Книга первая
ТРОЕ ПРОТИВ ДИНОЗАВРОВ

Началось всё просто.

Как обычно пишут в приключенческих романах, которыми зачитывался Антон: "Ничто не предвещало…"

Нет, нельзя и сказать, что день был будничный. Был как раз праздник — день рождения. Двенадцать лет. "Дюжину разменял", — гордо объявил Антон утром, когда мама с папой принесли ему подарки прямо в постель. Отец засмеялся: "Дюжину ты разменял, ещё когда только родился! А сегодня — вторую…" "Или — чёртову!" — весело поправила мама.

А, ну да, вспомнил Антон. Тринадцатый год. Но почему — "чёртова"?

Так говорится, пожал плечами папа. Может, специально число так называли. Чтобы чертей отваживать. Так сказать, "малой кровью": отдали им цифру "13" — и опаньки, пусть к людям не лезут…

В общем, было непонятно, шутил он или всерьёз говорил. Вообще-то отец во всякой разной эзотерике разбирался. Когда они собирались с его друзьями, в разговорах подчас ничего понять было невозможно — звучали какие-то "эгрегоры", "праны", "биотоки", "психоделика" и прочие — не поймешь, то ли научные, то ли фантастические — термины. По должности полагалось, отшучивался отец в ответ на вопросы сына, — как журналисту, пишущему о науке, ученых, разгаданных и неразгаданных тайнах природы, ему надо было хоть понемногу, но разбираться во всем — "от матанализа до индуистских богов". Правда, что такое был "матанализ" он не объяснял.

"В общем, чтобы тебе чертей в этот год увидеть не пришлось", — подытожила с улыбкой мама.

Господи, если б она знала, что он увидит куда более страшное, чем какие-то там черти!..

* * *

Поначалу всё шло обычно. Штатно шло, как любил говаривать папа. Ну, с поправкой, конечно, на субботу и праздник. Антону дали поваляться в постели, разглядывая и разбирая только что подаренный и до неприличия роскошнейший набор-конструктор космодрома. Не пластмассовая фигня какая-нибудь! Что-то вроде настоящей железной дороги, купить которую Антон тщетно уговаривал родителей последние лет пять.

Тут были две стартовые площадки, одна с обычной вышкой, как для русского "Союза", а другая — вроде как с эстакадой, по которой должен был разгоняться корабль-челнок. Корабли, правда, не разгонялись и не взлетали, со вздохом отметил Антон, но всё остальное было почти настоящим. Можно было собрать управляющий бункер — в нём даже могли гореть лампочки. Нужно было прокладывать подъездные пути, коммуникации, строить домики для охраны… Были предусмотрены даже фигурки космонавтов и прочих, причастных к работе космодрома.

Одно немного раздражало — везде, разумеется, были налеплены американские флажочки. Ибо конструктор был привезён из США. А Антон, как и другие мальчишки из их компании, считал, что первой во всём должна быть Россия. В том числе и в освоении Космоса. А потому твердо решил в ближайшее же время заменить все "звёзды и полосы" на своём космодроме российским триколором.

Затем мама готовила пирог, Антон с папой сходили в магазин за сладостями к чаю. Затем был процесс праздничного наряжания — заставили надеть белую рубашку с галстучком, так как к вечеру ждали ещё и дедушку с бабушкой. Потом стали ждать гостей.

Первым явился прилизанный до неузнаваемости, одетый также в костюмчик, Гуся. Пока мама ворковала, "какой Саша сегодня нарядный, солидный", Гуся авторитетно сопел, загадочно держа одну руку за спиной. А затем вручил другу роскошнейший подарок — толстенный складной ножик со швейцарским крестом на корпусе. Антону так хотелось поскорее рассмотреть его — какое же там должно быть количество функций, при такой-то толщине! — что он едва не подпрыгивал, пока его друг влезал в тапки, вежественно — надо же новообретенную марку солидности поддерживать! — отвечал маме на вопросы о своих успехах в школе и получал свой заслуженный стакан колы.

Гуся — это, понятно, было прозвище. Вообще-то фамилия лучшего Антонова друга была Гусев, но, похоже, единственными, кто его так называл, были учителя. И то, кажется, не всегда. Во всяком случае, их классная — "Наталья" — разок точно так обмолвилась, изловив мальчишку за опытами с карбидом и водой.

В школе Гуся стал популярен после того, как сумел футбольным мячом рассадить стекла учительской на третьем этаже. Хотя как умудрился — неясно: окна кабинета выходили на тихую дорожку вдоль торца школы, и пригнать туда мячик, а затем поднять его на такую высоту можно было только нарочно. В общем, Сашку долго подозревали в целенаправленном злоумышлении, как ни тщился он доказать, что в их футболе не были обговорены границы поля, а потому он и собирался обвести соперников, используя всё пространство школьной территории. А мячик, дескать, просто сорвался с ноги. А стекло было слабое, тонкое. Три миллиметра, наверное, не больше, убеждал завуча Гуся, забывшись и выдавая тем самым тонкое знание предмета — стекло учительской было явно не первым, которое оказались вынуждены вставлять за свой счет Сашкины родители.

Мальчишки же заценили, что он так и не выдал второго участника драмы — Лёшку Штырова из команды противника. Который, собственно, и спровоцировал инцидент, подбив увлекающегося, азартного Гусю на спор, кто выше пошлёт мячик. Почему этот спор надо было решать на виду у учительской, а не на спортплощадке, ни тот, ни другой даже приятелям своим школьным объяснить не могли.

Родители Антона Сашку любили. И когда друзья вместе обедали у них дома, даже подкладывали ему кусочки получше и побольше. Типа: "А ты, Антоха, и так полноват; надо тебя не кормить, а гонять, как сидорову козу!"

"Драть", — однажды огрызнулся обиженный сын, совершенно не чувствовавший себя полноватым.

"Что — драть?" — не понял отец.

"Сидорову козу — дерут", — с достоинством пояснил грамотный Антон.

"А-а… — задумался отец. — Это как — расценивать в качестве твоего ответного предложения?"

Пришлось заткнуться…

…Добравшись, наконец, до своей комнаты, Антон нацелился тут же исследовать подарок. Но приятель высмеял его за "неграмотность по жизни" и потребовал хотя бы копейку, — ножи, дескать, надо хоть за символическую цену, но покупать. Копейки не было, был рубль, так что Гуся мгновенно разбогател, — впрочем, тоже символически. Но значения это не имело, потому что мальчишки уже начали нетерпеливо рассматривать изделие швейцарских мастеров, вытаскивая из него всяческие лезвия, шила, отвертки и штопоры.

Нож стал похож на ежа, но зато можно было до конца оценить всю превосходность Сашкиного дара. Здесь были и две отвертки — обычная и крестовая, — и ножницы, и шило, совмещенное с ещё одним режущим лезвием, неведомо для чего предназначенным. И напильничек, и пинцет, и весьма солидная, хоть и небольшая пилка. И даже пластмассовая зубочистка, что вставлялась в корпус рядом со штопором. А венчала всё стопорная кнопка, которая предохраняла пальцы от самопроизвольного закрытия лезвия.

— Мэйд ин Свитцерлэнд, — прочитал потрясенный Антон на серебристой коробочке.

— Не Китай паршивый, — снисходительно подтвердил Гуся. — Свисс пресижион синс 1884…

Снисходительность получилась плохо. Дарителя самого явно терзала чёрная зависть. Сашка совершил настоящий подвиг духа, когда удержался от того, чтобы "зажать" такую ценную вещь для себя. В конце концов, он же действительно мог отделаться каким-нибудь вполне дежурным подарком.

— Ещё и проволоку может сгибать, — углядел Антон в инструкции. — И инструмент для зачистки проводов есть!

— Дык! — высокомерно хмыкнул Гуся.

Высокомерие тоже получалось плохо.

— Я тебе буду давать его, — сказал Антон прочувствованно. — Вместе будем…

Окончания фразы он найти не сумел — не очень ясно было, что они будут вместе делать с ножом. Но Сашка его понял.

— Да чего там, — солидным басом ответил он. — Отец сказал, что попозже денег даст, чтобы я и себе такой же купить мог. Надо только с Виолеттой разобраться…

Виолеттой звали их англичанку, и с ней у Гуси существовали определённые расногласия в трактовке грамматики преподаваемого ею языка. Как она не уставала подчёркивать, — "языка Шекспира и Байрона!" А имея за спиной таких могучих авторитетов, училка буквально пиявкой вцепилась в Сашку и, по его выражению, "сосала его кровь". Но помогало это не очень, поскольку толку в английском он находил мало, а Вселенная вокруг была переполнена другими увлекательными вещами. Потому с иностранным языком мальчишка поддерживал лишь дипломатические и крайне холодные отношения: есть у тебя своё посольство, наношу я тебе официальные визиты, — а дальше сиди, не рыпаясь, и не лезь в мои внутренние дела…

Отца Сашки это угнетало, так как он считал, что без английского в наше время — никуда, и потому регулярно применял к лингвистически неодарённому отпрыску различные педагогические — и не очень — воздействия. Гуся от них подчас подлинно страдал, но ситуацию это выправляло ненадолго. Лучше всего уровень отношений с Виолеттой и её драгоценным Байроном характеризовало то, что год, с которого начиналась швейцарская точность, Сашка так по-русски и прочел: "синс тысяча восемьсот восемьдесят четыре…"

Впрочем, теперь, судя по всему, с таким ножом… Теперь уж он… В общем, теперь просто необходимо было погасить эти разногласия с Шекспиром.

Тут как раз раздался новый звонок в дверь, и появилась та, кто могла помочь в решении такой задачи. Ибо Алина училась хорошо, а по английскому — так просто замечательно, Виолетта на неё нарадоваться не могла. Правда, захочет ли девочка помогать Гусе, который её частенько задевал, — "по-дружески, конечно", как он всегда уверял, — было неизвестно. Зато была известна история, когда Алина хорошо отплатила за один Сашкин розыгрыш.

Розыгрыш-то был немудрящий. Перед уроком информатики Гуся вооружился металлической линейкой и поменял местами все буквенные клавиши на том компьютере, где должна была работать девочка. Сам мастер-ломастер в предвкушении прикола буквально скисал от сдерживаемого смеха.

Однако получился, как он потом рассказывал, "натуральный облом". Подопытная лишь коротко глянула на клавиатуру, потом, не делая ни одного лишнего движения, не изменив выражения лица, попросту начала печатать так, будто никаких клавиш никто и с места не трогал! Алина, как выяснилось, вполне уверенно пользовалась слепым методом набора, так что текст могла сделать, даже не глядя на "клаву".

Зато Гуся чуть позже "нагрелся" так, что весь класс усох со смеху! Когда он включил свой компьютер на очередном занятии, на экране висела надпись, что программа выполнила недопустимую операцию. Как ни бился Сашка, надпись эту убрать не мог! Более того, оказалось, что не работает ни один ярлык, ни панель задач, ни сама кнопка "Пуск"!

При этом Гусе меньше всего хотелось привлекать к себе внимание преподавателя, поскольку на нём ещё висел прежний грех: ведь ту, алинину клавиатуру, на место поставить он так и забыл, а вопль изумленной восьмиклассницы едва не сорвал следующий урок. Так что розыгрыш в каком-то смысле всё-таки удался, — но проблема возникла у Сашки: когда учитель через неделю поднял Алину, дабы та ответила за своё хулиганство, ему пришлось во всём сознаться — девочку подставлять всерьёз Гуся, конечно, не собирался.

Впрочем, и на сей раз утаить случившееся не удалось. Преподаватель сам подошёл к Сашкиному столу, привлечённый лихорадочной активностью и сдавленными чертыханиями. Он во всём и разобрался. Кто-то — потом уж догадались, кто! — перед уроком аккуратненько сохранил с помощью клавиши PrintScreen вид экрана, с надписью об ошибке и всеми ярлыками, в формате обычной картинки. Картинка эта была далее вновь вставлена в монитор в виде фона рабочего стола, а действующие ярлыки выделены и утащены за границы экрана. Гуся мог тыкаться мышкой и перегружать компьютер хоть до посинения — машина работать отказывалась!

Словом, опозорился он по полной. Такого унижения, как говорится, "великий комбинатор не испытывал уже давно!" И если бы не продувные физиономии Алины и ещё двух-трёх её подружек, которые уж слишком невинно не обращали внимания на происходящее у Гуси, то никто бы и не вычислил виновницу сей трагедии.

С тех пор Сашка затаил, по его словам, "страшную мстю", но какой она будет, не распространялся даже перед Антоном.

Антону же Алина просто нравилась. На математике они сидели рядом, и сотрудничество их было взаимовыгодным. Математичка Зинаида, тётка нервная и суровая, эту парочку выделяла, ставила в пример прочим, как она их называла, "юродивым".

За эту дружбу их поначалу пытались высмеивать. Но после подвергания насмешников примерному остракизму — а Антон мог это себе позволить, потому что занимался плаванием и был в плечах крепок — виновные предпочли не жертвовать жестокой богине сатиры кровью из собственного носа.

Поскольку же Антон с детства дружил с Гусей, то, несмотря на взаимные подколки, тот Алину тоже выделял из других девчонок. А, кроме того, она ему тоже нравилась — как ни гнал Сашка от себя такую нелепость.

Так что можно сказать, что ребята дружили втроём. Хотя, конечно, это не означало, что и без всяких розыгрышей мальчишки время от времени не подставляли Алинке ножку или она, напротив, не говорила по их адресу что-нибудь колкое. Но, в общем, на дни рождения они друг друга приглашали всегда.

Девочка тоже была награждена колой, и, пока с кухни всё мощнее распространялись запахи испекаемых пирожков, а ещё четверо запланированных гостей задерживались, ребята прошли в комнату Антона.

Замечательный нож был снова продемонстрирован со всем полагающимся пиететом. Была продемонстрирована и его острота — заточки совершенно не требовалось! Но девочка оказалась равнодушна к изделию швейцарских чудо-мастеров. Это была вещица мальчишечья, безделка. Сама она подарила Антону прекрасный набор акварельных красок и тортик, который обещал быть весьма вкусным.

К космодрому она тоже отнеслась вежливо, но также несколько безразлично. Сашка даже упрекнул её:

— Эх, ты, вам бы, девчонкам, только эту розовую дуру наряжать да на машине с Кеном катать!

Это было, конечно, несправедливо — её-то Барби давно пылилась на даче вместе с её действительно розовым домиком. А Кена девочка отчего-то с самого начала невзлюбила, и потому её Барби вела вполне незамужний образ жизни. Или смерти — если согласиться, что заброшенные куклы тоже умирают в своём кукольном мире.

Мама принесла им первых, ужасно горячих, но ужасно вкусных пирожков. Но — по одному. Остальные, сказала, только когда все гости соберутся. Так что теперь Мишку со Славкой и двух ребят из антоновой секции по плаванию и ещё одну алинкину подругу ждали с удвоенной силой. По телефону михины родители сказали, что тот вот-вот выйдет, так что скоро будет. А пока Сашка завладел пультом от навороченного новейшего видака с ди-ви-ди и прочими супер-штучками и решил в очередной раз посмотреть "Тома и Джерри".

Вот с них-то как раз всё и началось…

Антону довольно скоро наскучило в очередной раз смотреть, как наглый мыш издевается над добряком котом. Это Гусе интересно с новой техникой побаловаться, а он-то, честно говоря, уже все её возможности изведал. Ну, а мультики эти, понятно, уже насквозь просмотрены, до дыр.

Антон дернул Алину за рукав:

— Пойдём, покажу тебе камень, который папа привез с Алтая…

Его папа был журналистом, так сказать, путешествующим. Не профессионалом, конечно, как тот бородатый мужик в телевизоре. Но он довольно много отдавал времени исследованию всяческих неопознанных явлений, тайн, загадок природы, писал об этом статьи для журналов и книги. То со знаменитым Вадимом Чернобровом какой-то непонятный метеорит ищут в Калужской области. То с дядей Колей Непомнящим в Якутию заберутся, где вроде бы второе издание Лох-Несского чудовища живет. То некие таинственные пещеры на Дону исследует, в которых, по рассказам местных, чуть ли не НЛО свою базу открыли. То в египетские пирамиды забирается, чтобы проверить некие гипотезы о том, как их построили.

Как журналист, отец, конечно, обо всём рассказывал с изрядной долей иронии — безумным энтузиастом Великих Тайн (он так и говорил: "Великих Таин-н-н!") его назвать было нельзя. Загадки и неисследованные явления просто были материалом для его работы, материалом, как он говорил, интересным, читателями встречаемым на "ура". Но в то же время он всегда признавал, что необъяснимое это существует, что тайны и загадки, если убрать с них шелуху "энтузиазистических" (ещё одно его любимое слово) истерик, существуют в реальности и требуют своего исследования.

А потому у Антона в доме было полно всяких, как говорила Алинка, "штучек". Африканские маски с какой-то, по словам одного папиного знакомого-экстрасенса, "благоприятной энергетикой". Кусок камня из Вавилона — отец говорил, что ещё до американской войны отломил его от стены в том самом месте, где умер Александр Македонский. Некрасивая, но страшно древняя и страшно подлинная глиняная плошка из Египта — такими тогдашние его жители освещали свои хижины. И иногда Антону было жутко сознавать, что вот те самые древние египтяне, которых они изучали в пятом классе, реально трогали эту вещицу, заливали в неё масло, зажигали и при её свете рассказывали друг другу, например, сказки…

А ещё тут были также папуасский лук на стене, древнегреческая чашка, обломок метеорита — отец шутил, что Тунгусского. И даже настоящий череп скифа, привезённый с раскопок! В молодости отец работал в археологических экспедициях и, кстати, с мамой познакомился в одной из них. Мама трудилась на "остеологичке" — то есть отмывала-очищала откопанные кости людей и животных. Каким образом она сумела завладеть скифским черепом, она не рассказывала, а отец подсмеивался и говорил, что это к ней предок вернулся и сам позволил себя увести. А теперь охраняет их дом и покой. Череп был зачем-то окрашен в багровые цвета и покрыт лаком.

Алтайский камень, который было предложено осмотреть, был самым новым приобретением. И самым удивительным.

— Смотри, — сказал Антон. — Если сожмешь его в руках и о чём-нибудь определённом подумаешь, он начнёт нагреваться!

— Сам? — удивилась Алина и недоверчиво посмотрела на зеленоватый камень, кем-то тщательно обтёсанный почти до кубической формы.

— Сам! — гордо подтвердил мальчик.

— Врешь! — объявил сзади вечный скептик Гуся, вслед за ними просочившийся в кабинет Антонова отца. Надо же, только что смеялся в другой комнате, а тут сразу всё унюхал!

— Ты его сам теплом ладоней нагреваешь. Если сожмёшь в руках кусок льда, он тоже нагреется. До того, что в воду превратится.

Физик Юрий Петрович, в отличие от математички и англичанки, Сашку любил.

— На, попробуй сам! — обиженно начал было Антон. Но тут же оборвал себя:

— Нет, стой, стой! Сначала давай поспорим. Если он будет нагреваться больше, чем на температуру тела, ты мне… ты мне отдаешь ту южноафриканскую марку с бабочкой!

Мальчишки увлекались ещё и филателией.

— А если нет, ты мне дашь Руанду с гориллой, — принял вызов Сашка.

Руанда была маркой древней, ещё колониальных времен, так что Антонов отец, чью коллекцию, собственно, его сын и ставил теперь на кон, мог легко открутить глупому отпрыску голову. Но тот, видно, был уверен в своей победе.

— Разбей! — приказал он Алине. Та со вздохом — что за дурацкие ритуалы у этих мальчишек! — расцепила их руки.

Сашка взял камень, победно улыбаясь. Но постепенно улыбка начала уходить с его лица, а потом сменилась недоумённым выражением лица. Сквозь недоумение тут же начала проступать подозрительность.

— Как же так, — обиженно спросил он, — ведь я же как раз и думал о том, чтобы ни о чём не думать?.. Тут какой-то фокус!

