"Клад стервятника" - читать интересную книгу автора (Зорич Александр, Челяев Сергей)

БРЕМЯ СЛАВЫ

— Дорогуша, обознались вы, — отрезал он. — Меня зовут иначе. С телесетевым ведущим тем у нас внешнее сходство, я знаю. Меня уже принимали за него.

Вот ведь, сколько лет и зим прошло, а до сих пор — не сразу пусть, приглядевшись и голос послушав, но узнают ведь Ника, азартно хоронившего дутых звёзд и сфабрикованные события… Да-а-а, ничего не скажешь, амплуа он себе выбрал горяченькое, благо было кому спонсировать, а у зрителей на тройное ура его убойные репортажи шли!

На завтрак выворачивал подноготную кумиров, на обед опускал обратно в грязь купивших титулы князей, на ужин развенчивал светские мифы… Ох, сколько «випастых» наверняка порадовались, когда и сам он с информационного Олимпа спикировал в конуроподобную закольцевую квартирёнку. Удивительно, что киллера не прислал никто в качестве наградных за былые подвиги…

Командированный отмечал краем глаза присутствие соседки, но внимания особо не обращал. Никаких ассоциаций или опасений фемина не вызывала, ехала молча, уткнувшись в проекцион своей портативки.

Подавляющее большинство пассажиров, заполнивших декорированный в пастельных тонах салон, обращали внимание исключительно на свои компы, поэтому в вагоне царила почти идеальная тишина, нарушаемая лишь тихим сипением работающих охладителей, намёком на ровное гудение движителя и голосами двоих шахматистов. Где-то у самых дверей, ближних к голове состава, вроде ещё кто-то разговаривал, но на самом пределе слышимости, шёпотом, вероятно. И в тамбуры покурить, за несколько часов дороги, никто не выходил. Очень спокойный вагон попался, замечательно! Никто не мельтешит, не мешает озирать подходы… Стоп. Неужели паранойя бурно развивается на нервной почве?!

— Так похо-ожи… — разочарованно протянула соседка. — А вы не знаете случайно, куда он подевался? Ник очень сильно мне нравился, я ни одного репортажа не пропускала… Как же вы всё-таки похожи! И голос…

Она пристально, испытующе вгляделась в «Георгия Александровича Бондаренко». То ли впитывая черты, разительно напомнившие лицо кумира молодости, то ли надеясь, что он пошутил, и признается, что пошутил, и всё-таки окажется тем самым. Тогда она как минимум автограф отхватит, а как максимум… бы. Неотвязное, всепроникающее, соблазнительное.

Ник в своё время многократно испытал на своей шкуре, какой недетский ловят кайф «простые люди», погревшись чуток в лучах чужой славы, соприкоснувшись реально с чудесной заэкранной вселенной.

Как здорово, что Николай Андреевич Котомин в «кадре» уже не появляется! Для публичного имиджа у него подобраны специальные актёрские головы. Ник теперь мозг. Автор, продюсер, режиссёр, директор, оператор, сценарист, редактор, монтажёр, композитор, кто угодно, но — не ведущий. Теперь, спасибо Бедламу, он чистым творчеством занимается. Ну, иногда не очень чистым, а бывает, и далеко не чистым.

Но в основном делает что хочет, без сомнения. Исключение — заказы генерального спонсора.

Свобода не бывает бесплатной. Это сказочка для бедных, что её не купишь, не продашь. «Свободные задарма» — кроме себя самих, никому и даром не надобны. В этом мире.

— Нет уж, я точно не он. К сожалению или к счастью, но я вовсе не репортёр, известный как Убийца Сенсаций Ник.

Причём среди произнесённых слов ни единого лживого не затесалось. Что правда, то правда. В настоящем времени — чистейшая.

