"Дорожное знакомство" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Подъезжая к Като-стрит в закрытом ландо, которым он иногда пользовался в Лондоне, Айво поймал себя на том, что не вполне верит рассказу Эмили.

Потом он вспомнил, как сказал утром Каре:

– Сегодня я обедаю дома, а завтра у меня встреча с несколькими министрами за обедом у лорда Хэрроуби.

Кара ничего не ответила на эти слова, да и разговор был самый обычный, ничего не значащий.

Но теперь маркиз не сомневался, что Кара отправилась на Като-стрит, чтобы проверить, правду ли говорит Эмили и действительно ли заговорщики наметили на завтра убийство лорда Хэрроуби и членов кабинета.

Это казалось почти невероятным, однако, как любил повторять маркиз: «…семена революции прорастают в обществе медленно, но верно, а правительство не принимает необходимых мер».

Чтобы убедиться, что Кара действительно отправилась на Като-стрит, а не спит мирно в своей постели, маркиз толкнул дверь в ее спальню. Если бы дверь оказалась запертой – Кара всегда запирала ее с того самого дня, как их обвенчали в часовне Брума, – Айво знал бы, что беспокоиться не о чем.

Но дверь сразу же открылась, и еще до того, как свет осветил нетронутую постель, на которую никто не ложился в эту ночь, маркиз уже понял, что Кара решилась на сумасбродный поступок, который может стоить ей жизни.

Маркиз не склонен был недооценивать опасность, угрожавшую Каре, и поспешил к ожидавшему его экипажу.

Он велел кучеру ждать его в укромном месте в стороне от Эджвер-стрит, а сам пешком двинулся к Като-стрит, стараясь держаться в тени.

Уже перевалило за полночь, на улице было тихо и почти безлюдно.

Здесь не было почему-то даже бродяг, роющихся в отбросах в поисках объедков, или мелких воришек, прятавшихся обычно в подворотнях в надежде поживиться за счет какого-нибудь подвыпившего джентльмена, поздно возвращающегося домой.

Эджвер-стрит была опасным местом для хорошо одетого джентльмена, и когда маркиз все-таки увидел в нескольких шагах от себя чью-то фигуру, он поспешил спрятаться, чтобы не оказаться вовлеченным в какую-нибудь неприятную уличную историю.

Айво примерно представлял себе, где находится Като-стрит, и без особого труда нашел улицу.

Это была маленькая, неприметная улочка, на которой стояли пара покосившихся конюшен и обшарпанные дома, явно нуждающиеся в ремонте.

Дома казались нежилыми, но в конце улочки была таверна, из окон которой падал на улицу тусклый золотистый свет, освещавший конюшню напротив, которая, по мнению маркиза, больше всего походила на место, описанное Эмили. А может быть, интуиция подсказала ему направиться именно к этой конюшне.

Дверь со сломанными петлями была приоткрыта, но Айво из осторожности не стал подходить близко.

Оглядевшись по сторонам и никого не заметив, он спрятался за дверью дома напротив и стал наблюдать.

Не сразу до маркиза дошло, что дом, в тени которого он прячется, – пустой, окна его выбиты, а дверь не заперта.

Тогда он вошел внутрь, ступая как можно осторожнее, чтобы не провалиться в какую-нибудь дыру и не скрипеть половицами, и стал наблюдать из укрытия за конюшней напротив.

Вскоре ему показалось, что под дверью мелькнул свет, но он не мог бы поручиться за это.

Все вокруг казалось таким безмятежным и в то же время таило смутную угрозу.

Именно в этот момент маркиз по-настоящему испугался за Кару.

«Как она могла, – спрашивал он себя, – совершить столь опрометчивый поступок? Пробраться, переодевшись в мужское платье, в логово разбойников, чтобы подслушать их планы! Но ведь эти люди убьют, не моргнув глазом, каждого, кто станет свидетелем их злодеяния».

Айво не мог не признать безусловного мужества Кары. Он не мог даже представить себе, чтобы любая другая из знакомых ему женщин пошла бы на подобный риск.

Но Кара – она всегда была непредсказуема, с самого первого дня их знакомства.

Она была такой маленькой и хрупкой, такой хорошенькой – Айво не мог вынести мысли о том, что с ней могут обойтись грубо, возможно, пытать, чтобы она выдала всю имевшуюся у нее информацию, а потом убить.

Впервые после того, как Айво выехал из дома, он подумал, что напрасно не взял с собой подкрепление.

