Глава 12. Спасение летчика

Лёфлад вдруг рассмеялся.

— И весь этот переполох только из-за этого летчика? Разумеется, смысла не было ради одного гнать пятерых.

— Он, скорее всего, помрет, пока мы до него доберемся, — предположил Крендл.

Я готов был поверить ему — ведь самолет сел на занятой противником территории.

— Почему бы им не отправить туда десантников? — спросил Лихтель.

Его замечание показалось мне куда более рациональным, чем рассуждения Крендла.

— А для чего, в таком случае, передовой отряд саперов? — резонно спросил Лёфлад.

Кто-то ответил, что, вероятно, для того, чтобы беззаботно плескаться в Днепре да набивать брюхо сосисками.

Брюкнер, казалось, не слышал перебранки и молчал. Я слышал, но тоже молчал. Не пристало командиру группы критиковать приказ начальника в присутствии подчиненных, даже если он с ним не согласен. А я был категорически не согласен — не стоило гнать во вражеский тыл пятерых ради спасения одного-единственного человека, только потому, что он не смог дотянуть до своих.

К полудню мы устали так, что еле волочили ноги. Каждый шаг отдавался болью во всем теле — натруженные за сутки мышцы отказывались повиноваться. Хотелось броситься в траву и провалиться в сон, пусть даже на территории, занятой противником. Наплевать. Главное, поспать. Но мысль о том, что в нашем распоряжении ровно 4? часов, гнала нас вперед. Нам совершенно не хотелось отставать от своих.

— А почему бы не вздремнуть? — подал идею Лихтель. — А вернуться утром? Скажем Кюндеру, что, мол, так и так, пришлось долго искать летчика.

Этот вариант был изначально неприемлемым.

— Один из наших оказался в беде, — подал голос Брюкнер. — Будь ты на его месте, как бы ты запел? Небось, мечтал бы, чтобы твои товарищи поскорее пришли да забрали бы тебя.

К вечеру мы добрались до какой-то деревеньки. Метрах в шестидесяти восточнее ее на поле мы заметили «Мессершмитт-109». Изучив в бинокль местность, русских солдат мы не увидели. Необходимо было выяснить, где летчик, может, дожидается нас в деревне? Было только известно, что он выпрыгнул с парашютом довольно далеко от места падения самолета. Смеркалось, времени на раздумья не оставалось. Надо было опередить русских, которые тоже наверняка знали об аварии. Если только они не опередили нас.

Село и вправду оказалось чуть больше хутора — несколько хатенок, по пальцам можно было пересчитать. Повозки, домашний скот, но ни грузовиков, ни вообще транспортных средств. Если кому-нибудь из местных приспичило бы сообщить русским об инциденте, то ему пришлось либо бежать на своих двоих, либо вскочить на лошадь. Сколько здесь жителей? И вооружены ли они? Возле одного из амбаров я заметил движение. Непохоже, чтобы в такое время люди работали. Скорее всего, пилот именно там.

— Надо взять кого-нибудь из них в заложники, — предложил я.

Разумеется, мой план не лез ни в какие ворота с точки зрения правил ведения войны, но если сельчане вооружены, у нас будет возможность выторговать у них пленного летчика.

— Разумеется, заложника убивать мы не станем, — пояснил я. — Ни при каких обстоятельствах. Уразумели?

Первым ответил Брюкнер.

Мы решили разведать обстановку и начали с хаты на западной окраине села, стоявшей чуть в стороне от остальных. Людей возле нее не было. Обогнув село, мы подошли к дому и заглянули в окно. Две женщины собирали на стол, за которым сидело трое детей.

— Берем женщин, — распорядился я. — Детей не трогать. Оружие с предохранителя не снимать. Огня не открывать.

Тут Лёфлад тронул меня за плечо и кивнул на окно. Ока-зывается, в доме присутствовал и мужчина, вернее, молодой парень, сначала мы его не заметили.

— И его прихватим, — добавил я. Мы направились ко входу в хату.

