"Лошадиная компания" - читать интересную книгу автора (Дзюба Ольга)ГЛАВА XIV. Вот они!Потрясенные подруги молчали. — Да, тогда они своих лошадей мало ценят, — наконец иронично заметила Катя. — Подумаешь, миллион долларов! Просили бы сразу пять. — Так это же какая лошадь, — тихо заметила Томка. — Не обычная прокатная. Это элитная. — А вот интересно, как отличить прокатную лошадь от элитной? — поинтересовалась Катя. — По паспорту, — пояснил Андрей. — У породистых лошадей есть паспорт, в котором записано — кто родители, какой породы, с какого завода, и даже в каком году что с ней происходило. И про дальних предков тоже все записано, то есть можно установить родословную бог знает до какого колена. Вот я про своих прапрадедушек ничего не знаю, а лошадиные — пожалуйста. В паспорте записаны. — Ну хорошо, есть паспорт, — кивнула Катя. — А вот как узнать, чей это паспорт? Допустим, ты найдешь на дороге лошадь. Она же не сможет тебе сказать — кто она, как ее зовут, откуда пришла? — Не сможет, — заинтересованно посмотрел на нее Андрей. — И как узнать, что это за конь? — Ну, породистые лошади на дороге не валяются, — нахмурилась Томка. — Но вообще-то… — Именно! — подхватила Катя. — Если, например, лошадь украли, то как узнать — породистая она или нет? Вот у наших соседей пес живет, на первый взгляд чистопородный бульдог. А потом я узнала, что вовсе он не породистый. У него в родне кто-то дворовый попался. Вот на выставки его и не берут — хозяйка жаловалась. А на первый взгляд и не отличишь… — Кстати, — озадаченно проговорил Андрей, — ты права. В том смысле, что даже в рамках одной породы лошади слегка отличаются, и это не считается пороком. — Чем не считается? — не поняла Катя. Она знала, что порок — это очень вредная привычка, вроде употребления наркотиков. Но при чем тут лошади?! — Отклонением от породы, — пояснил Андрей. — Ясно, что все лошади разные, — нахмурилась Томка. — Но что нам это дает? Или ты просто о лошадях поговорить хочешь? Тогда шли бы домой и там разговаривали… — Понимаешь, — начала объяснять Катя, — я никак не могла взять в толк, зачем надо воровать прокатных лошадей. Они же недорогие. Если бы мальчишки увели — покататься, — то еще понятно, но тогда они бы покатались и бросили, а лошади бы пришли домой. И все. — Могли в лесу привязать и забыть, — вмешалась Томка. — Печально, но могли. Ума бы хватило. Вернее, наоборот — мозгов бы не хватило подумать, как лошади отвяжутся, и что с ними будет. Но мы видели лошадей, похожих на украденных, и с ними были вовсе не мальчишки. И разговоры эти про ветеринара… Как хотите, а мне все-таки кажется, что ветеринар нужен для лошадей. — Что ж они про ветеринара не вспомнили, когда кобыла жеребилась? — проворчал Андрей. — И это тоже, — подхватила Катя. — Помнишь, говорили, что они срока не знали, когда жеребенку родиться надо. Не их это были лошади! — Так какой смысл воровать взрослым дядькам прокатных лошадей? Они что, идиоты? Делать им нечего? — возмутилась Томка. — Может, и идиоты, может, и делать нечего, — задумчиво сказал Андрей. — Только если они лошадей украли — теперь захотят их продать. — За миллион, — усмехнулась Томка. — Но ведь отчего-то они назвали эту сумму! — воскликнула Катя. — Значит, у них есть какие-то планы. — Постой-ка, — осенило Томку. — Ты поэтому и говорила про то, как отличить простых лошадей от элитных? Но тогда… Тогда, если даже в паспорте будут перечислены все приметы, и можно по ним лошадь узнать, то все равно толку мало — эти лошади не стоят дорого. И может быть, у них даже нет таких паспортов. — А если лошадь продавать по поддельному паспорту? — осенило