"Дело о босоногой принцессе" - читать интересную книгу автора (Кузнецова Наталия)Глава V Поиски старой знакомойНаучив Серафиму Ивановну пользоваться сотовым телефоном и показав, как ставить его на подзарядку, подруги крупно написали на листке бумаги номер и отправились домой. — Что-то сегодня мне больше никуда не хочется идти, — сказала Лешка, забираясь с ногами на Катькин диван. — Конечно, ты же с поезда. Отдохни. Катька принесла плед, укрыла Лешкины ноги и включила телевизор. — У нас кабель подключен, все каналы есть. Какой хочешь смотри. — Она кинула Лешке «Антенну» с телепрограммой. Лешка выбрала свою любимую «Планету животных», но зазвонивший телефон не позволил ей наслаждаться покоем. — Если это опять Ромка, то я его убью, — прошипела она зловещим голосом и схватила трубку. Но это был не Ромка, а Серафима Ивановна. — Это Катенька? — робко спросила старушка. — Нет, это Оля, — ответила Лешка. — Я вас узнала, Серафима Ивановна. Ну как, телефон хорошо работает? — Замечательно, но я к нему еще не привыкла. А звоню вот зачем. Всколыхнули вы мне душу, после вашего ухода старое вспомнилось. Не знаю, удобно ли попросить-то, вы и так для меня столько делаете… — Говорите, не стесняйтесь, — подбодрила старую женщину Лешка. — Понимаешь, Оленька, телефонного справочника у меня нет, и я не знаю, где мне найти номер Анастасии. Очень захотелось ей позвонить, может она, дай ей бог, еще жива. А если нет, то с дочерью ее поговорить, узнать, как сложилась их жизнь. Но если это сложно, я обойдусь. Впрочем, может, и затевать не стоит, — засомневалась она. — Столько лет не виделись, вечность, можно сказать. Анастасия меня, должно быть, уже и не помнит. — У вас далеко горсправка? — оторвалась от телефона Лешка. — У нас все рядом, — фыркнула Катька. — Горсправка находится на проспекте Революции, недалеко от кукольного театра, возле которого стоит памятник Белому Биму. — Мы все узнаем, Серафима Ивановна, не волнуйтесь, — пообещала Лешка. — Как ее фамилия? — Сташевская, как и матери. Она, когда замуж вышла, на своей девичьей осталась. Лешка высунула ногу из-под пледа. — Давай сходим туда прямо сейчас. Катька пожала плечами: — Да я не знаю, до каких часов работает горсправка. Давай завтра с утра. Жила же Серафима Ивановна столько лет без своей Анастасии и еще один день проживет. — И то верно, — зевнула Лешка и переключила те-I лик на канал мод, где длинноногие манекенщицы, представительницы всевозможных стран и рас, текли по бесконечно меняющемуся подиуму, демонстрируя самые немыслимые туалеты. Но экстравагантные одеяния, похоже, совсем не вдохновляли Катьку. — Который раз смотрю, и ничего подходящего, — вздохнула она. Лешка поняла, что подружка думает о платье для выпускного вечера, на который ее пригласил Стае. — Время еще есть, мы что-нибудь тебе подыщем, — успокоила она Катьку. Ромка позвонил вечером, как и обещал. Напрасно Лешка думала, что, узнав о давно снесенном доме, брат оставит ее в покое, не тут-то было. — Может быть, эта Камилла своей дочери драгоценности передала, — предположил он. — Не все же сокровища они проели, лично я лучше б с голоду помер. — Ты-то? Не смеши, для тебя пузо набить — важнее всего, — хмыкнула Лешка. — А вот и нет. Для меня дело важнее всего! Чувствую, есть здесь какая-то загадка. Иначе зачем кто-то пытался украсть мемуары? Может быть, ты поищешь родственников этой Камиллы? — А больше ты ничего не хочешь? — Что я еще могу хотеть в моем-то положении? — горестно вздохнул Ромка. — Да это я просто так сказал, и так знаю, что вы с Катькой для меня и пальцем не пошевельнете. — А вот и нет. Так уж и быть, завтра сходим с Катькой в горсправку. Анастасий Сташевских в возрасте девяноста лет или около того в Воронеже не так уж и много. Глядишь, дадут адресок. — Во-во, верно, — обрадовался Ромка, чрезвычайно удивленный тем, что сестра не отказалась от его просьбы. Лешка не стала объяснять, что о том же их попросила Серафима Ивановна. Пусть братишка думает, что она только для него старается, может быть, потом и он для нее что-нибудь сделает. — Сообщи Артему, что у Катьки нет электронной почты, поэтому я пока не смогу ему писать, — попросила