Алина зашлась смехом:

— Эх ты! "Ходжу Насреддина" читал? Как только ты хочешь о чём-нибудь не думать — тут же именно об этом и будешь думать. Помнишь, как он там ростовщика лечил? Велел ему не думать об обезьяне с красным задом, а тот ни о чём больше и думать не мог!

— Тебе надо было думать рассеянно, сразу обо всём, — подтвердил Антон. — Он тогда не нагревается. Наверное, не может сосредоточиться на какой-то одной мысли, и всё!

— Как ты на английском, — издевнулась над Гусей Алинка.

Тот только засопел…

Да, это было удивительно! Никто из них никогда даже не слышал о таких вещах! Сколько бы там тайн не скрывали в себе египетские пирамиды, но они были где-то очень далеко. А тут — вот она, реальная загадка — в их руках, в образе простого, почти не обтесанного камня!

И троица начала экспериментировать.

Сначала они пытались узнать, становится ли камень горячее, если думать о чём-нибудь сильно-сильно.

Да, он определённо реагировал на силу мысли — особенно, когда Сашка вспомнил, как ему не хочется держать ответ перед родителями за новый трояк по математике. На чтение чужих мыслей — по книжке — камень отвечал неопределённо: на что-то нагревался, на что-то, наоборот, холодел. Отрицательно камень отнесся к стихам — всякие там чувства и их ритмика его, похоже, мало занимали. Любопытно показалось, что ему совершенно всё равно было, проговаривается мысль или же думается молча. Тут пахло какой-то телепатией.

Странно, но папа ничего Антону не говорил про эти свойства своей находки. Рассказал лишь, что когда-то такие камни были амулетами у местных шаманов, помогали им медитировать, общаться с Духом Неба и даже исполнять некоторые желания. Что такое медитировать? Это как бы отрешаться от этого мира, объяснил отец, выходить из него, очень глубоко сосредотачиваться на собственном духе, выводить его в некие другие реальности. В этом состоянии шаманы могли постигать прошлое и будущее, могли сосредотачивать в себе гигантскую энергетику, благодаря чему могли и лечить, и провидеть, и предсказывать будущее. Утверждали даже, что шаманы умели вообще исчезать из этой реальности, чтобы оказаться где угодно — хоть в прошлом, хоть в будущем, хоть даже в другой галактике.

После того, как Антон передал приятелям этот рассказ отца, поиски приобрели другое направление. Перед мысленным взором Сашки уже замаячили сплошные пятерки по английскому, падающая в обморок от его оксфордского произношения Виолетта, ошеломлённая математичка, железная дорога на всю комнату от растроганного отца…

Но исполнять желания камень явно не хотел. Антон аж вспотел, пытаясь приказать ему раскрыть валявшуюся тут же книжку про динозавров, но ничего не произошло. Заметили, что после каждого нагревания камень некоторое время не реагировал на новые усилия мысли, словно требовал подзарядки. А ещё каждый из ребят чувствовал какую-то странность — казалось, когда камень нагревается, ты становишься легче и можешь чуть ли не полететь. Может, из-за этого шаманы могли выходить в другие реальности?

И тогда Алина предложила:

— Ребята, а давайте попробуем обхватить его втроём? Может, у одного человека силы мысли не хватает. Мы же не шаманы…

Идея была действительно роскошная. Конечно, эти же шаманы всю жизнь тренировались увеличивать свою силу мысли! А они — вон, в первый раз тренируются…

Сопя от стараний, ребята, наконец, сумели разместить свои три ладошки на небольшом камне.

— О чём думать будем? — осведомился Антон.

— Чтобы… чтобы… Ну, полететь, например… — ответила Алина первое, что пришло в голову. Раз уж получалось, что при нагревании камня они легче становились, то, может, так и воздух удастся подняться? Хоть на пару сантиметров. Уже результат был бы!

— Свалимся — больно будет, — опасливо предостерег Сашка.

Антон покровительственно посмотрел на него:

— Эх, ты, Гуся… Не бойся, я с тобой. Ну, начали…

Сашка презрительно выпятил нижнюю губу, но промолчал.

Ребята сосредоточились. Но камень на их усилия реагировать не хотел. Да, казалось, они стали легче весом, но… лишь казалось. И камень почему-то отказывался нагреваться. И вдруг, когда Алина уже хотела со вздохом оторвать свою ладонь от него, он внезапно нагрелся так быстро, что кто-то вскрикнул. Последним, на что упал взгляд девочки, была обложка книги про динозавров, на которой изображался эпизод битвы двух страшных ящеров…

Один из них, зелёный, с огромными зубами и смешными маленькими лапками сверху, огромной трехпалой нижней лапой наступал на хвост другому. У того на голове был какой-то нелепый гребешок, а сам он был расчерчен полосами чёрного и болотного цвета и потому походил на странную смесь крокодила, кота и петуха. А также зебры.

Все это Алина уловила одним взглядом, потому что картинка… сразу задвигалась! Горизонт отпрыгнул назад, небо унеслось вверх, под ногами у ребят оказалась высокая зелёная трава. Вдали слева размыто серело море. С правой стороны, тоже далеко, синели горы, посреди которых поднимался в небо конус вулкана, облитый сверху белым снегом, словно потёками сгущенного молока…

Они вдруг оказались на открытом пространстве! Не в комнате, в которой плавал запах готовящихся пирожков! На какой-то равнине, но не картинной, а определённо реальной! Дул ветерок, солнце припекало, слышались самые разные звуки…

А главное — и ящеры книжные задвигались тоже! Так, словно кто-то пустил дальше остановленный на стоп-кадр видеодиск!

Тот зелёный, страшный динозавр, продолжая громадными когтями удерживать хвост жертвы, с леденящим душу — вот уж действительно подошло вычитанное Алиной книжное выражение! — хрустом сомкнул свои зубы на её спине. Кровь брызнула во все стороны. Раненый зверь взревел отчаянно, в последний раз пытаясь вырваться из гибельных челюстей. Но первый держал крепко и только всё глубже вгрызался в спину противника. Полосатый крокодило-петух начал валиться в сторону ребят, судорожно дергая ногами, покрытыми грубой морщинистой кожей…

Это было, как в кино. "Прогулки с динозаврами" — вот что это напоминало! Которое в "Мире животных" шло!

Вот только это не было кино. Звуки были совершенно естественными. Один ящер ещё раз пронзительно взвизгнул, и тут же в горле у него забулькало. На траву из пасти хлынула кровь. Второй — победитель — резким движением громадной морщинистой головы вырвал из первого кусок мяса, подбросил его в воздух и проглотил. По морщинистой, пупырчатой морде у него тоже текла кровь…

Зрелище было действительно жутким! Из ещё живого тела победитель жадно вырывал куски кровавого мяса, придерживая дергающуюся тушу жертвы мощной ногой и гигантскими черными когтями. Второй ящер орал, передние лапы его загребали траву, длинная шея изворачивалась… Что-то вываливалось из его разорванного живота. И над ним склонялась, вся в крови, ужасная морда хищного чудовища. Воплощенная смерть, такого даже в фильмах ужасов не увидишь!

Ребята стояли, как прикованные к месту. На них напал какой-то ступор. Хотя всё вокруг было реальным, ощущения реальности не было. Да её просто не может быть — такой реальности! Просто очень хорошее кино, объемное…

Первым среагировал Антон, заорав пронзительно:

— Валим отсюда! Быстро!

Но куда? Вокруг был совершенно незнакомый пейзаж — деревья странного вида, кустарник, высокая трава. Вдали справа удирали с места трагедии несколько полосатых динозавров. С их стороны доносились пронзительные взвизги. Словно птичьи, подумала Алина.

По-прежнему ярко светило солнце.

Ящер-убийца словно услышал крик Антона. Измазанная кровью морда повернулась к ним. Затрепетали ноздри чудовища. Очень похоже, как Алинкина кошка, Ксюшка, принюхивается к вкусным запахам на кухне. Только кошка — маленькая и пушистая, а этот… С бородавчатой, страшной мордой…

Он явно принюхивался!

Ребята замерли, как пригвожденные. От таких лап не убежишь! Если чудище решит попробовать человечинки, то им грозит гарантированная смерть…

Сколько длилось это бесконечное мгновение, сказать никто не мог. Но, видимо, не приняв никакого решения, ящер снова принялся вырывать из тела своей жертвы огромные куски мяса.

Дети, переглянувшись, начали потихоньку отступать, не поворачиваясь к зверю спиной. Все подробности отвратительного зрелища поедания добычи были так хорошо видны, что Алину затошнило.

Наконец, Антон, приложив палец ко рту, дал знак разворачиваться.

— Бежим! — страшным шёпотом скомандовал он.

Увидев позади себя, метрах в трёхстах, кромку леса, ребята со всех ног припустили туда.

Мальчишки, конечно, бегали лучше. Хоть и им тоже сковывал горло страх вдруг услышать за собой топот массивных ног и почувствовать смрадное дыхание чудовища на своём затылке, они всё же довольно быстро оторвались от девочки. Метров на двадцать. Казалось, с ними удаляется и последняя надежда на жизнь…

Но тут Антон оглянулся, чуть приостановился, дождался, когда Алина его догонит, ухватил её за руку и потащил за собой.

Гуся же так и лупил впереди, только пятки сверкали.

Точно! Пятки! Мальчишка убегал в одних носках. То-то ей так неудобно, больно бежать! Домашние шлёпки, в которых они сидели в комнате, слетели ещё на первых шагах, и теперь все трое удирали практически босиком!

Банальная фраза: "Так быстро они не бегали ещё никогда". Но сейчас это было именно так. Какая там физра с её кроссом вперевалочку! Они неслись, как на стометровке! Вскоре все, даже пловец Антон, стали задыхаться — то ли от яростного бега, то ли от здешней жары, то ли — от сковывающего, угнетающего страха. Картинка динозавровой битвы ещё стояла перед глазами, и хруст позвонков поедаемого заживо зверя ещё стоял в ушах.

Проклятый лес приближался ужасающе медленно, но останавливаться для передыху нельзя! Главным было убраться подальше от этого монстра.

Но тот за ними не гнался. Уже близко от опушки мальчишки, оглянувшись, обнаружили, что тот по-прежнему занят разрыванием своего противника. Алина решила даже не смотреть. Ей хватило нескольких первых секунд их оцепенения, чтобы в глазах навсегда запечатлелась картина ужасной охоты.

Лес всё же приближался. От ребят пару раз прыснули в сторону небольшие ящеры размером с собаку. Судя по их целеустремленному виду, они явно направлялись к месту трагедии, чтобы поживиться будущими остатками трапезы. Громадные мухи жужжали над головами. Вдали всё так же улепетывали прочь давешние полосатые динозавры.

Алина уже не могла бежать. Пот лил с её лица, в груди резало, ноги, казалось, сами собой замедляли движение. Антон хрипло прикрикнул на нее:

— Представляешь, как… как он быстро… догонит… нас на своих… громадных лапах?..

И он ещё более яростно повлёк её за собой. С другой стороны за руку девочку схватил Саша и тоже потащил вперед.

Наконец, ребята ворвались под защиту леса. Опушка его заросла густым кустарником, деревья давали большую тень, так что здесь можно было хоть чуть-чуть отсидеться, отдышаться, придти в себя.

Растительной здесь была странной, непривычной, но всё же это была зелень, в которой можно укрыться, чтобы обдумать и понять своё положение.

— Я знаю, — отдышавшись, страшным шёпотом, но с каким-то странным восторгом заговорил Сашка. — Это тираннозаурус рекс. Я его в кино видел. Помните, там мальчишку в него превратили?..

— Просто тираннозавр, — со знанием дела ответил Антон. — А то и вовсе — аллозавр. У меня книжка есть про динозавров. Там на облож…

Он остановившимися глазами посмотрел на Алинку, которая ахнула и, холодея, закрыла себе рот ладошками. Книга! Рисунок на обложке!

— Камень! — воскликнул Сашка. — Мы улетели всё-таки! Только не туда!

— Это я виновата, — наконец, смогла выговорить Алина. — Я в последний момент посмотрела на книжку… Но она сама мне на глаза попалась!

И она расплакалась.

— Где камень? — закричал Антон.

— Н-не знаю, — медленно ответил Саша, зачем-то посмотрев на свои руки. — У меня вроде не оставался…

Оба посмотрели на Алину. Та лишь помотала головой, продолжая горько реветь.

— Уронили! — подвел итог Антон. — Что будем делать?

— Спроси чего полегче, — хмыкнул Сашка и длинно, судорожно вздохнул.

Помолчали.

— Может, это нам кажется? — с надеждой спросила Алина. — Просто камень нам внушил картинку из книжки…

— Да? — ядовито осведомился Гуся. — А это меня тоже комар из книжки укусил?

И он показал на ладони только что прихлопнутое насекомое. Комар был неправильный — куда больше обычного, со странно расположенными крыльями, с хорошо различимыми глазами. И вообще — не исключено, что это был вовсе не комар.

Зато укус его был натуральным, и Сашкина щека почти мгновенно украсилась огромным волдырем.

— Только не чеши, — предостерегла Алинка. — Перетерпи, иначе он у тебя месяц чесаться будет!

Гуся только поморщился.

Антон убил ещё какое-то насекомое на своей голой лодыжке.

— Ч-чёрт, — прошипел он. — Тапки там потерял.

Где "там" — понимали все. Но Сашка только помотал головой, как бы изображая смех:

— Господи, мы тут в какой-то дурацкой "книжке" с живыми ящерами оказались, а он — про тапки!

В книжке?

Нет, мир здесь вовсе не походил на книжный.

Трава кишела насекомыми, над головами жужжали громадные мухи — или не мухи? На деревьях были странной формы листья. Но вообще большинство было даже не с листьями, а с иголками. Правда, очень здоровыми.

Не хватало птичьего гомона над головой. И ещё Алина сразу заметила, что здесь не было цветов.

— Где мы? — тихо спросила она. — На Земле?

— А может, в этой самой шаманской реальности? — в тон ей сказал Антон. — Если они там куда-то переносились, то этот камень и нас туда же утащил…

Все помолчали, осмысливая предположение. Если их перенесло в другую реальность, то, может, есть надежда встретить здесь людей? Взрослых, которые им помогут? Тех же шаманов, например…

— Не, шаманов мы здесь вряд ли встретим, — словно ответил на общую невысказанную мысль Антон. — Они когда и жили-то? А потом, если мы угодили к динозаврам из книжки, то у них-то такой книжки нету…

— И читать они по-русски не обучены, — съязвил Гуся. — Харэ глупости говорить! "Шаманская реальность", как же! Тоже мне, Кастанеда вшивый нашёлся!

Сашка Кастанеду не читал — неинтересно было. Но от старшего брата, в своё время заразившегося учением американского мистика, нахватался всяких понятий. И при случае мог с учёным видом ввернуть словечко о путешествиях в "другие реальности".

На самом деле, больше всего он верил в прогресс науки, которая вскоре выведет человека в межзвёздные пространства, где люди и найдут всякие иные миры в полном изобилии. В общем, книги современных фантастов с войнами между цивилизациями и героических земных парнях имели в нём своего благодарного поклонника. Попытки отца подсунуть ему хотя бы Стругацких Сашкой твёрдо пресекались.

— Так никаких реальностей не напасешься — на каждого-то дурака с камнем! — продолжил он. — И земля вон — посмотри! — вполне земная земля. И воздух… Для дыхания пригодный.

— А что тогда? — в ответ завелся его друг. — Вон я себя щипаю — я сам реальный, а то, что вокруг себя вижу, реальным быть просто не может! Хочешь, тебя ущипну, проверим, какой ты?

— Иди ты, — огрызнулся Сашка. — Тут и щипать не надо, от комарья и так продыху нет!

Они все действительно в последние минуты только и делали, что отбивались от насекомых. Звон от них, казалось, временами заглушал даже неумолчный шум леса. Мертвый какой-то шум. Слышен шелест листвы, ветер в иголках высоких деревьев изредка взгугукивает глухо, — и ни одного птичьего щебета или цвиканья!

— Мы, наверное, в прошлое попали, — проговорила Алина. — В юрский период. Как в кино… Птицы еще, наверное, не завелись…

— Точно! — почесал себе затылок Гуся. — Ты, Алинка, молодчинка! Догадливая… А я вот только что сообразил. Слышь, Антоха, вспоминай, чего там в твоей книжке написано было. Куда мы попали?

Антон пожевал губами. Книга про динозавров была замечательная, он прочитал её всю сразу, а потом ещё несколько раз перечитывал-пересматривал особенно интересные места. Картинки там были просто здоровские, казалось, прямо с натуры срисованы…

— Эх, компьютер бы сюда! — мечтательно проговорил он. — У меня там такой классный диск переписан, "Энциклопедия динозавров"! Картинки, описания всякие…

— Вот и вспоминай поподробнее, — прервал его нахал Гуся, который из всей книжки своего друга запомнил только картинки. — Может, на мысль наведешь какую, как бы нам отсюда свалить обратно. А то, понимаешь, очень Алькиного тортика хочется…

"Так, что может тут помочь? — соображал Антон. — Конечно, в любом случае им нужен камень. Но до него ещё нужно добраться. А для этого — дождаться, когда хищный динозавр насытится и уйдёт куда-нибудь подальше. А чтобы дождаться, надо ещё выжить в этом мире. Вот, например, комары эти — не ядовитые ли они часом? Бывают ядовитые комары вообще? И когда они появились?.."

Друзья напряженно смотрели на него.

— Значит, так… — начал он излагать то, что запомнил из книжки.

Динозавры принадлежали к классу пресмыкающихся. Они господствовали на планете 140 миллионов лет. Их было невероятное количество видов — больше, чем ныне (тут Гуся дерзко хмыкнул: "Ныне?..") млекопитающих на Земле.

Были они разными: сухопутными, водоплавающими и летающими. Самое главное — хищных было меньшинство. Иначе бы им просто не хватило пищи. С другой стороны, травоядные были подчас сильно "вооружены" против хищников, так что если детей съесть и не захотят, но с ними тоже лучше не встречаться — вдруг за угрозу примут?

Но 65 миллионов лет назад динозавры почти внезапно вымерли. Считается, что от падения гигантского метеорита. В воздух поднялось много пыли, она закрыла Солнце, на Земле похолодало — и всё, конец динозаврам! Можно сказать, что нам повезло: трудно представить, как справился бы человек с хищником длиной в 10 метров — больше, чем с трёхэтажный дом!

Гуся хмыкнул снова. Все трое невольно посмотрели в ту сторону, где за деревьями должно было продолжаться страшное пиршество. Да уж, справиться с тем зверем они бы точно никак не смогли. Хотя он был и помельче — этажа в два, наверное. Но пасть-то всё равно была у него величиной с хорошее окошко! И зубки такие славные — с ладонь, наверное, кривые, внутрь загнутые. Перекусит, как "Сникерс"!

— Ну, если это нас во времени перенесло, то хоть можно понять, в какое? — осторожно спросила Алина. Потому как верить во что-то подобное всё равно не хотелось. Может, это что-то внушённое? Камнем? Этакий сложный гипноз? А потом кто-то хлопнет в ладоши — и всё кончится!

Хоть, по правде говоря, этот мир действительно заставлял верить в свою реальность — от всякой летающей гадости просто отбою не было… Хорошо хоть, была она медлительной, медленнее даже обычных комаров, так что не составляло большого труда убивать её ещё на подлёте. Но всё равно — по нескольку болезненных укусов было уже у каждого.

— В книжке писали, что Земля возникла около 5 миллиардов лет назад. А жизнь появилась больше чем через миллиард лет после этого. Потом долго ничего не было — ну, там бактерии всякие развивались, одноклеточные, водоросли… Но на земле ещё никого не было. Короче, шестьсот миллионов лет всё это продолжалось. Но это всё нас явно не интересует.

— Эт-точно, — ввернул Гуся.

Алинка закрыла глаза. Это же и не представить себе такую древность!

— А нас-то, нас куда занесло? — настойчиво спросил Саша. — В юрский, как Алька говорит? Это ж не та эра?

