"Мишель - Морской волк" - читать интересную книгу автора (Байяр Жорж)

11

"Бур" отважно двигался вперед.

С помощью насосов удавалось откачивать воду, все еще поступавшую через пробоину, хотя главный механик и сумел наполовину заделать течь. Управлять накренившимся судном было нелегко, и Порьон решил сократить время вахты рулевого матроса до одного часа.

Поднеся к глазам специальный бинокль ночного видения, лейтенант Порьон всматривался в темноту. Время от времени он бормотал себе под нос что-то невразумительное: было видно, что первый помощник взбешен.

Изредка он поправлял рулевого:

Право руля… Лево руля…

Но в основном нервно шагал взад-вперед по мостику, закусив губы от ярости.

Вдруг на горизонте показалась темная полоска. Первый помощник снова взял бинокль.

И тут же схватился за рукоятку устройства, передающего распоряжения в машинное отделение, и переставил ее в положение "малый ход".

Через несколько секунд поступил сигнал, что приказ принят. А еще чуть позже машина и впрямь уменьшила обороты.

Занималась заря. За кормой "Бура" разгоралась слабая розовая полоска.

Если мы не пристанем в самое ближайшее время, — пробормотал помощник капитана, — то они обязательно нас обнаружат, если, конечно, догадались выставить часового.

Риск действительно был немалый. Ускорять ход они уже не могли: шум моторов разносился слишком далеко.

Земля медленно приближалась, полускрытая легкой дымкой тумана.

Когда Мишель проснулся, его поразила непривычная тишина.

"Машина остановлена, — догадался мальчик. — Мы прибыли… но куда?"

Его почти не удивило, что он оказался снова в своей каюте. Видно, лейтенант Порьон приказал перенести его сюда.

Мишель попробовал приподняться, но снова рухнул на койку.

— Ну точно как деревянный… — простонал он. И тут же вспомнил обо всем, что случилось ночью. Теперь уже, наверное, совсем поздно… Из иллюминатора в каюту лился яркий солнечный свет.

"Я тут дрыхну, а бедный Даниель…" Сжав зубы, мальчик заставил себя рывком подняться с постели, но чуть было не рухнул на пол.

Ай! — вскрикнул он, плюхаясь на койку. — Не ступни, а подушечки для булавок.

Он осторожно ощупал ноги. Щиколотки вздулись и сильно болели. Джинсы, пропитанные морской солью, почти не гнулись. Спину и плечи ломило от вчерашнего заплыва на длинную дистанцию.

Вот что значит недостаток тренировки, — вздохнул Мишель.

В конце концов ему удалось встать, но передвигаться он мог только на полусогнутых. Наверное, со стороны это выглядело очень смешно.

Мальчик проковылял по галерее, вышел на палубу. И обнаружил, что направление крена судна изменилось: теперь корабль был наклонен не к правому борту, а к корме! Дождь перестал, небо было синее, море спокойное. И очень тепло.

И тут Мишель вздрогнул от неожиданности, не веря своим глазам.

"Бур" стоял у пристани.

У пристани, которая заканчивалась почти совсем разрушенной башней — уцелевшая часть была не выше человеческого роста.

Похоже на старый заброшенный порт, — прошептал Мишель.

Буйная растительность беззастенчиво захватила каменные руины.

Мальчик подошел к борту, удивляясь, что нигде не видно матросов. Только один что-то делал на полубаке.

"Может, спать легли?" — подумал Мишель.

Затем он обнаружил, что причальные канаты корабля обмотаны вокруг двух старинных пушек, стоящих на пристани.

Ну как вам наши причальные тумбы, мсье Терэ? — тихо произнес голос за спиной мальчика.

Тот обернулся и заулыбался — рядом стоял главный механик.

Выспался? — спросил моряк.

Еще как… а который теперь час?

Одиннадцать… Нам удалось причалить около шести утра. Уже совсем рассвело, но остров прикрывал нас от посторонних взглядов.

А где мы?

В старом порту острова Тортуга… или, если тебе больше нравится, Черепашьего острова. Как говаривали в старину — в самом логове жестоких пиратов!

Тортуга? — переспросил Мишель в изумлении. — Но я же все объяснил лейтенанту Порьону…

Да, я в курсе… наши пираты на острове Майадеро. Лично я бы охотно побеседовал с ними о правилах поведения в этих краях! — сквозь зубы проговорил офицер.

