"Товарищ Богдан" - читать интересную книгу автора (Раевский Борис Маркович)

13. Мистер Рихтер

Маленький пароходик, пыхтя и отдуваясь, шел через Ла-Манш. На носу, возле зачехленной шлюпки, засунув руки глубоко в карманы тужурки, надвинув фуражку на лоб, похожий на бродягу, стоял Бабушкин и глядел вперед: там должна появиться Англия. Но туман, густой как сметана, окутывал пролив: ничего было не разобрать.

Бабушкин закрыл глаза, и так, стоя, привалившись к шлюпке, дремал. Ему казалось: то он колесит в пустом товарном вагоне по Германии; то в эшелоне, набитом мешками сахара, переезжает во Францию; то трясется, забравшись на крышу вагона, к берегу моря.

Неужели самое трудное уже позади?

Бабушкину чудится: усталый и голодный, снова входит он в немецкий кабачок.

"Битте", — говорит хозяин и, видя, что гость не понимает по-немецки, жестами предлагает раздеться, умыться.

Трактир аккуратный, чистенький, как все у немцев.

Бабушкин уже отвык от чистоты, тепла. Так хорошо бы посидеть, отдохнуть!.. Но как снять шапку? Проклятые зеленые пряди!

Он нахлобучивает поглубже фуражку, поворачивается и уходит.

А ночевки?! Где он только не спал! И на скамейках, и в стогах сена, и в сараях. Однажды даже на кладбище ночевал.

"Капиталы" его быстро иссякли. А есть-то надо?! Он пристраивался в очередь безработных у благотворительной столовой: все же бесплатная тарелка супа и ломоть хлеба. В одном городке нанялся грузить дрова на баржу. В другом месте копал картошку.

…Пароходик дал низкий протяжный гудок. Долго перекатывался он над морем, прижатый туманом к самой воде.

Разлепив усталые веки, Бабушкин спустился в обшарпанный салон, сел в углу и заснул…

…Вскоре он уже был в Лондоне.

"Наконец-то!" — Бабушкин медленно брел по оживленным улицам.

Теперь осталась последняя, но нелегкая задача: найти мистера Якоба Рихтера, а потом через него — Ленина.

Иван Васильевич шагал, разглядывая огромные магазины, рестораны, потоки людей.

Свернув влево с шумного проспекта, он неожиданно попал в аристократический квартал. Тянулись тихие, заботливо убранные скверы. В глубине их — нарядные особняки, увитые зеленью, с огромными зеркальными окнами и внушительными швейцарами. Бесшумно катятся сверкающие кебы.

Бабушкин пересек несколько улиц — картина вдруг резко изменилась. Узкие, грязные переулки с развешенным над мостовой бельем, рахитичные бледные малыши на задворках.

"И здесь, как в России, — подумал Бабушкин. — Два Лондона, так же как два Питера и два Екатеринослава".

— Кинг Кросс Род, Холфорт Сквер… — спрашивал он у прохожих.

Те что-то подробно объясняли, но Бабушкин следил только за их жестами: по-английски он все равно ничего не понимал.

На одной из улиц громадный "бобби"[5] в каске толкал перед собой хилого мальчишку — вероятно, уличного вора. Целая толпа шла сзади, гикала, свистела.

"Знакомая картина", — подумал Бабушкин.

Он свернул направо и очутился на Холфорт Сквер, возле станции Кинг Кросс Род. Сердце стучало неровно, толчками. Во рту вдруг запершило. Переждав минутку, чтобы успокоиться, он подошел наугад к одному из трех домов, выходивших на площадь, и постучал молотком в дверь.

— Мистера Якоба Рихтера, — взволнованно сказал он открывшей женщине и подумал:

"Наверно, нет такого…"

— Плиз, кам ин[6], — вдруг приветливо ответила та, удивленно глядя на странного оборванца и жестом приглашая его войти.

Бабушкин вошел. Его провели в маленькую прихожую.

— Мистер Рихтер! — воскликнула хозяйка.

Сверху, из комнаты, выходящей на площадку лестницы, отозвался мужчина.

Он что-то сказал по-английски. Что — Бабушкин не понял, но голос показался ему странно знакомым.

"Чушь! — отмахнулся он. — Знакомый? У меня? В Лондоне?"

Видимо, мужчина сказал что-то веселое. Женщина засмеялась. А невидимый мужчина еще что-то произнес.

И опять Бабушкину показалось, что голос этого мистера удивительно знаком ему.

"Бред! — нахмурился он. — Этого еще не хватало!"

Дверь из комнаты отворилась. На площадку вышел невысокий, подвижной человек.

— Ко мне? Кто бы это? — чуть-чуть картавя, спросил он по-английски.

Бабушкин слова не мог вымолвить от неожиданности. Мистер Рихтер — это и был Ленин.