Но, если Эмили права и заговорщиков было не меньше двух дюжин, требовалось по меньшей мере такое же количество людей, чтобы справиться с ними. А где взять столько помощников сейчас, поздней ночью?

Ожидание казалось невыносимым. Маркиз стал размышлять, что можно предпринять в этой опасной ситуации, но в этот самый момент дверь конюшни медленно открылась.

Маркиз задержал дыхание. Из конюшни высунулся какой-то мужчина, оглядел улицу, убедился, что все спокойно, открыл дверь пошире, и заговорщики один за другим покинули конюшню.

Именно такими и представлял их себе Айво.

В заговорах такого рода обычно принимали участие не замученные непосильным трудом рабочие, которым действительно было против чего протестовать, а проходимцы и отбросы высшего класса английского общества, всегда готовые полагаться при разрешении любого конфликта на грубую силу.

Тут были люди разного возраста, очень разные внешне, насколько удалось разглядеть их Айво во мраке, но все выглядели как отпетые бунтовщики, и все они напоминали маркизу пиратов, готовых рисковать жизнью за жирный кусок добычи.

В полной, почти зловещей тишине заговорщики выскальзывали один за другим из дверей конюшни и торопились прочь в разных направлениях, исчезая в темноте ночи.

Последним вышел человек, в котором маркиз опознал лидера – Тайстлвуд. Он вполне походил на джентльмена и явно происходил из благородной семьи.

В то же время, хотя из укрытия маркизу трудно было разглядеть лицо Тайстлвуда, Айво был уверен, что видит перед собой жестокого негодяя, заботящегося только о собственных интересах и уж никак не о людях, которых он собирался вовлечь в беду.

Тайстлвуд закрыл за собой дверь конюшни.

Замка на двери не было, да и кому пришло бы в голову запирать это пустующее здание. Заговорщики с умом выбрали для своих встреч и эту темную, безлюдную улочку, и заброшенную конюшню, в которой никто не бывал.

Тайстлвуд прикрыл дверь конюшни, насколько это было возможно при сломанных петлях, выпрямился, взглянул на таверну, словно прикидывая, не приободрить ли себя стаканчиком спиртного.

Затем он сделал несколько шагов по направлению к таверне, и при свете, падавшем из ее окон, маркиз сумел разглядеть Тайстлвуда получше.

Было что-то жестокое в плотно сжатых тонких губах, Айво показалось, что Тайстлвуд выглядит немного возбужденным. Возможно, чувствует себя триумфатором после удачно прошедшей сходки бандитов.

Однако Тайстлвуд вдруг изменил свои планы и отправился вниз по Като-стрит в направлении Эджвер-стрит.

Маркиз подождал, пока Тайстлвуд скроется из виду. Затем, выйдя из укрытия, поспешил к конюшне.

Он тихонько открыл дверь, прекрасно помня из своего военного опыта, сколько народу погибло, решив, что враг покинул какой-либо пост, и наткнувшись на оставленных там охранников.

Выждав несколько секунд, Айво вошел внутрь.

В конюшне было темно, пахло прелым сеном. Айво видел прямо перед собой чердак, на котором, видимо, и заседали заговорщики.

Лестницы не было видно, и Айво решил, что Тайстлвуд, должно быть, спрятал ее перед уходом, чтобы лестницу не украли.

Сделав еще несколько шагов, маркиз прислушался. Тишина. Голосом, звучащим чуть громче шепота, Айво позвал:

– Кара!

На секунду он подумал, что ошибся и девушки тут нет.

Но тут маркиз услышал удивленный возглас, и секундой позже голос Кары произнес:

– Это… действительно… вы?

– Я здесь, – заверил ее Айво. – А где вы?

– Я не могу слезть.

Маркиз ничего не видел в том направлении, откуда раздавался голос Кары, поэтому он приоткрыл пошире дверь конюшни, затем вернулся и спросил:

– Так где же вы?

– Я здесь, – произнес голос Кары прямо у него над головой.

Только теперь маркиз понял, что Кара забралась на сеновал и находилась, таким образом, прямо под полом чердака.

Маркиз встал прямо под сеновалом и протянул руки Каре.

– Прыгайте – я не дам вам упасть.

Кара свесилась с сеновала, протянула руки и обняла Айво за плечи.

– Не бойтесь, прыгайте.

Последовав совету Айво, Кара оказалась в его объятиях.

