статья "Вся правда о Катыни" в еженедельнике "Русская мысль" (Париж. 23 октября 1992) некоей Лидии Костромской из Варшавы.

     Я писал в примирительном духе, о чём свидетельствовал и заголовок статьи — "Преклоним колена, пани". Статья кончалась так: "Польша — страшная и радостная страница моей солдатской юности. Русским жолнежем-освободителем с автоматом в руках я пришёл на вашу землю, пани Костромская. Белосток... Кнышин... Ломжа... Августов... Мы шли по вашей прекрасной земле, то спотыкаясь от усталости, то падая под пулями, то с отчаянным криком "Ура!"... Я писал эта статью долго и трудно. Заканчиваю 1 ноября, в воскресенье. Вчера у нас, русских, была родительская суббота, день памяти усопших. Сегодня у вас, поляков, праздник Всех Святых, тоже день поминовения. Как близко совпало! Снимем шапки, преклоним колена и помолимся, пани, у наших и ваших могил на чужих, но близких языках..."

      И ВОТ прошло почти двадцать лет. Где ныне пани Костромская? Не она ли, став Генеральным прокурором Польши, в 1998 году ответила на наш запрос: "Следствия по делу о якобы(!) истреблённых пленных большевиках в войне 1919-1920 гг., которого требует Генеральный прокурор России, не будет". Почему? Не будет — и всё! Не было никакого истребления! Нет, это не Костромская, это пани Хана Сухоцкая.

     У той моей давней статьи было два эпиграфа: "Очень важно не дать замолкнуть Катыни. Поэтому все донесения, связанные с Катынью, должны подогреваться и сегодня. Геббельс" и "Это дело было триумфом Геббельса. Черчилль". Да и без этого ясно, что неверно говорить "польская версия катынской трагедии", точнее — "немецко-польская версия", и совсем точно — "фашистско-польская".

     В.Сухомлинов пишет в "Литературной газете": "Казалось бы, мы можем гордиться, что наша страна принесла извинения Польше". Вы можете, сударь, даже четыре раза подряд прогордиться, ибо перед поляками расшаркались все четыре президента. Их бы и надо назвать, а не страну, да непременно уточнить: "они принесли извинения, признав за истину фашистско-польскую версию трагедии.

     Пожалуй, самым примечательным действом на тему Катыни в фашистско-польской версии были двукратный показ по российскому телевидению одноименного фильма Анджея Вайды и обсуждение его нашей интеллектуальной улитой.

     Кто был? Ну, перво-наперво, конечно, всемизвестный Никита, а также академик Александр Чубарьян, директор Института всеобщей истории, т.е. наш самый-то главный историк и кавалер ордена папы Григория Шестого, а также Константин Косачёв, председатель Комитета Госдумы по международным делам — наш бесстрашный защитник на мировой арене, еще — Андрей Артизов, руководитель Федерального архивного агентства... Всех не перечислишь. Но почему же не пригласили заслуженных ветеранов Катыни — Шахрая и Макарова? Неужто те очухались или боятся? А вел обсуждение Виталий Третьяков. Он держался достойнее других. Однако...

     Ведь собрались же грамотные люди и понимают, что каждый вопрос имеет историю. Откуда взялся этот фильм? И надо бы начать так, допустим: "Всем известно, что ход делу дал Геббельс. Это невиданный лжец, провокатор, преступник, но в данном конкретном случае лжец сказал правду, провокатор боролся за справедливость, преступник вел себя как праведник. А академик Бурденко, митрополит Николай и другие члены Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию катынской трагедии — люди честные, достойные, благородные, но в данном конкретном случае оказались лжецами, провокаторами, преступниками. И потому мы, будучи сами людьми сильно благородными, поддерживаем и разделяем фашистско-польскую версию и отрицаем русско-советскую".

