"Необычайные каникулы Мишеля" - читать интересную книгу автора (Байяр Жорж)5После завтрака Фанни стала убирать со стола, другие обитатели фермы разошлись кто куда. Софи пошла кормить кур, Медар вернулся на сеновал готовить место: близился очередной сенокос. Тетя Жиль на заднем дворе собирала белье для стирки. В это время к ней явились близнецы; вид у них был заговорщический, глаза горели. Что это с вами?— улыбнулась тетя.— Новую игру затеяли? М-м... В общем, мы...— мялся Ив. Ты случайно не знаешь, что такое кадастр?— перебила его Мари-Франс. Ого! Мы, кажется, интересуемся серьезными вещами!— засмеялась молодая женщина. Это нам для кроссворда!..— пустился было в объяснения Ив, не замечая свирепых взглядов сестры, которая испугалась, как бы тетя не принялась задавать им коварные вопросы, как это сделал Мишель. Но тете Жиль подобное и в голову не пришло. Она ненадолго задумалась, потом принялась объяснять: Насколько я знаю, это земельный реестр, который хранится в мэрии каждой коммуны. Кажется, это имеет какое-то отношение к сбору налогов. Но ваш дядя мог бы рассказать об этом гораздо больше... Я рада, что вы занялись кроссвордами,— добавила она не без лукавства.— Хорошая игра — спокойная, познавательная и... отвлекает от шалостей. Ив залился краской, Мари-Франс криво улыбнулась. Дети удалились, бормоча слова благодарности. Даниель и Мишель в это время готовили новую порцию замазки для окон. Дядя Франсуа пилил дрова под навесом, который Софи привела утром в порядок. Знаешь,— сказал вдруг Мишель,— было бы здорово попытаться узнать, что все-таки произошло ночью! Я думаю, мы оказали бы дяде Франсуа большую услугу! Хм!..— проворчал Даниель.— Догадываюсь, к чему ты клонишь, старина... Только есть одна помеха. Мишель почувствовал подвох, но все же спросил: Какая, если не секрет? Ну как же! А твой гербарий?— ответил с притворной строгостью Даниель.— Ты забыл, что собирался затребовать определитель растений? Мишель не удержался от улыбки. Оглядевшись по сторонам, он убедился, что их никто не подслушивает, и доверительным тоном заговорил: Прекрасная мысль, старина. Гербарий — это же великолепное алиби!.. Я имею в виду — настоящий, серьезный гербарий! Когда его собираешь, можно целыми днями бродить где хочешь... Даниель, догадавшись, куда клонит кузен, разразился смехом. Кажется, я понял,— ответил он.— И если мы, собирая травы, забредем — случайно, разумеется,— на виллу к мсье Станисласу, то ее усатый хозяин... хм... да и вообще никто не сможет сказать, что мы специально туда влезли... Мишель тоже рассмеялся. Он хлопнул Даниэля по плечу и воскликнул: Я всегда знал, что ты кузен — nec plus ultra[1] С тобой болтать—одно удовольствие! И собирать гербарий тоже!—добавил Даниель.— Ладно, шутки в сторону... Когда начинаем? Как можно скорее, старина... и даже еще раньше!— ответил Мишель. Тогда — вперед! Дяде что-нибудь скажем? Минутку, старина! Коровы ведь не улетят, и Станислас тоже. Правдоподобие — самое главное. Закончим эту порцию замазки, и тогда... вперед, как ты говоришь! Мари-Франс и Ив, чтобы не привлекать к себе внимания, держали настоящий военный совет... в сепараторной. Нам известно по крайней мере одно: этот листок — рисунок, взятый из какого-то реестра, а реестр находится в мэрии. Послушай! Можно было бы обыскать чердак: вдруг найдем этот реестр! Все-таки еще один шанс... Да, пойти вниз, в Лошнэ, и попасть в мэрию будет куда труднее... Да что ты!— возразил Ив.