"Тайна старинного рояля" - читать интересную книгу автора (Бонзон Поль-Жак)

ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Назавтра мы с Мади зашли к слепому сообщить, что решили одолжить ему Кафи, пока он не найдет себе новую собаку.

Седовласый старик стал с жаром отказываться. Он не хотел лишать нас верного друга. Ему будет очень больно, если, не дай Бог, с нашей собакой что-нибудь случится, пока она будет с ним.

Но Мади умела уговаривать людей.

— Ну что с ним может случиться? — говорила она, успокаивая старика. — Кафи достаточно благоразумен, чтобы не попасть под машину, достаточно выдрессирован, чтобы не позволить себе не слушать ся вас. К тому же мы будем часто его навещать… и вас тоже, конечно.

Итак, Кафи остался у слепого. Я сделал этот подарок от чистого сердца. Однако, когда мы с Мади шли через двор, я задумался: а что, собственно, произошло с Брике? Действительно ли он погиб под колесами? На Сен-Бартелеми машин мало. Не знаю, почему, но мне показалось, что несчастье с собакой произошло именно в этом дворе…

— Да ну! — махнула рукой Мади. — Жильцы тут еще те, это верно, но зачем им собака?

Прошло несколько дней. Почти каждый вечер после занятий, то один, то с друзьями и Мади, я заходил навестить старика и Кафи.

Слепой сиял от счастья. Кафи помог ему забыть про страшного незнакомца; он не знал, как нас благодарить. А Кафи под его руководством стал превосходным поводырем. Он сразу понял, что от него требуется. С таким компаньоном слепой чувствовал себя в полной безопасности. Когда он направлялся к кому-нибудь из своих клиентов, Кафи осторожно шел впереди, натянув поводок и останавливаясь перед любым препятствием.

— Правда, — твердил слепой, — я не ожидал, что он сможет так быстро заменить мне Брике… Тиду, если бы ты знал, как мне приятно слышать, когда люди на улице восклицают: «Какая прекрасная овчарка!» Так не говорили даже о Брике. Брике прихрамывал после того, как щенком обжег лапу кипятком.

Чтобы успокоить меня, старик добавил:

— Будь уверен, в те дни, когда я не выхожу в город, я никогда не отпускаю Кафи одного во двор. Я выхожу вместе с ним и всегда держу его на поводке.

Новая жизнь, похоже, вполне устраивала Кафи. Никогда еще о нем так не заботились, и он понимал важность своей нынешней роли. Как только слепой вставал и на ощупь двигался по комнате, пес подбегал и помогал ему… А для нас с друзьями походы на улицу Сен-Бартелеми стали приятной обязанностью. Слепой учил нас любить музыку. Теперь уже не он предлагал снять чехол с рояля, а мы сами упрашивали его сыграть что-нибудь, и больше всего нам нравились его собственные произведения.

— Я уверен, он великий музыкант, — восторженно говорил Гиль.

Нам и в голову не приходило, что счастливые дни скоро кончатся…

Случилось это вечером в субботу. Со мной не было ни друзей, ни Мади, потому что мы договорились все вместе пойти к слепому в воскресенье после обеда. В середине декабря вечер наступает быстро. Во дворе было темно, когда я вошел в старый дом на Сен-Бартелеми.

Кафи, заслышав на лестнице мои шаги, всегда принимался в знак приветствия радостно лаять. Но на этот раз я не услышал его голоса. Я подумал, что настройщик куда-то вышел с ним; однако обычно слепой выходил в город сразу после полудня… Я не успел постучать, как дверь открылась и настройщик бросился ко мне.

— Это ты, Тиду?.. Кафи… он потерялся! — От волнения он едва мог говорить. — Сегодня я долго лежал в постели — это из-за простуды: помнишь, какой был вчера туман? Кафи нужно было прогуляться, как каждое утро. Мне показалось, что ему очень не терпится. Я встал в пижаме и открыл ему дверь… Через пять минут, не позже — я за это время успеваю одеться, — я спустился во двор и позвал его. Он не пришел. Тогда я вышел на улицу. Снова ничего. Я забеспокоился и пошел к мадам Лазерг, той самой соседке, которая приносит мне продукты и стирает белье. Кафи ее знает; может быть, он поскребся в ее дверь? Но она ничего не слышала! Мадам Лазерг тоже спустилась во двор, потом вышла на улицу — и все без толку. Когда мы возвращались, она предположила, что Кафи, почувствовав свободу, побежал к тебе в Круа-Русс… Ты его не видел?

— Я сейчас прямо из школы, но после обеда, когда я выходил из дому, его не было.

Слепой в отчаянии стиснул руки.

— Ах, Тиду, это я во всем виноват! Но кто бы мог подумать? В первый раз я отпустил его на улицу одного…

Что случилось с моим псом? Неужели он потерялся по дороге в Круа-Русс?

Я быстро сбежал по лестнице, чтобы осмотреть двор. Было почти совсем темно, но здесь еще играли мальчишки. Они возили туда-сюда самодельную деревянную тележку. Я стал расспрашивать их, но они утверждали, что ничего не видели. Почувствовав, что они надо мной подсмеиваются, я стал разговаривать с ними построже. Тут из темноты возник какой-то/ верзила.