— Нет, конечно, — продолжил обстоятельный Антон. — До этого была ещё палеозойская. Тогда появилась жизнь на земле. А первые пресмыкающиеся появились в каменноугольном периоде. Тогда же возникли мощные леса из древовидных папоротников и первых хвойных деревьев, благодаря которым мы обязаны нынешними запасами угля.

Все внимательно присмотрелись к деревьям. Нет, они странные, конечно, но древовидных папоротников что-то не видать.

Вспомнила! Алинка хлопнула себя по лбу.

— Когда мы были с папой в Палеонтологическом музее, я там видела комара, — сказала она. — И там как раз говорилось, что кровососущие насекомые появились ещё в каменноугольном периоде. Так что мы где-то попозже сидим.

— Когда-то, — поправил Саша.

— Что — когда-то? — не поняла Алина.

— КОГДА-ТО попозже сидим, — голосом выделил Гуся. — Ладно, это шутки в сторону. Что там дальше-то было, Антоха?

— В общем, это были ещё не динозавры. Эти ближе к нам…

— …что радует, — никак не мог угомониться его приятель.

Алина сурово посмотрела на него.

— …и жили в мезозойскую эру, — Антон, явно почувствовав склонность к учительству, продолжал считать. — Она тоже долго продолжалась, не помню, сколько, но больше сотни миллионов лет. А затем следует кайнозойская эра, где живем мы, люди. Но это нам не подходит, потому как…

— Это нам подходит, дурашка! — завопил Гуся. — Нам эта не подходит, где мы сейчас оказались. А там нас мамы-папы ждут, школа родная, тортик Алинкин!

И дался ему этот тортик!

Но всё же впервые с того момента, как ребята оказались в этом мире, все трое улыбнулись.

В мезозое было три периода, продолжил основательный Антон. Первым был триасовый. Он длился в районе 30 миллионов лет. И птиц тогда точно не было. Если бы отыскать млекопитающих, похожих на крысу — название было длинное, его Антон не запомнил, — то в триасе они как раз появились.

— Но тогда, кажется, таких огромных хищников ещё не было, — продолжил он. — Если это аллозавр, — тогда это юрский. А если тираннозавр, то они появились, по-моему, в меловом. Ещё в юрском возникают археоптериксы, которых называют первыми птицами. Если увидим…

— И что, они в меловом пропали? — нетерпеливо прервал его Саша.

Антон недоумённо посмотрел на него:

— В смысле?

— В смысле, если они пропали в меловом, а мы одного хотя бы увидим, то мы, значит, в юрском. А если ни одного не увидим, то, может, в меловом.

Все трое невольно посмотрели вверх — не летит ли там случайно разгадка этого вопроса?

— Ну, не знаю, — сказал Антон. — Знаю, что в юрском видов было меньше и были они грубее, что ли. А в меловом динозавров стало больше, и сами они стали совершеннее, что ли. А потом как раз 65 миллионов лет назад прилетел гигантский метеорит и сделал всем ящерам большой кирдык.

— Может, он сейчас и приближается, — выразил надежду вышедший из уныния Гуся. — Всех динозавриков — опаньки, а мы находим камень и улетаем к тортику!

— Дурак ты с ушами холодными! (Гуся автоматически потрогал одно ухо, отчего Алина, вопреки всем трагическим обстоятельствам, расхохоталась), — определил Антон. — Мы-то, думаешь, уцелели бы, если вон какие звери передохли? Три четверти всего живого вымерло, представляешь?

— Фигня! — упрямо объявил Сашка. — Нам бы и пары минут хватило. Лишь бы сразу взрывной волной не убило, а там уж мы камешек нашли б, да домой бы…

Да-а, потеря камня была жестоким ударом… Все трое посмотрели вновь в ту сторону, где он остался лежать — почти рядом с местом пиршества неизвестного хищника.

— Да всё равно не хотелось бы под метеорит попадать! — завершил свою лекцию Антон. — Надо просто дождаться, когда наш толстый друг нажрется и уберётся куда подальше. Тогда быстро подбираем камень и возвращаемся обратно.

Что ж, план был разумен.

Но долго сидеть было нельзя: Антон, более внимательный, указал на хоть и небольшую, но страшную пупырчатую морду, оглядывающую их из-за кустов. Правда, вслед за мордой появилась маленькая лапка с пятью пальцами, которая начала срывать листья с кустов и отправлять их в рот — эта пародия на динозавра явно была растительноядной. Но никто не гарантировал, что вскоре не появится какой-нибудь хищник, желающий полакомиться человечиной.

К тому же все трое одновременно вспомнил фильм "Затерянный мир", где на людей нападали мелкие, но жутко агрессивные твари. Скорее всего, мелкие хищники и должны быть агрессивными — иначе в этом мире им свою долю добычи и не урвать.

Словом, надо было срочно что-то предпринимать.

А вдруг тираннозавр уже ушёл?

Отправиться на разведку решили втроём — Алина побоялась оставаться одна в лесу, хоть и страшно было возвращаться к тому месту, где произошла битва ящеров.

Выглянув из-за стволов последних перед полем деревьев, ребята увидели завершение пиршества. Убитый ящер уже превратился в бесформенную груду из костей, внутренностей и остатков кожи. Всех передёрнуло. Рядом с победителем, то подбегая к нему, то прыская в стороны, как только он ревел отпугивающе, суетились, словно гиены, мелкие по сравнению с ним пятнистые хищники. Они, похоже, тоже ждали своей доли в добыче.

О том, чтобы ко всей этой столовой приблизиться, не было и речи. Оставалось снова ждать. Одно радовало: можно было пока не бояться, что их обнаружат. Как авторитетно объявил Антон, — поскольку ящеры заняты едой. В это время все животные заботятся лишь о том, чтобы у них не отняли добычу, и нападут только в случае угрозы.

Гуся, по своему обыкновению, заспорил, но пока всё складывалось так, как сказал его друг. Главный ящер рвал добычу, ни о чём больше не заботясь. Правда, уже медленно и сыто. Более мелкие твари вожделённо суетились вокруг, но пребывали вне радиуса действия клыков или хвоста гигантского хищника. Ничем, кроме добычи, никто из них не интересовался.

— Вот что, — решительно произнес Антон. — Надо вооружиться.

— Ага, — с издевкой согласился Сашка. — Вон под тем кустом базука валяется, а там — гранатомет…

— Хоть палка — и то лучше голых рук, — веско сказал его друг. — Если к ней камень привязать. А ещё лучше — копьё вырезать.

И не слушая никого, он направился к одному из упавших деревьев, доставая из кармана подаренный Гусей нож. И тут же поплатился за свою самонадеянность. Едва он начал подрезать подходящий сук, как что-то быстрое скользнуло к его ступне. Раздался крик, и Антон упал.

Ребята бросились к нему. Их товарищ лежал на земле, обхватив двумя руками лодыжку. Он быстро бледнел.

— Змея, — срывающимся голосом прошептал Антон. — Это была змея…

ГЛАВА 2

Антон лежал на земле, держась руками за лодыжку и быстро бледнея. В нескольких шагах от него в траву гибко ускользала чёрного цвета небольшая рептилия. При этом Алине показалось, что она не столько ползла, сколько убегала на маленьких, едва заметных ножках. Во всяком случае, движения были не змеиные, а какие-то немножко дёрганые.

— Змея… — снова простонал Антон. — Укусила… С-собака…

Господи, ещё чего не хватало! Девочке вдруг захотелось заснуть и проснуться у себя дома в тёплой и мягкой кроватке со своей любимой меховой лягушкой в обнимку и знать, что всё это всего лишь сон. Сон, сон! Это не может быть правдой!

Она даже закрыла глаза.

Но тут же её вернул к действительности голос Гуси.

— Как думаешь, она была ядовитая? — деловито спросил Сашка.

— Кто? — не поняла Алина.

— Да эта! — поморщился мальчишка. — Откуда я знаю? Ящерица, змея, тварь кусачая — какая разница!

— Н-не знаю…

Антон тихонько подвывал, скорее от страха, чем от боли. Он всё ещё держался за свою пострадавшую конечность.

— Так, — всё с тем же странным спокойствием отметил Гуся. — Примем за факт самое плохое — ядовитая. Если и нет, зубы у нее в любом случае грязные. Рук-то нет у змеи, чем зубную щётку держать?..

Алина потрясённо посмотрела на него. Этот дурацкий Гуся тут ещё и шуточки бросает! Нашёл время! И главное — место!

А может, внезапно пришло ей в голову, он — это, умом тронулся? Вот дел-то будет!..

Она вновь ощутила в горле комок прихлынувших слёз. Но реветь было некогда.

— Я знаю, нужно отсосать яд, — уверенно сказал Саша. — Только во рту человека тоже могут быть трещинки и незаметные царапинки, так что при такой помощи и самому тоже можно отравиться. Платок, тряпка есть у тебя какие-нибудь? Да быстро ты соображай! — прикрикнул он.

Алина дрожащей рукой протянула ему свой носовой платок — она была чистоплотной девочкой, и в кармане джинсов всегда носила эту необходимую вещь.

— Чистый? — с прежним непонятным весельем осведомился Гуся. — Или ты его весь соплями своими замызгала?

Алина покрутила пальцем у виска.

Но этот трёп не мешал Гусе действовать.

Он снял с ноги друга носок, внимательно осмотрел место укуса, вытер вокруг него грязь и кровь.

Затем приложил платок к ранке, припал к ней губами и начал отсасывать отравленную кровь. Оторвавшись, чтобы сплюнуть её, Сашка снова заорал на Алину:

— Что ты стоишь! Давай, ты!.. Отсасывай кровь! А я ему ногу перетяну, чтобы яд наверх не пошёл.

И он начал вытаскивать из своих брюк ремень. Девочка прильнула к уже окрашенному кровью платку.

— Сплевывать не забывай! — рявкнул Сашка. Сам он тем временем туго-натуго стягивал ремень вокруг Антоновой икры.

Что-то он разорался сегодня, возмущённо подумала девочка.

— Больно, ты! — закричал уже Антон.

— Терпи теперь, — хладнокровно отвечал ему приятель, продолжая затягивать ремень. — Ума нет — навек калека, — не забыл он мстительно присовокупить. — Ты ж не дома, а в лесу, да ещё каком. Разбежался ветки ломать! А под ноги смотреть не надо?

Пострадавший лишь простонал. Потом Сашка вновь сменил Алину при отсасывании крови.

— Эх, ножик бы, — пробормотал он, в очередной раз сплюнув кровь на землю. — Ранку бы разрезать, да потом прижечь…

— Есть ножик, — тоскливо проговорил Антон. — Только ты не режь, а то ещё больнее будет…

Сашка чуть не подскочил:

— И ты молчал, дурак!? Где он?

Нож был в кармане. Гусин сегодняшний подарок. Антон не мог с ним расстаться и положил в карман перед тем, как они начали эксперименты с камнем.

Теперь он перекочевал в руки Гуси.

— Спасибо тебе за ножик, Сашка! — сам себе пробормотал он, возясь с лезвием. — Теперь пригодится…

Раскрыв, наконец, ножик, Гуся тщательно вытер его о подол своей рубашки. Затем крепко обхватил пораненную ногу, прицелился и недрогнувшей рукой сделал надрез по одной из оставленных змеиными зубами дырочке. Антон вскрикнул, кровь полилась сильнее.

— Ты чё делаешь, гад! — заорал мальчик. — Думаешь, не больно? Ты человека режешь, вообще! Сам себе не пробовал так?!

— Не-а, — хладнокровно ответствовал его приятель, ловя и снова прижимая к себе дёргающуюся ногу. — Я вообще никогда человека не резал. Давай не шевелись тут! — прикрикнул он.

От потрясения Антон перестал вырываться. Гуся тут же провёл ещё один надрез на второй ранке.

— Хоть и поздно, да всё равно лучше, — удовлетворённо заметил он. — Вместе с кровью большая часть яда вытекает.

— Откуда ты всё это знаешь? — пораженно спросила Алина. В воздухе стояло шипение страдающего от боли Антона.

— Ха! — ответил мальчишка. — Книги читать надо. Я однажды на даче вот так же напоролся на гадюку. Хорошо, отец рядом был, оттолкнул в последний момент…

Он ещё раз припал ртом к ране, затем выплюнул кровь и продолжил:

— Вот он и заставил всё прочитать, как уберечься от змеиных укусов, и как чего делать, если всё же попался этим гадам на зубок…

— Так ты… Ты это — только по книжке?.. — потрясённо спросил Антон. — Ты… Ты это — меня по книжке резал?

— Я ж не такой дурак, как некоторые, — с достоинством отвечал Гуся. — Я зря свои ноги под змеиные укусы не подставляю!

Вот нахал! — восхитилась Алина. А с другой стороны, он прав. Ну какой у них ещё выход-то был?

После того, как кровь почти остановилась, Сашка властно приказал:

— Теперь всё это хозяйство надо промыть и перевязать. Там внизу море — несём Антошку туда.

Какое море? Ах, да! Точно, ещё когда они оказались рядом с тираннозавром, слева синела полоска воды. Но тогда на это как-то не обратилось внимания, а вот приметливый Гуся всё успел рассмотреть.

Да, но до моря далеко! И там…

— Там же эти, — сделала страшные глаза Алина, — ящеры!..

— А что делать! — вдруг рассвирепел Сашка. — Будем прятаться, как сможем, но рану надо промыть! Хочешь, чтобы он помер?..

Дурак Гуся! Кто же этого может хотеть!

Антона с трудом подняли, подставляя плечи. Он стоял на одной ноге, поджимая другую. Ходец из него был явно никакой, но если поддерживать с двух сторон…

Вот когда они пожалели, что потеряли тапочки! Идти было колко. Идти было больно! Приходилось всё время смотреть, куда поставить ступню, но всё равно — то на камень наступишь, то какая-то дурацкая трава обстрекает, то в ямку попадешь… Да и новых змей боялись.

Но Сашка торопил и, надо думать, обоснованно: кто его знает, как будут реагировать на запах крови местные обитатели. Сбегутся сюда со всеми своими зубами и когтями, сказал он, и будет нам тогда детский утренник…

Антону приходилось хуже всех. Ему дорогу выбирать не приходилось — его вели другие. И он просто скакал на одной ноге, опираясь на плечи друзей. Мальчишка поминутно морщился и шипел от боли, а единственный оставшийся на нём носок уже скоро болтался на стопе грязной тряпкой. Но всё же дело с трудом, но спорилось.

А Гуся по пути рассказывал:

— В принципе, если внимательно смотреть под ноги и не хвататься руками за что попало, то даже в самых сырых лесах можно избежать встреч со змеями… Это мне отец говорил. А я потом ещё читал, что полезно длинной палкой обшаривать всё вокруг себя — змея сама обычно на опасность не лезет и предпочтёт уползти. Увидел змею — обойди или дождись, пока уползет. Она первая на человека обычно не нападает. А ты, Антоха, поторопился, рванул, как за мороженым…

Они остановились, отдохнули. Саша тем временем продолжал:

— А если уж не повезло — тогда надо делать то, что мы делали. Только наоборот. Сначала провести надрез — тогда значительная часть яда уйдёт вместе с кровью. Затем отсосать остатки яда. Замедлить движение крови, чтобы она не переносила отраву по организму. То есть жгут наложить, как минимум. Но жгут можно держать не больше двух часов, а то нога отсохнет… А главное — отправить пострадавшего в больницу, где ему сделают сыворотку…

Антон неожиданно хрюкнул:

— Да-да, отправьте меня в больницу. Позвони в "Скорую"…

— Помалкивай, — беззлобно оборвал его приятель. — Там, между прочим, написано, что рану надо ещё прижечь…

— Ой, — ответил Антон, и непонятно было: то ли ему стало больно, то ли он испугался предложенной процедуры.

Они двинулись снова.

Вообще-то, с болтовнёй идти было легче.

— Но я вас могу порадовать, — после недолгой паузы загадочно проговорил Сашка. — Дело в том, что не все укусы даже ядовитых змей ядовиты!

— Это как? — опешила Алина.

— А так, что я читал, — ответил Гуся, — что, во-первых, 30 процентов укусов составляют "сухие", когда яд вообще не впрыскивается. Во-вторых, оказывается, что у многих ядовитых змей всего несколько процентов укусов оказываются смертельными. А в-третьих, может, здешние змеи ещё не успели стать ядовитыми. Или Антоха попал на неядовитую. Или даже вовсе на ящерицу, которая ещё только будет змеёй… через миллионы лет.

— То есть можно не прижигать? — с надеждой спросил Антон.

— Прижигать нужно, — сурово ответил Сашка. — Это всё — "если", а точно мы ничего не знаем. Так что если разведем костер, то прижгу — мало не покажется.

Лес, наконец, кончился. Опушка не очень напоминала знакомую, родную — кустов не было, подлеска — тоже, строй деревьев просто брал и обрывался. Словно строй солдат. А за ними лежала снова равнина! Опасная, враждебная, наполненная неизвестными врагами.

Антон поднял руку. Все посмотрели туда, куда она указывала. Там, в голубом небе над скалами побережья крутились в воздухе непонятные создания. Слишком большие для птиц и слишком похожие на летучих мышей — только гигантских. С их стороны ветерок изредка доносил всплеск гвалта.

Все трое промолчали. Говорить было нечего.

До берега — точнее, до верхушек скал, которые, собственно, этим берегом и были, — надо было пройти метров двести. Недалеко, если считать расстояние от подъезда до рощи, куда Антон ездил кататься на велосипеде, и где у них всегда проходили праздники города. Но и — почти бесконечное расстояние, которое надо пропрыгать на одной ноге. И где на каждом метре тебя ждала неизвестная опасность в траве, угроза с воздуха и в любое время способный появиться за спиной какой-нибудь зверь с пастью, где они поместятся все втроём…

Словно для иллюстрации этой мысли, перед детьми промчалась стайка небольших ящеров, похожих на страусов — может, страусы от них и произошли?

Но выбора, впрочем, не было. Так или иначе, а надо было пробираться к берегу моря.

После краткого "военного совета" решили передвигаться рывками: метров по двадцать бегом, затем падать в траву, так, чтобы их было не видно со стороны. Потом — снова перебежка. В общем, как на войне.

Первый отрезок дался нетрудно. Да и лес, который уже казался спасительным, был ещё рядом.

Дальше пошло тяжелее. Антон быстро бежать не мог, он и так старался делать прыжки длиннее. Где-то на пятом-шестом отрезке все трое выбились из сил. Дальше… Дальше было отчаяние…

ГЛАВА 3

…Кусты были слабой защитой, но — хоть какой-то. Алина совершенно честно не помнила, сколько они сделали рывков, и как они в конце концов добрались до этих кустиков, опушавших крутой берег. Перед глазами, как клочья тумана, плавали обрывочные картинки. Как они лежат, задыхаясь на земле… Как Антон пытается самостоятельно хромать вперёд… Как они падают втроём, споткнувшись на спрятавшемся бугорке… Как сухая трава вгрызается в ступни… Как они, наконец, буквально на карачках доползают последние 15–20 метров до этих кустов…

Но хуже всего было открытие, сделанное ими, когда они пришли в себя.

Берега как такового не было! Скалы, до которых они с такими мучениями добрались, обрывом спускались к морю! Не было видно никакого спуска. Даже если бы Антон был здоров, и они захотели бы просто слезть вниз по камням.

Алине это напомнило Крым, Фиолент, где прошлым летом они отдыхали с родителями. Там тоже была проблема — как спуститься к морю. Но там была тропка. Узенькая, крутая, местами скользкая, такая, что они предпочитали брать всё необходимое с собой на пляж, нежели лишний раз спускаться-подниматься… — но была! А тут…

Саша вызвался найти спуск. Не может быть, чтобы ничего не было, оптимистично объявил он. Никогда так не было, чтобы никак не было, привёл он недавно вычитанную поговорку, — всегда так было, что как-нибудь да было!