она. — И передай всем от меня привет. — Я уже и без твоей просьбы это сделал, — буркнул Ромка и положил трубку. — А кто пытался украсть мемуары у Дарьи Кирилловны? — удивленно спросила Катька. — Ромка уже второй раз об этом говорит. — В том-то и дело, что никто их не воровал. Просто они за холодильник завалились. У Дарьи Кирилловны, конечно, везде порядок, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Хотя Дарья Кирилловна у нас на старуху не похожа. Катька принялась деловито вытряхивать из шкафа свои вещи. Она перемерила все платья и с недовольным видом повесила их назад. — Ничего не годится! А утром Лешка с Катькой отправились в горсправку, где без особого труда выяснили, что Анастасия Мариановна Сташевская проживает в Юго-Западном микрорайоне. Вместе с адресом девчонки получили и номер ее телефона. — Ну вот, дело сделано, сообщим Серафиме Ивановне все, что узнали, а Ромке скажем, что никакого клада мы не обнаружили, — сказала Катька. — А теперь пойдем по магазинам подыскивать мне платье. — Давай сначала сами позвоним Анастасии, узнаем, жива ли она и помнит ли Серафиму Ивановну. Чтобы не ставить нашу старушенцию в неловкое положение, если та вдруг ее не узнает. В таком возрасте у людей часто бывает склероз, — компетентно заявила Лешка. Купив в киоске телефонную карточку, она отыскала на проспекте таксофон и, сверяясь со справкой, набрала нужный номер. Трубку сняла молодая девушка. — Здравствуйте, — вежливо сказала Лешка. — Не могли бы вы пригласить к телефону Анастасию Мариановну? — А она сейчас здесь не живет, переехала на время, — ответила девушка. Лешка опешила. — Снова переехала? И куда? — В Северный микрорайон. — А вы не могли бы дать мне ее телефон и адрес? Об этом очень просила ее старая подруга, пожалуйста, — взмолилась Лешка. — Да, в общем-то, могу, — нехотя ответила девушка. — Записывайте, Новгородская улица… Прижав трубку щекой к плечу, Лешка аккуратно записала адрес. — А телефон? — Сейчас. Ой, что-то не могу найти. Тань, ты не знаешь, где у нас телефон бабушки Анастасии записан? — крикнула она кому-то и недовольно проворчала, думая, что Лешка ее не слышит: — Повадились звонить. То одному дай номер, то другому… Выждав немного, Лешка спросила: — Ну, нашли? — Нет, потерялся куда-то. Съездите туда сами, старушка всегда дома, у нее и спросите. — Придется ехать, номер телефона неизвестен, — сказала Лешка, повесив трубку. — Это ведь не очень далеко? — Все не очень далеко, да только время отнимает, — буркнула Катька. — Ладно уж, поехали, не посылать же туда Серафиму Ивановну. Разведаем обстановку, доложим, а она пусть уж сама звонит или в гости собирается. Пора старушенции развлечься, не век же ей дома сидеть. Жаль, что ты с собой те мемуары не прихватила. Впрочем, если их Ромка на дискету переписал, можно его попросить, чтобы он их по электронной почте маме в университет отправил. Лешка воодушевилась. — А что, это идея. Я заодно и Артему в Англию письмо отошлю, а то уж сто лет ему не писала. — Целых два дня, — усмехнулась Катька. Анастасия Мариановна Сташевская проживала в старой пятиэтажке, затерянной между высокими зданиями. Рядом виднелось голубое трехэтажное здание и стадион. — Это что, школа? — поинтересовалась Лешка. — Гимназия номер один. Вика, подружка моя, в ней учится, говорит, что другой такой в городе не сыскать. Внутри там, знаешь, как клево, и сад зимний, и ковры… И учителя почти все добрые. Жалко, что Вики сейчас дома нет — она с мамой на турбазу уехала, а то зашли б расспросили ее об этой Анастасии. Она частенько во дворе гуляла, а дети, сама знаешь, всегда все про всех знают. — Сами выясним, — сказала Лешка, направляясь третий подъезд пятиэтажки. Он был не заперт. Наверное, большинство жильцов подъезда были пенсионерами и не смогли собрать нуж-1ую сумму на домофон, чтобы оградить себя от непрошеных визитеров с улицы. Девчонки поднялись на второй этаж и позвонили в сорок шестую квартиру. — А что мы ей скажем? — спохватилась Катька. — Вдруг она и вправду не вспомнит нашу Серафиму Ивановну? — На нет и суда нет, так моя бабушка говорит. — Лешка позвонила еще раз и прислушалась. Из квартиры донесся