Но они же от нас уйдут…

Знаю… Лейтенант Порьон считает, что с этим ничего не поделаешь. Мы в испанских территориальных водах, так что, напади мы на этих господ, неприятностей не оберешься. Похоже, сначала надо оповестить власти Испании… ну, знаешь, морское право…

Но будет уже поздно!

Наверное… да только, молодой человек, не я командую кораблем и решать не мне. Конечно, в какой-то степени лейтенант Порьон прав… Он выслал на остров команду матросов во главе с боцманом, они постараются отыскать телефон или радиосвязь…

Мишель не мог прийти в себя от возмущения. Как же так? Пусть пираты спокойно осуществляют свои планы, исчезают с награбленным, делают что хотят с пленниками, а они даже не попробуют вмешаться… пока не поставят в известность испанские власти?

Так нельзя! — закричал он. — Лейтенант Порьон, наверное, не совсем еще оправился от удара! Надо что-то предпринять!

Наоборот, Порьон выглядит вполне благополучно. А для человека, пролежавшего пять часов без памяти, у него и вовсе, я бы сказал, весьма цветущий вид.

Мишель отметил это про себя, пока что машинально, не придавая особого значения, поскольку весь он кипел от бессильной ярости. Никогда в жизни ему не приходилось преодолевать столько препятствий… а вот теперь оказалось, что самое сложное — сломить упрямство старого моряка, цепляющегося за необходимость соблюдать морское право, твердящего о территориальных водах, когда жизнь Даниеля, капитана и радиста, возможно, висит на волоске!

И тут перед мысленным взором мальчика снова возник Порьон, как он появился на пороге капитанской рубки — без единой царапины, если не считать шишки на макушке.

"А может, он не хочет нападать на пиратов потому, что сам был их сообщником? И теперь специально дает им время уйти?.."

Мало-помалу это подозрение обретало плоть и кровь. Еще накануне Мишель удивлялся, как пиратам удалось так быстро разработать весь этот сложный план. Потом, обнаружив, что на острове Майадеро у них есть сообщники, мальчик уже не сомневался, что речь идет не о стечении обстоятельств, а о заранее продуманной и подготовленной акции: и падение самолета вблизи "Бура" не было случайным, и о содержимом трюмов судна воры отлично знали…

"Значит, им все было известно еще до отплытия корабля из Марселя… А это можно объяснить только одним — у них был сообщник на борту!"

Лейтенант Рансье не мешал мальчику думать. Он водил кончиком прутика по контурам трещин в древних камнях пристани.

"У лейтенанта Порьона были причины стать сообщником пиратов, — продолжал размышлять Мишель. — Он страшно обиделся, когда командовать "Буром" поставили не его, старого моряка, а капитана Памье".

Откуда знать, какую бурю гнева скрывала невозмутимая внешность первого помощника, какие планы мщения он вынашивал?

Да вот и главный механик тоже заметил, причем без всякой недоброжелательности, как быстро оправился лейтенант Порьон после падения. А чему, собственно, удивляться, если… он и не падал? Шишка на голове — Порьон утверждал, что это пираты его стукнули, — отличное алиби.

"Я себе целых две вчера набил, причем сам, без посторонней помощи", — подумал Мишель.

Рансье, сочувственно взглянув на мальчика, предложил:

А почему бы тебе самому не поискать лейтенанта Порьона? Напомни ему, что в руках пиратов твой брат. Возможно, тебе он не откажет, вышлет экспедицию на Майадеро…

Мишель не слишком в это верил, но не попытаться не имел права.

Думаете, вышлет? — спросил он. — Ладно, схожу… А вы не знаете, где сейчас лейтенант Порьон?

Рансье улыбнулся.

Где ж ему быть? На мостике, разумеется! Как принял командование, так ни разу оттуда не спускался.

Что ж, попробую его убедить.

А если не получится, предлагаю совершить прогулку по острову. Вдруг нам повезет и мы наткнемся где-нибудь на дебаркадер! Можно будет поплавать под парусом, заодно и развеешься. Я лично это дело обожаю, а особую слабость питаю к маленьким яхтам. Конечно, с точки зрения маневренности с трехмачтовыми им не сравниться, но удовольствия бездна! Вот увидишь!

Договорились, господин Рансье!

