"«Витязь» в Индийском океане" - читать интересную книгу автора (Крепс Евгений Михайлович)ПОДГОТОВКА К ПЛАВАНИЮ«Витязь» стоял во Владивостоке, готовясь к длительному плаванию в Индийском океане. Шла напряженная работа по подготовке судна, по снабжению его всем необходимым для семимесячных исследований в океане. Прибывало различное оборудование. С каждым новым рейсом оно делается все более многочисленным. Все труднее становится задача по размещению и установке этого оборудования. Из Москвы подъезжали научные сотрудники, назначенные для участия в плавании. Надо бы и мне уже быть во Владивостоке и принимать участие в общей работе, а я в это время находился на другом конце земного шара: возвращался в Москву из Южной Америки, с Международного конгресса физиологов, проходившего в Буэнос-Айресе. Мы летели через Атлантический океан. Самолет шел на значительной высоте. Изредка на просторе океана были видны корабли, маленькие, как будто стоящие на месте. Как медленно плывет корабль по сравнению с самолетом! Скоро и моя жизнь потечет в таком неторопливом темпе на борту корабля. Голова еще полна впечатлений от Южной Америки. Шумный, суетливый, «американизированный» Буэнос-Айрес, с бесчисленными автомашинами, не признающими никаких правил уличного движения. Просторы аргентинской пампы, над которой мы летели на запад, к предгорьям Анд. Величественный горный хребет Анд, сверкающий снегами и льдами своих вершин. Подлетая к горам, летчик пробил снизу пелену облаков и показал нам вершину Аконкагуа, высочайшую точку Америки… Но сейчас перед глазами океан, и черные редкие черточки кораблей заставляют перенестись в ближайшее будущее. Сразу по возвращении домой надо срочно собираться в длительное плавание, в первый «индийский» рейс. Правда, «Витязь» мне теперь знаком, знакомы и условия работы на нем. Четыре месяца я провел на корабле в прошлом году, во время плавания в Тихом океане. Но задачи, стоящие перед этим рейсом и специально перед нашей группой, гораздо сложнее и многообразнее, чем раньше. Моя работа будет связана и с геохимией, и с радиохимией, и с биохимией. Она проводится в контакте с Институтом геохимии и аналитической химии Академии наук, руководимым академиком А. П. Виноградовым. План работ давно продуман и неоднократно обсуждался нами вместе с Александром Павловичем Виноградовым. Но в связи с моей поездкой в Южную Америку вся тяжесть подготовки к нашей работе на «Витязе», собирание многочисленного и сложного оборудования, упаковка и отправка его из Москвы — вся эта организационная сторона легла на плечи моих молодых товарищей по работе. И хотя это знающие и способные ребята, энтузиасты своего дела, все же меня точит червь сомнений. Все ли будет предусмотрено, подготовлено, не будем ли мы в океане хвататься за голову — недостает того-то, забыли это! Но к чести моих товарищей, и прежде всего старшего из них, Льва Михайловича Хитрова, все было продумано, предвидено, собрано и упаковано, и, вероятно, лучше, чем если бы я сам занимался этим делом. Молодежь оказалась предусмотрительной и запасливой, и наш «отряд», как на судне называют отдельные лаборатории, в течение всего плавания был источником «снабжения», выручая другие отряды то химическими реактивами, то какими-нибудь электро- или радиодеталями. Как в калейдоскопе, промелькнули Дакар, Мадрид, Париж, и мы снова в Москве. Короткая встреча с В. Г. Богоровым, который и на этот раз идет в рейс начальником экспедиции. Богоров рассказывает о ходе подготовки к экспедиции, об ее участниках, состав которых уже определился окончательно. Договариваемся лететь вместе во Владивосток 22 сентября. Уезжаю к себе домой, в Ленинград. Остаются считанные дни до отъезда. Надо подготовиться к долгому плаванию и главное не забыть сделать себе прививки, без которых не разрешается идти в плавание в Индийский океан, в страны Азии. 22 сентября 1959 года в московском аэропорту собралась большая группа участников экспедиции. Тут и старые товарищи по плаванию на «Витязе» в 1957–1958 годах в Тихом океане: Г. М. Беляев, начальник отряда бентоса, т. е. донной фауны; Т. С. Расе, начальник ихтиологического отряда; супруги Виноградовы. М. Е. Виноградов опять будет командовать отрядом планктона, а Нина Георгиевна — продолжать изучать придонную фауну океанов. Так радостно видеть друзей, с которыми связано столько незабываемых впечатлений и воспоминаний об островах Полинезии и Меланезии! В. Г. Еогоров