Сожалеющий вздох фанатки был тихим, очень тихим, но тяжким как грех, искупить который уже не представится возможным. Ник даже на мгновение посочувствовал ей. Сверкнул перед человеком радужный блик мечты и тотчас погас, залитый холодной водой будничной серости… Ну, хоть бы она такой простушкой не выглядела, тогда ещё можно было бы в столице южного сопредельного государства полчасика на посещение привокзальной гостиницы выделить! Да уж, символично не повезло с креслом попутчице, похожий на кумира мужчина направо поворачивается при разговоре с ней. Не налево…

Надо же до такой степени себя изуродовать кошмарной одежонкой и макияжем нелепым, чтобы окончательно угробить возможность появления даже призрачного шанса на интерес мужчин. Не имеешь средств оплатить услуги стилистов, так собственный вкус воспитай, кто мешает? И вещи покупать в бутиках не обязательно. Одежду, которая человеку идёт, и на базарах отыскать вполне реально.

Не-ет, билет надо было в головной салон класса СВ брать, а не «теряться в толпе» сразу. Хоть напоследок насладиться комфортом и… Впрочем, худо без добра не бродит. Там последнее место в поезде, где можно сыграть в шахматы. В первом вагоне совершенно другие игры практикуют…

— И я смотрю, лицо-то знакомое! Российские каналы у нас традиционно не жалуют, но мы ж народ грамотный, в электронике подкованный, спутнички, ракетки, то, сё… Помнится, мы с Леонид Данилычем работали над одной системкой. Я тогда ещё пацаном был, только-только после института на Южный Машиностроительный пришёл… — Теперь ветеран освоения космоса изъяснялся исключительно на языке «северного соседа».

Видать, уж очень хотел без искажений донести информацию о своей сопричастности к свершениям великих. Ещё бы! С будущим вторым президентом страны вместе над «системкой» корпеть — это же богатейшее воспоминание на закате жизни! Вот ведь промелькнула она, неожиданно скоротечная, вся в трудах и заботах, а вспомнить особо и нечего, разве что как постоял рядом с персоной, вошедшей в историю…

Если бы Нику захотелось надиктовать мемуары, таких воспоминаний он бы на целый мегабайт текста набрал. Хорошо это или нет, вопрос спорный. Однозначно плохо то, что других впечатлений, связанных с его собственной, личной жизнью, хватило бы на текстик куда менее объёмный. В лучшем случае на пролог, рассказ о детстве и маме, о редких появлениях вечно пропадающего в командировках и экспедициях папы да на краткие вставки, эпизоды о жёнах, ненароком произведённых детях и Бедламе. Не жизнь, а сплошная беспросветная работёнка…

Не-ет, что-то надо делать с визуальным восприятием. Образ — менять. Немедленно. Ещё узнает засвеченную медиа-физиономию кто-нибудь, не столь невзрачный и легковерный! Спрашивается, чем бы, как бы настолько кардинально себя замаскировать, чтоб ни одна… гм… собака не унюхала.

А если попросту не перечить естеству… Идея! Почему нет? Помнится, в мрачный период закольцевого обитания не только состояние души, но даже внешний облик настолько сильно изменился, что близкие знакомые на улице мимо проходили. В упор не видели. И вовсе не потому, что стыдились признать его…

— И всё-таки вы очень на него похожи, — повторила соседка справа. Ещё не сдалась мечта в её душе, радуга не полностью растаяла в серых тучах. — Вас Георгием Александровичем зовут, да? Очень приятно. А я Наталья… Степановна.

— Доченька, у каждого человека есть двойник, — компетентно заявил сосед слева. — Я вот как-то читал в википе-дии…

Дедушка трещал и соловьём разливался, он уже забыл о шахматах и партнёре по игре, он переключился на «доченьку» и явно был не прочь приударить за ней далеко не по-родственному, аж глазки заблестели. Ник не прислушивался, ибо вновь погрузился в мрачные мысли о предстоящем конце света категории «бы». Но слух помимо воли выхватил фразу…

— Я лично не хочу с ним встретиться, — убеждённо заявил бывший соратник товарища Кучмы, директора крупнейшего ракетного завода СССР. Ещё не пана президента независимой Украины.

Конечно, если старичок не наврал с три короба для красного словца. Люди врать горазды, за ложью они прячут свой страх быть распознанными в истинном обличье. Потому и правды не доискаться в этом мире. Потому и мир такой, относительный.