     Так было бы честно. Но за всю часовую передачу никто из синклита благородных мудрецов и великих патриотов ни словом не упомянул ни Геббельса, ни Бурденко, словно они тут и не при чём. Да сравнили бы эти два источника хотя бы по одному параметру. Германское радио, объявляя 15 апреля 1943 года о катынском расстреле, назвало "комиссаров", руководивших им: Лев Рыбак, Хаим Финберг, Павел Бродинский, Авраам Борисович. Ну, во-первых, невероятно, чтобы подобрались одни евреи. С другой стороны, очень вероятно, что они придуманы в полном соответствии с расистской идеологией фашизма. Во-вторых, кто они по званию, из какой воинской части? Неизвестно. И "Правда" 19 апреля заявила: "Этих "комиссаров" ни в Смоленском отделении ГПУ, ни вообще в органах НКВД не было и нет". Авторитетные зарубежные представители могли поехать в СССР и поискать этих "комиссаров". Никто не поехал и разговора об этом не было.

     С другой стороны, в документе Комиссии Бурденко говорилось, что в одежде эксгумированных трупов (они были пронумерованы. А как иначе?) найдены письма, которые имели конкретные имена их авторов или адресатов и даты — более поздние, чем март 1940 года, когда, как уверяли Геббельс и поляки, русские расстреляли пленных. Разумеется, эти письма имели конкретные адреса в Польше.

     Так, на трупе №53 была найдена не отправленная открытка на польском языке от 20 июня 1940 года с адресом получения "Варшава, Багателя, 15, кв.47. Ирине Кучинской".

     На трупе №2 — почтовая открытка со штемпелем "Тарнополь. 12 ноября 1940". Конечно, тот, кто посылал письмо из Тарнополя, мог ничего не знать об адресате, но тот-то письмо получил, значит, был жив и в ноябре 1940 года, то есть спустя полгода с лишним после "расстрела".

     На трупе №92 найдено письмо Софьи Зигонь из Варшавы. Она обращалась в Москву, в Красный Крест (ул. Куйбышева,12) с просьбой сообщить ей о местопребывании мужа Томаша. Письмо написано 12 сентября 1940 года и имеет сентябрьский штемпель варшавской почты. Конечно, пани Софья тоже не могла ничего знать. Но на письме есть и такой штемпель: "Москва, почтамт, 9 экспедиция. 8 октября 1940". А также резолюция: "Установить лагерь и направить для вручения. 15 ноября 1940". Значит, письмо вручили, и Томаш Зигонь был жив после ноября 1940 года, если письмо нашли на его трупе.

     Так вот, после освобождения Варшавы и всей Польши поляки вполне могли постараться разыскать ту же Ирину Кучинскую и других адресатов расстрелянных. Увы, этого никто не сделал. Не пожелали сопоставить пани Ирину и "комиссара" Финберга и высокие представители нашей улиты.

     Свою главную задачу они видели в похвалах антисоветчику Вайде и его русофобскому фильму.

     Чубарьян: "Вайда — один из выдающихся режиссеров нашего времени. Мне, как историку, особенно ясно, какой это сильный фильм. В нём всё соответствует архивным данным и самому факту. Катынь — одна из болевых точек ХХ века и для Польши, и для нашей страны, и для всего мира..." Для всего мира! Ну, совершенно как холокост.

     Это академик сказал 2 апреля, а на другой день в интервью "Российской газете" как раз о холокосте он заявил: "Какой парадокс! Недавно на Всемирной конференции по холокосту очень мало говорилось о том, как пострадало еврейское население Советского Союза. Не было сказано и о том, что Бухенвальд был освобождён Красной Армией".

     О конференции ничего сказать не могу, но о страданиях евреев в Советском Союзе у нас говорилось и говорится ежедневно. А кроме того, до сих пор у нас никто не утверждал, что Бухенвальд, находящийся около Веймара в Тюрингии, где фашисты истребили около 60 тысяч граждан многих стран, освободила Красная Армия. Это 12 апреля 1945 года сделали американцы. Как видно, наш главный историк Бухенвальд путает с Освенцимом, что недалеко от Кракова, где погибло свыше 4 миллионов человек, в основном поляков. Сравните это с жертвами Катыни. Освенцим 12 января 1945 года действительно освободила Красная Армия.

     Но какой парадокс! О 27 миллионах своих соотечественников, о 20 миллионах китайцев, о Роттердаме и Дрездене, о Хиросиме и Нагасаки, как о "болевых точках ХХ века всего мира", великий историк и упомянуть не считает возможным рядом с Катынью. Она — всё затмила и нашему академику, и многим полякам.