Ударом ноги распахнув дверь, мы тут же скомандовали:

— Руки вверх!

Обе женщины и мужчина тут же повиновались, Сидевшие за столом дети закричали от испуга. Мне стало не по себе от их крика, мне вообще не нравилось пугать беззащитных людей. Брюкнер, Лёфлад и Крендл жестом велели взрослым выйти наружу, и мы повели их по протоптанной в грязи узкой дорожке между хатами.

Вопреки ожиданию местные жители не переполошились и не стали выбегать из домов. Брюкнер решил привлечь внимание.

— Хайль Гитлер! — что было мочи выкрикнул он. Люди прилипли к окнам, некоторое время спустя трое

мужчин вышли к нам и стали умолять отпустить пленников. Мы пообещали, что отпустим, но только в обмен на летчика. В этот момент Лёфлад, заметив позади двоих вооруженных штатских, очевидно партизан, тут же навел на них автомат, но огня не открыл. Ни к чему было ввязываться в перестрелку, она могла помешать осуществлению нашего плана.

Мужчины показали на амбар, тот самый, который и привлек наше внимание. Войдя внутрь, мы увидели летчика, привязанного к деревянной подпорке. Он явно не ожидал нашего появления и был страшно рад видеть своих. Детчик был гауптманом. Только теперь до нас дошло, что все-таки нас не зря бросили сюда спасать его. Летчика отвязали, после чего мы вместе с ним и заложниками направились прочь из этой деревни. Пройдя километра три, мы отпустили заложников, а сами вместе с гауптманом чуть ли не бегом направились в сторону Днепра.

Добравшись до какого-то фруктового сада, мы решили на несколько минут сделать привал. Необходимо было отдохнуть, Брюкнер стал в охранение. Но не успел и мы уснуть, как он стал будить нас. Казалось, что мы легли всего на несколько минут. Мы вскочили и продолжили наш марафон к позициям Кюндера.

— Ничего, я еще вернусь в это село и покажу им, где раки зимуют, — пообещал летчик. — Прилетим сюда с моей эскадрильей и камня на камне не оставим.

— Ничего ты не сделаешь, — скептически произнес Брюкнер.

Как ни странно, но он отчего-то плевать хотел на то, что летчик был намного старше его по званию.

— Тебя отпустили, и ты оставь их в покре. Вот так-то.

— Эту деревню надо стереть с лица земли, — не унимался гауптман люфтваффе.

— И без тебя сотрут, не беспокойся, — ответил Брюкнер. — Не ты, так СС, не СС, так вермахт. Тебя отпустили, и ты хочешь им за это отомстить?

Гауптман, подумав, по-видимому решил, что Брюкнер прав.

— Хотя какое мне дело до них. Скоро все здесь превратят в выжженную пустыню, — устало произнес он.

Нам о подобных планах ничего известно не было.

Мы дошли до железнодорожного моста через Днепр, вполне уложившись в предписанные Кюндером 48 часов. Но там никого не оказалось, разве что свежие могилы и искореженная техника. Так что наш Кюндер обещания не сдержал. Увел отсюда ударные группы В и С, не дожидаясь нашего взвода, да вдобавок навязав нам этого летчика. Предстояло нагонять своих где-нибудь на рокадном шоссе.

Всех нас, кроме Брюкнера, такой оборот здорово разозлил, в адрес Кюндера посыпались проклятия и обещания проучить его. Произошедшее шло вразрез с тем, что мы наобещали гауптману люфтваффе. Впрочем, как мы могли проучить Кюндера? Все говорилось в припадке раздражения, исключительно разрядки ради.

Крендл оглядел мотоцикл с коляской.

— Бензопровод в двух местах пробит, — заключил он. — Надо найти где-нибудь кусок резинового шланга; тогда можно будет поставить его на ход.