Маркиз крепко прижал девушку к себе и услышал или, скорее, почувствовал, как, обвив руками его шею, Кара шепчет полным ужаса голосом:

– Они… собираются… убить вас! Они собираются убить вас завтра вечером!

Маркиз понимал, как испугана Кара, чувствовал, как бьется у его груди сердце девушки.

Крепче прижав Кару к себе, Айво опустил взгляд туда, где скрывалось за темнотой ее лицо, и сказал:

– Как вы могли прийти сюда? Как могли совершить столь неправдоподобную…

И тут он вдруг остановился.

И губы его, словно понимая, что нет больше необходимости в словах, нашли сами собой губы Кары.

Поцеловав ее, маркиз вдруг сразу понял то, в чем никак не хотел признаваться себе все это время. Он понял, что влюблен. Влюблен в собственную жену.

Ожидая на другой стороне улицы, Айво был вне себя от беспокойства и страха за Кару. Но теперь, зная, что она в безопасности, он испытывал радость и облегчение, переполнявшие все его существо. Только любовь способна творить подобные чудеса!

Айво не мог даже представить себе, что способен влюбиться в Кару, которая словно являлась олицетворением всего, что он не любил, не одобрял в женщинах.

Но теперь, когда губы его касались влажных губ девушки, Айво ясно понимал, что, хотя он не признавался себе в этом, с каждым днем Кара становилась все ближе и ближе его сердцу, пока он не влюбился окончательно и бесповоротно.

Каре казалось, что рай спустился на землю и она стоит в сияющем облаке света, а не посреди темной конюшни, где только что пережила самые ужасные мгновения своей жизни.

Не понимая, что делает, она прильнула к маркизу всем телом и ответила на его поцелуй.

Оба не замечали, как летит время, не понимали, сколько простояли вот так, сомкнув объятия.

Наконец, словно очнувшись, маркиз поднял голову и сказал:

– Ради бога, давай уйдем из этого ужасного места. Я так боялся, что эти негодяи убьют тебя!

– Они собираются убить тебя! – прошептала Кара.

Маркиз ясно слышал в словах девушки, что сейчас все это не имеет значения, что она унесена, как и он, волнами охвативших ее чувств, сладостью поцелуя, летает в небесах и не желает возвращаться на землю.

Не разжимая объятий, Айво увлек Кару к выходу.

Только дойдя до двери, он остановился, как перед этим один из заговорщиков, и выглянул наружу.

Вокруг никого не было, улица казалась тихой и пустынной.

Все еще беспокоясь за Кару, маркиз понес ее туда, где оставил экипаж.

Кара ничего не говорила. Маркиз понимал, что она все еще находится во власти чувств, охвативших их обоих в тот момент, когда сомкнулись их губы. Ему и самому трудно было думать о чем-то другом.

Только когда показался экипаж, Кара спросила:

– Может быть… я пойду сама?

– Сиди тихо, – велел ей маркиз. – Я все еще боюсь за тебя.

Руки его еще крепче сжали Кару, и она почувствовала, что никогда в жизни не была так счастлива.

Увидев их, лакей соскочил с запяток и открыл дверцу экипажа. Маркиз осторожно опустил Кару на сиденье и устроился рядом.

Лакей накинул им на колени меховой плед и спросил:

– Домой, милорд?

– Да, домой, – ответил маркиз.

Когда лакей захлопнул дверь, и лошади тронулись с места, Айво обнял Кару.

Ему очень хотелось задать ей один вопрос.

Но тут при свете болтавшегося на экипаже фонаря он увидел лицо девушки, широко раскрытые глаза, в которых застыло вопросительное выражение, и тут же понял, что должен снова поцеловать ее – все остальное сейчас неважно.

Все еще во власти страха, охватившего его, когда он узнал, что затеяла Кара, Айво почти грубо притянул ее к себе, и снова губы его властно завладели губами девушки, словно он все еще боялся потерять ее.

Целуя Кару, маркиз ощутил с новой силой, что никогда в жизни не испытывал чувств, подобных тем, что владели им сейчас.

Он сознавал, что чувства эти усиливались страхом, но в то же время понимал, что было в их поцелуе нечто такое, чего он никогда не получал раньше и никогда не давал взамен.

И дело было не только в том, что он хотел Кару, что губы ее были такими мягкими, сладкими и такими невинными.

В чувствах его было нечто высоко-духовное, и это ясно говорило ему, что именно Кара – та женщина, которую он искал всю жизнь, но не находил.