Мишель пошел к мостику. Только тут моряк обратил внимание на его походку.

О, мсье Терэ, — протянул он, — да у вас авария! Надо срочно вставать на ремонт. Отправляйся-ка ты срочно к коку! Возьмешь у него побольше ваты, чтобы мягче ступать было, и пластырь. И еще пару резиновых сапог. Скажешь, я приказал. Ты у нас как зайчик заскачешь!

Спасибо за совет, пойду зайду к Оливу!

Несмотря ни на что, Мишель все же еще надеялся, что ему удастся убедить лейтенанта Порьона, поэтому подлечиться было необходимо.

"А вдруг придется выехать немедленно? — думал он. — Надо быть в полной боевой готовности!"

Кок Олив как ни в чем не бывало возился на кухне.

Ну скажите на милость, как я удержу кастрюлю на большом огне при таком-то крене? Ох, попались бы мне эти прохиндеи! Это же надо, такое сотворить!

Мишель так и не понял, что больше возмущало повара — что его ударили по голове или что кастрюля на плите не держится?

Мальчик объяснил, зачем пришел и что ему посоветовал лейтенант Рансье, и кок тут же напустил на себя загадочный вид.

У меня есть кое-что получше, — сказал он. — Уж я знаю, как бороться с занозами и колючками. Сами увидите!

Олив достал из аптечки пачку ваты, бинты, пластырь, а затем, затаив дыхание, словно демонстрируя некую драгоценность или, по крайней мере, невероятный деликатес, показал мальчику небольшую баночку с густой черной мазью.

Благодарить меня будете!

Усадив мальчика на стол, кок обмазал ему ступни мазью, от которой сильно пахло мылом.

К вечеру не останется ни единой занозы! Это я вам говорю!

На обматывание ног Мишеля у него ушла вся пачка ваты, две упаковки бинта и целый рулон лейкопластыря.

На случай, если удастся все же уговорить помощника капитана начать поиски, мальчик попросил кока еще и перевязать потуже запястье — оно не было сломано, как показалось ему сначала, но болело очень сильно. Щедрый Олив не пожалел еще одной изрядной порции ваты и пачки бинта. Потом он принес резиновые сапоги с короткими голенищами; Мишель тем временем обрезал разорванные штанины джинсов выше колен. Сапоги оказались довольно тяжелыми, зато ходить теперь было совсем не больно.

Ну! Что я говорил? — Кок так и сиял. — Это моя мазь начинает действовать!

Мишель поблагодарил добряка и отправился в капитанскую рубку. Лейтенант Порьон и в самом деле был здесь. Он был бледен — трудно сказать от чего: то ли от волнения, то ли от угрызений совести…

А, это вы, мсье Терэ? — буркнул первый помощник. — Недолго же вы проспали. В вашем-то возрасте, да после таких трудов…

Я очень беспокоюсь за брата, лейтенант, — ответил Мишель.

Поверьте, я тоже за него тревожусь, и за беднягу Тревье тоже, и за капитана… Но пока…

Я пришел именно по этому поводу, — не отступал Мишель.

Так… И что же вы хотите мне сказать?

Мне кажется, если мы будем слишком долго ждать, пираты от нас улизнут.

Если они уже этого не сделали! Но, к сожалению, сейчас мы бессильны.

У Мишеля потемнело в глазах. Решительно, этот человек, прячущийся за букву закона, чтобы оправдать свое бездействие — а может быть, чтобы защитить сообщников, — обладал удивительным даром выводить его из себя.

Но ведь мы можем сами отправиться на остров Майадеро! Хотя бы чтобы посмотреть, что там происходит!

Бледное лицо офицера вспыхнуло, глаза гневно сверкнули.

Господин Терэ, до возвращения капитана я, как старший по званию и первый помощник по должности, принял на себя командование судном. Я служу на флоте уже тридцать три года и не нуждаюсь ни в чьих советах и рекомендациях, особенно если они исходят от несовершеннолетних юнцов. Я принял меры, которые считаю в данной ситуации единственно правильными. Нравится вам это или нет, но подчиниться придется. И больше я с вами ничего обсуждать не собираюсь. До свидания, господин Терэ!

Мишель еле выдавил из себя "до свидания" и выскочил из рубки; на глазах у него выступили злые слезы. Мальчик до боли сжал кулаки.