Вот только он старался не показать, что сам никакого оптимизма не ощущает. Как не ощущал никакой уверенности, когда впервые в жизни резал живое тело — да ещё собственного друга! И как ему страшно было при виде той крови, которую он сам вызвал. Но… поделиться своими страхами ему было не с кем. Алинка была хоть и хорошей, но девчонкой. Перед ней нельзя было показать неуверенности. И не потому только, что она ему нравилась. Но и потому, что… А кому тогда быть уверенным? У неё и так глаза и нос на мокром месте, хоть и ведёт она себя до изумления мужественно, а тут может совсем расклеиться. А если так, что поневоле расклеишься и сам…

А об Антохе и речи нет, вон лежит весь бледный, чуть ли не зелёный. Тоже переживает за то, что с ним случилось. Так что и перед ним нельзя своих слабостей показывать. Оно как бы и вообще нельзя, — а уж теперь в особенности…

Словом, страшно было всем — Алине, поскольку она оставалась с раненым посреди наполненного ящерами и жгучими насекомыми мира; Антону, поскольку он был беспомощен и в случае опасности не смог бы ни защитить, ни защититься; да и Сашке, которому предстояло уходить в неизвестность.

…Он вернулся через полчаса.

— Кто не рискует, тот не падает в пропасть, — доложил он радостно. — Потому что спуск крутой и тяжелый. Но зато, как я понял, на берегу мы будем пока в безопасности — туда никакой тираннозавр не спустится. Пошли!

Как спускались — это Алинка предпочла бы забыть.

Началось всё с того, что у самого края обрыва Антон протянул руку вперёд и вниз, указывая на море. Под скалой, недалеко от берега, бурлила вода. Время от времени из неё поднималась длинная шея, увенчанная маленькой головой, — и снова погружалась. Сквозь толщу необычайно прозрачной воды видно было, как под её поверхностью резвились громадные существа. Форма их казалась знакомой…

— Ну да, — проговорил Саша. — Это плезиозавры. Как Лох-Несское чудовище. Пошли!

— А… — начала было Алина.

— Если купаться не полезешь, то они не опасны, — солидно сказал Гуся. — Они на берег не полезут, у них вместо ног ласты. К тому же там камни у берега…

В общем, аргумент был сомнительный, подумал Антон. У моржей вон тоже — ласты, однако запросто они по берегу лазают. Но промолчал. Выхода-то, как уже понятно, всё равно другого нет…

При спуске вниз они несколько раз едва не упали. В двух местах Антону пришлось просто ползти — ни втроём, ни вдвоём на узкой "полочке" было не поместиться, так что оставалось только опуститься на колени и так, на карачках, переползать опасное место. Впрочем, Алина и с вполне здоровыми ногами сделала точно так же.

Под конец Саша просто подхватил Антона на свои плечи и тащил друга на себе…

Но рано или поздно всё кончается. Закончился и этот безумный спуск. Ребята оказались на пляже — песчаном и настолько настоящем, что Алине показалось, будто она действительно на Фиоленте. Правда, в отличие от Крыма, здешний пляж от моря действительно отделяли небольшие скалы — или большие камни, — так что им пришлось ещё повозиться, подтаскивая Антона к воде. Но зато это давало дополнительную безопасность: мало ли какие крокодилы могли выползать здесь на берег…

Наконец, рана Антона была промыта — как он шипел, когда солёная вода попадала в надрез! — перевязана ещё одной лентой, оторванной от его же рубашки. Алина на будущее простирнула — то есть что значит, простирнула — прополоскала! — прежний "бинт", покрытый грязью и кровью.

Настало время оглянуться.

В конечном итоге им повезло. Сашка нашёл действительно замечательное место. Прежде всего, благодаря тому, что оно казалось безопасным.

Здесь было что-то вроде природной крепости. В трех сторон над небольшим пляжем нависали темные скалы, покрытые чахлыми кустами, сухими растениями и вьющимися зарослями. С четвертой стороны был синий океан — или море.

Попасть сюда можно было бы только по скалам — как это сделали они. А значит, угроза от крупных ящеров была здесь снята — тем просто не пройти по тропке. Разве что спрыгнуть, прищурился Сашка, оценивая высоту скал. Но вряд ли и большой динозавр сумеет это сделать — всё равно попадет на камни, покатится и разобьется.

Беспокоили те дальние воздушные твари — с воздуха ребята были никак не прикрыты. Но в ходе небольшого обсуждения этого вопроса оба мальчишки пришли к выводу, что если устроиться под самым боком у самой вертикальной скалы, то никакая летучая гадость не сможет им ничего сделать — пространства для манёвра не хватит.

И самое приятное — свежий ветерок разгонял здесь тучи насекомых, и мучения ребят, вынужденных бесконечно и бесполезно отмахиваться от комаров — или как там назывались местные кровососущие, — стали гораздо меньше.

В ходе организованной Сашей разведки обнаружилась и ещё одна полезная вещь — здесь был маленький ручеёк, даже миниатюрный водопадик пресной воды, сочащийся по скале и исчезающий в песке. Слишком поздно, увы, обнаруженный, чтобы не заставлять Антона страдать от промывания раны солёной водой!

Впрочем, кое-что ему предстояло. Упрямый Гуся, только качавший головой на доводы, что, дескать, рана уже не болит, что времени с укуса прошло много, что, следовательно, прижигание ноги стало вполне бессмысленным, — этот стоеросовый Гуся начал приводить в исполнение свой план. Натаскав со скал сухой травы и веток от кустарника, он примеривался, как бы развести костерок.

Проще всего это можно было бы сделать с помощью линзы — но ни у кого в карманах не было ничего даже отдаленно похожего на стекло. Оставался второй путь — извлекать искры ударами кремнием по кремнию. Когда-то, как рассказал Гуся, они с ребятами так в детском саду играли, добывая икры. И у них получалось. Так что здесь, среди скал, тем более должно быть, по его мнению, полно пригодных для разжигания костра кремней.

И пока Антон лежал, закрыв глаза, Сашка потащил Алину искать эти самые кремни — то есть подбирать все камни и стукать ими друг о друга.

Это, надо сказать, была работа! Камней-то было действительно немало, но вот далеко не все из них собирались выдавать искры. Так что зрелище было, как сказала Алина, сюрное (правда, она сама не знал, что это слово значит, но так говорила мама, а ситуация была похожа на те, про которые она так говорила): двое глупого вида оболтусов шныряют по берегу, собирают камни и колотят ими друг о друга, причём совершенно без толку — на смех всем здешним ящерам!

Кстати, про ящеров-то они тем временем действительно забыли! Впрочем, опасности, кажется, действительно не было, успокоено сказал себе Саша, осмотревшись вокруг.

Сказать, что процесс добывания огня после того, как несколько кремней всё же нашли, был лёгким — значило бы сильно солгать. Это только в кино да приключенческих книжках кажется, что всё просто — положил сухой травы, побил над ней камнем о камень, и вот уже дымок, и можно раздуть огонь. На самом же деле, пока Сашка возился с травой и камнями, Алина успела и разыскать для него и затребованный ещё сухой мох, и притащить огромное количество веток — почти всё, что девочка сумела собрать, срезать или отломать на доступных ей склонах крутых скал.

Как уж что удалось Гусе, девочка не видела, но вдруг раздался победный крик, показался дымок, и, когда она подбежала, маленький, но живой костерок уже лизал маленькие веточки.

Сразу же повеяло чем-то родным. Уютом СВОЕГО леса, дачного участка, шашлыков, когда их готовит папа…

Захотелось есть.

Но об этом пока речи не было. Пока что Сашка положил лезвие ножа — нет, не основное, большое, а маленькое, негодное для серьёзных дел — в огонь, чтобы оно раскалилось, и стал разматывать повязку на ноге Антона. Тот был по-прежнему бледен, но, избавившись от первоначального шока после укуса змеи, больше не скулил, а стоически ожидал последнего испытания.

Смотреть, как будет происходить прижигание, девочка не хотела. Она лишь услышала шипение, яростный крик Антона, нога его задергалась, попыталась вырваться, поплыл странно-знакомый запах — а затем Сашка начал забинтовывать ещё дергающуюся лодыжку друга.

А затем всё кончилось.

И снова захотелось есть.

По предложению Антона — тоже в какой-то книжке вычитал — все сходили к ручью и напились до отвала. Чтобы желудки были заполнены, пояснил Антон необходимость такого шага.

Помогло слабо.

— Вот если бы там птицы летали, — мечтательно протянул Сашка.

Все поняли, где это — там. Там, где галдели летучие твари.

— И что? — лениво спросил Антон.

— Можно было бы забраться к ним в гнёзда и поворовать яйца, — ответил друг. — Мне отец рассказывал, что так на севере делают. Если голоден, доберешься до "птичьего базара", распугаешь живность, соберёшь яиц — и порядок!

Алина представила себе бедных пернатых, у которых вот так вот забирают потомство…

— А птицы? — спросила она.

— Что — птицы?

— Они свои гнёзда защищают?

Сашка пожал плечами:

— Отец рассказывал, там такой стоит тарарам, что если нескольких спугнуть, то чуть ли не все в воздух поднимаются. Ну, говорит, отмахиваться, конечно, приходится, но всерьёз те ничего сделать не могут.

Помолчали. Потом Антон хмыкнул:

— Да уж… Одним яйцом здешней "птички" мы были бы сыты неделю. Я читал в той книге про динозавров…

Внезапно сверху раздалось что-то среднее между шипом, свистом и шорохом, и на них скользнула громадная тень. Взглянув наверх, ребята с ужасом увидели, как с обрыва планирует некая кошмарная модель летучей мыши. Очень большой мыши. Даже очень-очень большой…

"Сглазил…" — успела подумать Алина…

Огромные чёрно-зелёные перепончатые крылья, маленькие пальчики, торчащие из них, маленькая же голова с гребнем и длинной желтой пастью, страшные красные глаза, небольшие лапки под туловищем — тошнотворное создание скользнуло, казалось, прямо над ними, затем сделало круг и снова приблизилось.

Алина бросилась на песок, рядом ничком упал Сашка. Антон пытался перевернуться на живот, закрывая голову руками. Как в кино про войну, где бомбёжка, ещё подумал он…

Шелест воздуха, дуновение от близкого взмаха крыльев — и, подняв головы, ребята увидели, что существо удаляется в сторону моря. Там оно спикировало, выхватило что-то из моря — видимо, рыбу, — поднялось повыше, снова спланировало…

Над ребятами снова послышался шум, ещё несколько "летучих мышей" спланировало над ними и тоже полетело в сторону моря.

Детьми, похоже, они не заинтересовались.

— Птеродактили, — после долгой паузы прошептал забывший даже о боли Антон. — Как в "Затерянном мире"…

— Какие птеродактили! — тут же заспорил Сашка. — Это птерозавры!

— У-у, как всё запущено… — протянул оживевший Антон. — Птерозавры — это общее название летающих ящеров. "Птеро" и "завр", понятно? А это птеродактили!

— Не ты один умный, — обиделся Гуся. — "Дактиль", по-твоему, что такое? Дактилоскопия, слыхал? Отпечатки пальцев. По-твоему, это должны быть "летающие пальцы". А ты у них пальцы видал? Вон они, меленькие болтаются на крыльях. И птеродактили маленькие. А у этих видал крылья? Метров семь в размахе будут…

— Умный, да? — тоже поднял голос Антон. — Почему тогда строем не ходишь? А вот скажи того, умник, как переводится известный тебе трицератопс?

— И знать не хочу, — задорно ответил Гуся. — Если ты такой умный, сам скажи!

— Трёхрогий глаз! — не стал ломаться с ответом его многознающий друг. — У меня в этой книге ещё куча смешных названий приводится. Дейноних — "ужасный коготь", велоцираптор — "проворный грабитель"! А ещё один вообще — "кошмарный страшнозуб", но я забыл, как он называется…

Алина, тоже отдавшая дань всеобщему увлечению динозаврами, вспомнила, что читала как раз о семиметровых птерозаврах. Те звались птеранодонами и именно что занимались ловлей рыбы в прибрежных морях. У них вроде бы должны были быть даже мешки под клювом, как у пеликанов.

Это она и высказала, чтобы пресечь бесполезный спор. Главное — что у птеранодонов нет зубов, и ребятам они были не опасны.

Договорить она не успела. Внезапно за одним из низко летящих птерозавров взметнулась из воды шишкастая голова с огромной, усеянной зубами пастью, челюсти её клацнули, хватая летающего ящера за крыло — и оба зверя исчезли в фонтане воды.

Остальные летучие "змеи-горынычи" с возмущённым гвалтом отпрянули к берегу.

Алина ощутила прилив ужаса. Или, как пишут в приключенческих книгах, похолодела. Страшнее зрелища она ещё в жизни не видела! Точно! — какой-то "Парк юрского периода"! Только, кажется, всё тихо вокруг, и можно, наконец, начать думать, как спастись из этой ситуации, — и тут раз! снова чья-то зубастая пасть, снова какая-то пакость жрёт другую пакость, снова сердце сжимается в страхе… даже не перед смертью — но перед её отвратительностью…

Снова захотелось куда-нибудь сбежать. Хотя… Разве когда-нибудь этого не хотелось с того мгновения, как их перенесла сюда неведомая сила алтайских шаманов?

А ну, как этот хищник захочет вылезти к ним на берег?!

Но Алина даже хихикнула, когда услышала восхищённый голос Гуси:

— Вот это крокозяблик… Не дай бог, если он захочет тут погреться на солнышке…

"Крокозяблик"!

Вообще-то смешного было мало. Если бы твёрдо знать, что из воды на берег не выберется какая-нибудь жуткая зубастая тварь, то было бы спокойнее. Но кто знает, какие ужасы таят эти древние воды? В книжке про динозавров об этом ничего не говорилось — или, по крайней мере, Антон ничего не помнил про возможность встретить динозавров, умеющих жить и в воде, и на суше. Только это ничего и не значило — ясно же, что учёные открыли далеко не все виды рептилий, которые жили в мезозойской эре. Так что если бы давешний "крокозяблик" захотел полакомиться новым для себя кушаньем, то им троим нечего было бы этому желанию противопоставить…

Нет, эти скалы-камни, которые, словно зубы, отделяли их "пляж" от моря, могли сыграть защитную роль. Но, честно говоря, при виде огромного морского ящера они как-то стали казаться ненадёжной защитой.

Но настоящая опасность пришла совсем с другой стороны…

ГЛАВА 4

Они вдруг услышали стук падающих сверху камней. Подняв головы, все трое замерли: там, на кромке, где скала соединялась с небом, виднелся силуэт нового зверя. Он стоял на двух полусогнутых ногах, смешно свесив маленькие передние лапки. Голова его как-то по-куриному была наклонена на бок, и один глаз немигаючи уставился на детей. Открылась пасть, какого-то желто-зелёного цвета, усеянная острыми треугольниками зубов.

Затем голова резко отвернулась и словно клюнула вниз — опять по-куриному. Зверь что-то нюхал на земле.

Что? Да понятно, что — кровь! Кровь из антоновой прокушенной ноги! Их выследили! Вынюхали! Догнали по кровавому следу, остававшемуся за ними во время этой безумной гонки через равнину к скалам! И вот теперь их догнали и здесь…

Словно парализованные, ребята продолжали смотреть наверх.

Ящер снова поднял голову и снова поглядел на них. Расстояние было приличное — но и глаз был большой. В продолговатом, как у кошки, зрачке не читалось никакого выражения. Но намерения зверя сомнения не вызывали.

Скачком он продвинулся ещё на некоторое расстояние — уже по тропинке, по которой спускались дети. Снова несколько камней попрыгали вниз.

Ящер ещё постоял, ещё принюхался, ещё раз глянул на выслеженную добычу. Он, похоже, был в затруднении. Ему и до добычи добраться хотелось, но и проблема, как к ней спуститься, его настораживала.

Словно во сне, Алина отступила на два шага. Краем глаза она увидела, как Антон пытается отползти, отталкиваясь от песка здоровой ногой. А Сашка стоял, как вкопанный.

Ей стало стыдно, и она, пересилив страх, шагнула вперёд, к Антону. Вдвоём с Гусей они помогли ему встать и стали медленно отступать вдоль кромки воды…

Вероятно, это движение заставило и динозавра ускорить свои действия. Он ещё раз прыгнул вперёд…

Этого делать не стоило. Одна из его лап вдруг поехала по очередной россыпи камней. Ящер попытался как-то удержаться на другой, но не смог и совершенно по-человечески — будто во время гололёда — шлёпнулся на зад. Бешено завертев хвостом, он ещё поборолся за равновесие — но земное притяжение и камни под тяжёлой его тушей не позволили ему ничего! Бесполезно загребая когтями по скале, зверь всё равно съехал вбок, туда, где начинался уже безнадёжный для него обрыв и — полетел-покатился вниз!

Несколько раз его довольно смачно ударило о скалу, перевернуло, подбросило ещё раз, и тело его тяжело шлёпнулось на камни…

Всё случилось так быстро, что ребята даже не успели среагировать. Только что опасность была настолько реальной, что создавала ощущение сна, — и вот уже туша в морщинистой коже лежит недалеко от них, бьётся в напрасных попытках встать, дёргает головой, издаёт горлом то ли яростный, то ли горестный скрип…

Но агония продолжалась недолго. Ящер несколько минут побился ещё в конвульсиях, затем потихоньку затих. Голова его откинулась, задняя нога в последний раз дёрнулась… — и глаза его медленно затянулись плёнкой…

Какое-то время дети ошеломлённо не двигались. Потом у Алины задрожали ноги, и она вынуждена была присесть на песок. Рядом судорожно вздохнул Антон.

И тут…

— …и в полночь Золушка незаметно удавилась, — раздался хладнокровный голос Гуси.

Что?!

И девочку пробил судорожный смех! А рядом облегчённо захохотал Антон. Через секунду, не сумев сохранить решительного выражения лица, к ним присоединился и паршивец Гуся…

Когда отсмеялись, он, осторожненько, глядя почему-то на Алину, полуспросил-полупредложил:

— Ну что же, вот и еда…

Алина не поверила своим ушам. Вот ЭТО? Он это называет едой?

А впрочем…

Не услышав возражений, Сашка, взяв ножик наперевес, стал осторожно приближаться к трупу динозавра. Впрочем, тот был действительно мёртв и уже не шевелился.

Господи, подумала Алина, неужели он всерьёз собирается его разделывать?

Вблизи зверь казался уже не очень большим. Точно говорят: у страха глаза велики! Но всё же ростом со взрослого человека, не считая длины хвоста, — это тоже серьёзно. А уж клыки в открытой пасти были точно величиной с ладонь.

Сашу передёрнуло, когда он представил, как запросто такие зубки откусят ногу или руку. Не акула, конечно, из фильма "Челюсти", но…

Зато ему сразу стало легче при мысли, что сейчас нужно будет резать этого гада. Он в жизни никогда ничего подобного не делал и даже не представлял, как это делается. Более того, его даже мутило при одной мысли, что надо будет вскрывать кожу, чувствовать, как чужая кровь течёт по рукам, вырезать ещё живое мясо… Но делать было нечего — он на данный момент пока что единственный работоспособный мужчина в этом мире. И кому-то надо кормить девочку и раненого друга…

А в принципе, подумал он, не будет ведь ничего страшного, если они действительно поедят мясо этого зверя. В конце концов, они ведь его в каком-то смысле победили. Перехитрили, удачно выбрав место обороны. А труп врага не только хорошо пахнет, но, видимо, и хорошо "вкуснит"…

Он невольно оглянулся на Алину. Вот чёрт, какие мысли зверские в голову приходят! Алинка бы такое не одобрила…

Тем не менее, вернувшись, он предложил своим друзьям развести костерок, вырезать у ящера филейные части и от души наесться.

Алина посмотрела в направлении, где лежала туша зверя, и её передёрнуло:

— Я не буду есть эту гадость!

— Останешься голодной, — хладнокровно отпарировал мальчишка.

Антон примирительно проговорил:

— Едят же люди змей и черепах. Такие же пресмыкающиеся. За черепахами все моряки охотились, чтобы суп из них сварить… Всё равно, что в китайский ресторан сходить…

Алину ещё раз передёрнуло — была она как-то раз в таком ресторане с родителями…

Но возразить было нечего. Во всяком случае, если осторожненько попробовать, то…

…Мясо на вкус оказалось жёстким, но вовсе не невкусным. Точнее, трудно было его вкус сравнить хоть с чем-нибудь. Прежде всего, по той причине, что оно… элементарно подгорело!

