"Болид" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль)

Глава пятая, повествующая о трех неделях ожидания, в течение которых, несмотря на всю рьяную увлеченность наблюдателей, Дину Форсайту и Омикрону, с одной стороны, и доктору Хадлсону — с другой, так и не удалось вновь у видеть болид

Теперь оставалось только ждать ответов на два заказных письма, отправленных с двойными марками и тройными штемпелями в адрес директоров обсерватории Питтсбурга и обсерватории Цинциннати. Возможно, ответ должен был заключаться в простой расписке и уведомлении о соответствующей регистрации полученных писем. Впрочем, заинтересованные лица большего и не требовали. Они хотели заявить о себе на тот случай, если метеор будет замечен другими астрономами — профессионалами или любителями. Что касается мистера Дина Форсайта, то он надеялся увидеть его в ближайшее время. Доктор Хадлсон также питал самые серьезные надежды. Чтобы астероид затерялся в небесных глубинах, так далеко, что стал недоступен земному наблюдению, что он никогда больше не предстанет взору подлунного мира, — нет! — такую гипотезу они отказывались даже допустить. Подчинявшийся логическим законам болид обязательно появится на горизонте Уэйстона. Они заметят его полет и вновь заявят о нем. Они определят его координаты, и он, получив славное имя в честь своего первооткрывателя, будет нанесен на небесные карты.

Однако в тот день, когда метеор появится вновь, вполне может оказаться, что им придется оспаривать право открытия. Что же тогда произойдет? Если бы Фрэнсис Гордон и Дженни Хадлсон хоть на минуту представили себе опасность возникновения подобной ситуации, они бы воскликнули в один голос:

— Боже, сделай так, чтобы наша свадьба состоялась до возвращения этого несчастного болида!

Миссис Хадлсон, Лу, Митс и их друзья от всего сердца присоединились бы к такой просьбе.

Но они ничего не подозревали. И, хотя замечали растущую озабоченность обоих соперников, не могли догадаться о ее причине. Несомненно, это было связано с каким-нибудь астрономическим вопросом… Но с каким именно?

Впрочем, в доме на Моррис-стрит всех, за исключением доктора Хадлсона, мало волновало то, что происходило в глубинах небесного свода. Заботы… Да у кого их нет? Занятия, да… Требовалось разослать уведомления знакомым обоих семейств, принять гостей и их поздравления, нанести ответные визиты и выразить благодарность. А подготовка к свадьбе, составление приглашений на церемонию бракосочетания и торжественный обед, на который должны были собраться около сотни гостей? Гостей, которых предстояло рассадить так, чтобы все остались довольны. А свадебные подарки?!

Короче говоря, семейство Хадлсон отнюдь не бездельничало. По словам малышки Лу, нельзя было терять ни минуты. Она рассуждала так:

— Когда выдают замуж первую дочь, это очень серьезное дело! Не хватает опыта, и приходится прилагать много усилий, чтобы ничего не забыть! Что касается второй дочери, то опыт уже есть! Появляется навык, никто не боится что-либо забыть! Со мной все пройдет как по маслу!

— Да, — ответил ей Фрэнсис Гордон, — да… Как по маслу… А поскольку вам скоро исполняется пятнадцать лет, мисс Лу, то это не замедлит случиться!

— Позаботьтесь лучше о том, чтобы жениться на моей сестре, — громко смеясь, парировала девочка. — Это занятие потребует от вас времени, и не вмешивайтесь не в свои дела!

Как и обещала миссис Хадлсон, она собиралась посмотреть дом на Ламбет-стрит. Доктор же был слишком занят в своей обсерватории и не мог сопровождать ее.

— То, что вы сделаете, миссис Хадлсон, вы сделаете превосходно. Я всецело полагаюсь на вас, — ответил он на ее предложение. — К тому же это касается главным образом Фрэнсиса и Дженни… У меня же нет времени.

— Послушайте, папа, — сказала Лу, — разве вы не собираетесь спуститься с вашего донжона в день свадьбы?

— Разумеется, Лу. Разумеется.

— И появиться в церкви Святого Андрея, ведя свою дочь под руку?

— Разумеется, Лу. Разумеется.

— В черном фраке и белом жилете? В черных брюках и белом галстуке?

— Разумеется, Лу. Разумеется.

— И забыть про ваши планеты, чтобы ответить на приветствие, которое произнесет преподобный О’Гарт?