На лестнице он чуть не сшиб загорелого матроса лет тридцати, занимавшегося уборкой.

Привет! — произнес тот. — Что это вы там рассказывали про то, что ночью-то случилось? Они, говорят, про вас забыли? Я просто поверить во все это не могу! На Рождество десять лет будет, как я шатаюсь по морям, но такого сроду не слышал, ей-богу!

Охотно верю, — ответил Мишель. Из-за сильного акцента моряка мальчик с трудом разбирал его живописную речь.

Я уж не говорю о капитане — вот кому не повезло! Первый рейс, и надо же… Теперь уж точно твердить начнут, что на нем морское проклятье! Он уже не первый раз прокалывается!

Мишелю приходилось слышать о суеверности моряков, многие из которых считали, что корабли, как и людей, может преследовать рок.

— Неужели вы верите в проклятья? — спросил он.

Матрос немного смутился, постоял, опершись на свою швабру, потер лоб.

Верю, не верю… так сразу не скажешь! Но, откровенно говоря, я бы соврал, если бы заявил, что ни во что такое не верю.

Матрос замолчал, покачивая головой. Мишель попрощался с ним и снова спустился на палубу. Разглагольствования моряка несколько отвлекли его от мыслей о Даниеле.

"Наверное, они забрали его как заложника, — думал мальчик. — Но как он попался?"

Мишель вспомнил жизнерадостное, добродушное лицо лейтенанта Тревье.

"Почему еще вчера лейтенант Порьон намекал, что не доверяет ему?"

Мишель вынужден был признать, что если уж искать сообщника пиратов среди команды корабля, то радист на эту роль отлично подходит. Конечно, не исключено, что пилот самолета просто очень хорошо знал курс "Бура", его скорость и время отплытия, а потому легко нашел судно в морских просторах. Но еще проще представить, что время от времени с корабля посылались сигналы, по которым и ориентировался пилот. Правда, потерпевшие крушение заявили, что у них на самолете рации не было, но они могли сказать это специально, чтобы отвести подозрения от сообщника.

Мишель завернул за угол мостика и, повинуясь безотчетному порыву, шагнул в каюту радиста.

"А вдруг удастся обнаружить какую-нибудь улику?" — думал он, открывая дверь.

На разбитую рацию неприятно было смотреть. По ней колотили так яростно, что серебристые осколки разлетелись по всей каюте, попав даже на койку. Мишель машинально приподнял подушку, потряс ее, смахивая сверкающие крошки на пол… и онемел.

На простыне лежала красная пластмассовая коробочка, прямоугольная и плоская. На вид сантиметров десять в длину, пять в ширину. Мишель прикинул на руке, сколько она может весить.

"Для такой маленькой штучки довольно тяжелая".

Открыв коробочку, мальчик не поверил своим глазам. Внутри лежали в ряд три металлических цилиндра; еще три гнезда пустовали. С внутренней стороны коробочки была приклеена инструкция на английском языке.

Мишель прочитал ее, и ему стало совершенно ясно, каким образом усыпили весь экипаж на корабле. Способ употребления оказался проще простого.

— Снимите предохранительный чехол, — переводил Мишель. — Затем, резко нажав на белую кнопку, выпустите газ. Действие мгновенное.

Мальчик задумался.

"Вот вам и еще одна улика!"

Затем его мысли приняли другое направление.

"Но как же коробочка оказалась под подушкой у Тревье? Неужели это он использовал газ? А почему тогда нас пожалел?.."

— Ах, да! — осенило Мишеля. — Таблетки! "Он специально дал нам не лекарство от морской

болезни, а снотворное… и был уверен, что мы спим! И газ расходовать незачем…"

Мишель выдвинул ящик аптечки и быстро отыскал пустую трубочку из-под снотворного. А рядом лежала еще одна, почти такая же, с таблетками от морской болезни.

Вот как обманчива бывает внешность! Балагур Тревье, всегда улыбающийся, готовый подшутить, воспользовался их недомоганием и подсунул снотворное!

"Но зачем оставлять коробку с газовыми баллончиками под подушкой? Неужели он считал, что, раз "Бур" пойдет на дно, это уже никакого значения иметь не будет?.. А если все не так, если это лейтенант Порьон специально подложил коробку Тревье, чтобы отвести от себя подозрения?"