Айво не мог объяснить этого, он знал только, что любит Кару всем сердцем, что никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине.

Ему хотелось защитить Кару, сделать ее счастливой, испытать вместе с ней это божественное счастье, скрытое внутри их самих.

Только когда экипаж доехал до Беркли-стрит, губы их разомкнулись, и Кара произнесла едва слышно:

– Я люблю тебя… Я люблю тебя, Айво. Но только я не понимала этого, пока не услышала, как эти ужасные люди сговариваются тебя убить.

Маркиз понял, что настало время произнести то, о чем ему давно хотелось сказать.

– Как ты могла затеять столь рискованное дело? Как могла отправиться туда одна, рискуя быть убитой?

– Я должна была убедиться, что Альберт не выдумал это все. Что ты действительно должен умереть, если пойдешь завтра к лорду Хэрроуби.

На последних словах голос девушки задрожал и сорвался.

– И это так волновало тебя? – спросил маркиз. – А я-то думал, что ты рада будешь от меня избавиться.

– Я люблю тебя, хотя не понимала этого раньше. Но теперь я знаю это и… пожалуйста, мне хотелось бы остаться с тобой.

Маркиз молчал, и Кара спросила:

– Ты… не сердишься на меня?

– Не сержусь, – заверил ее маркиз. – Но ты заставила меня испытать страх, которого я никогда не испытывал раньше. Страх потерять любимую женщину. О, дорогая, поклянись, что ты никогда больше не поведешь себя столь опрометчиво!

Айво почувствовал, как задрожала Кара, услышав, как он назвал ее. И, словно все это было слишком для ее возбужденных нервов, она спрятала лицо на плече маркиза.

– Если ты позволишь мне… остаться с тобой, – прошептала Кара. – Я буду в безопасности. Но мне всегда будет необходима уверенность в том, что и тебе ничего не грозит.

– Все будет хорошо, – заверил ее маркиз. – Потому что благодаря тебе завтрашний обед у Хэрроуби не состоится.

Он услышал, как Кара вздохнула с облегчением, и хотел снова поцеловать ее, но только тут заметил, что экипаж уже остановился перед домом на Беркли-сквер.

Айво знал, что в холле дежурил только ночной швейцар, потому что, уезжая, он специально отдал Бейтсону распоряжение не ждать его, а ложиться в постель.

Он знал, в каком наряде привезет Кару, и хотел, чтобы как можно меньше слуг видели свою госпожу в брюках.

– Иди прямо в свою комнату, любовь моя, – сказал маркиз Каре. – Я принесу тебе что-нибудь поесть и выпить. А потом ты расскажешь мне подробно обо всем, что случилось.

Кара улыбнулась ему в ответ, и маркиз подумал, что даже сейчас, одетая в мужское платье не по размеру, она все равно красивее всех девушек на свете.

Как только лакей открыл дверцу экипажа, Кара выпрыгнула наружу и проскользнула мимо швейцара в холл, прежде чем тот успел понять, что происходит.

Маркиз поблагодарил кучера, вошел в дом, отдал лакею плащ и шляпу.

Затем он прошел к себе в кабинет, чтобы взять бутылку шампанского и сандвичи с паштетом, которые – он знал это – наверняка оставила там кухарка. Поднимаясь со всем этим по лестнице, Айво поймал себя на мысли, что никогда в жизни не был так счастлив.

Словно на сцене подняли занавес, чтобы начать представление пьесы, которой он не видел раньше, но знал, что это будет незабываемое зрелище, более волнующее, чем все виденное им раньше. И все это происходило с ним потому, что наверху его ждала Кара.

Когда лакей помог ему раздеться, маркиз, облаченный в длинный шелковый халат, взял шампанское и сандвичи и направился к двери, разделявшей их с Карой спальни. Он знал, что на этот раз дверь будет не заперта.

Когда Айво вошел, Кара сидела на постели, и он тут же подумал, что в своей полупрозрачной ночной рубашке она кажется воплощением женственности и нежности.

Поставив на стол шампанское и сандвичи, Айво присел на край кровати Кары. И произнес чуть хриплым от волнения голосом:

– Ты здесь! Я привез тебя домой в целости и сохранности и не могу сейчас думать ни о чем другом!

– Я просто обязана была… поехать туда… посмотреть, действительно ли тебе угрожает опасность, – сказала Кара. – Но теперь – о, Айво! – теперь ты должен спасти остальных – ведь их тоже собираются убить!