какой-то шорох, но за ним ничего не последовало. Девочка заглянула в замочную скважину и обнаружила в ней кончик ключа. — Ушла, наверное, — пожала плечами Катька. — Дома, раз дверь изнутри закрыта. Лешка направилась к квартире напротив, чтобы выяснить у соседей, почему старушка не открывает. Соседей дома не оказалось, зато за дверью сорок шестой квартиры шорох стал громче, а еще через пару секунд послышался дребезжащий старческий голос: — Катя, это ты? — Я, — опешила Катька, с удивлением взглянув на подругу. Лешка пожала плечами, вскинув брови и выразив тем самым крайнюю степень изумления. Кто мог знать, что они сюда приедут? Заскрежетал ключ, дверь приоткрылась, и перед ними предстала не просто старая, а совсем древняя согбенная бабулька. Морщины въелись в ее лицо и шею глубокими бороздами, а волосы были белыми и легкими, как пушинки. Лешка подумала, что не зря старушек называют божьими одуванчиками. Кажется, дунь — и рассыплются на глазах. Бабушка Анастасия щурилась, напряженно вглядываясь в лица девочек. Потом взволнованно спросила: — А где же Катя? Что с ней? — Катя — это она, — указала Лешка на подругу. — Вы, наверное, ждали какую-то другую Катю. Нас прислала к вам Серафима Ивановна. Вы помните такую? — Сестричка из поликлиники? — высказала догадку старушка. — Нет, она не из поликлиники. Когда-то давно вы ее очень хорошо знали. Серафима Ивановна жила на Никитинской улице, а потом, до войны, переехала в маленький домик рядом с улицей Сакко и Ванцетти. Она родственница Дарьи Кирилловны Гридиной, а мама Дарьи Кирилловны — Елена Никитична Пронина, а у отца Елены Никитичны была фамилия Истомин. Старушка вдруг ожила. — Истомин? Никита Захарович? Представительный был мужчина. — Ну вот, — обрадовалась Лешка, — мама Дарьи Кирилловны давным-давно в Москву переехала и там умерла, а Серафима Ивановна до сих пор живет в Воронеже, на том же самом месте. Она захотела вам позвонить, но не знала номера вашего номера. Старушка пожевала губами, о чем-то вспоминая. — Симочка! Молоденькая такая? Мы с ней в эвакуации в Куйбышеве в землянке жили, вместе уголь вдоль железнодорожного полотна в мороз собирали, чтобы печку топить. У меня с тех пор ноги так и болят. А у Симочки? — А это вы у нее сами спросите. Только Серафима Ивановна уже не такая молоденькая, как прежде, но ничего, держится молодцом, — стараясь сдержать улыбку, вежливо ответила Лешка. — Что же вы стоите, проходите, я вас чаем напою. — Спасибо, не нужно, — в один голос отказались подруги. Но бабушка Анастасия, видно, не расслышала и поплелась на кухню. Девчонкам ничего не оставалось, как последовать за ней. Старушка водрузила на плиту красный в белый горошек эмалированный чайник и пошарила в хлебнице. — Пригласила на чай, а хлеб несвежий, — расстроилась она. — Как же теперь быть-то? — А давайте мы в магазин сходим, — предложила Катька. — Вам какого купить? — Половинку черного и батон, — сказала старушка. — И молока еще в розовом пакете, кувшинчиком, оно долго не скисает. А крупа у меня еще есть. У нас тут, рядом с домом, киоск, в нем все продается. Из толстой книжки бабушка Анастасия извлекла сотенную бумажку и, протянув ее Катьке, похвалилась: — У меня к пенсии большая прибавка вышла. Человек вчера из собеса приходил, сказал, что мне тысячу рублей не доплатили. Честный какой, мог бы себе взять, я б и не узнала. Давно не хожу ни по каким собесам. Выйдя из подъезда, Катька удивилась: — Ничего не понимаю. А кто же из магазина продукты приносит? И с какой, интересно, Катей она меня спутала? — Когда вернемся, ее обо всем расспросим. Девочки вручили старушке пакет молока и хлеб, потом вынесли мусорное ведро — мусоропровода в пятиэтажке не было, когда сели за стол, Лешка вежливо спросила: — А кто вам обычно покупает продукты? Выяснилось, что старушка в квартире живет не одна, а со своей подругой-экономкой Екатериной Тимофеевной. Лет сто назад Екатеринина бабка была в их семье горничной, затем ее сменила дочь — мать Екатерины. Но та, как это часто случалось, из прислуги превратилась в полноправного члена семьи, а уж Катерина и вовсе считалась чуть ли не родственницей. Затем пути Анастасии и Катерины