— Разумеется, Лу. Разумеется. Но ведь до свадьбы еще далеко! А поскольку небо сегодня чистое, что в апреле случается редко, то отправляйтесь без меня.

Миссис Хадлсон, Дженни, Лу и Фрэнсису Гордону пришлось оставить доктора манипулировать своими зрительными трубами и телескопами. Глядя на яркое солнце, им не приходилось сомневаться, что мистер Дин Форсайт предавался в своей башне на Элизабет-стрит аналогичным занятиям. Кто знает, возможно, метеор, впервые замеченный и затерявшийся с тех пор в далеком пространстве, на секунду появится в объективах их приборов?!

Компания вышла из дому после полудня. Они спустились по Моррис-стрит, пересекли площадь Конституции, приветствовав по дороге любезного мирового судью Джона Прота, поднялись по Экстер-стрит, точно так же, как это проделал двумя неделями раньше Сет Стенфорт, ожидавший Аркадию Уокер, добрались до предместья Уилкокс и направились к Ламбет-стрит.

Следует заметить, что по настоятельной просьбе Лу, если не сказать — приказу, Фрэнсис Гордон прихватил с собой хороший театральный бинокль. Поскольку, по словам Фрэнсиса Гордона, из окон будущего дома открывался прекрасный вид, девочка не хотела упустить возможность изучить пейзаж.

Наконец они подошли к дому номер семнадцать по Ламбет-стрит, открыли, потом закрыли за собой дверь и начали осмотр с первого этажа.

Действительно, это был один из самых приятных, спроектированных по последним правилам современного комфорта домов. Он находился в очень хорошем состоянии и не требовал ремонта. Достаточно было его обставить. К тому же мебель уже была заказана у лучшего обивщика Уэйстона. Расположенные в задней части дома рабочий кабинет и столовая выходили в сад, конечно, небольшой, площадью всего в несколько акров,[35] но затененный двумя прекрасными грабами, с зелеными лужайками и клумбами, где начинали распускаться первые весенние цветы. Подвал состоял из освещаемых по англосаксонской моде подсобных помещений и кухни.

Второй этаж был под стать первому. Просторные комнаты соединялись между собой центральным коридором. Дженни оставалось только поздравить жениха с тем, что он нашел столь милое жилище, своего рода виллу, и притом очаровательную. Миссис Хадлсон полностью разделяла мнение дочери. Решительно, ей не удалось бы отыскать ничего лучшего во всех кварталах Уэйстона.

Что касается мисс Лу, то она охотно предоставила матери, сестре и Фрэнсису Гордону возможность обсуждать обои и мебель, а сама порхала из угла в угол, словно птичка в клетке. Она буквально лучилась счастьем, и эта вилла вполне пришлась ей по вкусу. Она повторяла это всякий раз, когда на том или другом этаже встречала миссис Хадлсон, Дженни и Фрэнсиса.

Когда же они все вместе оказались в гостиной, она воскликнула:

— А я уже выбрала себе комнату!

— Себе комнату, Лу? — спросил Фрэнсис.

— О! — добавила девочка. — Вам я оставила самую хорошую, откуда видна река. Я же… Я буду дышать воздухом сада.

— И для чего тебе нужна комната? — вступила в разговор миссис Хадлсон.

— Чтобы там жить, мама, когда папа и ты поедете путешествовать.

— Но ты прекрасно знаешь, что твой отец не путешествует, дорогая.

— Если только не в пространстве! — возразила девочка, прочертив рукой воображаемый путь на небе.

— И он никогда никуда не отлучается, Лу.

— Позволим моей сестре делать то, что ей хочется, — сказала Дженни. — Да… У нее будет своя комната в нашем доме. Она будет приходить туда всякий раз, когда надумает! И она будет там жить, если вдруг какие-либо дела заставят отца и тебя, дорогая матушка, уехать из Уэйстона.

Подобная возможность казалась настолько немыслимой, что миссис Хадлсон была не в состоянии даже допустить ее.

— Ну, что же… Вид… Какой красивый вид, должно быть, открывается сверху!

Говоря «сверху», девочка подразумевала верхнюю часть дома, огражденную перилами, начинавшимися от основания крыши. Отсюда взор мог блуждать по всему горизонту вплоть до соседних холмов.