С костром возились долго: из тех веток, которые им подарил кустарник, нормального огня так и не получилось. Точнее, не получилось хороших углей — веточки сгорали, оставляя пепел и разве что малюсенькие искорки, которые и углём-то назвать нельзя было. Потому мясо, нарезанное маленькими кусочками, пришлось попросту совать в пламя, где оно и пригорало. А есть его полусырым запретил Антон, справедливо рассудив, что никто из них не знает, какие микроорганизмы живут в этом времени, и как их перенесёт большой человеческий организм.

В общем, как пошутил Гуся, наелись они угольков.

Но всё-таки наелись!

По настоянию Антона они перенесли костерок и хворост подальше — к скалистой стене примерно посередине пляжа, перед которой было что-то скалистого взгорочка. Невысокого — метра два, — но всё же позволявшего рассчитывать хоть на какое-то укрытие от тварей, которые могли бы выползти из воды. Или прилететь с неба, чтобы полакомиться останками "их" динозавра. Здесь было, правда, жёстко и не очень удобно — не песок всё же, — но зато приподнятость убежища над уровнем моря и скалы, его окаймляющие, делали из этого места что-то вроде природного замка с каменными стенами. При свете заходящего солнца Саша с Алиной ещё набрали какой могли травы, подстелив её на жёсткое ложе своей "крепости".

Впервые, кажется, им стало спокойно…

Между тем, начинало смеркаться. Точнее говоря, смеркалось. Ещё точнее — смерклось уже!

В общем, едва, казалось, ребята только заметили, что небо темнеет, приходит вечер, как наступила ночь.

А с темнотой снова пришёл страх. До сих пор им удавалось как-то выкарабкиваться из тяжёлых ситуаций. Но было хотя бы видно, что творилось вокруг. А теперь, в темноте? "Крепость" — "крепостью", но насколько она поможет против здешних гигантских тварей?

— Что дальше делать будем? — меланхолично глядя на незнакомые созвездия, спросил Гуся.

— Придется идти на равнину, — после довольно долгого и тяжкого раздумья сказал Антон. — У меня нога вроде движется…

— А звери? — тут же спросил Саша.

— Будем лесом пробираться к горам. Может, пещеру найдем, переночуем. В лесу крупных тварей, скорее всего, не будет — стволы деревьев толстые. Зато можно встретить какую-нибудь мелочь и сшибить камнем.

— А… — начала Алина.

— Всё равно здесь не отсидимся, — вдруг поддержал своего друга обычно неисправимый спорщик Гуся. — Надо камень искать. А это лучше всего делать ночью. Ночью пресмыкающимся не хватает тепла, и они обычно спят. Я читал! — воскликнул он, услышав скептическое хмыканье девочки.

— Лучше рано утром, — добавил Антон. — Как говорится, под лежачий камень мы всегда успеем. А сейчас нам всё равно не выбраться. Не видно ничего. Огонь-то мы разведем, а вот факел сделать не из чего. Если только смолы наберем с деревьев.

— То есть, план такой, — помолчав, решительно проговорил Сашка. — До утра нога заживает. А если и нет — всё равно работать будет лучше. Утром забираемся обратно на равнину, потом пробираемся в лес, на то место, где в самом начале оказались. Смотрим там, где обронили камень. Если там всё окей, то начинаем камень искать. Думаю, если никто наши тапки не сожрал, то найдем быстро. И тут же — улетаем.

— Можно рискнуть, — согласился Антон. — В темноте действительно ничего не найдем. Да и страшно ночью будет, — вдруг тихо признался он.

Гуся было хмыкнул с издевкой, но потом вздохнул. Видно, вспомнил, что здесь они уже успели повидать. Это тебе не в деревне в темноте на кладбище сходить — там страх себе больше внушаешь. А здесь внушать нечего — вон он, зубастый ужас, в море, на суше, да в воздухе сторожит…

— А может, мы и не одни здесь, — вдруг проговорил Антон.

— Конечно, не одни, — меланхолически ответил Саша. — Но лучше бы были одни…

— Да нет, — поправился его приятель. — Я людей имею в виду.

— Это как? — обалдела Алина.

— Да вот что-то вспомнилось, как отец рассказывал. А потом ещё статью про это писал, для "Огонька". Будто бы когда на Земле не было даже динозавров, по ней уже передвигалась техника. Или по крайней мере что-то, в чём применялись болты, индукционные катушки и непонятные металлические шарики.

— Ну-ну, — Саша даже привстал. Он антонову отцу верил. По крайней мере, после этого дурацкого алтайского камня.

— Тут вот какое дело, — продолжил Антон. — Он на эту тему с дядей Вадимом говорил, Чернобровом. Ну, помните, я рассказывал, что они в каких-то там экспедициях вместе ездили?

В общем, дядя Вадим в одной экспедиции был, они метеорит разыскивали. А нашли какой-то камень, и когда с него смахнули грязь, то на сколе был ясно виден каким-то образом попавший внутрь болтик! Представляете?

Ну, сперва думали, что это просто так, что-нибудь с трактора упало. Но это оказалось осадочной породой. Отнесли геологам. А те говорят, что камню этому никак не меньше 300–320 миллионов лет!

— Да ну, не может быть, — рассудительно сказала Алина.

— Да? — уже увлёкся Антон. — А они ещё и рентгеном его просветили. И знаешь, что увидели? Что внутри камня есть и другие, скрытые для взгляда, болтики! Они этот камень вообще по всем институтам научным протащили. И установили: болт попал в по-роду… до её отвердения! А значит, возраст его никак не меньше, есќли не больше, чем возраст камня. И главное, помимо болтика и рядом с ним обнаружили ещё два странных микроскопических шара с квадратными отверстиями…

Он замолчал. Вообще-то, в свете того, что произошло с ними, рассказанное не казалось таким невозможным. Вот оброни они здесь швейцарский ножичек — как обалдеют будущие учёные?

А что, если не одному антонову отцу попался в руки шаманский камень? Так ведь и какие-то другие люди могли вот так же оказаться в далёком прошлом…

— А твой папа ничего не писал, кто бы это мог быть? — с какой-то непонятной для самой себя надеждой спросила Алина.

— Ну, там несколько предположений было, — ответил Антон. — И что пришельцы насорили. И что будто бы древняя цивилизация тогда существовала. Но самое интересное, что этот болт — не единственная искусственная деталь, найденная в древних слоях. В девятнадцатом веке в Англии находили несколько гвоздей в породе, добытой в глубоких шахтах. В Америке внутри древних камней нашли два обломка металличеќского предмета. Когда их соединили, получился единый сосуд, к тому же украшенный резьбой. А в двадцатом веке один американец обнаружил два четких отпеќчатка человеческих ног в ботинках. Причём один ботинок наступил на трилобита. А трилобиты вымерли 400 миллионов лет назад, кажется. А тоже друг отца, Александр Казанцев, сейчас он, правда, умер, но тогда рассказывал, что в пустыне Гоби был найден отпечаток сапога в слое, воз-раст которого — десять миллионов лет!

Вот так-то, — помолчав недолго, закончил он.

Зачарованные, все молчали.

— Надо бы нам тут тоже побольше всяких следов оставить, — всё-таки Гуся был энтузиастом, несмотря ни на что. — Потом расскажем, где надо искать. Во шуму-то будет!

Антон вдруг расхохотался, забыв о боли в ноге:

— Ну, ты и Гуся! Ты чем топтать-то будешь? Голыми пятками? Ты ж тапки ещё у того динозавра потерял!

Сашка хотел было возмутиться, но вдруг и сам против воли рассмеялся.

— Нам бы только вернуться, — заключил он.

Да… Не надо было ему этого говорить.

Все тут же вернулись в действительность.

Страшную и неуютную…

— Слушайте, а вот интересное дело, — после паузы проговорила Алина. — Звёзды здесь… Ведь не то, что созвездия другие, а… Просто не наши…

Мальчишки разом посмотрели в небо.

— Да-а, — неопределённо протянул Гуся.

Антон, подумав, сказал:

— Так ведь понятно… Если столько лет… Солнце же летит вокруг Галактики. И звёзды — тоже. Созвездия — это же просто картинки, как их человек с Земли видит. А сами-то звёзды на самом деле в самых разных местах и на разных расстояниях находятся. Вот и меняется картинка неба…

Саша его поддержал:

— То есть ты всё же, Алька, намекаешь, что мы — в другом мире? А разницы-то никакой! В смысле — так, на глаз, не определишь. Звёзды, может, и не наши — так ведь и Земля здешняя в другом месте Галактики находится. Другие, можно сказать, соседи…

Алина поёжилась. Всё равно! Другое время, другой мир… Неважно. Главное, что всё вокруг — чужое.

И дело даже не в звёздах. Эти ужасные динозавры — они ж чужие вообще! Словно и неживые, а так — машины для уничтожения. Вроде кем-то запущенных на Землю роботов. Какие-то неродные деревья, чужая трава, иное небо — просто другая планета!

И, словно кто-то услышал её мысли и решил утешить, — из-за скал впереди показался краешек Луны. Она величественно ползла наверх, бросая на землю серебристый тюль своего серебряного света, и, казалось смотрела на троих затерянных в прошлом детей дружески и участливо. Лицо её было чуть-чуть иным — или казалось таким, — но это было всё то же, родное лицо вечного земного спутника, лицо. Луна, такая настоящая и такая неизменная, посылала ребятам, казалось, привет из их родного дома, из их родного времени — из недавнего прошлого и в то же время — из далёкого будущего…

И лицо это было таким близким и таким недоступным, что Алина — впервые за этот бесконечный день — отчаянно, горько разрыдалась…

ГЛАВА 5

Обычно в приключенческих книжках говорится, что утро пришло солнечное, и герой проснулся, полагая, что он — в родном доме.

Но тут было совсем не так.

Во-первых, поспать толком не удалось. Было жёстко и холодно. Приходилось долго ворочаться, устраиваясь поудобнее. Потом, когда как-то пристраивались, всех будил какой-нибудь необычный звук. Потом кому-нибудь хотелось в туалет — а куда тут особенно отойдешь, на голой-то скале? Потом все снова устраивались, потеснее прижавшись друг к другу — и тут же снова что-нибудь мешало…

Словом, не сказать, что ребята проснулись свежими. Хотя какая-то доля правды в словах писателей прочитанных ими книжек была: им очень не хотелось возвращаться к осознанию, что они страшно затеряны во времени, что вокруг них — ни одного друга, кроме, разве что, далекой Луны… И что в любой следующий момент их могут элементарно съесть! Их!

Болели животы. Видно, всё же не совсем убили они микрофлору в дохлом ящере.

Да нет, уверенно, сказал Гуся, просто мясо было несвежее. Как? — поразился Антон, мы ж его на месте разделали? Сразу, как ящер коньки отбросил? Ха! — ответил великолепный Гуся, мясо, чтобы не испортиться, в состоянии храниться один-два дня. А этому — сто миллионов лет минимум!

Алина хрюкнула. И тут же задумалась. Шутки — шутками, а ведь между их биологиями с динозаврами действительно миллион веков! И как что усваивается, просто неизвестно.

Это мама у Алины была любительницей составлять блюда по усвояемости. Она очень вкусно готовила, но старалась продукты подбирать так, чтобы, по её словам, надо было есть поменьше, а витаминов и других полезных веществ получать побольше.

Девочка глубоко вздохнула. Чтобы не расплакаться снова. Эх, мама, как хочется тебя увидеть!..

На вчерашнего динозавра смотреть не хотелось. Не только потому, что его мясо ещё и сейчас время от времени вспучивалось в животах. Просто за ночь его облепили какие-то то ли жуки, то ли червяки, и после них никак не хотелось даже притрагиваться к этой "еде". Лишь оптимистичный Гуся хладнокровно подошёл к ящеру и бестрепетно начал отрезать у него "кисть" со страшными когтями. На вопрос "Зачем?" он отрезал уверенно:

— На память. В школе Штырчику, — так он звал Штырова, — покажу, он обалдеет.

Как ни странно, эта его уверенность как-то обогрела всех. А действительно, отчего бы им не вернуться? Антон ворочал ногой, конечно, не так здорово, как вчера живописал Гуся, но всё же мог уже на неё опираться, а значит — и ходить. Самостоятельно. Остаётся только забраться наверх, добежать обратно до леса, пробраться по опушке до того места, где они "выпали" в этот мир… И если там не бродят голодные тираннозавры, — подобрать камень и убраться отсюда подобру-поздорову!

В общем, Алина не удивилась, когда и от рассудительного Антона услышала просьбу отрезать ему "тоже лапу… или, может, челюсть?.. с такими зубками!". Сама она решила пойти умыться — мальчишкам ладно, а девочке и в таких условиях надо оставаться аккуратной, в приличном виде…

Она выбрала мелкую лагунку за камнями, защищающими пляж от моря. Волны прибоя с шумом влетали сюда между каменными зубьями, разбрызгиваясь на тысячи брызг. Получалось даже что-то вроде душа.

Раздеваться она, конечно, не стала и плюхнулась в воду прямо так — в джинсах и блузке. Впрочем, им небольшая стирка после вчерашней гонки — и особенно ночёвки — тоже не мешала.

Так что она плескалась с огромным удовольствием, почти позабыв, что она не на Фиоленте, а неведомо где. Вернее — неведомо когда…

Через какое-то время к ней подошли мальчишки, здорово заляпанные кровью. Почему-то это не вызвало в ней отвращения. Наоборот, внутри неё прилило чувство даже какого-то восхищения друзьями: подумать только, такое пережили, а ничего — кромсают страшного ящера, словно настоящие первобытные охотники!

Она сама удивилась этим своим мыслям. Ещё вчера она и представить не могла, что эти два приятеля способны хладнокровно отпилить лапы не то что ящеру — курице! А она — не ужасаться их жестокости, а словно бы даже одобрять?!

В общем, мальчишек тоже, как могли, отмыли. Постирали даже одежду. Пусть и плохо. Но чтобы держать человеческий облик, как потребовала Алина.

И это "держание" было даже приятно. Они словно бы бросали вызов этому чужому и жестокому миру!

Но то, что произошло потом, смахнуло гордые улыбки с их лиц.

Совсем, казалось, недалеко от ребят на поверхности моря показались две громадные змеи с усеянными сотнями зубов пастями и с бешеной скоростью понеслись к берегу. Периодически они скрывались в воде, и при приближении их стало заметно, что это вовсе не змеи, а здоровенные ящеры с длинными шеями и маленькими головками на них, с помощью мощных ласт пытающиеся удрать от кого-то, ещё более громадного. И, похоже, убежище они собирались себе искать как раз рядом с ребятами…

ГЛАВА 6

…Похоже, ящеры собирались искать убежище рядом с ребятами…

Алина побелела от ужаса. Сашка вскочил и почему-то замахал руками. Антон тоже попытался приподняться.

Чудища стремительно приближались к берегу, загребая воду мощными плавниками. Саша завертел головой в разные стороны, как сова. Он как будто искал место, куда бы можно было спрятаться. Вдруг он закричал:

— А ну, за мной! Ко вчерашнему убежищу! Там, где щель между камнями!

Рванувшись туда, ребята лишь тогда перевели дух, когда забрались как можно глубже. Они были в безопасности. Но совсем недалеко разыгрывалось кровавое действо.

Плезиозавры — а убегали как раз те ящеры, которых они видели резвящимися в воде во время спуска с обрыва, — издавая необычные звуки, приблизились вплотную к берегу. Но дальше они пробраться не могли — вместо ног у них были ласты, а с ними через камни не проберешься. А от чистого моря их отрезал неведомый враг.

— Бедненькие, — прошептала Алина. — Их же сейчас сожрут!

Но ребята ничем не могли помочь ящерам. Даже если бы хотели.

Вода возле "их" камней закипела, на мгновение показалась длинная голова с огромными челюстями, потом мелькнуло гибкое тело, что-то заполоскалось в волнах, словно домохозяйка во время стирки яростно набросилась на грязное белье… Вода забурлила…

Только вместо белой пена вокруг стала красной.

Смотреть на это было нельзя, и Алина закрыла лицо ладошками. В это время циничный Гуся вдруг произнес:

— А чё! Я бы к ним присоединился. Есть хочется страшно! Зря мы этим, нашим, побрезговали.

Живот у него, видно, прошёл.

Как ни дико звучали Сашкины слова, но звучали верно. Стоило подумать о еде, как в животе тут же засосало. Но и перспектива полакомиться дохлым вчерашним "скалолазом" — к тому же изрядно обглоданным — тоже не прельщала.

Значит, надо было, как минимум, кого-нибудь поймать ещё.

Между тем, бойня в море неподалеку постепенно прекратилась. Похоже было, что тот змеевидный ящер, убив свою жертву, утащил её на глубину, чтобы там полакомиться в спокойствии. Над водой снова висел только гвалт птерозавров — ну точно вспугнутые галки!

А некоторые из них, кажется, обнаружили и останки поверженного вчера ящера. К самой скалистой стене они подлетать не решались — дуга поворота с их большими крыльями была слишком широкой. Но всё же и их, рыбоядных, видать, привлекали запахи пищи, — а соседствовать с местом, которое заинтересовало летучих гадин, было явно не очень умно…

— Ладно, — сказал рассудительный Антон. — Нога почти не болит, только горит немного. И опухла. Но передвигаться можно. У нас две цели — найти камень и поесть. Так?

— Так! — эхом отозвалась Алина. Гуся хмыкнул.

— Дальше, — не обращая на него внимания, продолжал Антон. — Нам нужна какая-то защита. Пока что нам везло — водные ящеры боролись друг с другом, для летающих мы слишком крупны и неинтересны. Но там, где лежит наш камень, бродят совсем другие звери. Одного мы видели. И мы ему как раз на зубок…

— На один, — добавил Саша.

— И что делать? — содрогнувшись от представленной картины, спросила Алина.

— Праща! — торжествующе ответил Антон.

Какая праща? Что такое — праща? Девочка смутно вспоминала, что же это за оружие такое… Что-то она об этом читала… Какое-то устройство для метания камней.

Зато Сашка был в восторге:

— Ну, вот видишь плоды моей воспитательной работы! Вот уже головной мозг у тебя стал соображать лучше спинного! А то — палку отломить, палку отломить!..

Антон уничтожающе посмотрел на своего приятеля. Тот сразу посерьёзнел и начал снимать ремень. После того, как вчера тот выполнил свою роль жгута, Сашка предусмотрительно вновь заправил его в брюки.

Антон тоже потащил ремень из петелек.

— Он всё равно только для формы, — пояснил мальчишка. — У меня брюки нормально и без него держатся.

Алина с интересом смотрела, как они собираются изготавливать это непонятное устройство — пращу. Оказалось — просто! Порыскав по берегу в поисках подходящих камней, Сашка навалил их целую кучу перед собой и Антоном. Затем сжал оба конца ремня в ладони, а на сгиб его положил один из бульничков. Затем критически посмотрел на девочку и сказал:

— Ты бы пригнулась, Алька, а то я давно не тренировался, с лагеря еще, с летнего. Задеть могу…

Алина присела на песок. Сашка, расставив ноги, начал крутить ремень над головой. Затем отпустил один конец импровизированной пращи — камень полетел прочь с огромной скоростью…

В море…

— Эх ты, — насмешливо сказал Антон, — что ж ты вбок пуляешь! ещё б назад пустил!

— Пробуй сам, — обиженно ответил Гуся.

Но и у Антона на первых порах получалось не лучше. Мальчишки довольно долгое время по очереди раскручивали пращи, пока камни не стали лететь в более или менее правильном направлении.

Наконец, натрудивший раненую ногу и решивший, что хватит упражняться, Антон сказал:

— Ну что, давай попробуем завалить вон того мальца…

Сашка начал раскручивать свою пращу. Затем отпустил конец ремня. Камень вылетел… Но просвистел мимо намеченной цели — стаи птерозавров, давно утерявших интерес и к ребятам, как слишком крупной добыче, и к трупу завра, так неудобно лежащему, и вертевшихся над морем в охоте за рыбами.

