"День Астарты" - читать интересную книгу автора (Розов Александр Александрович)

38

В горах Пенанунган Маоке, на высоте около 3000 метров лежит маленький городок Тембагапура. Оттуда есть всего одна дорога — на юг, к арафурскому побережью (до которого всего 30 километров по прямой). По этой дороге можно попасть в аэропорт Тимика и далее — в морской порт Амампаре. Эти три населенных пункта, в которых в сумме не набралось бы и 10 тысяч человек, были бы мало кому интересны, если бы в Тембагапуре не присутствовало богатейшее на планете месторождение меди, урана и золота. Медный рудник в Тембагапуре кое-как начали разрабатывать в конце XX века, хотя он не приносил и тысячной доли того, на что рассчитывали при его постройке. О добыче урана пока забыли — для этого требовалась техника. Золото мыли кустарным методом в стиле старателей времен «Золотой лихорадки» на Юконе. Медный рудник работал нерегулярно, то и дело, закрываясь из-за погодных условий или по состоянию дороги. Мост через горную реку Айква, которую дорога пересекает в районе Тимики нередко приходил в аварийное состояние, и по нему становилось невозможно возить тяжелые грузы. А тот вечер 25 февраля стал для этого моста роковым.

Перед закатом, две летающих лодки «Catalina», пройдя на малой высоте, сбросили несколько стофунтовых бомб, и старый мост распался на части. Затем, продолжая движение на юг, летающие лодки прошли над маленьким аэропортом Тимика и еще несколько бомб упали на единственную взлетно-посадочную полосу, а очередь из пулемета подожгла емкости с горючим. Прежде, чем заинтересованные лица успели сообразить, что происходит, огонь распространился на ангары и самолеты, и старый аэропорт фактически перестал существовать. Обе «Каталины» продолжили полет и, приводнились у причалов Амампаре. Гости привлекли внимание местных жителей короткой очередью из пулемета по крыше управления порта, а затем лидер гостей, представившийся, как Лон Бусан, младший командир Армии Красных Кхмеров, доходчиво и быстро объяснил населению, кто теперь здесь главный. Предыдущая администрация (олдермен, судья, казначей, распорядитель порта, таможенник и 4 полисмена) были арестованы, а муниципальная касса реквизирована. Новые хозяева начали сходу наводить новые порядки. Они хорошо ориентировались в обстановке, поскольку (к изумлению многих) у них уже были осведомители в местной среде — из крайне-левого крыла нелегального национально-освободительного движения «OPM» (Organisesi Papua Meldeka). Соответственно, кроме «представителей антинародной власти», кхмеры в первый же вечер арестовали с десяток частных лиц, которые (при попустительстве полиции) промышляли здесь работорговлей и морским разбоем. На рассвете состоялась показательная публичная экзекуция: «криминальные элементы» были заживо распилены на старой бензиновой пилораме. Это произвело на аборигенов тяжелое впечатление. Они подозревали, что клиентами пилорамы станут и арестованные старые администраторы, а затем все состоятельные жители. Это казалось совершенно логичным (с учетом репутации красных кхмеров и эффектного начала их деятельности в Амампаре). Но — ничего подобного. 9 арестованных были приговорены Революционным трибуналом всего к 15 суткам обязательных работ по благоустройству поселковой территории. Аборигены с облегчением вздохнули: эти красные кхмеры оказались еще ничего (не то что, звери, которых показывало TV из Брунея). В общем, власть, как власть, не хуже других. Подумаешь, комми? Жить не мешают, и ладно. К такому же мнению пришли жители Тимика, который красные кхмеры, поднявшись в предгорья, заняли в ночь с 25 на 26. Там они провели перепись и инвентаризацию, и оставили гарнизон: 12 бойцов во главе с комендантом. Старую администрацию они арестовали и приговорили на месте к 15 суткам работ по благоустройству поселка.

Едва жители успокоились, как в полдень последовал следующий сюрприз: к причалу Амампаре подошел чистенький cargo-ferry под австралийским флагом, доставивший штабель 40-футовых контейнеров и двести крепких парней вполне кхмерского вида. Правда, эти парни были одеты не в china-military (как красные кхмеры), а в обычные футболки и шорты. За выгрузкой контейнеров, австралийский экипаж весело болтал с товарищем Лон Бусаном и его заместителем, Хун Тянгом. Это поразило жителей даже больше, чем вид еще четырех летающих лодок «Catalina», довольно быстро собранных австралийскими инженерами из фрагментов, привезенных в контейнерах.