На всякий случай Мишель решил не рисковать.

"Это очень серьезная улика. Чем мы сможем подтвердить свои слова, если вдруг баллончики с газом исчезнут? Спрячу-ка я хоть одну штуку, все надежней будет…"

Мишель сунул один цилиндрик в карман, а коробку положил обратно под подушку. Выходя из каюты, он огляделся — никого.

"Вот и хорошо", — подумал мальчик.

Он спустился вниз и разыскал лейтенанта Рансье. Тот как раз заканчивал снаряжать крохотную яхту.

— Ты очень вовремя! — весело воскликнул он. — Поможешь отдать швартовы. А когда я прижмусь к причалу, спрыгнешь ко мне.

Мишель помог механику, и Рансье спустился в лодку. Маленький синий парус лежал свернутый у подножья мачты. Моряк принялся грести веслом, подводя лодку поближе к причалу.

— Прыгай ко мне! — крикнул он. Мишель спустился в яхту.

— Боюсь, под полным парусом, как на регате, поплавать не удастся, — ухмыльнулся главный механик, — но кое-какой ветерок все же есть. Ну а если наступит штиль, мы и сами поднатужимся и раздуем нарус, правда ведь?

Мишель вежливо улыбнулся. Он не мог радоваться, физически ощущая, как уходит драгоценное время. Время, которое пираты попусту не тратят… Положение Даниеля становилось все более опасным.

"А я тут развлекаюсь, совершаю морские прогулки…"— с горечью думал мальчик.

В какой-то момент он даже решил предложить механику немедленно отправиться спасать пленников — вдвоем или еще с несколькими матросами.

"Нет, он ни за что не согласится, и я его понимаю! — вздохнул Мишель. — Он обязан подчиняться капитану. Лейтенант Порьон дал команду ждать, и Рансье будет выполнять его приказ".

Раскурив короткую трубку, офицер направил парусник вдоль побережья. В другой ситуации такая прогулка доставила бы Мишелю бездну удовольствия: берег был суров и прекрасен, огромные багровые скалы высились над крохотными бухточками, а дальше все утопало в темной зелени сосновых крон.

Южная сторона Черепашьего острова, вдоль которой они плыли, оканчивалась мысом.

Правда, этот мыс похож на голову черепахи? — спросил Рансье. — Думаю, и остров поэтому так назвали.

Мишель не ответил. Взглянув на узкую темную ленту среди морских просторов — таким казался отсюда остров Майадеро, — он снова вспомнил об упрямстве лейтенанта Порьона, и в мальчике опять проснулось желание действовать, положить конец этому абсурдному ожиданию.

Мы можем не спешить с возвращением, — сказал лейтенант Рансье. — Я предупредил и Олива, и Порьона. И еду захватил на двоих.

Вот это здорово, господин Рансье! Я как. раз не завтракал!

Предлагаю остановиться ненадолго, как только подыщем подходящее место для стоянки.

Мишель с горечью отметил про себя, что лейтенант Рансье благополучно забыл о своем намерении — поискать какое-нибудь жилище, откуда, возможно, удастся побыстрее оповестить местные власти — те самые дорогие сердцу лейтенанта Порьона власти. А ведь именно этим он заманил Мишеля на морскую прогулку.

Прошло около получаса. Солнце поднялось уже довольно высоко, когда лейтенант Рансье заметил песчаную косу.

Может, тут высадимся? — предложил он.

Как хотите.

Мишель вдруг понял со всей отчетливостью, что он не в силах высаживаться на берег и устраивать пикник, когда совсем неподалеку, на острове Майадеро, Даниель, капитан Памье, а с ними радист Тревье — если он все же не виноват — томятся в неволе, ожидая помощи.

Я выйду первым, — сказал Рансье. — Тебе лучше не мочить повязки. Бросишь мне чал.

Мишель не ответил. Все его мысли были об одном, и это было сильнее его.

"Самый подходящий момент, — повторял он себе. — Если я еще на что-то надеюсь, надо действовать сейчас…"

Рансье спустил парус; теперь яхта только по инерции шла вдоль маленького пляжа, а моряк ловко проводил ее между скалами, торчавшими тут и там из воды.

Мишель нащупал ногой кормовое весло…

Рансье протянул ему причальный канат, а сам прыгнул в воду.

И тут. Мишель быстро нагнулся и схватил весло.