— Эх, рогатку бы сделать здоровую, — мечтательно протянул Саша, становясь на позицию стрельбы. — Мы бы и тираннозавра…

Его "выстрел" тоже был неудачным.

Алина, видя, что никто не обращает внимания на её красноречивый взгляд, произнесла:

— Нет, надо же — и этим людям я подсказываю домашние задания!

Мальчишки с недоумением воззрились на нее.

— Есть такие школы, — хладнокровно продолжала она. — Там по специальной программе учат. Чтобы умственная отсталость постепенно уменьшалась… Вы что, не догадались, что если даже и попадете, эта "птичка" упадёт в море, и там её сожрёт давешний ящер? Но он вам благодарность не выскажет!

Сашка с размаху хлопнул себя кулаком по лбу…

…Подниматься по скале было легче, чем спускаться. Но стоило ребятам только начать движение, как ими вновь заинтересовались летающие твари. Сразу несколько их отделилось от стаи, кружащей между морем и скалами, и спланировали на детей.

Может быть, они хотели только поинтересоваться новыми путешественниками. Но ни Антон, ни Саша на сей раз не растерялись — мальчишки, видно, освоились в этом опасном мире. Пращи закружились над головами, камни, запасенные у Сашки за пазухой, вылетели из них почти одновременно.

Но лишь почти. Сначала камень Антона с силой ударил ящера у самого основания крыла. Птерозавра сильно мотнуло в воздухе, и тут камень Саши довершил дело, вонзившись ящеру куда-то между ключиц. Задев крылом скалу, тварь попыталась сложиться, но уже не справилась с инерцией и рухнула вниз. Две других отпрянули, как самолеты, делающие вираж, и, странно загоготав, отлетели прочь.

Новые камни были готовы, пращи вновь раскручивались, но второй залп был неудачным. Впрочем, и динозавры больше не возвращались к ребятам — словно утки во время охоты, они улепетывали, бросив своего товарища.

Неудача была, в общем, вполне объяснимой. Чтобы хорошо попадать в цель с помощью пращи, надо тренироваться долго, очень долго.

Необъяснима была как раз удача!

И тем не менее это была она…

…Спускаться за добычей не было уже ни сил, ни охоты. Как ни хорошо держался Антон, но на узкой тропке вдоль обрыва нога давала о себе знать. К тому же после стычки с ящерами есть расхотелось.

А мальчишки тем временем были полны победного духа: "Теперь на равнине, — заявил как всегда несамокритичный Гуся, — мы любого завалим!"

Но на равнине их ждала новая неожиданность.

Между ними и лесом расположилось целое стадо — как показалось сначала, тираннозавров. Ребята уже хотели было снова быстро нырнуть по тропинке на спасительный пляж, но Алина, приглядевшись, поняла, что это были совсем другие ящеры. Они тоже передвигались на двух ногах, но передние лапы у них были гораздо крупнее, чем у давешнего хищника. Да и передвигались они медленно.

С другой стороны, они были немного похожи и на съеденного вчера тираннозавром ящера. Только у них не болталось на голове гребешков, а морды их были массивнее и тупее.

И самое главное — они были травоядными! Они паслись, словно стадо слонов в Африке, — если, конечно, не брать в расчёт, что никто из троих в Африке не был, и как пасутся слоны, они видели только в зоопарке.

Но звери больше всего напоминали именно стадо слонов — и ничего с этим не поделаешь! Они медленно передвигались, одни на двух ногах, другие — нелепо подкидывая задом — на четырёх, набирая в пасти траву, листья и даже ветви деревьев. Словом, выглядели они миролюбиво.

Но — миролюбиво или нет — а ребята оказались между двух огней. Сзади вполне могла возобновиться атака птерозавров — хоть они ещё глупее птиц, но в этом была и опасность: каждый новый ящер, что их увидит, первым делом начнет выяснять, не годятся ли дети на роль добычи. А спереди, хоть и травоядные, но приближаться к ним тоже не стоило — носорог в Африке тоже травоядный, но не дай Бог попасться ему на глаза!

Что было делать? Оставалось одно — обходить стадо по большой дуге. По возможности придерживаясь берега и прячась за кустами и в траве. А дальше, оказавшись на открытом месте — просто лупить со всех ног, что есть сил, до леса. А там уж, среди деревьев, они всегда увернутся от этих неповоротливых зверюг…

Так и поступили.

…Какое-то время они, как и было запланировано их "военным советом", пробирались вдоль кустов и деревьев, что росли вдоль обрыва. Насекомые, какие-то твари под ногами, дергающиеся под чьим-то весом ветви — на это уже не обращали внимания. Мальчишки держали свои пращи наготове, но, в общем, все трое понимали, что защита это — слабая. Слишком недолго удалось им потренироваться, чтобы рассчитывать на надёжное обращение с этим оружием…

Одно шло не по плану — Антон всё же "зависал". Больная нога давала о себе знать, и он постепенно всё больше хромал и замедлял шаг. А пройти предстояло ещё немало — метров триста-четыреста. А потом завернуть к лесу и там — ещё около двухсот.

Краем глаза все трое наблюдали за динозаврами.

Стадо было явно неоднородным — пока основная масса кормилась, некоторые ящеры, стоя на двух лапах, внимательно осматривались по сторонам. Это тоже напоминало фильмы о дикой Африке. Точнее говоря, об антилопах и буйволах, среди которых есть такое же "разделение труда" — одни едят, другие охраняют. В этих стадах сильные быки внимательно наблюдают за окружающим миром, оберегая своё стадо от непрошеных хищников. И, похоже, то же творилось и здесь. Так что если местным "быкам" попасться на глаза, то не исключено, что они вполне могли заподозрить таких хищников в ребятах. А что "быки" могли предпринять в таких условиях — тоже неизвестно. Если судить по телевизионным документальным фильмам из африканских саванн, то обезумевшие стада, поднятые вожаками, могут быть страшны. Причём стада даже не буйволов, а антилоп, если срываются с места, способны снести всё в саванне, что не успеет спрятаться. А ведь эти местные "зверьки" были даже не антилопами: судя по тому, как они смотрелись рядом с деревьями, они только в высоту были с два, а то и три человеческих роста.

И всё же осторожность ребят не спасла. Они позволили себе немного передохнуть в кустах, перед тем, как рывком пересечь открытое место. Возможно, это было ошибкой. Ибо стадо, хоть двигалось и медленнее, чем они, но сдвигалось всё же в том же направлении. И когда дети уже побежали — хотя что значит, побежали? Антон едва ковылял — хорошо, хоть тащить его не надо было. И вот, когда они плелись посреди показавшегося бесконечным открытого пространства, и до леса оставалось метров сто пятьдесят, какой-то дурацкой динозаврихе захотелось передвинуться в их же сторону. Узрев ребят, эта тупая ящерица — ну да, ящер женского рода! — угрожающе-предостерегающе заквохтала, подняв панику в стаде позади неё.

— Бежим! — отчаянно заорал Сашка, увидев, что в ответ на призыв самки с детенышами в её — и их! — сторону тяжело, но быстро побежал один из ящеров-охранников.

Ребята изо всех сил припустили к лесу. Их гнал не страх — ужас. И даже не ужас — отчаянье. Они уже столько преодолели, они выжили рядом с тираннозавром и тем морским ящером, они увернулись от столкновения с птерозаврами и даже подбили одного из них… И всё для того, чтобы быть затоптанным даже не хищным, а растительноядным ящером! В нескольких десятках метров от спасительного леса!

Но отчаянье гнало, зато состояние Антоновой ноги замедляло бег ребят. Антон хромал всё сильнее и всё сильнее отставал. Алина и Саша подхватили его на плечи, и потеряли на этом ещё несколько драгоценных секунд. Они даже боялись теперь оглядываться, волоча Антона вперед — потому что сзади всё сильнее нарастал могучий топот…

И вдруг сбоку от них раздался громкий свист…

ГЛАВА 7

Свист был совершенно разбойничьим, словно какой-нибудь атаман Чуб вёл свою банду в атаку на купеческий караван. У всех троих что-то ёкнуло внутри. Но это, конечно же, были не казаки. Да и откуда им взяться здесь, за миллионы лет до начала истории? Оглянувшись и автоматически замедляя бег, ребята увидели новых, весьма необычных ящеров. То есть на первый взгляд уже попривыкших к местной фауне глаз ничего особенного в них не было — так, довольно-таки некрасивые большие ящерицы на двух ногах. Но зато на самих ногах один из когтей — кажется, на втором пальце — имел необычно большую длину и рос, казалось, едва ли не из лодыжки. В ногу динозавра был словно вделан здоровенный кривой кинжал.

И вот эти "казаки" с "кинжалами", издавая разбойный свист, бежали прямо на ребят…

У Алины подкосились ноги. Она без сил опустилась на жёсткую траву, закрыв лицо ладонями. Всё кончено…

Рядом, лишенный поддержки, шумно повалился Антон. Сашка, беспомощно налаживая свою ставшую такой безнадёжной пращу, с бессильным ужасом наблюдал, как к ним приближается смерть…

Свистящая, зубастая, когтистая смерть… И вдруг мальчишка издал вопль удивления и радости:

— Смотрите!..

Алина и Антон мгновенно обернулись. Совсем уже недалеко от них по равнине громадными шагами нёсся обратно к своему стаду давешний ящер. На ходу он громко ревел, и в его голосе слышались почти человеческие нотки страха и отчаяния! Того же, какое только что испытали дети!

А за ним, цепью, словно хорошо обученное воинское подразделение, забирая флангом и тем отрезая его от ребят и — в перспективе — от стада, неслись "казаки". И вовсе они не казались уже большими! Так, метра два-два с половиной вместе с хвостом.

Стадо, в свою очередь, сильно заволновалось. Видно было, как засновали внутри него ящеры. Их детки — "малютки" метра под два величиной — вместе, видимо, с матерями, стали смещаться внутрь, подальше от нападавших. На передней линии стада постепенно остались лишь самые мощные звери. Словно птицы, они вертели головами, глядя на разворачивающуюся перед ними сцену то одним, то другим глазом. Но при этом никаких попыток выйти на помощь товарищу никто из них не предпринимал. Наоборот, перестраиваясь, стадо всё быстрее уходило от места надвигавшейся трагедии своего собрата.

Алине они напомнили голубей, улетающих от того места, где на одного из них напала кошка. Только эти не летали…

— Чего сидим?! — вернул её к действительности новый Сашкин крик. — Ждём, пока и на нас внимание обратят? Или вы их поблагодарить хотите?

— Да, бежим! — подхватилась девочка.

Положив на свои плечи руки Антона, они с новыми силами побежали к лесу.

Собственно, "бегом" это по-прежнему можно было назвать с большой натяжкой — скорее, оно было быстрым ковылянием, — но стена деревьев всё же приближалась.

На ходу ребята оглядывались — не могли не оглядываться — и, всё больше отдаляясь от ящеровой облавы, смотрели на её завершение.

Собственно, после отхода стада у прежнего их врага шансов на спасение не оставалось. Его окружали с профессионализмом наёмных солдат, в результате чего гигант перемещался по большой дуге, всё дальше уходя от своего стада.

Наконец, круг преследователей сжался настолько, что ящеру стало некуда бежать. На какие-то мгновения охотники приостановились, вроде бы в нерешительности, так же, как давешние ящеры в стаде, поворачивая головы и смотря на противника то одним глазом, то другим. Тем временем несколько тварей начали осторожно подбираться к жертве сзади. Поколебавшись, та, чуя нарастающую опасность, решила, видимо, пойти на прорыв.

Это и было её фатальной ошибкой. Когда ящер вломился в цепь врагов, те просто расступились. А затем сразу двое из них прыгнули ему на спину, вонзив в неё свои страшные когти-кинжалы. Третий "казак", обогнав ещё рвущегося вперед динозавра, прыгнул, как кошка, сбоку ему на шею и как кошка же начал задними ногами раздирать пупырчатую кожу на горле. Вот для чего нужны были эти необычные когти!

Затем на жертву запрыгнули другие охотники…

Что было дальше, ребята уже не видели — стало достаточно далеко, да и спасительные кусты опушки заслонили сцену этой необычной облавы. Собственно, и смотреть не хотелось — наверняка те же жадно отрываемые с ещё бьющегося тела куски мяса, кровь, ошмётки кожи. Это они уже видели в самом начале своего пребывания в этом мире. Постойте, когда же это было? Неужели только вчера? Господи, кажется — месяц прошёл!

Под защитой опушки они мгновенно повалились на землю, шумно, судорожно дыша. Антон опять ухватился за ногу.

— Больно? — участливо спросила Алина.

Антон поморщился:

— Пока бежали, вроде не чувствовал. А сейчас как прихлынуло…

— Да уж, — отозвался отдышавшийся Гуся. — Здорово ты чесал, как ничего и не ранил. Я всегда говорил: если человек по-настоящему хочет жить, то медицина бессильна…

Посмеялись.

— Что дальше? — спросил Антон, как-то непривычно и, похоже, незаметно для себя уступая лидерство в их маленькой компании Саше.

Тот подумал немного.

— Надо валить вдоль опушки к горам, — наконец, сказал он. — Ночью в лесу невесть какие звери могут водиться, а так мы — вроде как на границе. Если снаружи опасность — в лесу спрячемся, если из лесу — на равнину убежим…

Антон хмыкнул.

— Они чего — партизаны? С чего бы им побояться за нами тоже на равнину потрюхать?

Сашка вновь задумался.

— Да, — проговорил он наконец. — И от камня удаляться не стоило бы. До сих пор нам везло, но если мы его хотя бы завтра не найдем, нам крышка.

Да, уйти с этого места почти наверняка значило больше никогда не вырваться из этого мира. Они и так закружились в хороводе всех этих битв, погонь и охот, и, пожалуй, уже трудно будет отыскать камень. А если убраться от места потери ещё дальше, то был риск больше уже не найти его никогда. И местность дикая, незнакомая, можно заблудиться, и живность здешняя вряд ли позволит спокойно ориентироваться и искать потерю. Вон как их гоняли — а ведь их именно гоняли, это можно было признать честно…

— У меня идея, — вдруг пришло Алине озарение. — Костёр!

Мальчишки с недоумением посмотрели на неё.

— Все звери боятся огня, — быстро заговорила девочка. — Ящеры там, крокодилы тупые, "крокозяблики" всякие, — она не могла удержаться, чтобы вновь не хихикнуть, — они всё равно должны бояться огня! Это же инстинкт! Он и будет нам главной защитой! Мы должны развести такой громадный костёр или… — она запнулась, потом продолжила, — или даже несколько, чтобы оградить нашу стоянку… Тогда если кто и полезет, то повернёт назад.

— Да, — с восторгом подхватил мысль Саша. — И головни надо разжечь такие большие, чтобы, если кто всё равно бросится, то ему, как в "Затерянном мире", — горящий огонь в морду, чтобы навсегда запомнил!

Подумав, на этом решили и остановиться. Конечно, и в этом плане была своя опасность — но разве они хоть один час здесь находились вне её?

Но придумать оказалось легче, чем сделать. Лес был довольно сырой, и всё то, что лежало на земле — что в нормальном мире называлось валежником, — здесь находилось в сгнившем или полусгнившем состоянии. А найти что-либо сухое надо было до ночи — не только из-за темноты, но и из-за того, что в ночи быстро отсыреет и то пока сухое, что можно использовать для разжигания костра. И для больших головней нужны были прежде всего большие ветки — а откуда их взять? Не ножичком же Антошкиным, перочисткой этой, пилить! Хоть там и есть пилка — но не для этих деревьев!

Зато в одном им повезло сильно. Перемещаясь — точнее, из-за антоновой ноги ковыляя, — в глубь леса и левее, чтобы срезать путь к тому месту, где они оказались впервые, ребята наткнулись на заросли чего-то, очень похожего на бамбук. И прошли было стороной, потому как сквозь такие заросли протиснуться было положительно невозможно, но тут Саша хлопнул себя по лбу. Была у него такая привычка.

— Антоха, мы дураки! — воскликнул он. — Вот же готовое оружие!

И он указал рукой на бамбук.

Антон сообразил тут же:

— Бамбуковые дубинки!

— Точно! — победоносно воскликнул Гуся. — Давай свой нож, мы его сейчас пилочкой надрежем! И будет у нас хоть какое-то оружие. Лёгкое и прочное. От тираннозаврика, может, и не поможет, а от всякой мелкой швали — вполне!

Трудясь над бамбуком неудобной — маленькая всё же! — пилочкой, он и при этом не терял настроения, как обычно при тяжёлой работе, а даже весело напевал:

— Пустили в действие дубинки из бамбука…

Тюк прямо в темя — и нету Кука…

…Выступали они оттуда прямо героями… Правда, трудиться пришлось — непонятно сколько по времени, ибо часов ни у кого не было, но — долго.

Буквально "своего" места — этого места они не нашли. Но начинало смеркаться, потому, рассчитав, что они всё равно где-то недалеко, а камень по-всякому лучше искать с утра, дети решили остановиться на маленькой полянке. Да в чаще оно и надёжнее, заключил Гуся. Крупные твари сюда не протиснутся между громадных деревьев, а от мелких мы теперь бамбуками отобьемся!

Тем более, что место было удобно и для разжигания костра: здесь имелся полуповаленный ствол дерева, лежавшего как бы на земле, но так опиравшегося об неё ветвями, что большая его часть почвы не касалась. Зато пожухлая листва и поникшие ветви представляли собой естественную кучу валежника. Тем не менее ребята решили до темноты дополнительно набрать-наломать как можно больше веток, травы и вообще всего, что могло гореть. Наученные горьким опытом, они теперь держались вместе, цепко оглядывая землю не только в поисках дров, но и в опасении змей. Тем более, что напоминать об этой опасности не надо было — Антон по-прежнему хромал…

Валежник собирали долго — дело делалось, как всегда, куда медленнее сказки. Опасность встречи со змеями, докучливые тучи насекомых, обилие непригодных к растопке ветвей — всё это сильно задерживало.

Так что когда Саша приступил к разжиганию огня, вновь отчаянно стукая друг о дружку давешние кремни с берега, ни о какой добыче еды не могло быть уже и речи. А тут ещё костёр не разгорелся, погас!

Сашка в отчаянии бросил свои кремни:

— Эх, бензинчику бы…

В дело вступил Антон. У него тоже долго не получалось, но он всегда был терпеливее и упорнее, чем Гуся, — потому, наверное, и учился лучше. Так что через некоторое время снопик искр поджёг кусочек сухого мха, и тлеющие огоньки удалось раздуть, подкладывая листья и траву. Затем очередь дошла до совсем маленьких, величиной со спичку, веточек — и наконец загорелось более или менее устойчивое пламя.

— Теперь главное — не завалить его слишком большим количеством дров, — шёпотом, словно боясь спугнуть огонь, проговорил Саша.

Антон лишь кивнул.

Наконец, огонь уверился в собственных силах и начал осваивать всё новые и новые площади своего временного деревянного жилища. Сыровато, конечно, бревнышко, но была надежда, что рядом с костром будут успевать подсыхать принесённые ветки. Поэтому некоторое время Саша сосредоточенно занимался тем, что подкладывал их одним концом в огонь, чтобы из другого выгонялся пар.

— Почему они нас спасли? — после некоторого молчания задала Алина вопрос, который вертелся у всех в головах.

Язвительный Гуся не удержался, чтобы не схохмить:

— У них сегодня день защиты детей!

Алина состроила презрительную мину. Вот так он и на уроках!

Антон рассудительно проговорил:

— Скорее всего, всё очень просто. Он был для них знакомой пищей, и он был один. А мы — незнакомая. К тому же нас трое, и они, не зная, кто мы такие и не можем ли мы оказаться опасным противником, решили не связываться… А точно вряд ли можно узнать. Мы ж ничего не знаем о психологии динозавров. Разве что про крокодилов. Но говорят, они тоже не всегда на людей нападают, их даже руками ловят…

Помолчали.