Любопытно, какие они, те, кто в Зоне? Или о них правильнее рассуждать, используя не категорию «кто», а «что»?… Лгут они там ещё больше, чтоб выжить? Или, наоборот, чернота неизбывная срывает маски, обнажает все истинные облики, и уже не до вранья…

— А почему? — спросила Наталья Степановна.

Двуязычному интеллигенту старой закалки удалось перехватить её внимание, ну и прекрасно, вдруг — судьба, вдруг он — ветеран одинокий, а у неё — в наличии атавистическая потребность о ком-то заботиться…

— Можете считать двойника напоминанием. Я думаю, таким способом боги намекают, что смертного скопировать недолго. Так что не особо задавайся, губу не раскатывай, ещё одного изобразим, без проблем. Не особо уникален ты, ещё один как минимум такой же есть.

Ого-о-о, какая глубина проникновения в тему! А он не прост, этот престарелый шахматист! Может, ракеты производства Южмаша с неба какую-то секретную инфу о строении мироздания приземлили?!

Любопытно, есть ли в добытых сведениях хоть крупица знания об истинной причине, по которой в мире этом, и без того далеко не самом лучшем из, появилась и запятнала его непроглядной чернотой Зона?…


Оглянувшись в очередной раз, Луч понял, что их положение куда хуже, чем казалось.

— Ребяты, левей берём! — прокричал он на ходу. — За во-он тем холмиком большим впадина, со стадион размером, должна быть. Если не исчезла! Я слышал от Вертухана, в неё «Руслан» упал, когда сквозь аномалию воздушную пролетел. Низко шёл, корпус почти целый остался. На корпусе том и переждём. Но выживших много там. Снорки они теперь…

«Самолёт вьетнамских солдат с западных участков периметра вёз, пилот напрямую курс проложил, вопреки запрету командования. Торопились дембеля домой… В Предзонье аномалии воздушные скорее исключение, чем правило, но какие ж правила без исключений!»

Об этом Луч только подумал. Вслух молодым не сказал. Ещё он подумал: «Интересно другое. Ведь устойчивые формы мутации только в самой Зоне появляются, а монстры предзонных территорий такие же мимолётные, нестабильные, как всё и вся здесь. Но почему-то рухнувшие из-под неба вояки эти мутировали именно в привычных снорков, и не исчезли вскорости… Ещё одно исключение из правила? И земля под самолётом этим почему-то не разверзлась…»

— Ты чё, долбанулся, дядя?… Даже одного «слоника» пристрелить тяжко, живучие они, не люблю я их-х… — дышал Влад уже с напрягом.

— Не любишь потому, что готовить не умеешь! В лобешпик их мочить надо. Или в позвоночник куда. Один выстрел — один труп!.. — Он ухмыльнулся, припомнив кое-что, и добавил: — Кхе, «слоники»… а вы их видели без противогазов? Увидите сейчас, вьетов много, на всех противогазы они не возят.

— Дядя, так они ж быстрые и приземистые, ф-фиг выцедишь в лобешник-то! С оптикой, ну, двоих-х мы снимем издаля, ежели не заметят нас, а дальше?…

— А дальше моя забота! Только хотите или нет, но пистолетики ваши мне дадите. Ну, если пожить есть ещё желание…

— Куда мы денемся, на, держи. — Влад на ходу достал свой «дезерт игл» и протянул Лучу.

Его примеру последовал и Серый.

— По магазинчику ещё бы. — Луч улыбнулся, сам дивясь наглости своей.

Молодые молча скинулись по магазину. Вот что желание выжить делает! Хотя хрен его знает, не будь имя Луч на слуху зонном, может, и послали бы его куда подальше. А так авторитет — он и в Предзонье авторитет… дорого стоит годами наработанная репутация!