– Ты должна рассказать мне об этом.

Но, говоря все это, маркиз не мог отвести взгляд от лица Кары, от ее приоткрытых влажных губах.

– Я люблю тебя! – воскликнул Айво. – И как я мог не понимать этого раньше? Ты никогда, ни при каких обстоятельствах не должна больше рисковать своей жизнью, потому что теперь ты принадлежишь мне.

– Ты действительно… любишь меня? – голос Кары дрожал. – Я просто не могу поверить в это!

– Я заставлю тебя поверить, – пообещал маркиз. – Только сегодня я понял: я чувствую к тебе именно то, о чем мечтал всю жизнь, чего искал всю жизнь, сам того не понимая.

– И как я могла не понять сразу, как только увидела тебя, что ты – именно тот человек, которого я могла бы полюбить… как мама любила папу.

– И как я люблю тебя.

Говоря это, маркиз заключил Кару в объятия. Голова девушки коснулась подушки, и Айво снова внимательно посмотрел на нее, словно желая запечатлеть в памяти ее черты именно в этот момент, прежде чем губы его коснулись губ девушки.

Он целовал ее долгим, полным страсти и нежности поцелуем, который показался обоим еще более упоительным, чем те поцелуи, которыми они успели обменяться до сих пор. Руки Кары обвивали шею Айво, прижимая его все крепче и крепче к ее упругому телу.

Много позже, устроившись поудобнее на плече маркиза, Кара размышляла вслух:

– И как я могла быть такой глупой? Зачем было терять столько времени, убеждая себя, что мне надо убежать отсюда. Ведь если бы я сделала это, мне хотелось бы разве что только умереть в разлуке с тобой.

– Ты не умрешь, любимая, – прошептал маркиз. – Ты будешь жить рядом со мной, принадлежать мне, и, как я уже говорил раньше, я убью всякого, кто попробует отнять тебя у меня.

– Никто не смог бы сделать это. Но я никогда не думала, что любовь может быть так прекрасна, что она захватит меня целиком.

– Я не испугал тебя? – спросил маркиз.

– Как я могу бояться, когда я восхищаюсь тобой, боготворю тебя?

– Но ты ведь боялась меня, когда приехала сюда впервые. И это все время волновало меня.

– Я никогда больше не буду бояться тебя – только беспокоиться о тебе, как бы этот ужасный Тайстлвуд и дядя Лайонел не причинили тебе зла.

Слова ее словно воскресили в памяти все, что им пришлось пережить вместе.

Маркиз привлек к себе Кару и поцеловал в лоб.

– Наверное, ты должна, дорогая, рассказать мне обо всем по порядку, но сейчас я просто не могу думать ни о чем, кроме тебя и того счастья, которое ты мне подарила.

– Это так чудесно, что ты… любишь меня, – сказала Кара. – Но ты должен спасти лорда Хэрроуби и кабинет.

– Я обязательно сделаю это, – пообещал маркиз. – Но сначала скажи еще раз, что ты действительно любишь меня и что все это не приснилось мне.

Кара счастливо рассмеялась:

– Это действительно похоже на сон, правда? Итак, я попросила Эмили принести мне еще один костюм, потому что не исключала возможность побега. Затем сегодня же она рассказала мне, что дядя Лайонел сговаривался с этим ужасным Тайстлвудом убить всех, кто приедет завтра вечером на обед к лорду Хэрроуби. Я должна была спасти тебя…

– Ты могла просто предупредить меня об этом, а не рисковать собой, – снова упрекнул ее маркиз.

– Я думала, что ты не поверишь мне, – объяснила Кара. – Я чувствовала, что судьба предначертала мне выяснить все самой. Только слушая, какие ужасные вещи они планируют, я поняла вдруг, как сильно люблю тебя. Даже если бы меня убили, я должна была тебя спасти.

Слова ее заставили маркиза еще крепче прижать Кару к себе. Он поцеловал ее, а затем попросил:

– Расскажи мне всю историю с начала до конца. А потом мы сможем думать только о нашем счастье и забыть о заговорщиках до завтрашнего утра.

Кара положила руку на грудь маркиза, словно по-прежнему желая защитить его.

– Я пробралась на Като-стрит, потому что Эмили сказала мне, что эти ужасные люди собираются там, в заброшенной конюшне.

– А как ты узнала, в какой именно конюшне это происходит?