     Но вот ещё больший парадокс! Немцы истребили 6 миллионов поляков, а НКВД, если на минуту принять фашистско-польскую версию, расстрелял около 20 тысяч. 6000000: 20000=300. Но стоны о жертвах Катыни в 300 раз громче и пронзительней, чем о шести миллионах жертв фашистского геноцида. Да ведь ещё нельзя же забывать и о том, что наша армия, а не американцы, освободили их землю, положив на это около 600 тысяч душ; и о том, что немцы превратили Польшу в своё генерал-губернаторство, а мы создали им условия для возрождения самостоятельного государства; и о том, что благодаря стараниям не Рузвельта или Черчилля, а Сталина, Польша получила 108 тыс. кв. км, не принадлежавшей ей до войны территории. Что такое 108 тысяч? Это четыре Крыма. Это треть всей нынешней Польши. И за всё это — ни слова благодарности, а только обвинительные вопли улиты. На свете есть только две нации, в которых зарождается и паразитирует такая улита.

     Затем разверз уста Ефим Норинский из МГИМО: "Народы России, как жертвы Катыни, стали жертвами сталинского режима!" Да, один только Ефим и уцелел, а 250 миллионов русских и других советских народов для него не существуют.

     Андрей Артизов поддержал идею Норинского о горькой катынской участи советского народа и присовокупил: "Фильм прекрасно и точно показывает историческую правду. Но и сейчас ещё у нас находятся люди, которые говорят, что всё это сфальсифицировано". Кто эти люди? Назови хоть одного! Не смеет. Но они действительно есть: хотя бы Юрий Мухин, Владислав Швед, Виктор Илюхин... Они написали большие книги о Катыни, выступают со статьями о ней, устраивают "круглые столы". И заявляют по поводу "документов", представленных горбачёвско-ельцинской Главной военной прокуратурой, столь несомненных для пронзительного историка Чубарьяна, беспорочного архивиста Артизова и их друзей: — Какие же это документы! На одном решительные выводы сделаны на основании копии, что непозволительно; на другом столь же решительные выводы объявлены без привлечения показаний и советских, и немецких свидетелей, хотя они известны, некоторые свидетели живы и ныне; на третьем тугаменте нет печати; на четвертом — даты; на пятом — дата заведомо не соответствует событию; на шестом нет подписи, и какой! самого Берии; на седьмом фамилия очень важного начальник в НКВД, ставшего в 1941 году заместителем наркома Госбезопасности, пишется то Кобулов, то Кабулов; в восьмом утверждается, что в 1940 году суд вершили "тройки", а они были упразднены ещё 17 ноября 1938 года; в девятом, относящемся тоже к 1940 году, вместо "ВКП(б)" красуется "КПСС", появившаяся в 1952 году; в десятом говорится, что расстрелу подлежало 25.700 человек, но утверждается, что было расстреляно 21.857, т.е. на 3843 человека меньше; в одиннадцатом Сталин, умерший, что не секрет, в 1953 году, как живое лицо фигурирует в делах 1959 года... Такой трагикомический бардак возможен разве что в документах нынешнего режима, но в ту пору в бумагах столь высокого уровня это было совершенно немыслимо. А чего стоит такой факт: поляки уверяют, что под Тверью было расстреляно почти 6 тысяч их соотечественников, однако, произведя эксгумацию трупов в указанном ими месте, обнаружили 243 трупа, национальная принадлежность коих неизвестна. Вот такие пироги юриспруденции и криминалистики...

     Виктор Илюхин заявил в "Литгазете", что всё это и многое другое "даёт основания говорить о ничтожности результатов следствия, проведенного ГВП... Приказа о расстреле поляков с советской стороны никто не отдавал. Это гитлеровцы в 1941 году ворвались в лагерь военнопленных поляков и, как рапортовал начальник "Айнзацгруппы Б" при штабе группы армий "Центр" Франц Стаглецкер за август-декабрь 1941 года, "очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха — большевиков, евреев и польских офицеров".

      А что сказал наш защитник, наш Илья Муромец на международной арене Косачёв? Слушайте: "Вайда — великий режиссер! Огромное спасибо каналу "Культура". Такие фильмы обязательно должны смотреть все. Это огромная веха... Но иногда фильм напоминал добротную пропаганду советского периода". Например? Молчит. А тогда чего ж во всём этом великого и огромного? И зачем это смотреть всем? Нельзя ли ограничиться платным просмотром только депутатами Думы? Ни в коем случае!

