РЕБЯТА НАЗЫВАЮТ МЕНЯ КЕЛЛИ

Когда в ту ночь Томми Келли сошел с автобуса в Сан-Диего, холодный белый туман с моря окутывал мир. Час был поздний, в автобусе он успел заснуть. Издалека доносился низкий вой — ревуна, решил он. В полусне он вошел в автовокзал и опустился на скамью в зале ожидания. Через некоторое время он заметил, что молодая женщина за столом не другом конце зала за ним наблюдает. Вскоре она подошла к нему и, улыбнувшись, села рядом с ним.

— Привет, — сказала она.

Томми посмотрел на нее с опаской — его много раз предупреждали, чтобы он был осмотрителен с незнакомыми людьми.

— Привет, — ответил он.

— Все в порядке?

— Да, мэм.

— Тебя должны встретить?

— Угу. Дядя Майк.

— Отлично. Я из Бюро помощи приезжим. Если тебе что-нибудь понадобится, я вон за тем столом.

Томми поблагодарил ее, хотя и удивился. У него было немного денег, и он знал, где находится туалет. Что еще может ему понадобиться? Дома он часто на целый день уходил в лес и ему ничего не требовалось, а когда отец уезжал по делам, он готовил обед для Кэт и Донни, его братишки и сестренки. Городские ребята, с которыми он был знаком, были жутко беспомощны. Может, она подумала, что он такой. Он пожал плечами и прислонился к спинке, думая снова заснуть.

Но тут в вокзал торопливо вошел Майк Уоррен, его дядя — добродушный, коренастый, чем-то напоминающий медведя человек невысокого роста. Томми видел его в первый раз. Он потряс Томми руку и понес его чемодан к старому грузовичку, стоявшему у выхода. Томми забрался в кабину и заснул, как только они тронулись.

Проснулся он, когда они остановились перед непривычного вида старым домом. Листья высоких чахлых пальм обвисали в тумане. Под самой крышей светилось окошко в форме звезды из цветного стекла, окрашивая туман красными, зелеными и голубыми лучами. Томми зачарованно глядел на нее, пока дядя не тронул его за плечо.

— Идем-ка, Шкипер, — сказал он.

Как во сне, Томми последовал за ним в дом.

На кухне тетя Луиза крепко обняла его и поцеловала, потом посадила пить горячее какао с поджаренным хлебом. Когда он поел, они отвели его наверх, уложили спать и ушли. Он блаженно вздохнул и улегся поудобнее на матрасе. До чего же хорошо! Уже несколько дней у него не было возможности вытянуться по-настоящему. Засыпая, он вспомнил своего кота и пожалел, что не мог взять его с собой в Калифорнию.

Когда утром он открыл глаза, то долго не мог понять, где находится. Он оглядел незнакомую комнату. На стене висела теннисная ракетка с порванными струнами. В углу на тумбочке стоял небольшой аквариум. Пестрые рыбки тыкались в стекло, словно ища выход. У комнаты был странный покатый потолок, как в палатке. Затем он увидел звезду из цветного стекла и вспомнил, где находится.

В Калифорнии, в трех тысячах миль от Кентукки! Одиночество вползло к нему в постель, словно собака с мокрыми лапами. Дома давно дела шли плохо. Угольная шахта, где отец служил управляющим, уже несколько лет терпела убытки. Шахтеров часто сокращали. Затем, зимой, все окончательно рухнуло. Умерла мама; шахты закрылись. Теперь его отец рубил дрова и пробавлялся другими случайными работами.

Однажды он спросил Томми:

— А что, если ты поживешь у моей сестры и ее мужа в Сан-Диего? Мы, Келли, должны выбраться из этой дыры — по очереди, если нельзя иначе. Твой дядя написал, что ты сможешь помогать в его деле. У него дочка, твоя ровесница, так что тебе будет с кем играть. Но только помни, ты должен работать на совесть.

Через неделю Томми уже ехал в автобусе.

И вот теперь он здесь, далеко от своей семьи, на другом конце страны, и не знает даже, будут ли дядя с тетей его любить. И в каком деле может помочь одиннадцатилетний мальчик.

Но пока он лежал так, наблюдая, как теплый ветерок колышет оконный занавески, и солнечный свет пробирается в комнату, на душе у него становилось легче. Снизу до него доносился запах жарящейся грудинки и голос девочки. Кровать была такая теплая и мягкая, словно он лежал на большой кошке. Вот-вот замурлычит. Дома он спал на раскладушке.

Он услышал голос тети:

— Я, пожалуй, разбужу его. Ты ведь хотел выйти пораньше?

— Да, — ответил дядя Майк. — Полный отлив в десять минут двенадцатого, и я не хочу опоздать.

— Только уж очень он щупленький! — сказала тетя.

Дядя Майк усмехнулся.

— Да уж, будь у него на макушке крючок, Джилл могла бы прицепить его на свой браслет с талисманчиками.

— Хорошая еда сделает свое дело, — решительно заявила тетя Луиза. — Подумай только, как питается эта несчастная семья — ни денег, ни хозяйки в доме!

Когда тетя вошла в комнату, Томми лежал лицом к стене. Папа готовил очень вкусно. И не его вина, что он ростом маловат. Папа всегда говорил, что Келли растут медленно.

Тетя тронула его за плечо.

— Томми, пора вставать, милый.

Томми не шевельнулся и покрепче зажмурил глаза. Он услышал, как тетя наклонилась над ним, проверяя, проснулся он или нет.

— Ребята называют меня Келли, — пробормотал он.

— Что?

— Они называют меня Келли, а не Томми.

— А… Ну так и мы тоже будем называть тебя Келли? Завтрак готов, милый; а потом вы с дядей и Джилл сразу пойдете на пляж.