Действительно, у миссис Хадлсон, Дженни и Фрэнсиса были все причины, чтобы последовать за Лу. Квартал Уилкокс был расположен на возвышенности, а это означало, что с самой верхней точки виллы открывалась широчайшая панорама. Можно было подниматься и спускаться по Потомаку и заметить за ним поселок Стил, откуда на встречу с Сетом Стенфортом выехала мисс Аркадия Уокер. Словно на ладони представал весь город с колокольнями церквей, высокими крышами общественных зданий, верхушками [деревьев],[36] которые, закругляясь, образовывали зеленые купола. Следовало воочию видеть, как любопытная Лу поворачивала бинокль во всех направлениях, рассматривая квартал за кварталом! Она повторяла:

— Вот площадь Конституции… Вот Моррис-стрит, и я вижу наш дом… вместе с донжоном и флагом, трепещущим на ветру! На площадке кто-то есть…

— Ваш отец, — сказал Фрэнсис.

— Это может быть только он, — заявила миссис Хадлсон.

— Он… Он… Действительно, — подтвердила девочка. — Я его узнала… Он держит в руках зрительную трубу… Увидите, что он и не подумает повернуть ее в эту сторону! Нет!.. Она поднята к небу… Мы не так высоко, папа!.. Сюда!.. Сюда!

И Лу звала, звала, словно доктор Хадлсон мог ее услышать. Впрочем, даже если бы он не находился так далеко, он все равно был слишком занят, чтобы ответить.

И тогда Фрэнсис Гордон сказал:

— Раз вы увидели ваш дом, мисс Лу, может быть, разглядите и дом моего дяди?

— Да, да… — ответила девочка. — Так, сейчас поищу… Я узнаю его по башне… Он должен быть в этой стороне… Подождите… Вот! Сейчас наведу бинокль… Так… Так… Вот он!.. Да… Вот он!

Лу не ошиблась. Это действительно был дом мистера Дина Форсайта.

— Я его вижу! Я его вижу! — торжественно повторяла она, словно сделала какое-либо важное открытие, способное прославить ее маленькую особу.

И помолчав минуту:

— На башне кто-то стоит… — сказала она.

— Дядя, конечно! — ответил Фрэнсис.

— Он не один…

— С ним Омикрон!

— Даже и спрашивать не нужно, чем они занимаются, — заметила миссис Хадлсон.

— Они занимаются тем же самым, что и отец! — ответила Дженни.

По лицу девушки пробежала легкая тень. Она по-прежнему боялась, как бы соперничество между Дином Форсайтом и доктором Хадлсоном не привело к охлаждению отношений между двумя семействами. Выйдя замуж, она сможет более решительно влиять на соперников и сумеет предотвратить разрыв. Фрэнсис поможет ей в этом. Он будет мешать дяде, а она — отцу поссориться при возникновении какой-либо астрономической проблемы, что уже чуть не произошло.

После того как они всё внимательно осмотрели, а Лу в последний раз выразила полнейшее удовлетворение, миссис Хадлсон, обе ее дочери и Фрэнсис Гордон вернулись в дом на Моррис-стрит. Завтра же они подпишут арендный договор с владельцем, займутся меблировкой и будут ждать дня, когда юные супруги переедут в дом жить.

Нет никаких сомнений в том, что благодаря шитью туалетов и обмену визитами вежливости с друзьями и знакомыми сорок пять дней между 10 апреля и 25 мая[37] — днем, на который была назначена свадьба, — пролетят в мгновение ока.

— Вот увидите, что мы не будем готовы! — повторяла нетерпеливая Лу.

И будьте уверены, что это произойдет не по ее вине, так как уж она-то ко всему приложит руку!

Тем временем мистер Дин Форсайт и доктор Хадлсон также не теряли ни минуты, но по совершенно иным причинам. Какую же физическую и моральную усталость вызывали у них наблюдения, продолжавшиеся целыми ясными днями и безмятежными ночами напролет, поиски их болида, который упорно не желал повторить свой полет над горизонтом! Но, может быть, горизонт Уэйстона зажат в слишком узкие рамки?.. Не лучше ли было бы исследовать более значительную часть неба? Если взобраться на какую-нибудь высокую гору, разве не откроется более широкое поле, чтобы следить за перемещением метеора? И для этого вовсе не придется ехать слишком далеко, покидать пределы Северной Америки, обустраиваться в самом сердце Мексики, на высокой вершине Чимборасо![38] Подобные вершины не манили к себе. Однако по какой восхитительной поверхности небосклона могли шарить приборы с высоты в 1500 или 1800 метров над уровнем моря! Ну, что же, разве в соседних с Виргинией штатах, в Джорджии или Алабаме,[39] довольно высокие вершины гор Аллегани[40] не могли облегчить поиски наших астрономов?