— Как только кто-нибудь отправится за покупками, мы за ним увяжемся! Мари-Франс пожала плечами. Вот-вот... И ты будешь смотреть кадастр в компании с Даниелем и Мишелем... умник! Сраженный этим доводом, Ив замолчал. Ты же знаешь: как только мы покажем план Даниелю и Мишелю, они тут же его заграбастают, а мы останемся ни с чем. Недовольный, что сестра опять оказалась права, Ив надулся. Еще неизвестно... Может, это вовсе и никакой не план, а так, ерунда. Мари-Франс бросила на брата взгляд, исполненный жалости. Ну и что из этого? Если мы сами считаем, что это какой-то тайный план... то это в самом деле тайный план! Вот и все! Сраженный этой неопровержимой логикой, Ив оставил напрасный спор. Ну хорошо... Так что же мы будем делать? Ждать случая, чтобы отправиться в Лошнэ... А сейчас пошли играть с Софи. Вон она идет сюда. Ничего другого нам не остается... Перспектива как можно скорее пойти "собирать гербарий"— в сторону виллы Станисласа — удесятерила рвение стекольщиков-любителей. Настолько, что в один прекрасный момент раздался звон разбитого стекла: осколки его разлетелись по дорожке. Мишель и Даниель, раздосадованные неприятным происшествием, упрекали в неосторожности друг друга. Вы не порезались?—прибежал на шум Франсуа Дарвьер.— Это главное... Дурацкая история, черт возьми!— проворчал Мишель. Ничего страшного... Особенно если вы завтра утром отправитесь в Лошнэ и принесете новое стекло!— смеясь, успокоил его дядя. Слышал?—спустя минуту спросила Мари-Франс брата.— Они завтра пойдут в Лошнэ! Можно попроситься с ними... Ты ведь сама говорила, что... Да, говорила... конечно... Но пока они будут покупать стекло, нам, может, удастся зайти в мэрию? Посмотреть кадастр — это ведь недолго. Зато мы узнаем, где находится место, указанное на рисунке... Ив не стал отыскивать уязвимые пункты в плане сестры. А если дядя Франсуа скажет, что мы все еще наказаны? Предоставь это мне, дурачок!.. Ты увидишь, завтра мы пойдем в Лошнэ! На следующий день, когда речь зашла о походе в Лошнэ, оказалось, что надо купить не только стекло, но еще и кое-какие продукты. Тетя Жиль села составлять список. Ив взглянул на сестру. Вчера она говорила: "Предоставь это мне, дурачок!"— а сейчас вела себя так, будто дело ее совсем не касается... Он уже готов был напомнить Мари-Франс про ее обещание... И тут увидел, как она подходит к улыбающейся Софи и та утвердительно кивает головой. Мама разрешила!— сказала Софи. Ив понял, что сестра использовала в качестве посредника их кузину. Вот здорово: пойдем все вместе!— воскликнула Мари-Франс, прыгая от радости. С одним условием!— сказала, входя в кухню, тетя Жиль.— В деревне вы будете вести себя примерно! Местные жители и так косятся на чужаков вроде нас... Не стоит давать им лишний повод для недовольства, ладно? Хорошо, тетя!—пообещала Мари-Франс за себя и брата. Немного позже, когда процессия спускалась по каменистой дороге, Даниель выразил удивление, почему в деревнях так неприязненно относятся к каждому, кто родился не в этих краях. Дядя Франсуа как-то объяснял мне... Дело тут не в скаредности и не в злобе. Это просто остатки прежних настроений, у которых были свои причины... И тем не менее,— не соглашался Даниель.— Каждый человек — это прежде всего человек, и ничем нельзя оправдать шовинизм в таких вопросах! Ты не прав, старина! Послушай меня, и ты поймешь. С давних пор главным, даже единственным богатством страны были леса. Власти каждый год пускали срубленный лес на продажу, в пользу коммуны, на земле которой он находился. Выручку делили между жителями и администрацией. Говорят, это было настолько выгодно всем, что жителей освободили от налогов. Само собой разумеется, доля была тем больше, чем меньше насчитывалось жителей... Это понятно,— согласился в конце концов Даниель.