Андрея. — Тогда зачем лошадей воровать? — резонно заметила Томка. — Купили какую-нибудь, которая выглядит поприличнее, подделали паспорт — и все дела. Зачем еще рисковать? Ребята помолчали. У Кати вообще-то в мозгу крутилась какая-то неясная мысль — но ухватить ее девочка никак не могла. — Ладно, давайте пойдем, — предложил Андрей. — Все равно ничего конкретного в голову пока не приходит. Катя поморщилась — как не вовремя это прозвучало! В тот самый момент, когда ей казалось — вот-вот, сейчас она поймет… Но Томка уже спускалась по лестнице, и Катя, вздохнув, пошла за ней. Всю дорогу до дома у Кати в голове вертелись мысли — паспорта, лошади, приметы. Приметы… — Погодите, — повернулась она к друзьям. — Вот когда ищут человека, то указывают приметы, так? Рост, возраст, цвет волос. — Ну да, — кивнул Андрей. — Так и пишут — пропал, например, мужчина, рост средний, волосы темные, на щеке шрам. — Шрам! — обрадовалась Катя. — Если лошадь такой же масти, как и другая, и вообще она на нее похожа, то у нее есть свои особые приметы — шрамики, например. У лошадей ведь бывают шрамы? — У той, на которой я ездил, — припомнил Андрей, — шрамы были. На шее, например — она в детстве на острую ветку напоролась. И еще на ноге, от ворот — шарахнулась как-то и зацепилась за гвоздь. — Вот! То есть, если масть совпадает, возраст тоже, то остаются шрамы. А помните, те типы говорили, что нужно еще время, чтобы шрамы поджили. — Так ты что думаешь — они их будут не лечить, а делать? — удивилась Томка. — А что, мысль интересная… — задумался Андрей. — А еще бывают привычки всякие, — предположила Катя. — Например, наш Лорд улыбаться умеет. А такса соседская — говорит «мама», чихает по заказу и язык высовывает, если колбасу просит. — Ну, — задумался Андрей. — Мой конь землю копытом роет, когда просит… Точно, есть привычка! — вдруг вспомнил он. — Та рыжая, которую украли, она, когда лакомство выпрашивает, левую переднюю ногу поджимает и не опускает, пока ей что-нибудь не дашь. Это Настя рассказывала, когда еще туда ехали. Они немного помолчали, пытаясь представить себе — как это выглядит. — Кстати, — повернулась к мальчику Катя. — Вот у породистых собак есть клеймо — на пузе татуировка, номер. — Не у всех, — возразила Томка. — У Лорда не было. И у Чака нет. — А у соседской таксы есть! Андрей, лошадям татуировку делают? — Н-не знаю… Я внимания не обращал никогда, — неуверенно сказал мальчик. — В принципе, какая разница, — загорелась Томка. — Если шрамы сделают, то и татуировку подделают! Подумаешь — лишние полчаса работы! — Значит, будут две одинаковые лошади — с одинаковыми шрамами и с татуировкой, если она есть. И один паспорт. — Девочки дружно закивали. — Ну и что? — озадачил девочек Андрей. — Какой смысл во всем этом? И правда, какой?! Так и не решив этой проблемы, дошли до поселка. Там расстались — Андрей торопился домой, узнать, как добралась его сестрица и не переполошила ли всю родню тем, что приехала на посторонней машине. Томка тоже собралась с ним пойти. Катя понимала, подруге просто очень хочется пройтись вместе с Андреем, но интересы дела… Осталось совсем чуть-чуть додумать. Разговор тех типов всерьез настораживал. Из него выходило, что ветеринар со дня на день приедет, сколько-то шрамы будут подживать, а потом — ищи ветра в поле! И пропадут хорошие лошади в чужих руках. А жеребенок? Он-то точно им не нужен — так, случайно получилось, что он родился. И что они с ним сделают? Нет уж, погуляем потом, когда во всем разберемся. И Катя решительно потянула Томку к дому. В их комнатке на втором этаже тихонько колыхалась занавеска, было прохладно, несмотря