– В остальных либо стояли кони, либо они были полуразрушены.

– Продолжай, – попросил маркиз. – Ты нашла конюшню – и что дальше?

– Я поняла, что, если меня обнаружат, я попаду в беду. Но дверь была приоткрыта, я увидела внутри сеновал и поняла, что, если заберусь на него, меня не видно будет от двери и я буду прямо под чердаком, где смогу услышать все, о чем они станут говорить…

– Ты все рассчитала правильно, – похвалил маркиз. – Но все же не стоило подвергать себя такой чудовищной опасности.

– Я ждала не больше пятнадцати минут, – продолжала Кара. – Вскоре появился человек. Он приставил к чердаку лестницу, которая, на мое счастье, была спрятана в другом конце конюшни, и забрался наверх. Затем начали прибывать остальные. Они сидели и переговаривались между собой, пока не пришел Тайстлвуд.

– Как ты поняла, что это он?

– Потому что остальные здоровались с ним с большим уважением. Он рассказал, что виделся с дядей Лайонелом, который настаивал на том, чтобы первым они убили… тебя!

В голосе Кары звучал такой ужас, что маркиз снова прижал жену к себе, чувствуя, как отчаянно бьется в груди ее сердце.

– Теперь все кончено, дорогая, но ты должна рассказать мне, что было дальше.

– Мистер Тайстлвуд изложил план. Один из заговорщиков должен постучать в двери лорда Хэрроуби в разгар обеда, притворившись посыльным с важным пакетом. Пока он говорит со швейцаром, остальные заговорщики, которые спрячутся небольшими группами на площади, будут за ним наблюдать.

Пальцы Кары крепче сжали плечо маркиза.

– О, Айво! – воскликнула она. – Эти люди собираются перебить весь кабинет, а также слуг, если они окажут сопротивление, а человек по имени Ингс – он мясник – сказал, что лично отрежет головы лорду Каслерою и лорду Сидмуту!

Маркизу трудно было поверить во все, что говорит Кара, но он не стал перебивать ее.

– Он уже приготовил два мешка для голов. Еще Ингс сказал, что возьмет себе правую руку лорда Каслероя в качестве ценного сувенира.

– Наверное, эти люди сумасшедшие, – не выдержал Айво.

– Все это действительно напоминало бред сумасшедших, – согласилась Кара. – Когда они перебьют всех, то выстрелят петардой возле дома – это будет знак для их друзей.

– И что произойдет дальше?

– Они собираются поджечь керосиновую лавку возле Гросвенор-сквер, чтобы собрать толпу.

– Они так и сказали? – заинтересовался маркиз. – А зачем это им нужно?

– Тайстлвуд сказал, что огонь соберет толпу, которая придет в неистовство при виде останков членов кабинета. И тогда их можно будет повести на штурм казарм в Гайд-парке.

– Никогда в жизни мне не приходилось слышать такого безумного плана! – воскликнул Айво.

– Это еще не все. Тайстлвуд считает, что, если им удастся собрать достаточно бунтовщиков, они смогут ограбить Английский банк, захватить Тауэр и распахнуть ворота Ньюгейтской тюрьмы.

– Все это звучит абсолютно невероятно! И ты действительно думаешь, что твой дядя в курсе всех их планов?

– Мистер Тайстлвуд говорил о нем с гордостью. Я уверена, что именно дядя Лайонел убедил их в том, что они смогут создать временное правительство и объявить об этом со ступеней Мэнсон-хауз.

Маркиз вспомнил, как Мэтлок хвастался, что теперь он в его руках. Но, начиная с этой ночи, они поменялись ролями – теперь герцог в его власти, и Айво добьется, чтобы негодяя повесили за измену.

Однако он не сказал этого Каре, а только спросил:

– Что еще они говорили?

– Они проверили, сколько у них пистолетов, пик и ручных гранат, и мистер Тайстлвуд велел им взять все это, прежде чем они разойдутся по своим укрытиям. Еще он сказал, что дядя Лайонел дал им денег, чтобы купить побольше оружия, особенно пистолетов.

Маркиз не сомневался: Мэтлок рассчитывал на то, что в благодарность за услуги заговорщики предложат ему высокий пост в новом правительстве, и тогда он сможет нажить на революции целое состояние.

– Что было дальше? – Все они поклялись в верности мистеру Тайстлвуду, пообещали бороться плечом к плечу и обеспечить ему высокий пост в новом правительстве, после того, как перебьют старое.