Пистолетики были самой убойной комплектации, под патрон 50АЕ. Двенадцать точка семь мэмэ, если по-нашему. В стандартном магазине по семёрочке толстеньких патронов, значит. Лучше бы вы, ребята, мажорами были и удлинённые магазины таскали, как Лара Крофт в старых фильмецах… А так — придётся вспоминать перезарядку «на бегу». Этот приём имелся только в арсеналах старожилов и применялся в безбашенных прорывах. Показывать задарма новичкам его не хотелось, но…

Луч вставил запасные магазины в хитрые ячейки, пришитые чуть выше колен специально для такого случая. Конечно, торчат магазины те подобно шпорам и выглядят комично для несведущих. А кто ведает, для чего эти штучки на комбинезоны пришиваются, тот распознает зонного ветерана и стороной обойдёт…

Громкое «Ку-ка-реку-у-у!!!» заставило всех троих затравленно оглянуться. Это означало лишь одно — курная стая в сборе и выдвинулась для атаки. Подобно трибуне динамовских болельщиков, огромное поле травы зашевелилось волнами и откликнулось не менее громким «Кок-ко-ко-ко-ко!!!». По злобной иронии эти «ку-ка-реку» и «ко-ко-ко» ничуть не изменились в отличие от облика хозяев. Только нынче эти звуки ассоциировались не с пасторальным утром в деревне, а с лютой погибелью неминуемой.

— Куры!!! — Луч отчаянно рванул на холм, за которым должен был быть корпус того самого транспортного гиганта. «Блин, я так надеялся, что тушканы!..»

Молодые, по примеру ветерана, тоже ускорились предельно, выжимая из себя последние силёнки.

Почти одновременно они выбежали на вершину. За холмом, внизу, действительно лежала толстая колбаса корпуса самолета. Посадка была «мягкой», и оторванные части разлетелись недалеко. То там, то тут виднелись фигурки снорков.

«Дюжины две… должны прорваться…» — Подумав это, Луч крикнул напарникам:

— Задержитесь и гасите их! Только в спину не пальните мне и за своими спинами следите, блин! Не задерживайтесь!

Дав последние указания, Луч ринулся вниз по склону вслед за роем пуль, моментально выпущенных пацанами из винтовок.

Всё было как в старые добрые времена. Когда он сдавал экзамен своей незабвенной учительнице. Экзамен был ближнего боя. Сердце набирало обороты. Тум-Тум-Тум, сейчас пульс был воистину стержневым ритмом жизни. Боль, усталость, страх, голод — ВСЁ пропало. Кто на пути? Лишь цели фанерные бездушные. Что они могут противопоставить? Рефлексы разогнаны так, что слышен звон нервных волокон. Каждый прыжок ударяет в землю тонной массы, поднимая густые пыльные клубы. Тум-Тум-Тум… «Раз-два-три-четыре-пять, ангел смерти шёл гулять! Кто ты?… Кем бы ни был ты, не встречайся на пути!!!»

Первый снорк дёрнулся и, подняв тучу пыли, прыгнул навстречу. Ни одно нормальное животное не способно настолько далеко прыгать. Добрых метров двадцать между ними было. Тварь вычислила, в какой точке она встретится с жертвой, и, сжав тело в комок стальных мышц, летела-летела-летела… Но и Луч тоже это знал и за пару шагов до «встречи» рванул вправо. Левая рука вытянулась в направлении головы врага. Бум!!! Пуля вышла из ствола и, проследовав метра полтора всего, вонзилась прямо в переносицу снорка. Вылетев из затылка, увлекла за собой куски костей черепа и длиннючий фонтан мозгов. Дзынь! Автоматически передёрнулся затвор. Тело бывшей гордости вьетнамского спецназа грохнулось на судорожно сжатые конечности и покатилось по траве в небытие… или в очередную жизнь наконец… Следующий!!!

Уже два зверя одновременно мчатся в атаку. Слабость их — в силе их. На открытом пространстве снорки всегда совершали «смертельный прыжок», пролетая огромное расстояние до жертвы. Любое неопытное существо, в том числе и молодые сталкеры, не успевали сообразить и оказывались разорваны на куски безжалостными конечностями. Но если кто поопытнее случался…

Делай раз! Рывок влево — и правая рука жмёт спуск, разнося в упор голову зверюги. Блин, споткнулся, но, падая, жахнул во второго прыгуна, что сверху уже пролетал. Тот был без обычной для снорков «маски», кожа лица стянута так сильно, будто кто-то на затылке в скальп вцепился и резко рванул. Разорванные до ушей щеки оголяли ряд оскаленных зубов. Первая пуля вошла неудачно, в челюсть снизу, и оторвала её на хрен. Но тварь это не остановит. Чуйка сработала ещё до выстрела, потому со второго ствола Луч тоже пальнул, «на всякий». Вторая пуля вошла в кадык, дробя шейные позвонки. Готов.