на жаркую погоду, яблоня, что росла под окном, заслоняла прямые лучи солнца. Вид открывался далеко за реку. Где-то там стоят лошади… А вот где? И тут Катю осенило! Ведь это так просто! Как они могли раньше не понимать? — Вот, смотри, — показала девочка рукой за речку. — Вон Варькин дом, видишь? — Ну, вижу, — спокойно кивнула Томка. — Правее — дом, где мы сегодня были. — Ну и что? А озеро, в котором всякая зараза водится, — правее и дальше. Мы там, вернее, почти там, с Варькой были. Где спуск к нему, я знаю. Просто дальше не поехали. И еще по шоссе иномарка Кирилла ехала. — Ты же говорила, что не уверена — что это их машина. — Ну и что? Все равно к озеру надо сходить. Не зря же там конский волос завелся. Вот мы и поглядим, с какого коня этот волос. И она подмигнула подружке. — Давай Андрея позовем, — предложила Томка. — Нет, как раз Андрея звать нельзя, — посерьезнела Катя. — Почему? — удивилась Томка, но тут же сообразила. — Ах да, эти типы его видели, и если еще раз он им попадется… — То они могут что-то заподозрить, — подхватила Катя и вскочила. — Ну, идем. Мы просто посмотрим на озеро — и назад. Девочки почти всю дорогу бежали. И только когда перешли через плотину и стали подниматься в горку, чуть убавили шаг. Едва отдышавшись, Томка встревоженно заговорила: — А если там и в самом деле те самые лошади? Что будем делать? И если нас застукают, что тогда? Катя промолчала. Она и сама этого не знала. Впрочем, как всегда бывало, любопытство говорило в ней гораздо громче, чем осторожность и благоразумие. И, в конце концов, что такого они пока делают? Просто гуляют! Там, где с шоссе надо было повернуть к озеру, Катя остановилась. До сих пор они шли по знакомым местам, а теперь… — Ну, пошли, — поторопила подругу Томка. — Или ты не знаешь, куда? — И не знаю тоже, — вздохнула девочка и стала спускаться по проселочной тропе. Кругом все так же, как и вчера, колыхались высокие травы, пряно пахло цветами и медом, пели птицы в вышине, но теперь весь этот мирный пейзаж слегка омрачался тревожным ожиданием всяких неприятностей. Ох уж эти неприятности! Что-то в последнее время их было многовато у девочек. Впрочем, без них и вовсе тоска — неужели все лето просто валяться у реки, гулять по лесу и читать детективы? Участвовать в них — гораздо интереснее! Озеро открылось неожиданно — просто расступилась трава, и девочки увидели довольно обширное водное пространство, у берегов слегка заросшее камышом и травой. Был и пляж — широкая полоса чистого песка на противоположном берегу — туда по левой стороне пруда вела приметная тропинка. Но на пляже — никого! Это в такую-то прекрасную погоду! — Да, здорово народ конского волоса испугался, — пробормотала Томка, оглядываясь. — И куда пойдем? — Можно просто обойти по периметру, — предложила Катя. — Можно. А что он там говорил? «Сараюшка надежная»? Причем она должна быть не так далеко от пруда, раз купающиеся могли ее заметить, — сосредоточенно думала вслух Тома, оглядываясь по сторонам. — Значит, поле слева отпадает — просматривается почти до горизонта. — Значит, остается вон тот лесок, что справа! — подхватила Катя. — Ну что, сходим за грибами? — Лучше за ягодами, — улыбнулась Томка. Девочки стали огибать озеро с правой стороны, и почти сразу Катя влезла в топкое болотце. — Ах ты! — в сердцах сказала она и сняла босоножки. Разглядывая перемазанную в грязи обувь, девочка сокрушенно вздохнула: — Интересно, отмоется? Томка тоже разулась, но ей повезло — она еще не успела перепачкаться. — Теперь понятно, почему тем типам так надо было, чтобы на пляж никто не ходил, — сообразила она. — Потому что с этой стороны