— Эй ты, что тебе надо от пацанов? Коли они говорят, что ничего не видели, значит, так оно и есть. Это был старьевщик, еще не старый человек с малопривлекательной физиономией. Наши визиты к слепому, должно быть, надоели ему. Даже если он что-то знал, наверняка ничего бы не сказал.

Я вышел на улицу и постучался в несколько соседних дверей, спрашивая, не видел ли кто овчарку. Никто ничего не мог мне сказать. Я вернулся к слепому, и он посоветовал мне поспешить в Круа-Русс: может, собака все же пришла домой?

Увы! Кафи не появился на улице Птит-Люн. У меня был такой грустный вид, когда я вернулся домой, что мама сразу догадалась: случилось несчастье. Исчезновение Кафи расстроило ее не меньше, чем меня. Родители знали, что я одолжил Кафи слепому, и одобряли мой поступок.

В отчаянии я решил сбегать к Мади и к друзьям — вдруг они видели Кафи? Но мама меня удержала.

— Нет, Тиду, только не сегодня. Слишком поздно. Смотри, я уже приготовила ужин. Впрочем, если бы Кафи убежал от слепого; он пришел бы только к нам. Я с трудом проглотил ужин, а моя комната показалась мне совсем пустой. Уже неделю Кафи не спал на своем старом коврике; но раньше, стоило мне представить, как он лежит, свернувшись клубочком, возле кресла старика, — и он словно бы был со мной. А сегодня вечером…

На следующий день я встал рано. Спал я плохо, всю ночь меня мучили кошмары. Я бросился к окну, выглянул на улицу — не лежит ли там продрогший от ночного холода Кафи? На улице никого не было.

Я быстро оделся и кинулся к Мади сообщить печальную новость. Потом пошел к Сапожнику, который побежал с известием к Гилю и Корже, а я отправился к Бифштексу. Через полчаса вся компания была в сборе, но не на Крыше Ткачей, потому что стоял настоящий мороз, а в старой ткацкой мастерской.

В Пещере (так мы называли свое убежище) я подробно рассказал друзьям о случившемся. Мади была совершенно подавлена. В ее глазах стояли слезы.

— И зачем только мне пришло в голову одолжить Кафи? — сокрушалась она.

А Корже сказал:

— Давайте по порядку. Тиду, как ты думаешь, смог бы Кафи найти дорогу, если бы захотел вернуться к тебе?

— Я почти уверен. Он знает эти улицы, много раз ходил по ним со мной. Когда мы жили в Провансе, ему случалось возвращаться из мест и подальше.

Кроме того, — заметила Мади, — ему нравилось жить у слепого, тот заботился о Кафи лучше, чем мы. К тому же мы навещали их почти каждый день, и вы все видели, что он и не думал следовать за нами, когда мы уходили. Я уверена, что Кафи не сбежал.

Что мне кажется странным, — заговорил Сапожник, — это то, что Кафи пропал так же, как и Брике, собака слепого. Оба исчезли, когда их отпустили одних во двор. Значит, собак украл человек, который только и ждал такой возможности.

Да, собак украли!.. Мне тоже пришло это в голову. Я рассказал о поведении старьевщика вчера вечером, когда я осматривал двор. Зачем он вмешался, когда я расспрашивал мальчишек? Боялся, что они о чем-то проболтаются?

Конечно, — пожала плечами Мади, — люди там живут своеобразные, но я не вижу причины, зачем им воровать Кафи.

Чтобы продать его, черт возьми! — взорвался Сапожник. — Такие собаки, как Кафи, на дороге не валяются. В Лионе есть торговцы, которые скупают собак, а потом перепродают.

Может быть, и так, — возразила Мади. — Но ведь Брике особой красотой не отличался. Слепой сказал, что он хромал. Кто же купит хромую собаку?

Мади была права. Оставалось предположить, что Кафи, как и Брике, попал под машину.

Я предложил сходить к слепому. Кто знает, может быть, Кафи ночью вернулся?

— Правильно, — одобрила Мади, — пошли все вместе.

Когда мы подошли к дому, верзила, который вчера мне нахамил, стоял посреди двора. Он подбоченился, посмотрел на нас исподлобья и пропустил, не проронив ни слова.

Едва мы добрались до верхней площадки, как дверь открылась и появился слепой.

— Ничего нового, милые мои! Пока ничего! Я целую ночь провел без сна, все прислушивался, не скребется ли наш Кафи в дверь…

Он впустил нас и повторил ребятам вчерашнюю историю. Было десять минут десятого (у старика были специальные часы без стекла: он узнавал время по положению стрелок), когда он выпустил Кафи. Пока он одевался, тот ни разу не залаял; слепой утверждал, что даже с высоты пятого этажа узнал бы его голос. Отсюда он заключил, что Кафи ничто не угрожало и никто на него не нападал. Слепой был прав: если кто-нибудь угрожал Кафи, тот лаял перед тем, как Укусить.

Мы выдвигали одну гипотезу за другой, пытались объяснить происшедшее, и тут слепой, сидя в своем старом кресле, вздрогнул всем телом и пробормотал дрожащим голосом:

— А если… если это дело рук… того злоумышленника?..