Завтракали они в уютной светлой комнате над залитым солнцем садом, и когда он вошел, тетя как раз ставила тарелку с овсянкой перед пустым стулом. Туман рассеялся, но с больших листьев пальм все еще стекали капли, словно их хорошенько обдали из шланга. Томми остановился у своего стула. Напротив сидела девочка его возраста и с пристальным интересом рассматривала его. Ее белокурые косички были завязаны красными ленточками. Вздернутый нос придавал ей веселый и даже озорной вид. Он понял, что это его двоюродная сестра Джилл.

— Привет, Томми! — сказала она. — Я рада, что ты будешь жить у нас.

— Спасибо, — еле слышно проговорил Томми.

По взгляду тети Томми был почти уверен, что ему полагается поцеловать Джилл. Но он быстро сел на свое место, прежде чем она успела что-нибудь сказать. Джилл вроде бы только обрадовалась.

— Томми хочет, чтобы его называли Келли, — сказала тетя Луиза. — Это его прозвище.

— Келли, — задумчиво повторила Джилл. — Ладно. — Она пожала плечами и зачерпнула ложку овсянки. Когда она подносила ее ко рту, талисманчики на ее браслете звякнули. Томми вспомнил, что сказал дядя о крючке на его макушке. Хорошо, что он попросил называть себя Келли. К такому имени крючок так просто не приделаешь.

— Как там у вас на Востоке, Том… то есть, Келли? — спросила Джилл. Она хихикнула и посмотрела на мать, которая нахмурилась. — Я спрашиваю, чем ты занимался? — сказала она.

Томми задумался. Он много чем занимался. Но ведь она-то спрашивает о чем-то интересном.

— Я ставил ловушки, — сказал он. — На пушных зверей, а шкурки продавал.

Джилл опустила ложку.

— Ух ты! А это не опасно?

Томми пожал плечами.

— Нам были нужны деньги. — Он не сказал, что самым крупным зверем, которого он поймал, был хорек размером с небольшую кошку. — А ты чем занимаешься?

— Много чем. Вот сегодня будем ловить морских животных на отмелях. Ну, там, морских звезд и прочее. Папа их заспиртовывает и продает.

— Как вы их ловите? — с интересом спросил Томми.

Джилл оскалилась и изогнула пальцы, точно когти.

— Голыми руками! — сказала она. — В прошлом году меня укусил осьминог. Папа спас меня.

Томми выпрямился и потрясенно уставился на Джилл. Ему представилось, как это чудовище медленно выползает из грота и хватает проплывающую мимо девочку. Но тетя Луиза засмеялась.

— Спас?! — сказала она. — Ну уж, в нем и было-то всего восемь дюймов! Отец просто снял его с твоей руки.

— У меня до сих пор шрам от укуса, — заспорила Джилл и протянула Томми руку через стол. Он внимательно осмотрел ее ладонь. Да, вот он, крохотный белый шрам.

— Очень даже заметный, — ободряюще сказал он. — А я не знал, что они кусаются.

— У них на брюхе клюв, как у попугая. Испугаются и давай кусаться.

Открылась внутренняя дверь, и через комнату прошел дядя Майк, неся два розовых полиэтиленовых ведерка и сачки. Оказалось, что лицо у него загорелое, как у моряка. Вчера вечером на нем был костюм, но сегодня он был одет в выцветшие шорты, гавайку с короткими рукавами и такие драные теннисные тапочки, каких Томми в жизни не видел. Проходя мимо Томми, он ухмыльнулся и взъерошил ему волосы.

— Как чувствует себя сегодня наше Чудо Кентукки? — дружески спросил он.

— Прекрасно, — ответил Томми. «Чудом Кентукки» назывался сорт фасоли, но это был знаменитый сорт, и он не обиделся.

— Старт через десять минут, — сказал дядя с порога. — Форма одежды: купальные костюмы и болотные сапоги.

— Идем в Бухту Контрабандистов? — спросила Джилл.

— Да. Вода там сегодня очень низкая.

Бухта Контрабандистов! В восторге Томми представил себе небольшой залив, вокруг пальмы, на песчаный берег вытащен баркас, черноволосые мужчины с повязками на одном глазу уносят в джунгли большие ящики.

— А где находится Бухта Контрабандистов? — спросил Томми вслед дяде.

— У конца Маячного мыса, — ответила Джилл. — Она так далеко от шоссе, что серфингисты и аквалангисты там редко появляются, и литоральные лужи там замечательные.

— А что, в Сан-Диего есть контрабандисты? — спросил Томми.

Тетя Луиза улыбнулась.

— Нет. Но в старину моряки прятали там вещи, запрещенные для ввоза. Одно время они даже тайком привозили рабочих из Китая.

Джилл отставила тарелку и выскочила из-за стола.

— Побыстрее надевай шорты! — скомандовала она Томми. — У тебя в стенном шкафу есть старые теннисные тапочки. Надень их, а то камни там очень острые.

Томми побежал наверх и переоделся. Однако, когда он вынул теннисные туфли, оказалось, что они красные и очень открытые. Шнурки тоже были какие-то не такие. Девчачьи! Наверное, старые туфли Джилл. Сморщив нос, он вернул их в стенной шкаф и надел свои собственные туфли. В такую теплынь можно ходить по пляжу босиком, а кожа в него на ногах загрубелая.

Во дворе хрюкнул автомобильный гудок. Томми бегом спустился вниз и вылетел во двор. Джилл помогала отцу загружать в кузов красного грузовичка бутылки и ведерки. Воздух был прохладный, свежий и какой-то незнакомый. У него был солевой тропический привкус. Томми овладело странное ощущение, будто в животе у него забегали мурашки.