слишком неудобно ходить в тот лесок, и специально тут никто не пойдет. А через пляж — слишком далеко обходить. Зачем мучиться и идти специально так далеко, если леса и так кругом хватает? А вот если бы на пляж ходили… — Ну да, и, купаясь, могли бы и в лесок забежать — так, между делом, — кивнула Катя. Но поворачивать, чтобы пройти через пляж, подружки не стали — подумаешь, болотце! Так что девочка закатала джинсы повыше и упрямо продолжила путь — через грязь, мокрые кочки и высокую траву в которой так уютно прятались ужики. Когда Катя первый раз увидела скользнувшее мимо гибкое тельце, она чуть не взвизгнула на всю округу. Хорошо еще, вовремя успела разглядеть золотую коронку на голове у змейки — значит, не гадюка. Хотя говорят, что в Подмосковье и гадюки водятся, так что дальше девочки пробирались с особенной осторожностью. Скоро почва стала посуше, они перестали вязнуть в грязных лужицах и наконец выбрались на сухое и твердое место. — Так, прорвались, — вздохнула с облегчением Катя. — Дальше будет проще. — А будет ли? — с сомнением сказала Томка. Катя вздохнула. Но отступать уже поздно. Лес надвигался на них темной полосой. Когда подошли к первым соснам, Катя вдруг сообразила: — А как машина сюда проедет? У них же была иномарка! А тут только на тракторе можно. И то колея бы осталась. Где тут колея? Колеи не было. — Наверное, ездили с той стороны, где пляж, — предположила Томка. Катя только вздохнула — какая разница! Девочки осторожно зашли в лес. В нем чувствовалась ласковая прохлада, пахло цветами, влажной хвоей, грибами и… опасностью. Постояли, оглядываясь, не идет ли кто? И пошли наудачу в глубь леса. Томка по дороге рвала цветы — букет собирала! Ясно, для конспирации. Вот только подборка цветов у нее… того… не слишком. Одни цветочки чуть не с корнем вырваны, от других одни головки остались. Да, с такой конспирацией быстро засыплешься! Катя отобрала у подруги букет и быстро рассортировала — что-то выкинула, у каких-то цветков стебли укоротила. Добавила пушистые метелки травы — вот теперь порядок. — Кать, пришли, — услышала она дрогнувший голос подруги. Подняла голову от букета… — Оп-па! — вырвалось у нее. Прямо перед ними стоял сарайчик. Вот только этот сарайчик был совершенно нереальным — как будто к огромной коробке, кое-как склепанной из ржавых листов железа, пристроили сбоку бревенчатый сруб с оконными проемами. — Жуть какая, — поежилась Катя и шагнула вперед, к окну. В этот момент она не думала, что там, внутри, могут оказаться бандиты, да мало ли какие опасности могут ожидать в таком странном доме! Или это не дом? — Декорация для фильма ужасов, — прокомментировала Томка. Катя заглянула в окно — ничего не видно. Понятно — на улице солнце, а там — полумрак. Прислушалась — шорох, легкий стук… шумный вздох и сразу следом — легкое короткое ржание. — Они тут! — обрадовалась девочка. — А как забраться?.. — Да в окно и залезь, — спокойно посоветовала Томка. Она на удивление быстро пришла в себя. — Сама попробуй! Окно высоко, ступенек нет… — И попробую. Томка слегка отстранила подружку, ухватилась за внутренний край оконного проема, а потом, упираясь ногами в выпуклости бревен, поднялась по ним как по ступенькам и села на окошко. — И ничего трудного! — насмешливо сказала она, перекинула ноги внутрь и спрыгнула. — Ты куда! — запаниковала Катя и повторила путь подружки — это действительно оказалось не так-то сложно. Внутри домика царил полумрак, но было гораздо светлее, чем могло показаться. Отовсюду сквозь дырки и щели пробивались лучики солнца, и в этих лучиках отчетливо светилась рыжая лошадиная шкура. — Вот они! |
||
|