     И ещё довесок торта: "Искренняя благодарность историкам, политикам (начиная с Ельцина, да? — В.Б. ), которые продвигают наш народ..." Уж так продвинули, что ещё шаг — и бездна...

     А тут, наконец, и Никита: "Вайда — великий режиссер, мощный... Это выдающееся произведение... Польша находится под угрозой Германии и России, она между огромными монстрами..."

      А? Люди русские, любимец Аполлона и Медведева, автор нелегального фильма "55" ("Наш дорогой Владимир Владимирович") прямо в лицо вам говорит, что ваша родина — монстр, чудовище. И вот его доказательства: "Поляки, как славяне, разворачивались к России больше, чем к Германии..."

     О да, так разворачивались, что не один раз до Киева, а однажды аж до Кремля добирались, даже, как потом немцы по проторенной ими тропке, — до Волги. И до сих пор разворачиваются. Так, всего пять лет тому назад профессор Исторического института Варшавского университета П.Вечеркевич, коллега нашего А.Сахарова и В.Лаврова, в интервью, посвященном Второй мировой войне, уверял соотечественников, что только в результате нелепого исторического недоразумения Германия и Польша оказались врагами. Всё могло бы быть совсем иначе, мечтательно заявил пан профессор: "Мы могли бы найти место на стороне рейха — почти такое же, как Италия, и наверняка лучшее, чем Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с нашим маршалом Рыдз-Смиглы принимали бы на Красной площади парад победы доблестных польско-германских войск" (Цит. по В.Швед. Тайна Катыни. М. 2007, с.316). Даже не германо-польских, а наоборот.

     Так что лишь доблестных польских дивизий не хватило Гитлеру для победы, только их, особенно — кавалерийских. Американский историк У.Ширер, работавший во время войны в Германии журналистом, пишет: "На одном участке, когда немецкие танки неслись на восток через Польский коридор, они были атакованы Поморской кавалерийской бригадой, и мне, через несколько дней посетившему участок, где это произошло, предстала отвратительная картина кровавой мясорубки. Для скоротечной польской кампании это было символично. Лошади против танков! Длинные пики кавалеристов против длинных стволов танковых пушек!" (Взлёт и падение Третьего рейха. М. 1991. т.2, с.5). Да, только польских пик не хватило Гитлеру...

     "И потому тот удар, который был нанесён, — продолжает Михалков, — был чудовищен, по большому счёту... Невозможно оценить ту трагедию, которую пережили поляки..."

      ОРАТОР, как всегда, едва ли понимает, что говорит. Чудовищным "по большому счёту" был удар Германии, который в три недели развеял в прах миллионную польскую армию и 35-миллионное государство. Вот настоящая трагедия народа. Но что она, оказывается, такое по сравнению с Катынью?!

     "Доказано, что это сделал НКВД. Но зачем это сделали?" — говорит Михалков и затем на протяжении всей передачи восклицает: "Зачем?.. Зачем?.. Зачем?.." И Чубарьян вторил: "Зачем это было сделано? Историки до сих пор не могут ответить на этот вопрос. Почему? Непонятно. Были арестованы участники антисоветского подполья во Львове. Их отправили в Сибирь. А этих... Зачем?"

     Проницательный Михалков ещё и вздул градус загадочности: "Из немецкого оружия каждого... Значит, это была надолго продуманная операция..."

     Тут Михалков упёрся своим художественным лбом в простецкий лоб сотрудника "Литгазеты" Владимира Сухомлинова. Тот в беседе с Виктором Илюхиным сказал: "Особо впечатляет, что поляки были расстреляны немецкими пулями, а руки у многих перевязаны бумажной бечевкой, которая тогда в СССР не производилась. Это, говорите вы, противоречит элементарной логике. Да. А не элементарной? Ведь в наших спецслужбах всегда хватало мастеров выполнить задание так, что комар носа не подточит". Сухомлинов про комаров всё знает!