Маркизу было по-прежнему трудно поверить во все услышанное.

Даже если заговорщикам не удастся привести в исполнение все свои честолюбивые планы, они наделают много зла, и две дюжины здоровых мужчин вполне способны перебить всех членов кабинета, которые соберутся завтра на обед к лорду Хэрроуби.

– Это было очень смело с твоей стороны, дорогая, – выяснить все, что ты выяснила. Премьер-министр будет очень благодарен тебе, когда завтра все заговорщики будут схвачены и посажены в тюрьму. Но все же я не хочу впутывать тебя во все это.

Кара удивленно посмотрела на Айво, и он поспешил объясниться:

– Ты ведь моя жена и маркиза Брум. Если станет известно, что ты, поверив сплетням служанки, переоделась в мужское платье и отправилась подслушивать планы заговорщиков, могут возникнуть – и наверняка возникнут – ненужные нам сплетни.

– Понимаю, – кивнула Кара.

– Поэтому я расскажу о том, как получены все эти сведения, только премьер-министру, с которым собираюсь говорить завтра утром.

– Главное, чтобы твоей жизни не угрожала опасность, – сказала Кара. – Я не хочу говорить или даже думать об этом. Я помню только, что, когда они заговорили о том, что тебя убьют первым, я почувствовала себя так… словно в грудь мне вонзили кинжал.

– Теперь ты понимаешь, любимая, что чувствовал я, когда ждал снаружи, думая о том, что в любой момент эти ужасные люди могут обнаружить тебя и, возможно, подвергнуть пыткам.

Кара испуганно вскрикнула, а маркиз продолжал:

– Но теперь ты в безопасности, в полной, абсолютной безопасности, и я никогда, никогда в жизни не позволю тебе больше принимать участие в столь опасных приключениях.

– Я и сама не хочу этого больше, – заверила Кара. – Теперь я знаю, что люблю тебя, и единственное мое желание – доставлять тебе удовольствие и делать все, что ты пожелаешь.

Маркиз посмотрел на свою жену, и в глазах его светилась такая нежность, какой он не испытывал никогда в жизни.

– Я люблю тебя такой, какая ты есть, – сказал Айво. – Трудно поверить, что я действительно произношу эти странные слова, но это именно так.

– И я тоже люблю тебя, – в который раз повторила Кара. – Разве могла я подумать, когда говорила себе, что ненавижу и боюсь мужчин, что скоро полюблю тебя так, что все тело мое будет изнемогать от любви. Я хочу, чтобы ты целовал меня, любил меня до тех пор, пока я не забуду обо всем на этом свете. Обо всем, кроме тебя.

В голосе Кары звучали незнакомые маркизу нотки страсти, разжигавшие огонь в его крови.

Айво был достаточно умен, чтобы давно понять, что ненависть Кары к мужчинам объясняется жестоким обращением, которому подвергал ее дядя, и тем, что девушка чувствовала себя совершенно беззащитной в этом, порой жестоком мире.

Но у Кары был сильный характер, и невзгоды не сломили ее, как сломили бы любую другую женщину.

Кара боролась с судьбой, твердо намереваясь не только выжить, но и остаться самой собой. И даже когда она платила ненавистью за ненависть, сердце ее жаждало любви.

Он снова испытал прилив нежности и одновременно страсти и, подняв к себе лицо Кары, произнес, глядя ей в глаза:

– Что ты сделала со мной, маленькая колдунья, чтобы заставить меня испытывать такое? И чем я угодил господу, что он послал мне в награду столь прекрасное, столь совершенное существо?

– Ты действительно так думаешь? – спросила Кара. – Я мечтала о том, чтобы ты восхищался мной, не отдавая себе отчета, что на самом деле хочу… любви. Теперь я так счастлива, словно ты несешь меня к небесам, и я могу коснуться рукой звезд. Вокруг нас только красота и музыка, нет больше ничего ужасного и… жестокого.

Кара едва заметно вздрогнула, произнося последние слова, и маркиз понял, что девушка невольно вспомнила о жестоких побоях своего дяди.

– Забудь о нем! – тихо произнес он. – С ним покончено. Завтра вечером он будет в Тауэре, и, если не догадается покончить с собой, его все равно приговорят к смертной казни.

Говоря это, маркиз почти не сомневался, что, узнав о разоблачении заговора и аресте бунтовщиков, Мэтлок наверняка застрелится.