Другие контейнеры оказались набиты картонными коробками, маркированными, как пылесосы, кондиционеры, холодильники, телевизоры, компьютеры и стиральные машины. По некому странному стечению обстоятельств, на самом деле, эти коробки содержали пулеметы, гранатометы, штурмовые винтовки и боеприпасы к ним…

Через несколько часов на австралийский корабль загрузили уже пустые контейнеры и торжественно проводили его в порт Дарвин (лежащий в 600 милях к Юго-Западу). На флагштоке над пирсом трепетал на ветру красный вымпел с желтой пагодой, а из динамика звучал интернационал на китайском. Австралийские моряки подпевали и махали с кормы такими же вымпелами, только маленькими, сувенирными…

Несколько позже, капитан cargo-ferry был вызван в австралийскую полицию для дачи объяснений по поводу трафика оружия и снабжения террористической группировки. Бестрепетно выслушав обвинение, он предъявил полицейскому офицеру контракт с организацией «Jack Sparrow Club», расположенной в буферной зоне Трегросс-Лихоу (острова на границе между Австралией и Меганезией). По контракту, отправитель поручал морскому перевозчику доставку специального оборудования для съемок документально-художественного фильма «История коммунизма в Индокитае». Как нетрудно догадаться, полисмены нагрянули к отправителю, в зону Трегросс-Лихоу. Общение получилось конструктивным: администратор «Jack Sparrow Club» сразу предъявил контракт с северокорейской государственной киностудией «NKF»… Северокорейская студия NKF, будучи спрошена по факсу, «не подтвердила, но и не опровергла факт контракта на съемки революционного фильма в Новой Гвинее». По австралийско-меганезийскому соглашению о буферной зоне, этого контракта было достаточно, чтобы освободить клуб от ответственности за сомнительную поставку.

В ночь с 26 на 27 красные кхмеры привели в боевое состояние привезенную технику и перед рассветом тихо заняли портовый городок Кокенау и рыбацкий поселок Ута в 25 милях западнее по берегу (в сумме — около 10 тысяч жителей, в основном — фермеры и рыбаки, и немного торговцев и ремесленников). Никто не пытался оказать оккупантам сопротивление — это было бы явным самоубийством. В Кокенау у кхмеров тоже были осведомители. Ровно в полдень, несколько десятков «криминальных элементов» были разложены на дороге и раздавлены трактором. Арестванная администрация городка, по уже сложившейся практике, занялась благоустройством территории. 700 километров побережья Новой Гвинеи, от перешейка Семанджонг на западе до непроходимых болот Долак на юге можно было считать взятыми под контроль. Других портов и серьезных населенных пунктов на юго-западном берегу острова Новая Гвинея просто не было. На самом юге, между болотами Далак и границей Папуа, существовал городок Мерауке и парочка деревень, но они, на сколько было известно командиру Лон Бусану, утратили связь с индонезийским северо-западом, фактически, находились под протекторатом соседнего Папуа, как естественная часть территории папуасского округа Дару-Веам.

Между тем, отправленная из Амампаре штурмовая авиагруппа из двух «Каталин», приводнилась на горном озере Энаротали (в 40 километрах по прямой от Кокенау), и поселок у озера оказался в руках кхмеров. Тамошние жители восприняли церемонию спуска флага Индонезии над рынком и подъема красного флага с желтой пагодой совершенно равнодушно. Олдермен лишь поинтересовался, не изменится ли размер оброка. Получив ответ: «не изменится» он совершенно успокоился и проводил младшего командира Даом Вада на маленькое плато Ублалу, в двух шагах от деревни. Здесь можно было видеть грандиозные вершины четырехтысячников на востоке и на западе, поскольку Ублалу находился в сердце хребта Пегунунган Маоке, рассекающего Западную Новую Гвинею на Север и Юг. Отсюда была видна долина реки Дереуо и узловой пункт Уандаи, пересечение единственной дороги с северного побережья на южное, с единственной дорогой из западных долин в центральную, гористую, область. Повернувшись к юго-востоку, можно было увидеть у своих ног рудники Тембагапура. Товарищ Даом Вад огляделся и его сердце переполнилось радостью победы.

— Слава Революции! — завопил он, вызывая многократное раскатистое эхо.

— Да, у нас очень красиво, — с гордостью ответил ему олдермен. Он подумал, что это немного странный молодой парень, но ему льстило такое яркое и непосредственное выражение восторга гостя при виде этих гор, родных для жителей Энаротали.

Для теста полноты контроля, одно звено бойцов штурмовой группы, спустилось по единственной дороге из Энаротали в Кокенау на велосипедах. Это заняло около трех часов, и результат оказался положительным. Никаких посторонних формирований, претендующих на этот район, не обнаружилось, и младший командир Лон Бусан мог ответственно отправить старшему командиру Ним Гоку кодовое радиосообщение: «Сверкают серебром под луной воды Сиамского залива».