знакомит Меня с новыми членами экспедиции. Невысокий, коренастый Пантелеймон Леонидович Безруков — начальник геологического отряда; маленькая, полная, подвижная Валентина Викторовна Мокиевская — начальник отряда гидрохимии; массивная плотная фигура ученого секретаря экспедиции, геолога Игоря Михайловича Белоусова. Я не единственный ленинградец в этой экспедиции. С нами летит мой старый друг, ленинградский зоолог, профессор Артемий Васильевич Иванов, уже в пятый раз плавающий на «Витязе». В 10 часов 45 минут вечера прощаемся со своими близкими и с сотрудниками Института океанологии, старыми «витязянами», с нескрываемой завистью провожающими нас в заманчивый первый рейс «Витязя» в Индийском океане. Загудели реактивные двигатели, и наш ТУ-104 выруливает на взлетную дорожку. Три часа полета над ночной, погруженной в сон страной — и вот уже Омск. Стремительно летим навстречу времени, навстречу солнцу. Еше через три часа полета — Иркутск. Уже совсем светло. Время тут на 5 часов впереди московского. И еще через три часа — Владивосток. Обычная стоянка «Витязя» — 26-й причал удобное место, в самом городе. Но «Витязя» там не оказалось. Едем искать его и находим на другом причале, где он стоит бортом к пирсу под погрузкой. Вот он, наш старый, верный «Витязь», наша привязанность и наша гордость, такой удобный и такой надежный, неизменно вызывавший восхищение во всех иностранных портах. Узнаем его мощную белую трубу с широкой красной полосой, на которой сверкают золотые серп и молот. Труба так украшает корабль, но труба эта — сплошная бутафория. Ничего через эту трубу не вылетает, дизелям «Витязя» она не нужна, внутри трубы — обширные помещения, заполненные разной корабельной техникой, которой ведает старший механик. С волнением поднимаюсь на знакомую палубу и сразу попадаю в объятия вахтенного помощника Эдуарда Ребайнса. Тогда, в двадцать шестом рейсе, он был еще четвертым штурманом, а теперь он уже второй штурман. Он молодец, Эдуард, хороший моряк и не забывает науку, много сидит над книгами; кроме того, он мастер на все руки. Я уже тогда предсказывал, что скоро он будет капитаном дальнего плавания, несмотрянамолодые годы. Собираемся в каюте начальника экспедиции. Время позднее, капитан и большинство команды, свободной от вахты, дома, на квартирах. Эдуард рассказывает, как идет подготовка к рейсу. Рейс предстоит очень длинный, запасать всего надо больше, чем в обычные плавания «Витязя» — всякого технического снаряжения и продовольствия. Одного «тропического» вина сколько надо! По существующим в морском флоте правилам и по старой морской традиции, при плавании в тропиках полагается выдавать сухое вино. В тропиках жарко, люди теряют много влаги, постоянно хочется пить, особенно машинной команде. Хорошим питьем, утоляющим жажду и предохраняющим от кишечных расстройств, является разбавленное в 3–4 раза кисловатое сухое вино. Тропическое вино выдается по 300 граммов в день, в месяц это 10 бутылок на человека, а на состав экспедиции в 150 человек уже 1500 бутылок в месяц. Почти все наше более чем полугодовое плавание будет проходить между Северным и Южным тропиками. Сколько бутылок этого «троп-вина» надо запасти! Сколько места оно будет занимать в наших рефрижераторных камерах, куда надо складывать и мясо и другие продукты, не терпящие жары, и где дорог каждый вершок площади. А не в холодильнике держать его нельзя, так как «тропвино» в тропиках прокиснет. Тоже проблема, которую надо решать. Полугодовой запас муки для выпечки хлеба сложен штабелем на палубе и покрыт брезентом. А в середине нашего плавания обнаружилось, что в муке усиленно размножается долгоносик. Самый лучший способ спасти муку — это перенести ее в рефрижераторные камеры. На палубе тропическая жара, а в рефрижераторе около 5° мороза. И вину пришлось потесниться. Меня всегда поражает, какое бесконечное количество грузов могут поглотить трюмы корабля. На «Витязе» трюмы очень уменьшены. «Внутренность» корабля занята под каюты и различные рабочие помещения. И все же емкость корабля огромна. Подходят автомашины, сгружают ящики со всякой техникой, приборами, материалами, катушки тросов, продовольствие. Особо громоздкие грузы подвозят в железнодорожных вагонах. Их погружают на палубы при помощи мощных портальных кранов. На палубе вырастают горы грузов. А через несколько часов все это нагромождение оказывается рассованным по трюмам, и на палубе складывают