     Такие мастера высоко ценятся во всех спецслужбах мира и, действительно, слава Богу, они были ещё у Дзержинского. Джордж Фридман, американский знаток темы, в эти дни писал: "В 20-е—30-е годы Советы создали уникальную методику шпионажа". И это не удивительно, ибо к власти пришли люди с огромным опытом подпольной работы, тайных акций, укрытия от преследования и арестов, опыт ссылок, тюрем, побегов. Стоит лишь вспомнить операцию "Трест" или пропуск через кордон В.В.Шульгина и его путешествие по трём нашим столицам под заботливым приглядом ЧК. И беспрепятственно выпустили Виталия Васильевича, оставшегося в уверенности, что он ловко провел за нос чекистов. После чего он написал увлекательную книгу, которая так и называлась "Три столицы".

     На Советскую Россию работали многие иностранные агенты. И какого уровня! Что за имена, и какие дела за ними — Берджесс, Маклин, Джордж Блейк, Блант... Чего стоит один Ким Филби — второе лицо в разведке Великобритании СИС, он руководил отделом, работавшим против СССР, и даже рассматривался в качестве кандидата на должность начальника СИС. Когда возникли подозрения, в его защиту выступил сам министр иностранных дел Энтони Иден. А когда в 1963 году его всё-таки раскрыли, благополучно бежал в СССР, где, спустя много лет, и умер. Эти иностранцы работали не ради денег, а во имя успеха и благоденствия страны социализма. А кто ныне станет работать для страны Чубайса—Абрамовича?

     Да, СССР — это тебе не "новая Россия" с двуглавым гербом из музея Романовых и власовским флагом. О каком опыте нынешних правителей можно говорить?! Взять хотя бы недавний "шпионский скандал". Агенты, заброшенные на территорию США, десять лет, как члены одного кружка художественной самодеятельности, трепались по телефону, встречались, устраивали "корпоративные вечеринки", ходили на почту получать денежные переводы из ФСБ. А в нужный момент американцы хватают их сразу, сколько пальцев на двух руках, те тотчас во всём признаются, и их показывают всему миру: "Полюбуйтесь на этих оболтусов!" А что дальше? Медведев за этих десятерых штирлицаев отдаёт четырех предателей Родины, и все холуи режима радостно вопят: "10:4 в нашу пользу! Лучше, чем в прошлом году с голландцами в футбол. Новое свидетельство дружбы с Америкой! Россия, вперёд!" Американский вице-президент сказал, что им очень нужна полученная он нас квадрига ФСБ, а кому нужны у нас эти десять олухов? Путину песни с ними попеть?

     Но вернёмся к адептам неэлементарной логики. В. Сухомлинов прищуренно говорит: "Разве не могли для расстрела поляков доставить из Германии немецкое оружие и немецкую бечёвку, чтобы устроить инсценировку?"

     Могли, дядя. Даже фауст-патрон могли. А бечёвку, пожалуй, и сами ссучили бы. Но инсценировка-то — для кого? И он должен бы ответить только так: "Как для кого? Для Геббельса. Не мог же Сталин или руководители НКВД не знать, что через год сюда нагрянут немцы и раскопают захоронения..."

     Илюхин возразил на это неудачно: "Хорошо известно, что Сталин даже за неделю до войны был уверен — немцев мы далеко не пустим, если вообще пустим на свою землю". Кому это хорошо известно? Никаких подтверждений такой уверенности нет. Не следует Сталину приписывать взгляд авторов песни "Если завтра война" и других жизнерадостных сочинений. Стоит только вспомнить о "втором Баку", о закладке и развитии промышленного центра на Урале, чтобы понять: Сталин был несколько прозорливей наших песенников. Очень сомнительно заявление Илюхина и о том, что "гитлеровцы наверняка(!) имели документы о расстреле поляков в Катыни". Это отзвук представления о Катыни как о "вселенской болевой точке ХХ века". Да не было никаких документов! Немцы просто истребляли население, расчищали для себе территорию, ни о чем другом не думая. Никаких документов не было у них и по Бабьему Яру, по Хатыни, Красухе, Лидице, Орадур-сюр-Глану... Окружали, сгоняли население в сараи и сжигали, расстреливали. Только какой-нибудь Пивоваров может умиляться по поводу часиков, оставшихся на трупе убитого.

     Да, надо иметь головы особого устройства, чтобы додуматься и объявить, что в 1940 году НКВД учинил "инсценировку" в Катыни и вообразить себе там далеко "продуманную операцию".

     Окончание следует

1