— Другое интересно, — сказал затем Саша. — Почему другие самцы из стада не пришли ему на помощь? Ведь смотрите, в принципе-то они оказались не глупее наших коров. И наблюдатель выставлен, и вон как дисциплинированно побежали, и деток своих защищали… А взаимовыручки, похоже, нет!

— О! — загорелся вдруг Антон. — Я тут буквально вчера… м-м… — запнулся он, вспомнив, где они были вчера. — В общем перед днём рождения одну штуку как раз про это прочитал! У папы есть любимый форум в интернете, где он постоянно общается. Так вот там человек под ником Налим привёл смешные результаты международного конкурса программистов. Точнее, это была игра для программистов из многих стран. Они должны были заселить своими виртуальными животными некий замкнутый мир. В общем, кто создавал растения, кто травоядных, кто хищников программировал. Короче, трава росла, травоядные ели траву, а хищники ели травоядных и друг друга. Тот, кто больше ел, больше размножался. Задача была в том, чтобы размножиться как можно больше и тем самым вытеснить всех остальных.

Так вот, русские победили. Хотя у них были коровы. Потому что они единственные, кто додумался, как сделать травоядных по-настоящему стадными. По правилам, животные не могли прямо передавать друг другу информацию. Скажем, если на пасущуюся с краю стада корову нападал хищник, то она не могла сообщить другим об этом. Или подозвать к сочной траве.

Так до чего додумались наши? Они просто так запрограммировали своих животных, что если одна корова видела бегущую корову своего вида — она начинала бежать в том же направлении. Никто больше не додумался до такой простой идеи! В итоге русские коровы убегали, не рассуждая о причинах. И спасались!

Но и этого мало! Они ещё и уничтожали чужих! Если в поле зрения коровы не было травоядных своего вида — а сплошь чужаки, то русская животина с максимальной скоростью съедала всю доступную траву, ничего не оставляя "на развод". И погибала от голода вместе с чужаками. Жертвовала собой, чтобы облегчить жизнь своим товарищам…

— Ну-у, это всего лишь баловство программистов… — начала было Алина, но Гуся перебил её:

— А ведь точно! Один в один наши сегодняшние, как их там! То есть парень побежал сначала за нами, чтобы выяснить, не хищники ли мы. А потом пожертвовал собой, чтобы стадо могло уйти. То есть жизнь стада — высшая ценность, получается. Не, не дураки эти бронтозавры, скажу я вам…

— Это не бронтозавры, — поправил его Антон.

— Да это я так, для шутки, — агрессивно ответил Сашка. — Сам знаю, что у бронтозавров шеи длинные. А кто эти тогда?

— Не знаю, — подумав, ответил Антон. — В книжках же, сам понимаешь, рисунки наших современных художников, как бы реконструкции. Эти на игуанодонов похожи. Шеи короткие, лапы такие, с пальцами. А так — не знаю…

— Ох, — тут же загорелся Гуся. — Когда вернёмся, нам же цены не будет! Мы же такое собственными глазами видели, чего никто из людей не видел! Всё, когда вернёмся, пойду поступать в художественно училище! Таких динозавров рисовать буду — никому и не снилось!

Алина было улыбнулась, но сами собой в мозгу её всплыли слова: ЕСЛИ вернёмся…

Похоже, о том же подумали все, потому что как-то поёжились и замолчали.

— А ведь он и нас спас, — после паузы заметил Антон. — Если бы он за нами не погнался, то эти сабленогие точно нашими были бы!..

— Точнее, мы — ихние, — тихо поправил Саша.

Все снова зябко помолчали…

С появлением костра лес, и без того сумрачный, потемнел, казалось, ещё больше. И как водится в таких ситуациях, окружающий мир сразу наполнился образами страхов и опасностей. Казалось, кто-то, пользуясь темнотой, подбирается к ребятам вплотную, что другой кто-то ворочается за деревьями, что оттуда на ребят смотрят чьи-то немигающие, страшные, злые глаза.

И грыз голод…

— Говорят, в старину во время кораблекрушений моряки, которые на шлюпках спасались, друг друга ели, — невинно сказал Гуся, вновь отпустив одну из тех шуточек, из-за которых Алина на него иногда страшно злилась. Вот и сейчас — нашёл, о чём говорить!

— А я о другом читал, — отозвался серьезно Антон. — "Баунти" знаешь? Только не шоколадку эту отвратную. А был такой корабль, у англичан, давно. Когда они стояли на Таити, экипаж поднял восстание, потому что не хотел уплывать от острова. Тем более что командиром у них был зверь, пускавший, чуть что, в ход плетку. И вот они этого командира по имени капитан Блай высадили на шлюпку, дали немного воды и еды и пустили в плавание.

С ним решили уплыть ещё несколько человек, не помню, сколько. То ли семнадцать, то ли восемнадцать…

Так вот, под командой Блая эта простая шлюпка, почти без воды и еды прошла несколько тысяч миль и находилась в море полтора месяца! Знаете, где они высадились? На Тиморе, там, где сейчас Индонезия. Это с середины-то Тихого океана! Представляете?

Саша цокнул языком:

— Это ты к чему?

— К тому, что за шесть недель на лодке никто никого не съел. Блай собственноручно делил порции еды и воды и поддерживал ещё более железную дисциплину, чем на корабле. И почти не спал, потому что боялся, что за такие дела моряки прирежут его во сне. Вот человек!

Антон помолчал.

— Но я почему эту историю запомнил, — продолжил он. — Меня больше всего поразило, что было потом. Когда они на шлюпке вошли через полтора месяца в порт, капитан Блай не позволил никому сойти на берег, а сам, еле передвигаясь от голода, дошёл до начальника порта, официально попросил разрешения на высадку и лишь после того, как тот разрешил, позволил всем сойти на берег и выпить воды. Я его даже зауважал за это…

Алину передернуло:

— Может, он просто самодур был…

— Нет, — возразил Антон. — Я по-другому понял. Что теряться и паниковать нельзя ни при каких обстоятельствах — раз. И что помогает в этом дисциплина, прежде всего по отношению к самому себе. Заставлять себя надо! Была бы вода, я бы зубы на ночь почистил! — загораясь от собственных слов, воскликнул он.

Гуся попытался издевательски расхохотаться, но большой уверенности в нём не чувствовалось — видимо, его тоже проняла история капитана Блая.

— Кстати, а я пить хочу, — проговорила Алина, пытаясь остановить новую перепалку между друзьями.

— Нет ничего проще… — начал было Сашка, но вдруг замолчал и замер на месте. Затем рука его медленно поднялась, показывая куда-то за Антонову спину.

Тот немедленно обернулся. Буквально в нескольких шагах от костра вдруг закачалось дерево, потом другое… Похоже, к ребятам кто-то пробирался со стороны опушки — видимо, они всё-таки расположились слишком близко от равнины, от царства крупных ящеров, и теперь кто-то из этих чудовищ решил полюбопытствовать, что за необычный свет мерцает сквозь стволы деревьев.

Не успел Антон пошевелиться, как в круг света просунулась чья-то ужасно-бугристая, громадная и страшная морда. Скосившись набок, она выставила на ребят немигающий багровый глаз. Лишь чёрная чечевица зрачка подрагивала в такт языкам пламени.

Этот зверь был страшнее всех предыдущих. Возможно, потому, что был ближе всех.

Даже у Саши упало сердце…

ГЛАВА 8

…Зверь стоял почти не шевелясь, как это умеют делать пресмыкающиеся. В то же время чувствовалось, что он усиленно размышляет, что это за явление здесь, у него под носом, и не может ли оно стать добычей. Довольно шумное дыхание вырывалось у него изо рта.

В одно мгновение Алина охватила взглядом его всего. Отвратительная бугристая, морщинистая, пупырчатая, словно в прыщах, кожа. Как у всех здешних тварей. Маленькие относительно головы глазки с багровой радужкой. Громадная пасть с чем-то вроде клюва на конце. А за головой, на шее, здоровый валик, вроде воротника…

Дальше она рассмотреть ничего не успела. События, после этой, показавшейся такой длинной паузы понеслись стремительно. Саша издал истошный вопль, вскочил на ноги, выхватил из костра головню, ещё горевшую на конце, и ринулся к динозавру. Не добежав до него пары шагов, он, как заправский метатель копья, кинул палку-факел прямо в морду зверю.

Пламя на головне на мгновение вспыхнуло, раздутое встречным воздухом, а затем она упала зверю прямо на его затылок и так и осталась лежать у динозавра на макушке.

Но если Саша чего-то хотел этим добиться, то, можно сказать, потерпел неудачу. Ящер лишь недоуменно хрюкнул и немного прянул назад, замотав головой и сбросил горевшую палку с головы. Однако бежать от огня он, судя по всему, не собирался.

— Надо в глаз! — яростно завопил Антон, тоже подскакивая и хватая вторую головешку из костра. Но перевязанная больная лодыжка подвела его, и он с шумом повалился в траву. Головешка выпала.

Санька в это время вновь метнулся к костру.

Алина, уже пришедшая в себя и тоже начавшая действовать, сунула ему в руку ещё одну горевшую палку. Она ещё успела поразиться яростному, перекошенному лицу мальчика.

Динозавр ещё мотал головой, немного отодвинувшись назад, в деревья. Он, кажется, не очень понимал, что творится вокруг него, и был, скорее всего, склонен сделать ноги, но всё ещё никак не мог сообразить, как, собственно, это сорганизовать…

Тем временем бесстрашный Сашка вновь подбежал к нему и на сей раз ткнул головешкой прямо в багровый глаз. И еще. А потом разошёлся до того, что начал просто хлестать зверя по бугристой морде.

Ящер взревел, ещё когда получил огненным "подарком" в глаз. Теперь же он вопил, мотая головой, и… И отступал, отступал! Левой передней лапой он пытался отмахнуться от навязчивого приставалы, но, похоже, даже не видел мальчишки.

Последний раз в оранжевых отсветах пламени мелькнула морда ящера, уже залитая какой-то слизью — уж не выбил ли Сашка ему глаз? — а затем зверюга сумела-таки развернуться и ломанулась сквозь деревья.

Дальнейшая сцена достойна была кино про героев: Сашка поднял импровизированный факел над головой и издал победный клич. Правда, впечатление от монументальной сцены смазал сорвавшийся мальчишечий голос…

— Ты чего орал, как оглашенный? — сердито спросил вернувшегося к костру Сашу Антон, переживавший, похоже, что не он отразил нападение динозавра. — Ещё таких же гостей захотел позвать?

Сашка только высокомерно ухмыльнулся и промолчал.

— Санечка, ты герой! — ласково сказала Алина, желая предотвратить возможную ссору. — Ты нас всех спас!

— Ага! — ядовито отозвался ревнующий Антон. — Спас… от того, кто нам не угрожал!

— Это как? — опешила Алина.

— А вы видели клюв у него на морде? Это же значит, что нас посетил травоядный ящер. Он бы и мухи не обидел!

В самом деле: все они читали, что клюворылые динозавры питались лишь растительной пищей, и этот неизвестный зверь, похожий на трицератопса без рогов, просто добирал недоеденную за день норму листиков. Но с другой стороны кто же может сообразить всё это, когда рядом с тобой оказывается страшная пасть, в которую ты поместишься целиком!

Да и всё ли знаем мы о динозаврах на основании найденных костей? Вдруг этот был хоть и растительноядным, да страшно агрессивным? Может, он для своей защиты сметал всё, что встречал на своём пути? Вон носорог африканский — тоже травоядный. Но на пути у него лучше не вставать…

Так что Сашка только хмыкнул независимо. Алина тоже считала, что Антон сейчас несправедлив.

— Если он был такой нестрашный, что ж ты сам на него бросился? — проговорила она. — Да ты бы и сам его с радостью погнал, если бы у тебя нога не подвернулась, — добавила девочка, чуть ли не воркуя. — А потом, кто его знал — вдруг он решил бы своим клювом проверить, не растения ли мы? Быки тоже травку щиплют — а не хотела бы я встретиться с быком в чистом поле…

Антон засопел.

— Сань, а как тебе пришло в голову факелом его пугануть? — перевела разговор на другую тему Алина.

Сашка тоже некоторое время гордо посопел. Потом, поняв, что переигрывает, ответил вполне обычным голосом:

— Так мы же сами недавно говорили о Конан Дойле. Вот я и вспомнил, как у него в "Затерянном мире" этот… сэр, как его там… Ну, в общем, лорд там у них основной в такой же ситуации ткнул ящера в морду головешкой, тот и убежал.

Я-то сначала испугался, — со вздохом признался он. — А потом, когда начал действовать, уже и азарт какой-то появился. Может, он и не опасный был, а когда там рядом с ним стоишь, то понимаешь — если перестанешь наступать, он тебя разорвет…

— Нет, ты правда герой, — вновь повторила Алина. — А когда ты кричал…

— Вопил, как недорезанный, — вставил Антон.

— …ты мне знаешь, кого напомнил? — продолжала девочка. — Зелиарда. У меня игра такая была компьютерная, он там по пещерам бегает, и всяких гадостей побеждает. Вот он когда с чудовищами сразится, победит, так он меч поднимает, и музыка играет…

— Компьютер тебе менять надо, — проговорил Антон, нащупавший, наконец, твердую почву под ногами. — Уже всяких новых игр полно, а ты всё Зелиарда гоняешь.

Он уже начал раздражать, этот Антон, своим ворчанием, но Алина ещё раз примирительно вздохнула:

— Скажи это моему папе… Да и не гоняю я. Давно это было.

— Скажи… — передразнил Сашка. — Если мы отсюда не выберемся, то и сказать некому будет. Надо камень искать. А то мы тут ещё один день не продержимся. Зря, что ли здешние млекопитающие на крыс были похожи да по норам прятались, и только ночами охотились? Мы для этого слишком крупные, спрятаться негде, для ящеров — самая добыча. А самим охотиться не на кого — для нас всё или слишком большие, или слишком хорошо прячутся…

Саша был прав, что и говорить. Но где теперь, ночью, искать этот проклятый камень? И днём-то в высокой траве ничего не увидать, а в ночной непроглядной чернильной темноте… Никаких шансов! Тут, в этом гигантском лесу, даже свет Луны не помогает… И как найти дорогу к тому месту, где они впервые оказались здесь, в этом мире?

— Ты прав, — сказал Антон. — Но я всё равно считаю, что нам лучше было бы отложить поиски на раннее утро. Когда будет уже видно, а динозавры ещё будут спать без "подзарядки".

— Без чего?

— Они же холоднокровные, — объяснил Антон. — Они активны, когда тепло и солнце. А ночью они должны быть вялыми, то есть для нас менее опасными. Ты ж сам об этом говорил, вспомни. А сейчас я бы предложил поохотиться самим. Ящериц же на даче каждый ловил. Или лягушек…

Алину передернуло.

— Ну, или сейчас как раз должны выползти млекопитающие… — торопливо добавил Антон.

— Млекопитающие! Жрать единственных наших братьев в этом мире враждебных пресмыкающихся! — патетически воскликнул Гуся.

— Но кущать же хощеться, — в анти-тон ему возразила Алина.

Да, но как это сделать — поохотиться? Млекопитающие здешние — звери ночные и, следовательно, должны обладать хорошим зрением в темные времена суток. В отличие, кстати, от людей. К тому же они должны быть весьма чувствительны к колебаниям почвы под весом крупных животных — а дети в этом времени должны были считаться у млекопитающих именно крупными созданиями.

Но с другой стороны, местные зверьки ещё не знают человека, хитростям его не обучены, и, значит, если подумать, можно поймать их на какой-нибудь охотничий фокус.

Вот только на какой? Они ж дети городские, силки ставить не только не умеют, но и не знают, как они устроены. То есть им сейчас, за одну ночь, необходимо изобрести охотничьи устройства и приёмы, до которых человечество доходило сотни тысяч лет!

А между тем, мир вокруг не переставал быть крайне неудобным местом для изобретательской работы. Несмотря на огонь, насекомые не отказывались от того, чтобы атаковать ребят. И потому все их разговоры происходили под звуки шлепков по коже. Кусались-то не все — похоже, "специализация" по теплой крови многим ещё не доступна, — но пытались лезть в глаза, в рот, ползать по телу — пр-ротивно!

Донимали и звуки из чащи — всё казалось, что за стеной освещённого пространства кто-то подбирается. Да, в общем, и холодновато стало — после дневной-то жары.

Тем не менее, пока Алина, не очень надеясь на успех, пыталась выискать ящерок при неверно колышущемся свете костра, мальчишки приступили к изготовлению охотничьих приспособлений.

После давешнего визита ящера прямо к ним на полянку бамбуковые дубинки показались уже слабым оружием. Надо бы обзавестись чем-то более острым, копьём каким-нибудь. Но где его взять здесь? И из чего сделать остриё?

Правда, предусмотрительный Антон ещё тогда, когда они спилили, наконец, ножичком толстый бамбук, не поленился и отрезал кусок поближе к верхушке. Копьё будет, объяснил он, игнорируя Гусины смешки. Оно и в самом деле — "копьё" это выглядело крайне беспомощным по сравнению с нынешними зверями. Вроде зубочистки рядом с кошкой. Но вот здесь, в лесу, оно уже казалось вполне себе оружием. Вот только было оно одно…

Поначалу отобрали более или менее прямые палки и начали их обжигать с одного конца. Получалось, конечно, плохо, но в конце концов пять вполне сносных дротиков лежали на траве. Даже удивительно, как в этой мешанине хвороста удалось отыскать хотя бы пять прямых палок!

Антон принялся конструировать лук. Ума тут большого не надо — в мальчишечьих компаниях занимались этим не раз. Но где было взять тетиву? Здесь же веревок нет, ящеры их не плетут, а из скрученного колбаской рукава рубахи какая тетива!

Пришлось пожертвовать Антоновой рубашкой — нарезать её на "вермишель" так, чтобы сплести хоть какое-то подобие шнура.

— Это ничего, — утешал то ли их, то ли себя Сашка. — До первого большого зверя. А там мы из его сухожилий тетиву сплетём… Жалко, что мы у того, на берегу, не догадались нарезать…

На вопрос, правда, сплетал ли он хоть раз в своей жизни тетиву из сухожилий, ответа мастер, впрочем, не дал…

Зато Антон теперь представлял забавное зрелище — обычно аккуратный, сейчас он был полуголый, заляпанных глиной брюках, босой. Но — деловой, как всегда.

И красивый, подумала Алина…

А ещё… Голод уже начинал мешать не только действовать, но и думать. Хотя это было, скорее всего, чисто психологическим чувством: ведь люди умеют обходиться без пищи по месяцу, а то и более. Алинкин папа рассказывал ей про каких-то ирландских заключённых, которые устроили в тюрьме голодовку, и кто-то из них жил без пищи почти два месяца!

Но эти рассуждения не спасали, когда еды требовали собственные желудки.

Стрелы из этого лука летели плохо — крутились в воздухе, падали плашмя, улетали недалеко. Их как-то надо было отцентровать, сказал Антон. Но как — ведь птичьих перьев не было, и наконечника железного не приладишь. Камни? Какие в ночном лесу камни — булыжники если только найдешь!

И всё же терпение и труд всё перетрут! В верности этой поговорки ребята убедились на собственном опыте.

Со стрелами придумали так: почти у самого острия привязывали кусок более тяжелой ветки. На это пошли рукава Сашкиной рубашки. Но теперь стрелы, получив некое "грузило", летели хоть и не туда, куда целили, но более или менее предсказуемо, и раз на десятый можно было ожидать, что они попадут в ствол дерева.

Лучше, чем ничего. Вот только пробьют ли они шкуру хоть маленького динозаврика?

Но главную роль в охоте получило ещё одно приспособление. Его изобрёл догадливый Антон.

Он вдруг, как гуся, шлёпнул себя ладонью по лбу, а потом скомандовал:

— Сашка, давай мне, рви кусок рубахи!

— Зачем? — естественно, тут же спросил Гуся.

— Давай-давай, увидишь!

Пожав плечами, Саша снял остатки своей рубахи. Затем Антон, скомкав ткань, и положив её на колени, достал ножик и недрогнувшей рукой вонзил его себе под кожу предплечья другой руки.