все новые и новые грузы. Всей этой титанической работой распоряжается боцман. Боцман — важная фигура в жизни корабля, особенно экспедиционного. Он правая рука старшего помощника капитана. Что бы вам ни было нужно сделать, достать, устроить, найти, наладить, организовать, надо всегда обращаться к боцману. Все очень легко, если боцман готов вам помочь. Все страшно трудно, если вы не сумели найти с боцманом общего языка. Я с теплым чувством благодарности вспоминаю нашего боцмана, загорелого крепыша с медно-красным лицом и грудью, Тимофея Григорьевича Маркова, деятельного, хлопотливого, энергичного, доброжелательного, всегда готового помочь, знающего все что есть на корабле и где что лежит. Я был рад, что он по-прежнему на «Витязе» и снова идет с нами в рейс, что по-прежнему под его руководством будут непрерывно мыть, драить, окатывать палубы, устраивая целые потопы воды, и вечно будут красить борта, надстройки, поручни, шлюпки, лебедки, чтобы не ударить в грязь лицом перед заходом в любой порт. Утром прибывают на корабль старые друзья. Приезжает капитан Игорь Васильевич Сергеев, уже много лет командующий «Витязем». Я плавал с ним в Тихом океане и высоко ценю его как моряка. Плавание предстоит трудное, много глубоководных тралений, много длительных якорных буйковых станций, много сложных заходов на окруженные коралловыми рифами острова, но я уверен, что все будет благополучно, раз судно поведет Игорь Васильевич Сергеев. Этот рейс еще больше укрепил нашу дружбу. Старший помощник капитана Евгений Андреевич Авраменко тоже опытный, бывалый моряк. Он уже собирался уходить капитаном на другое судно, но согласился снова пойти старшим помощником в сложный «индийский» рейс. Старший помощник — это хозяин корабля. Все судовые работы, а также важнейшие вопросы питания, закупок продовольствия, снабжения судна находятся в его ведении. И механики почти все прежние. Старший механик Л. И. Рутковский и второй механик А. Л. Андриевский плавают на «Витязе» уже много лет. Я рад встретить своих друзей — ремонтного механика Александра Павловича Исаева, живую историю «Витязя», и Антона Сергеевича Леонова, хозяина радарных и прочих электронавигационных установок. Александр Павлович да еще бессменная наша кастелянша, уважаемая Мария Кузминична — самые «заслуженные» витязяне, плавающие на корабле с первого рейса в Тихом океане. И оба электромеханика старые — Борис Николаевич Артюх и его помощник, мой земляк, ленинградец Борис Лазаревич Лиснянский, ведающие громадным и сложным электрохозяйством корабля, на котором все электрифицировано — и лебедки, и отопление, и плита на камбузе. Даже тесто в пекарне месит электрический «пекарь». Я не говорю уже о всем специальном навигационном и научном электрооснащении корабля. Я попытался как-то подсчитать число электромоторов на «Витязе», но на второй сотне сбился со счета и бросил эту затею. Много лет плавает на «Витязе» доктор Гужавин и заслуженно пользуется любовью и уважением экипажа. С радостью увидел я мощную фигуру и приветливую улыбку Германа Никифоровича, с которым пришлось нам в двадцать шестом рейсе в импровизированной операционной делать операцию аппендицита одному сотруднику. История повторяется. И в этом рейсе пришлось удалять аппендикс нашему тралмейстеру Дергачеву где-то между Коморскими островами и Занзибаром. Заместителя начальника экспедиции по научной части в этом рейсе нет, Богоров все равно все делает сам. Но есть заместитель по административно-хозяйственной части — высокий спокойный Александр Степанович Соловьев. Есть новые люди и среди руководящего научного персонала. Важнейший раздел работы — гидрологию — возглавляет опытный гидролог, неторопливый Георгий Николаевич Иванов-Францкевич, в свое время принимавший активное участие в перестройке «Витязя», обычного грузового корабля, в экспедиционное судно. Перед гидрологическим отрядом стоят большие задачи, из них самая главная — изучение течений в Индийском океане, как поверхностных, так и глубинных. Глубинная циркуляция в Индийском океане — почти не изученная область, и здесь предстоит большая работа. Отряд гидрологов многочисленный и сильный, в нем много дельной молодежи. Гидрологи работают на всех станциях и подолгу, собирая со всех горизонтов пробы на температуру и соленость. В отряде морской геологии, во главе которого стоит профессор Пантелеймон Леонидович Безруков, тоже активная и уже опытная молодежь, энтузиасты