И все мы, в том числе и гауптман люфтваффе, принялись искать резиновый шланг. Сняв резиновую трубку с двигателя автомашины, мы принесли ее Крендлу на экспертизу. В конце концов, шланг нужного диаметра нашелся. Хоть и не сразу, но Крендл сумел завести мотоцикл. Гауптману предложили сесть в коляску. Крендл повез его в группы В и С, а мы пешочком двинулись вслед. По прибытии на место Крендл пообещал организовать грузовик, забрать нас.

Часа через два мы увидели впереди облако пыли — грузовик! Забравшись в кузов, мы тут же провалились в сон.

Ударную группу В мы нагнали примерно в 5 километрах от Кременчуга. Там Кюндер остановил колонну. Ударная группа С, соединившись с частями вермахта, пыталась прорвать оборону русских в пригородах Кременчуга. Кюндер и словом не обмолвился о том, как мы выполнили задание, зато недвусмысленно высказался по поводу раненого Эрнста. Унтерштурмфюрер Дитц рассказал, что Эрнста уже отправили в полевой госпиталь и что врачи обещают скоро поставить его на ноги.

Кюндеру не давала покоя ударная группа С — от них не было ни слуху ни духу. Поскольку возможности послать к городу самолеты не было, Кюндер направил в разведку 4-й саперный взвод. Он принес дурные вести — ударную группу С вместе с частями вермахта разгромили на полях у Кременчуга, Советы не отступили, но и в городе не укрылись.

Нас подняли и бросили на опасный участок, и мы были потрясены увиденным там. Повсюду изуродованная, подожженная техника и груды тел наших товарищей. Им удалось подбить 5—6 советских танков и уложить около 40 пехотинцев неприятеля. Но выведенной из строя русской техники было намного больше. Судя по всему, русские после боя отступили на восток. Высланные вперед группы саперов доложили, что Кременчуг оставлен русскимиу*если судить по высказываниям местных жителей.

Командование СС в Мариуполе было очень недовольно, узнав о том, что произошло на подходах к Кременчугу. Лишившись сил поддержки, мы превратились в одиночную ударную группу численностью примерно 320 человек, имевшую в распоряжении 20 грузовиков «Опель Блиц», 5 бронемашин спецназначения и 5 танков. Командование СС приказало нам следовать в занятый нами Павлоград, находившийся примерно в 180 километрах к юго-востоку от Кременчуга. Но сначала нужно было предать земле тела погибших — дело это было скорбное и нелегкое.

Ударная группа В, соблюдая необходимую осторожность, проехала на юго-восток. Мы с оружием наготове разместились в кузовах «Опелей Блиц» с откинутыми задними бортами, по флангам следовали танки и бронемашины. Где-то на полпути между Кременчугом и Павлоградом советская стрелковая рота открыла по нам огонь из засады. Настоящей атаки у русских не вышло, скорее, так, заурядная перестрелка. Однако враг вывел из строя пару грузовиков и ранил нескольких наших бойцов. Скольких ранили мы, узнать не представилось возможным — Кюндер гнал колонну вперед. Впрочем, мы его за это не упрекали. Примерно час спустя нашу колонну атаковали русские самолеты. Потери: два грузовика «Опель Блиц», с десяток раненых, 5 или 6 человекубитыми. Так что в Павлоград мы прибыли уже в изрядно потрепанном виде.

Город был окружен силами СС и вермахта — частями 88-й и 102-й. Жители Павлограда вели себя, будто никакой войны и никаких боев нет и не было. Ударная группа В направилась к югу, и мы стали на постой в старом школьном здании. Пока офицеры, войдя внутрь, совещались, мы ждали перед школой.

Брюкнер предложил одного из своих товарищей на замену выбывшему Эрнсту, представив мне рядового Вольфрама Цайтлера. Цайтлер был немедленно включен в состав 2-го взвода.

5-й взвод ударной группы В оставался в Павлограде около трех недель для отдыха, пополнения личным составом и техникой. Если два месяца назад нам приходилось изнывать от жары и пыли, То впереди предстояли снег и холода, где-то 15 октября ударную группу В разбросали, включив в состав 1-го полка «Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» и 3-го полка СС «Мертвая голова». Две этих части создавались из тех, кто уцелел после боев в районе Котов-ска и Тамбова.