Не стоит сомневаться в том, что, не будь у них необходимости сосредоточиться на этой теме, мистер Дин Форсайт и доктор Хадлсон наверняка задали бы себе вопрос, не лучше ли им не только найти более широкий горизонт, но и менее облачную атмосферу!

Они с головой ушли в свои заботы. Хотя им благоволила ясная погода, не омраченная туманами, ни от восхода до захода солнца, ни от его захода до восхода метеор так и не был замечен над Уэйстоном.

— Да появится ли он когда-нибудь? — задался вопросом Дин Форсайт, на минуту оторвавшись от окуляра телескопа.

— Появится, — с невозмутимым спокойствием ответил Омикрон.

— Почему мы его не видим?

— Потому что он остается для нас невидимым.

— А если мы его не видим, следовательно, он и для других остается невидимым.

Так рассуждали хозяин и слуга, глядя друг на друга покрасневшими от изнурительного бдения глазами.

Те же слова, которыми они обменивались, произносил, но только в форме монолога, и доктор Хадлсон, приходивший в такое же отчаяние от неудачи.

Они оба получили ответ на свои письма из обсерваторий Питтсбурга и Цинциннати. В ответном письме говорилось, что обсерватории взяли на заметку их сообщения о появлении болида 2 апреля в северной части горизонта Уэйстона. Кроме того, было сделано добавление, что при проведении новых наблюдений заметить этот болид не удалось, однако наблюдения будут продолжены, и, если болид появится, мистеру Дину Форсайту и доктору Хадлсону немедленно об этом сообщат.

Разумеется, обсерватории ответили астрономам-любителям по отдельности, не зная, что каждый из них приписывал честь сделанного открытия себе и претендовал на признание за ним единоличного первенства.

Безусловно, хозяева башни дома на Элизабет-стрит и донжона дома на Моррис-стрит могли бы освободить себя от продолжения столь утомительных поисков. Поставленные в известность обсерватории были лучше оснащены и обладали более мощными и более точными приборами. Несомненно, если метеор не был блуждающей массой, если он подчинялся регулярным воздействиям, если, наконец, вернется в условия, при которых уже был замечен, зрительные трубы и телескопы Питтсбурга и Цинциннати заметят его полет. Не лучше ли мистеру Дину Форсайту и мистеру Стэнли Хадлсону положиться на директоров этих прославленных учреждений?

Нет, конечно нет! Теперь они гораздо активнее, чем прежде, вершили свое дело. А толкало их к этому смутное чувство, что преследуют они одну и ту же цель. Они не делились друг с другом выводами, выдвигали только гипотезы, но беспокойство, как бы один не опередил другого, не оставляло им ни минуты покоя. Ревность снедала их сердца. Как хорошо было бы для отношений между двумя семействами, если бы этот злосчастный болид никогда не показывался им на глаза!

Ведь и в самом деле, существовали веские основания для беспокойства, и беспокойство это лишь росло. Мистер Дин Форсайт и доктор Хадлсон отныне не ступали друг к другу на порог. Раньше не проходило и двух суток, чтобы они не обменялись визитами, а подчас и приглашениями на обед. Теперь же — никаких визитов, никаких приглашений, что, казалось, даже к лучшему, поскольку не приходилось отвечать отказом.

В какую же тягостную ситуацию попали жених и невеста! Тем не менее они встречались, причем каждый день, поскольку в конце концов двери дома на Моррис-стрит оставались для Фрэнсиса Гордона открытыми. Конечно, именно ему, а не Дженни, пристало наносить визиты. Миссис Хадлсон по-прежнему выказывала молодому человеку доверие и дружбу. Однако он чувствовал, что доктор не без видимых усилий терпит его общество. А когда в присутствии мистера Стэнли Хадлсона разговор заходил о мистере Дине Форсайте, доктор бледнел, затем краснел, выдавая таким образом всю испытываемую им неприязнь. Те же самые прискорбные симптомы при похожих обстоятельствах проявлялись и в поведении мистера Форсайта.

Миссис Хадлсон попыталась разузнать причину подобного охлаждения, вернее, даже отвращения, которое питали друг к другу бывшие друзья. Однако все ее попытки потерпели провал. Супруг ограничился тем, что ответил:

— Нет, я никогда не ожидал от Форсайта такой выходки!