У него не было ни малейшего шанса ускользнуть от правосудия. Тайстлвуд наверняка выдаст его, да и среди собственных слуг герцога были свидетели его вины.

В другое время маркиз наверняка почувствовал бы удовлетворение при мысли о скорой победе над врагом, но сейчас он думал только о Каре и о том, как заставить ее поскорее забыть весь ужас, что принес в ее жизнь этот негодяй Мэтлок.

Окруженная любовью Айво, она очень скоро забудет о горестях и невзгодах, останется только радость и счастье от того, что они вместе.

Словно прочитав его мысли, Кара тихо сказала:

– Я люблю тебя! Даже не знаю… как объяснить тебе, насколько сильно я тебя люблю. Ничто в этом мире не имеет для меня значения, кроме тебя.

– Именно это я и мечтал от тебя услышать, любимая. Повторяй это почаще, не ограничивайся одним разом.

Маркиз повернулся, чтобы лучше видеть Кару, и тут же сказал себе, что никогда не видел настоящей красоты до этого момента – лицо Кары светилось от счастья, глаза радостно блестели.

Тепло ее мягкого тела, тонкие пальцы, сжимавшие плечо Айво, словно Кара по-прежнему боялась потерять его, – все это зажгло в крови маркиза настоящий огонь.

Он повторял себе, что должен быть очень осторожен, что Кара – самая большая его драгоценность, что он должен пробуждать к жизни ее чувственность медленно и нежно, чтобы Кара раскрывалась перед ним постепенно, словно нежный цветок, все больше и больше с каждым днем.

Айво был очень опытным любовником, и ему удалось уже пробудить в Каре ответную страсть, от одной мысли о которой он чувствовал себя так, словно побывал на небесах.

Но он знал, что это – только начало того блаженства, которое способны доставить друг другу двое любящих.

Никогда еще, несмотря на многочисленные романы, ему не приходилось обучать искусству любви столь невинное и столь прекрасное существо, и это будет самым волнующим впечатлением всей его жизни.

Глядя на Кару, Айво понимал, что все женщины, прошедшие через его жизнь, пытавшиеся завладеть его сердцем, – лишь слабое подобие той реальности, в которой он жил сейчас.

Словно бледные призраки, они уже скрылись в прошлом, и он никогда больше не вспомнит о них.

Все говорило Айво о том, что он встретил свою настоящую, свою единственную любовь, встретил женщину, способную слиться с ним воедино, стать частью его существа.

Он подумал о том, что Кара, с ее решительностью и смелостью, столь необычными для юной и хрупкой леди, является достойной парой такому человеку, как он. И как он не понял с самого начала, что именно эта женщина уготована ему в жены самой судьбой.

Сейчас Айво испытывал не только нараставшее желание, но и почти мистическую благодарность фортуне, подарившей ему Эльдорадо, которое мечтает найти любой мужчина, но находит далеко не каждый.

Словно озадаченная его долгим молчанием и его внимательным взглядом, Кара спросила:

– Ты… думаешь… обо мне?

– Только о тебе, любимая! Ты заполнила собой мои глаза, мои мысли, мое сердце и мою душу.

– Именно это я мечтала услышать, ведь я и сама люблю тебя точно так же. Ты научишь меня, что делать, чтобы не разочаровать тебя? – тихо спросила Кара. – Я люблю тебя и хочу быть совершенной в твоих глазах, но мне не удастся добиться этого без твоей помощи.

У маркиза перехватило дыхание.

– Все очень просто, ты должна только быть собой, дорогая, – сказал он. – Тебе ничему не надо учиться.

Кара засмеялась, на щеках ее заиграли ямочки, в глазах появился озорной блеск.

– Неужели мне удалось пленить знаменитого своей неуловимостью маркиза Брума? А я-то думала, что это невозможно!

– Я тоже думал, что это невозможно, – признался Айво. – Но ведь и я поймал тебя в сети и обещаю, что тебе из них не выбраться. Ты никогда не убежишь, и я никогда, никогда не потеряю тебя.

– Так докажи мне это еще раз, – попросила Кара. – Люби меня, Айво… Убеди в своей любви… Я хочу, чтобы ты любил меня…

Говоря это, она придвинулась к нему еще ближе, и Айво почувствовал жар ее тела.

Прижимая Кару к себе, он отбросил последние сомнения – они были единым целым, они поднимались вместе в небеса, оставляя позади все горести, все зло и жестокость. И никто никогда больше не сможет разлучить их!