Вернее, попытался вонзить. И рука только казалась недрогнувшей.

Антону, чувствовалось, было больно, кожу приходилось едва ли не сверлить, так что решимость мальчика с каждой секундой таяла. Гуся, опомнившись, заорал:

— Это ещё зачем?! Мало нам твоей ноги?

Антон, в глубине души радуясь прекращению пытки, ответил, морщась:

— Хочу ткань кровью пропитать и подбросить на краю поляны. Кто-нибудь должен клюнуть. А мы его подстрелим. Либо в силок поймаем, из твоих шнурков…

Гуся с уважением посмотрел на друга:

— Ну ты и голова! Только, слушай, надо бы лезвие обжечь. А то инфекцию занесешь, руку отрежут…

Ласковый, добрый Гуся! Вот такой он всегда — совершенно не соображающий, когда что надо говорить и не лучше ли промолчать.

Впечатлённый перспективой Антон вздохнул, но делать было нечего: назвался груздем — полезай в кузов. Сунув лезвие в один из маленьких язычков пламени на краю костра, он подержал в нём ножик. Потом положил его на одну из веток, подул, чтобы побыстрее остыл…

— Может, ты поможешь? — просительно обратился он к Саше. — А то знаешь, когда сам режешь, от боли сила уходит…

Сашка серьёзно посмотрел на друга. Алине показалось на секунду, что перед ней сидят два взрослых человека — настолько суровыми в понимании долга были взгляды, которыми обменялись мальчишки.

— Из меня всё равно боец плохой, в случае чего, — тихо проговорил Антон. — Где нога, там и рука. А тебе надо сохранять себя без повреждений. Сам понимаешь…

— Антоха, нет. Ты — боец, — с неожиданной лаской ответил Саша. — Не каждый такое предложит…

— Но я прав… — тускло сказал Антон.

— Да… — сожалеючи вздохнул его друг.

На дальнейшее Алина не смотрела. Теперь и она решила порвать свою блузку — ну, там, где это ещё может позволить себе девочка. Ведь Антошку надо будет перевязать. Она услышала болезненное: "Ы-с-с-ш-ш", горловой стон, Сашка сказал: "Ничего, пройдет", потом мальчишки ещё некоторое время возились, а потом голос Сашки скомандовал:

— Давай, перевязывай!

А между тем, день заканчивался. Наверху, на деревьях, ещё видны были золотые пятнышки света, но здесь, у земли, где без того всегда царил полусумрак, вечерняя голубизна воздуха довольно ощутимо сгущалась.

Затем долго сооружали силки. На это пошли штанины Антоновых джинсов, так что он теперь оказался словно бы в шортах. Всё это было, конечно, так — "третьего класса работёнка", как сказал Гуся. Но всё ж лучше, чем ничего.

Словом, петлю вокруг окровавленной тряпки соорудили, оставшийся конец "верёвки" привязали к длинной гибкой ветке, с которой Антон и залёг за первыми деревьями на краю поляны. В последний момент он послюнявленным пальцем проверил направление ветра — того в лесу почти и не было — и лёг с такой стороны, чтобы его запах не несло на приманку. Вспомнил, значит, читанные раньше охотничьи рассказы.

Сашка притаился за соседним деревом, держа наготове самое первое их, бамбуковое "копьё". Алина же по команде мальчиков села так, чтобы загораживать собой с этой стороны свет костра.

Всем было страшно. В этом мире охотники тоже с таким же успехом могли превратиться в добычу, и морда давешнего динозавра, у всех стоявшая ещё перед глазами, оптимизма в этом смысле нимало не внушала. И что, если у мальчишек просто не хватит сил удержать доисторическую тварь, если даже её удастся поймать?

…Это было мучением — сохранять вот так неподвижность, слыша неумолчную жизнь враждебного леса, подвергаясь атакам насекомых и воображая себе всё более страшные опасности. Может быть, долго ребята так и не выдержали, несмотря на голод, но тут, в полной тишине, не зашелестев, казалось, ни травиной, из лесу выпрыгнул гибкий страшный зверь…

ГЛАВА 9

…Этот зверь был страшно похож на чёрта. Тёмные глаза, морщинистая морда, широко разинутая пасть, усеянная крупными, загнутыми назад клыками. Спереди торчали сморщенные, словно у курицы, лапки, — но большие. И с огромными когтями. Кожа на теле, тоже морщинистая, была покрыта буграми и пупырышками. В мерцающем свете костра его силуэт был окрашен багровым и словно бы колебался, извивался…

Он словно явился с того света, этот зверь.

Да так оно и было, в сущности…

Но вся эта картина пронеслась в мыслях Саши и Алины за одно короткое мгновение, ибо они тут же увидели то, от чего кровь похолодела в их жилах.

Зверь не просто выпрыгнул на их поляну! Он вскочил прямо на спину Антону!

Руки Саши сработали автоматически. С неожиданной мощью он сделал вращательное движение телом и вонзил своё копьё в бок ящеру. Удар был такой силы, что того буквально смело с Антона: конец дротика сначала упёрся во что-то твёрдое — похоже, что в ребро, и сыграл роль этакого тарана, — а затем провалился в глубину грудной клетки напавшего зверя. Так что удар получился удачным. И даже каким-то на удивление лёгким!

Хуже было то, что при падении ящера копьё вырвалось из рук Саши, и теперь он стоял безоружный перед вполне ещё живым динозавром. А тот был куда как жив — он быстро подгребал под себя длинными задними лапами, пытаясь встать, и, казалось, совершенно не чувствовал, что ранен.

У Алины быстро пронеслась в голове мысль, что динозавры обладали слишком маленьким головным мозгом и развитым спинным. Тем самым, который отвечает в организме за непосредственные двигательные и жизненные рефлексы. Иными словами, ящеры были — как, говорят, куры, — даже будучи обезглавленными, в состоянии ещё шевелиться и даже бегать.

Но всё же копьё помешало зверю быстро вскочить на ноги. Он как-то неловко всё попадал лапой по древку, сидящему в его теле, и от этого движения его срывались, и зверю никак не удавалось зацепить землю обеими ногами.

Сашка растерялся только на пару секунд. Потом он прыгнул к лежащему Антону, подхватил уже его копьё, и со всей силы вонзил его ящеру в шею, просто пригвоздив того к земле. Острые зубы клацнули почти у самого Сашкиного колена, но, к счастью, мимо. У ящера ещё хватило сил поднять шею и вырвать дротик из земли. Но остриё, видно, перебило какую-то важную артерию, ибо чёрная в темноте кровь брызнула из неё фонтаном, окатив и мальчика. Движения зверя стали хаотичными, он что-то проклекотал — казалось, упрекающе — и задёргал ногами уже в предсмертной агонии.

Тяжело дыша, ещё не веря в свою победу, Сашка смотрел на издыхающего зверя. И вдруг захохотал громко и победно:

— Четвёртого!.. И два ящера за вечер! Ну мы и дали! Этак мы тут скоро порядок наведём. Антоха! Давай сюда нож, надо хоть по когтю у него вырезать, на память!

Но Антон не отзывался. Сашка и Алина бросились к нему. Последствия прыжка ящера были ужасающими. На спине мальчика были видны заполненные кровью глубокие порезы. Кожа сходилась и расходилась от частого, лихорадочного дыхания, каждый раз выдавливая новые порции крови.

Алина нашлась первой. Она бросилась перед Антоном на колени, схватила его руку, попыталась нащупать пульс. Получалось плохо — она же не медсестра, — но наконец слабое быстрое биение на запястье обнаружилось. Жив! Но кровь надо остановить любой ценой, с кровью уходит жизнь!

И ещё — сепсис. Нельзя допустить заражения! Йоду хотя бы! Сыворотку противостолбнячную — ей как-то вкатили раз в спортлагере, когда она сильно поранила голень об осколок битой банки. Спирта бы достать…

Но где это всё добыть! Здешние обитатели в медицине понимали только одно — ампутацию. И без всякого обезболивания…

Рассуждая так, она тем временем продолжала действовать. В ход пошли остатки блузки — хотя девочка и сохранила что-то вроде топика — и то, что можно было ещё собрать тряпичного со всех троих. Алина осторожно, насколько могла, попыталась вытереть Антошкины раны, чтобы вычистить возможную грязь. Это было, конечно, довольно бесполезно — микробов она таким образом не удалит, — но лучше, чем вообще ничего не делать.

Антон дёрнулся — похоже, начал приходить в себя.

— Держи ему руки, — невнятно пробормотала Алина, продолжая работать.

— Чего? — не расслышал Саша.

— Руки держи! — прикрикнула него девочка. — А то он сейчас биться начнет, грязь занесёт!

Сашка налег на вытянутые вперёд руки друга.

Эксцессы начались буквально через несколько секунд: Антон замычал, потом закричал и задёргался. Вместе с сознанием к нему вернулась боль. Но основное — очистка ран — было уже позади, оставалась только перевязка.

А вот с этим было туговато: ткани не хватало. Самая чистая, алинкина, блузка уже лежала на ранах, образуя что-то вроде защитного пластыря, а остатков мальчишечьих рубашек, отвязанных с бесполезных "стрел", хватало на самую минимальную бинтовку. В общем, если они немедленно не доставят Антона в больницу, то друга они потеряют.

Думать так не хотелось, но Алинина мама была врачом, и девочка наслушалась от неё наставлений на соответствующие темы. Подчас эти все мамины "пугалки" о столбняке в случае "глупой беготни с неизбежными падениями и расшибаниями коленок", о микробах, которые будто бы поджидают деток и тут же рвут организм на части, о необходимости сохранять руки чистыми, "а голову — думающей о собственном здоровье, которого не купишь", — подчас эти наставления раздражали. А вот теперь они всплывали в голове. И оказались ведь полезными! Как там папа говорил? — "ты учись на чужом опыте, а то на своём учиться — может однажды оказаться поздно…"

Да, пока у них получалось выжить в этом ужасном мире во многом благодаря тому, что родители их чему-то научили. Сашку папка научил беречься змей и обращаться с ранами от их укусов — и это вытащило их из первой беды. Рассказы в книжках — тоже ведь чей-то опыт! — помогли добыть огонь и заново "изобрести" пращу и силок, пусть даже они мало пригодились. Был бы ещё опыт охоты, то, возможно, Антошке так бы не досталось, вздохнула Алина, затягивая на спине мальчика последний узел.

— Надо срочно возвращаться, — проговорила она вслух. — Иначе мы его потеряем. Надо искать камень немедленно…

Они с Сашкой поглядели друг на друга задумчиво, но решительно.

Антон глухо стонал. А может, плакал от боли, но давил в себе слезы.

— Ты права, — поднялся Саша с места. — Я пойду…

— Нет, не ты, — быстро проговорила Алина. — Пойду я. Я же не смогу его защитить… в случае чего…

Саша посмотрел на неё тяжело. За последние пару дней им столько пришлось принять совсем недетских решений, что… В общем, снова Алина уловила у мальчишки взрослый взгляд, полный усталости, понимания и решительности. Так должны выглядеть солдаты на войне, подумала девочка.

Она ещё несколько шагов попятилась спиной, не отводя от своих мальчишек взгляда, потом пожала плечами, кивнула головой в полузнаке полупрощания. Глупо как-то получается, подумала. Потом повернулась и пошла в темноту…

— Алька!

Она с готовностью обернулась.

— Ты это… — сказал отчего-то робко Саша. — Осторожнее… Если чего, кричи и беги сюда. Я рвану навстречу, постараюсь их встретить!

Помолчали.

— И вообще ты, Алька, дура, — вдруг грубо высказался Гуся. — Ты как там в темноте искать собралась? Глаза, что ли, как у кошки? Взяла бы хоть несколько головней из костра. Там есть несколько смолистых…

Алину дёрнуло это "дура", но, надо сказать, Гуся был прав — надо было их обоих встряхнуть, чтобы снять эту заторможенность и обречённость. И свет действительно нужен, хотя девочка, откровенно говоря, не верила, что огонь на концах головней продержится хоть сколько-нибудь долго. Это же не факел, пропитанный маслом, смолой и ещё чем-то, что долго горело.

Она молча, хоть и обожглась чуточку, вытащила из костра две ветки потолще. Ладно, более или менее…

Осталось только не заблудиться и найти это место, где она обронила камень…

Боже, как же это было страшно — идти по этому бесконечному лесу! Пока сзади оставался свет костра, всё было ещё переносимо. Как ни смешно, но было чувство, что там, сзади, — дом, очаг, защита. А когда сошли на нет последние кусты опушки, и перед девочкой разметалось чёрное тело равнины, — а от "факелов" её, как и ожидалось, остались лишь палки с ничего не значащими багровыми искрами на концах… Когда над ней ледяными крошками повисли лохматые незнакомые звёзды, и только там, где их словно ножницами обрезало тёмным, чувствовались горы… вот тогда Алине стало жутко по-настоящему.

Она вспомнила всё, что произошло на этой равнине — расправу одного ящера над другим, отвратительное великолепие пожирания падали мелкими тварями, эти стада пресмыкающихся, то мирно пасшихся, то срывающихся в панике, ужасных "казаков-разбойников" с когтями-кинжалами, напавшими на оторвавшегося от стада гиганта, клёкот птерозавров… Наконец, этот, последний, похожий то ли на страуса, то ли на гигантского бройлера ящер, что так порезал Антошку…

Ей очень не захотелось идти дальше. То есть "очень" — это слишком слабое слово. Ей казалось, что если сделать ещё шаг на эту враждебную равнину, то всё — возврата не будет…

Алина посмотрела на небо. Луна!..

Где-то она читала, то ли слышала, что будто бы Луна появилась около Земли недавно — чуть ли не при жизни человечества. От неё, вроде бы, и ледниковый период настал: ось Земли сместилась, и стало холодно, а льды полезли с полюса на Россию и Европу. Хотя тогда не было, конечно, России…

Так вот, всё это глупости — вот она, Луна! Привет из дома…

А может, из-за Луны и динозавры вымерли? Алина читала, что до сих пор никто не знает, отчего на динозавров словно мор напал. Основной гипотезой считается та, по которой мор этот вызвал гигантский метеорит, упавший на Землю и поднявший кучи пыли. А может быть, это была всё же Луна? Подлетела к Земле, вызвала смещение оси, перемену климата — оттого все эти гады и вымерли?

И Алине захотелось, чтобы это случилось прямо сейчас. Чтобы раз — и никого из этих ужасных тварей не было!

Она оборвала себя. Надо всё же идти. Мгновенных вымираний не бывает, так что на их век динозавров хватит… А даже если прямо сейчас метеорит ударит в эту равнину — так вместе с динозаврами умрут и они, затерявшиеся в этом глупом времени дети… Но они умрут и так… если она не принесёт камень, и они не возьмут его в свои три ладони…

Надо идти…

Алина вздохнула и сделала шаг из кустов. Великая равнина была величественно спокойной. Мальчишки были правы — ночью этим гнусным динозаврикам природа положила спать. Ничего сравнимого с дневной активностью не было. Никто не парил по небу, никто не обрывал кусты и траву. Ничей рёв не раздавался под великолепными — куда более великолепными, чем дома, подумала она — звёздами. Правда, в траве время от времени слышалось шелестение — но после беды с Антоном она перестала обращать внимание на живность под ногами.

Так, надо определиться на местности. Хоть факелы её смешные уже потухли, кое-что можно определить привыкшими к тьме глазами. Влево — явно море: совершенно темно, и ровная граница между темнотой и звёздами. Справа — горы: та же граница между чернотой и звёздами, но изломанная. Значит, та рощица, возле которой первый хищник убил уткастого динозавра, должна быть прямо-левее. Они тогда рванули к лесу почти параллельно берегу, как потом выяснилось, а теперь находились ещё левее вдоль берега и глубже в лесу. Значит, она вышла примерно на нужное место, но ей надо сдвигаться левее.

Господи, да как его ещё найти-то, камень этот! В траве, ночью, во тьме! Да это невозможно!

Но сзади лежит Антон…

Сначала она упёрлась в ту самую рощицу. В буквальном смысле — упёрлась: увидела перед собой тёмную массу и тут же споткнулась о поваленный ствол дерева.

Сухой, кстати, — вот где надо было разводить костер! Теперь стало легче — примерно ясно, где искать место битвы завров.

Еще сколько-то минут — десятков минут? — как там Антошка? — и она так же, почти на ощупь, набрела на костяк убитого ящера. Помогла вонь гниющего мяса, хотя, насколько можно было судить в темноте, кости скелета были практически голыми, объеденными дочиста. Теперь оставалась ерунда — определить, под каким углом они стояли по отношению к лесу и к этому месту. Кажется, там? Или правее? Нет, всё же правее…

А теперь оставалось только ползти на коленках, обшаривая землю перед собой в поисках своего камня. Хорошо, что равнина была — как это, почвенистая, землянистая? — в общем, без камней практически, словно ухоженное поле.

Теперь оставалось только работать… Лишь бы Антошка терпел…

И всё равно камень она нашла, лишь когда уже начало сереть небо.

Девочка к тому времени вывалялась в земле, вымокла в росе, обрезала ладони о траву, исплакалась, но ничего не обнаружила. И лишь когда в свете начинающегося утра стало возможно определить, где что, Алина увидела, что искала не там. Чуть левее — но это "чуть" стоило… Стоило всего…

…А камень она нашла почти сразу, как только вышла на правильное место. Оказалось, оно насмерть отпечаталось в её мозгу: стоило только стать там, где реальный вид совместился с тем, что был у неё в голове, и бросить взгляд вокруг, как камень тут же попался на глаза. Он даже не прятался в траве! Если бы их тогда не погнал страх, его можно было подобрать почти сразу — он лежал на виду, на почти лысой кочке!

Сашка встретил её деловито-нагло:

— Ты чё, в болоте купалась? Мы уж тут заждались…

Алина не обиделась — она увидела первый взгляд радости и даже нежности, который бросил на неё противный Гуся. Он и не спросил про камень, он просто был рад снова видеть её…

Она молча раскрыла ладонь… Антон был непонятно как — казалось, в сознании, но время от времени как-то заговаривался. Может, так проявляется бред? Температура тоже была высокой, и это было самым неприятным, хотя, знала Алина, неизбежным.

Зато Гуся проявил себя во всей красе.

"Я знал, что ты найдёшь камень, поэтому…" — нагло оправдался он.

А оправдывался он в том, что каким-то образом сумел изуродовать морду убитого динозавра и вынуть ему нижнюю челюсть с великолепными загнутыми назад клыками. "Ты чё, — выкатил Гуся глаза, — раз уж я убил динозавра, я это что, не имею права предъявить?"

— А Антон? — ахнула Алина.

— А Антону вот, — беспечно заявил Сашка и предъявил выкорчеванный из локтевого — или как там у динозавров? — сустава остаток лапы с теми самыми страшными когтями.

— Те-то мы потеряли, — пояснил он, напоминая о когтях, что они вырезали у первого ящера.

Вот живодёры!

А потом взъярился:

— Ладно, хватит тут разборок. Антоха живой, я ему помогал, как мог. Но нам пора перемещаться домой. Ты и так там проваландалась всю ночь, пока мы тут…

Как дала бы!

Сложнее всего было с Антоном — он бредил и руку свою к камню присоединить никак не мог. Кое-как ребята разместили его ладонь между своими.

— Ну, давай, — произнес Сашка. — Нам с тобой вдвоем за троих пожелать надо. В общем, на счет "три" оба страшно думаем о доме. Только! — рявкнул он поспешно. — Не о моём или твоём. Только о том месте, откуда мы сюда провалились! У Антохи! Ясно? И не вздумай ещё раз подумать о динозаврах, — мстительно присовокупил Гуся.

На счет "три" Алина зажмурилась и изо всех сил захотела оказаться в Антоновом доме. Перемещение, как и в прошлый раз оказалось мгновенным и незаметным. Она открыла глаза.

На неё со страхом смотрело волосатое и бородатое человеческое существо, выставляющее вперёд копьё с каменным наконечником…