— И появление любого чужака становилось нежелательным, потому что он уменьшал долю других. Вот именно. В то время это было вполне оправданно. Жаль только, что такое отношение к чужакам сохранилось по сию пору... Короче говоря,— заключил Даниель,— если дядиным коровам прошлой ночью был причинен вред, то причина, возможно, та же: семья Дарвьер не имеет чести насчитывать среди своих предков по прямой линии четверых лесорубов! Ерунда, старик, это, может быть, лишь одно из объяснений. Но мы в конце концов обязательно все узнаем!.. Близнецы и Софи шли следом за ними. Время от времени они останавливались, чтобы сорвать альпийские фиалки. Вдруг Софи вскрикнула и, быстро наклонившись, стала осматривать свою правую ногу. Тут же подбежали старшие мальчики. Оказалось, в ногу девочки глубоко вонзилась колючка. Как же ты пойдешь дальше?— сказал Мишель.— Рана может засориться. На ноге это особенно опасно, даже если ранка и не очень большая. Тогда идите одни!—печально согласилась Софи.— А я потихоньку вернусь домой... Мишель и Даниель заколебались. Они прикинули, сколько времени потребуется, чтобы вернуться на ферму, потом снова спуститься в Лошнэ. Выходило, что поход займет слишком много времени. Кажется, это лучший вариант,— подвел итог Мишель.— Ты уверена, Софи, что тебе не нужна помощь? Я пойду с ней,— вмешалась Мари-Франс, благородная натура которой всегда брала верх над личными интересами. Ей очень хотелось заглянуть в кадастр, но бледное, испуганное лицо Софи заставляло забыть об этом желании. И я с тобой!— сейчас же сказал Ив.— Мы сделаем носилки, как нас учили на уроках гимнастики. Софи не нужно будет наступать на больную ногу. Мари-Франс протянула скрещенные руки брату, который таким же образом взял ее запястья. Софи села на это импровизированное сиденье, и возвращение превратилось в игру. А Мишель и Даниель пошли дальше. Тетя Жиль в первую минуту переполошилась, но потом быстро успокоилась. Ранку смазали меркурохромом[2] и перевязали, что привело Софи в восторг: ведь она оказалась на время в центре внимания всей семьи, простодушно пользуясь этим, чтобы получить побольше ласки. Хорошо бы тебе полежать!— сказала мадам Дарвьер.— Не следует утомлять ногу. Мы с ней посидим, тетя!— предложила Мари-Франс. Стоп-стоп... Вы должны сначала кое-что сделать. Фанни тут мне сказала, что пастух Бурбаки делает превосходный овечий сыр. Нужно было бы отнести этот горшочек в ригу к Фонтенам с моей запиской. Конечно, тетя!—воскликнула Мари-Франс— Где это? Пойдете вверх по улице, до конца, никуда не сворачивая. Заблудиться там невозможно. Записку положите на подоконник и прижмите горшочком. Бурбаки найдет ее,— объяснила Фанни.— А завтра сыр будет здесь! Близнецам не надо было повторять дважды. Мари-Франс, надень платок на голову! А ты, Ив, возьми берет. Солнце вон как печет! Близнецы взлетели по лестнице и вошли в свою комнату. Я бы оставил коробку дома!—заявил Ив.— Потому что мы же не попадем в мэрию... Да ты что! Наоборот, возьми ее. Когда будем возвращаться, спокойно рассмотрим ее в лесу. —Правда, хорошая мысль!— согласился Ив. Мари-Франс взглянула на брата. В глазах ее была ласковая снисходительность здравомыслящего человека, спрашивающего себя, что стало бы с миром, не будь его!.. |
||
|