своего дела. На геологическом отряде лежит важная обязанность непрерывных наблюдений за показаниями эхолотов, вычерчивающих на бумажной ленте глубину океана под килем корабля. По этой причине честь открытия подводных гор, хребтов или особенно больших глубин в океанических впадинах падает всегда на долю геологов. Сам Пантелеймон Леонидович — геолог широкого профиля. Сейчас он работает в области морской геологии. До этого важные геологические открытия были сделаны им в горах Средней Азии. Успех морских экспедиций во многом зависит от погоды. Благоприятная погода — это половина успеха. Поэтому отряду метеорологии тоже уделяется большое внимание. Я, естественно, жажду встретиться с членами радиохимического отряда, в составе которого буду работать сам. Но товарищи мои еще не прибыли из Москвы. Наконец они приезжают: Лев Хитров, молодой способный радиохимик; Кирилл Котляров, тоже юный радиоинженер, и Слава Орлов, химик, недавно окончивший Московский университет. Они привозят горы багажа, всевозможного оборудования, необходимого для проведения широкой программы намеченных работ. Тема наших исследований связана с проблемой кальций-стронциевых отношаний в природе. Этой проблемой давно интересуется академик А. П. Виноградов. Соли кальция содержатся в морской воде. Они имеют огромное значение для жизни организмов. Выпадение кальция из раствора идет в неорганической природе, идет и с помощью живых организмов, извлекающих кальций из морской воды и строящих из него свои скелетные образования. Скелеты фораминифер, раковины моллюсков, домики некоторых ракообразных состоят в основном из кальция. Он входит в состав скелета и чешуи рыб. Мощным потребителем кальция являются кораллы. Миллионы тонн извести ежегодно откладываются коралловыми полипами. Из этой извести сложены коралловые рифы, построены коралловые острова. На скорость выделения кальция из раствора влияет температура. Поэтому представляет интерес изучение сравнительной скорости образования кальциевых отложений в океане в разных климатических зонах, в тропиках и в более высоких широтах. Другой щелочноземельный металл — стронций — по своим химическим свойствам близок кальцию. Кальций и стронций стоят рядом во второй группе Менделеевской таблицы элементов. В силу их химической близости стронций может заменять кальций в обмене веществ живых организмов. Живые организмы как бы «плохо различают» стронций от кальция. Там, где в живых организмах происходит отложение кальция — кости скелета, раковины моллюсков, известковые скелеты коралловых полипов и т. п., — наряду с кальцием откладывается и стронций. Изучение соотношения Ca/Sr в зависимости от внешних условий, от температуры, от соотношения этих элементов в окружающей среде — интересная биохимическая и геохимическая проблема. Особое значение приобретает эта проблема в наш атомный век. Дело в том, что наиболее опасными радиоактивными продуктами, возникающими при атомных взрывах, являются радиоактивный изотоп стронция — Sr-90 и радиоактивный цезий — Cs-137. В природе радиоактивного стронция нет. Природный Sr-87,6 — стабильный нерадиоактивный элемент. Теперь, после ядерных взрывов, везде в природе находят радиоактивный Sr-90. Вместе с радиоактивным цезием Cs-137 радиоактивный стронций выпадает из атмосферы на поверхность суши и моря. В море радиоактивный стронций (и цезий) погружается на глубину, захватывается организмами, растительными и животными, и делит во всем судьбу обычного нерадиоактивного стронция. Изучение радиоактивного Sr-90 в воде океана, в животных организмах, позвоночных и беспозвоночных, в морских отложениях составляет одну из задач нашего отряда. В экспедиции мы будем собирать материал, а анализы, требующие сложной и очень тонкой аппаратуры, будут производиться в Москве и Ленинграде. В отличие от стронция, щелочный металл цезий, химически близкий калию, концентрируется в мягких тканях. Он более или менее равномерно распределяется по организму и не задерживается в теле так долго, как стронций. Мы соберем также материал для изучения радиоцезия в морских организмах. Стронция, стабильного и тем более радиоактивного, в морской воде очень мало. Для анализа нужны большие объемы воды, из которых можно было бы выделить интересующий нас стронций. Для этой цели Хитров привез из Москвы два громадных 200-литровых батометра, года два тому назад сконструированных сотрудником Института океанологии А. П. Лисицыным для