разошлись: обе вышли замуж, у обеих появились дети и внуки. В семье Анастасии случилась трагедия: ее дочь со своим мужем были заядлыми альпинистами, и однажды при очередном восхождении на какой-то горный пик их накрыла лавина. Анастасия осталась жить с внуком. Он окончил школу в Воронеже, потом поступил в МГУ, затем в аспирантуру, в Москве ему предложили работу. И Анастасия осталась одна. А у Екатерины Тимофеевны дочь обзавелась новой семьей, и она осталась жить с внучкой. Внучка выросла, вышла замуж, стала хорошо зарабатывать и купила себе новую квартиру, а своей бабушке оставила старую. И тогда две женщины, чтобы не страдать от одиночества, вновь решили объединиться. Анастасия переехала к Катерине в Северный микрорайон, а свое жилище на юго-западе стала сдавать квартирантам. И деньги лишние пенсионеркам не помешали, и жить стало веселее. Понятно, что хозяйство в доме вела Катерина. — Она еще совсем молодая, ей только семьдесят, — поведала старушка. — А где же сейчас ваша подруга? — спросила Катька. — С правнуком сидит. Приболел он, а Юля свою работу оставить никак не может, очень она у нее важная, вот и позвала бабушку на помощь. Но Павлик уже поправляется, и Катерина вот-вот вернется. Потому-то я и решила, что это она, когда вы в дверь позвонили. Спасибо, что дождались, пока я дверь открою. Бабушка Анастасия продиктовала Катьке свой номер телефона и добавила: — А Симочке скажите, если сможет до меня добраться, то милости прошу, буду очень рада. Сама-то я до нее не доеду. Из дома давно не выхожу, влачу стариковское существование. Ночью плохо сплю, часто встаю, лишь днем, после обеда, дремлю пару часов. — Она взглянула на большие настенные часы. — Скоро супчику поем и прилягу. Допив чай, Лешка осмотрела квартиру. Металлоискатель она с собой, вопреки Ромкиным наказам, не взяла, да и что здесь искать? Стена с выцветшим ковром, старая кровать — видно, бабушка Анастасия к ней привыкла и не захотела расстаться. У Екатерины Тимофеевны диван поновее. В кухне маленький допотопный холодильник. Телевизор, правда, новый, наверное, внучкин подарок. Впрочем, это ведь чужая квартира, и в ней никаких тайников быть не может, да и не стала бы старушка пускать чужих людей, если бы в квартире хранились какие-то ценности. То есть можно сказать, что задание своего брата Лешка выполнила честно. Простившись с бабушкой Анастасией, девчонки вышли за дверь и заметили мужчину, который быстро бежал вверх по лестнице. Должно быть, разыскивает кого-то, отметила про себя Лешка и, выйдя из подъезда, с огромным облегчением сказала: — Ну вот, еще одна гора с плеч! Как хорошо, что Анастасия жива-здорова. И, согласись, она хоть и доисторическая, но вполне разумная бабка. Думаю, им с нашей Серафимой будет о чем поговорить. И Ромка теперь от нас уж точно отстанет. Ясное же дело, что клада не существует. Катька согласно кивнула и потянула подругу за Руку. — Идем скорее на маршрутку. Мне нужно самое лучшее платье, потому что я хочу быть на том вечере самой красивой. Ты меня понимаешь? — Еще как! Лешка вдруг представила себе, что Артем приглашает ее на свой выпускной бал. Да она с ног собьется, чтобы подыскать себе что-нибудь такое, отчего Наташка Тихонова и остальные девчонки, увидев ее, попадают в обморок. А ведь если Артем не уедет осенью в свою Англию, а вернется в Ромкин класс, кто знает… — Не сомневайся, ты будешь самой красивой, — с уверенностью сказала она Катьке. Потом ее мысли вновь вернулись к старушке, и она с досадой стукнула себя ладонью по лбу. — Какие же мы глупые! Надо было прямо из квартиры бабушки Анастасии позвонить Серафиме Ивановне, и бабульки бы уже общались между собой. — Ну, не возвращаться же! Вон телефон-автомат, давай позвоним и сообщим Серафиме Ивановне радостную весть, — указала Катька на торец соседнего дома. — Серафима Ивановна, ваша Анастасия жива и здорова, — торжественно объявила в трубку Лешка. — А живет она с Екатериной Тимофеевной. Вы ее знаете? — Ну, еще бы не знать! Говорите, Анастасия меня помнит? — разволновалась Серафима Ивановна. — Тогда я прямо сейчас ей и позвоню. Спасибо вам, мои дорогие, вы столько для меня сделали. |
|
|