Какой выходки? Не было ни малейшей возможности добиться каких-либо объяснений. Даже Лу, избалованное дитя, которому было дозволено всё, ничего не знала. Она предложила нанести визит мистеру Форсайту в его башню. Однако Фрэнсис отговорил ее. По-видимому, она получила бы от его дяди ответ, аналогичный тому, что дал ее отец:

— Нет, я никогда не думал, что Хадлсон способен так себя повести по отношению ко мне!

Следует заметить, что добрейшая Митс, решившая попытать счастья, в ответ услышала довольно резко сказанные слова:

— Не лезьте не в свое дело!

Но в конце концов Омикрон нечаянно проговорился старой служанке, а та сообщила новость Фрэнсису. Оказывается, его хозяин открыл удивительный болид, и есть основания полагать, что то же самое открытие в тот же день и в тот же час сделал доктор Хадлсон.

Так вот в чем крылась причина столь смешного, сколь и отчаянного соперничества! Метеор — вот предмет ссоры двух старых друзей! И к тому же в момент, когда новая связь должна была упрочить их дружбу! Болид, аэролит,[41] блуждающая звезда, простой камень, булыжник, если хотите, превратившийся в камень преткновения, о который грозила разбиться свадебная колесница Фрэнсиса и Дженни!

Лу не могла больше сдерживаться и кричала словно мальчишка:

— К черту эти метеоры, а вместе с ними и небесную механику!

Шло время. Апрель уступил место маю. Через 25 дней наступит срок взаимного соглашения… Но чему суждено свершиться до того? Не произойдет ли какой-нибудь несчастный случай? Не последует ли за этим разрыв, который возведет непреодолимое препятствие для планов обоих семейств? До сих пор прискорбное соперничество не выходило за рамки частной жизни. Но если какое-либо непредвиденное событие сделает его достоянием гласности? Если неожиданность столкнет соперников лбами?..

Тем временем приготовления к свадьбе продолжались. Все будет готово к 25 мая, даже красивое платье мисс Лу!

Следует непременно заметить, что первая майская неделя прошла в ужасных атмосферных условиях: дождь, ветер, небо, затянутое низкими тучами, непрерывно сменяющими друг друга. Не было видно ни солнца, которое сейчас описывало довольно крутую дугу над горизонтом, ни луны, практически полной, которая должна была освещать пространство своим светом. И поэтому было совершенно невозможно вести какие-либо астрономические наблюдения.

Однако миссис Хадлсон, Дженни и Фрэнсис Гордон даже не думали жаловаться на погоду. Никогда прежде Лу, ненавидевшая ветер и дождь, не радовалась затянувшемуся ненастью.

— Пусть оно продлится хотя бы до свадьбы, — повторяла она. — Пусть еще три недели не будет видно ни солнца, ни луны, ни даже одной, самой маленькой звезды!

Так разворачивались события, к глубочайшему сожалению двух доморощенных астрономов и к величайшему удовлетворению членов их семейств.

Однако в ночь с 8 на 9 мая погодные условия резко изменились. Северный ветер прогнал все тучи, нависшие над горизонтом, и небо вновь обрело полнейшую безмятежность.

Мистер Дин Форсайт в башне и доктор Хадлсон в донжоне вновь принялись шарить по небосклону над Уэйстоном от горизонта до самого зенита. Промчится ли метеор перед их зрительными трубами? Улыбнется ли им счастье, и кто первым увидит болид?

С уверенностью можно сказать лишь то, что их поведение не изменилось. А поскольку оба пребывали в дурном настроении, то это означало, что их наблюдения оставались бесполезными и конечно же метеор никогда больше не предстанет их взору.

Заметка, появившаяся в газетах от 9 мая, дает полную ясность на сей счет. Вот о чем там говорилось:

В пятницу вечером в 10 часов 47 минут пополудни болид удивительной величины с головокружительной скоростью пересек северную часть небосвода, перемещаясь с северо-востока на юго-запад.

На этот раз его не заметили ни мистер Хадлсон, ни мистер Форсайт. Не важно! Они не сомневались, что речь шла именно о том болиде, о котором они сообщили в две обсерватории.

— Наконец-то! — закричал один.

— Наконец-то! — закричал второй.

Какова же была их радость! Но легко понять, каково было также и их разочарование, когда на следующий день газеты сообщили дополнительную информацию:

По мнению обсерватории Питтсбурга, это был тот самый болид, о котором сообщил 9 апреля мистер Дин Форсайт из Уэйстона, а по мнению обсерватории Цинциннати, речь шла о болиде, о котором ее поставил в известность в тот же день доктор Стэнли Хадлсон из Уэйстона.