Казармы в Павлограде были хоть и неказистыми, но зато теплыми. Нам после всех летних передряг казались чуть ли не первоклассным отелем. Так что я, успев разнежиться в этих условиях, с явной неохотой воспринял внезапную побудку: меня ни свет ни заря пожелал видеть вновь назначенный командующий дивизией. Натянув на себя одежду, я ринулся в пургу и по пути на командный пункт успел изрядно продрогнуть. Меня представили генералу Готу, усадили в кресло напротив командующего в жарко натопленном кабинете. Перед генералом стояла тарелка с деликатесами, о существовании которых я успел позабыть за месяцы войны. Пролистав мое личное дело, он произнес:

— Следовательно, вы служили радистом у генерала Роммеля.

Я молчал, не в силах оторвать взгляда от стоявшей перед генералом Готом тарелки с изысканной жратвой.

— И, как я посмотрю, очень даже неплохо служили.

Тут я навострил уши. Впереди снова замаячила перспектива попасть в теплый радиоприцеп. Я поставил генерала Гота в известность о том, что, дескать, сейчас служу в саперном взводе, а если меня все же переведут радистом, то пусть мой боевой товарищ по фамилии Крендл будет водителем. Кандидатура Крендла, судя по всему, вполне устраивала генерала Гота, как и то, чтобы я продолжал участвовать в операциях в составе прежнего взвода. Гот уточнил, что отныне нас переведут из резервной роты в обычную, боевую. Особого восторга эти перемены у меня не вызывали, но разве имел я право артачиться?

Генерал Гот сообщил, что дивизия вскоре будет переброшена примерно на 200 километров к северо-востоку в район Харькова для оказания помощи вермахту. Битва за этот город была в полном разгаре, и следует подчеркнуть, что русские стойко обороняли Харьков. Кроме того, по словам Гота, Сталин ввел особый приказ советским войскам, согласно которому они не имели права отступить без особого на то распоряжения вышестоящего командования, поэтому сражались теперь до последнего. Генерал заявил, что, дескать, денечки, когда СС маршем продвигались по территории России, канули в прошлое, русские рассчитывают на суровую зиму как на своего союзника, надеясь, что погодные условия замедлят наше продвижение.

В мои обязанности входило передавать распоряжения генерала Гота экипажам штурмовых орудий (Stug III), а также танков (Panzer III и Panzer IV).

Штурмовые орудия напоминали танки, но только с неподвижной башней, так что водителю (он же стрелок) приходилось постараться, чтобы точно прицелиться. Задачей штурмовых орудий была поддержка пехотинцев — подавление пулеметных гнезд противника, борьба с его танками, артиллерийскими орудиями и так далее.

Что касалось приказов генерала пехотным частям и подразделениям, санитарной роте и разведке люфтваффе, передавать их в мои обязанности не входило. Гот предпочитал использовать нескольких отдельных радистов для перечисленных частей. И мне это показалось более разумным, и я удивился, как это мне одному в свое время удавалось обслужить всех, кого только можно. И тут же, вспомнив предостережение генерала Гота, убедился, что, да, время легких побед миновало, и впереди предстоят весьма нелегкие дни и месяцы.

По окончании беседы с генералом Готом я вернулся в казарму и собрал весь взвод. После этого мы все вместе отправились в парк к ремонтникам, там было тепло, солдаты вермахта угостили нас горячим кофе.

Меня с Крендлом направили к «Опелю Блиц» и радиоприцепу. Крендл сидел за рулем, рядом Брюкнер. Лёфлад, Лихтель и Цайтлер тряслись в крытом кузове, я же занимался привычным делом в радиоприцепе.

К полудню дивизия собралась на рыночной площади Павлограда, и вскоре мы в пургу двинулись на северо-восток.