изучения взвесей в морской воде. Их надо было освоить, эти огромные, тяжелые батометры, научиться брать ими серии проб с разных горизонтов, вплоть до самых больших глубин. Из 200-литрового объема воды надо было осаждать щелочноземельные металлы, чтобы в Москву на анализ вести только баночку сухого осадка. Осаждение солей из больших объемов воды производилось в специальных, построенных Хитровым, пластмассовых баках, установленных на палубе. Пробы грунта для анализа на кальций и стронций мы брали у геологов, из образцов, приносимых дночерпателями и грунтовыми трубками. Биологический материал получали и тралами, и ловлей рыбы, и сбором планктона. Наконец, для сбора кораллов разных видов, разного возраста, были организованы специальные заходы и высадки на коралловые острова, на атоллы. Коралловые рифы и их фауна очень интересовали и наших зоологов и ихтиологов. Эти высадки с восторгом воспринимались всеми отрядами экспедиции, а также командой корабля. Нет более заманчивого развлечения, чем ныряние в масках в теплой воде коралловых рифов, собирание красивых, ярких раковин тропических моллюсков и охота с подводным ружьем на пестрых, причудливо окрашенных коралловых рыб! Но и этим не ограничивалась деятельность отряда радиохимии. Кирилл Котляров и Лев Хитров сконструировали автономный глубоководный радиометр — прибор, регистрирующий гамма-излучение, измеряющий радиоактивность морской воды непосредственно в море. Испытание, доводка, усовершенствование этого радиометра было тоже одной из забот его конструкторов. Дел, как видите, было много плановых, а к ним добавлялось немало сверхплановых исследований, которые выдвигала сама жизнь, бесконечно разнообразная природа нового для нас мира. Но мои товарищи по отряду были очень активными парнями. Они создали радиогазету. В течение нашего длинного рейса экспедиция получала систематическую и интересную информацию о всей жизни корабля, научных достижениях, работе отдельных отрядов, о странах, куда мы заходили, и т. п., включая очерки о современной советской поэзии и поэтах. Хитров был любитель и ценитель поэзии, а Слава Орлов оказался сам поэтом и, кроме того, спортсменом — стал капитаном футбольной команды «Витязя» — и шахматистом, чемпионом «Витязя» и неизменным победителем на всех турнирах, которые устраивались при наших заходах в порты между командой корабля и лучшими шахматистами города. Кроме того, радиохимики были вообще хорошими ребятами, и поздними вечерами в тесноте радиохимической лаборатории не протолкнуться было от гостей, любивших за интересной беседой посидеть тут за чашкой крепкого цейлонского чая или мадагаскарского кофе, невзирая на умопомрачительный беспорядок, которым тоже отличался радиохимический отряд, несмотря на постоянную борьбу за порядок, которую вели и начальник отряда, и начальник экспедиции, и сам капитан. Шли дни, подготовка экспедиции подходила к концу. Уже получены мореходные книжки на весь состав экспедиции. Один за другим проходили намечаемые сроки отплытия, но Москва все не давала «добро» на отход, заставляя дожидаться прибытия последних, по разным причинам задержавшихся участников экспедиции. По воскресеньям, когда все склады и организации Владивостока были «выходными», мы устраивали далекие экскурсии на полуострове Муравьева-Амурского. Мы хотели насладиться землей, побольше впитать в себя яркую роскошь дальневосточной осени, краснеющую листву и сырую прохладу лесов. Впереди столько месяцев плавания в бескрайних просторах океана, где только вода и небо! 4 октября во Владивосток прилетел Никита Сергеевич Хрущев, возвращавшийся из Китая. Весь город встречал дорогого гостя. Как-то Никита Сергеевич переезжал на катере через бухту Золотой Рог. Наши кинооператоры ухитрились вскочить в тот же катер (чего только не ухитряются сделать кинооператоры!) и, когда катер проходил мимо стоящего на якоре «Витязя», сфотографировали Никиту Сергеевича на фоне «Витязя». Они очень гордились этой фотографией товарища Хрущева. Нам, конечно, очень хотелось просить Н. С. Хрущева посетить «Витязь», но короткое пребывание его во Владивостоке было настолько насыщенным, что мы не решились обратиться к нему с такой просьбой. Темнеет, когда проходим высокий остров Скрыплев. Мигает красный огонь на маяке. Идем в открытое море, на юг. В лабораториях убирают стекло, банки, закрепляют все, «готовятся по-походному». Долгожданный рейс в Индийский океан начался. |
||
|