Делай два. Кувырок и прыжок вправо. Бум! Бум! Бум! Ещё двое забились в агонии. Патроны безбожно тратятся! Два лишних уже потеряны…

Мысли быстро летели. Глаза успевали следить за прыжками, а тело уходить от них. Бум! Бум! Ещё двоих заклеил, прыгнув под них, винтом крутясь. На спину упал, перекатился и безумно долго вставал. Едва поднялся, как два снорка ударили человека в грудь совокупной массой тел. Луч потерял равновесие и рухнул, но, опрокидываясь, завалил ещё двоих, что слева и справа подбегали. Земля твёрдая какая, блин! Если б не комбинезон, содрал бы мясо до костей… И только звезданувшись об землю, Луч увидел, что двое снорков, поваливших его, дохлые уже. Ребята подстраховали, молодцы!

«Бум» и «дзынь» слились в одну протяжную песнь. «Орёл» в правой руке опустел. Луч движением пальца освободил магазин, тот упал в сухую почву. Рука отработанным движением пошла по дуге к колену, и пустая внутренность рукояти чётко налезла на магазин, торчащий из ячейки на ноге. Нижняя кромка рукояти стукнула в основание крепления. Механизм сработал чётко — освободил «груз» и пружиной защёлкнул магазин, завершая перезарядку «одной правой». Двумя выстрелами спустя второй ствол повторил это «одной левой».

И только после этого Луч вскочил, готовый продолжать танец смерти… Полторы дюжины тварей, расстрелянных в упор, остывали за спиной. Пацаны сняли ещё пятерых. С десяток новых вылезли из корпуса самолёта и готовились к атаке.

Однако бешеная пляска продолжалась недолго.

Громкое «Ку-ка-реку-у-у!» вновь сотрясло воздух. Снорки мгновенно остановились, синхронно сжались и, хором исторгнув тягучие «Йу-у-у!», кинулись врассыпную. Твари хоть и тупые, но инстинкты выживания бывших человеков сохранили. Сильные организмы позволяют уйти от стаи, а выносливости и скорости им не занимать. Трое же раненых снорков, понимая, что не уйдут далеко, запрыгнули на оторванную хвостовую часть «Руслана»…

Хрен с ними! Луч побежал на другой островок безопасности, к основному корпусу. Ребята уже спускались по склону к нему. Добрая половина крыла едва держалась прикрепленной к корпусу и другим концом упиралась в почву. Как по дорожке, Луч по ней зашагал к фюзеляжу самолёта. Крыло заскрипело и начало качаться. Тихо, родимое, тих-хо… Теперь бы на самый верх. Засунув за пояс пистолеты, он взял в руки арматурный прут и нож. Поочерёдно втыкая их в корпус, как заправский альпинист, принялся карабкаться выше и выше. За арматурину не страшно, нож бы выдержал, не сломался…

Сзади что-то страшно громыхнуло. Луч обернулся. Расшатанное крыло, обломав последние «сопли», на которых висело, оторвалось и рухнуло вниз. Тем лучше — по нему курные не поднимутся. Ещё несколько усилий — и вот она, вершина. Сталкер перевел дух. Волна одышки захлестнула лёгкие. Морда, наверное, покраснела от давления. Острая боль в правом боку заставила схватиться за него. Мокро… липко… Итить-колотить!!! Какая-то тварь достала-таки… Добрый кусок комбинезона выше пояса справа был вырван вместе с бронепластинами на хрен. Четыре глубокие борозды сантиметров по пятнадцать длиной демонстрировали голое мясо. Кровища истекала ручьём. Луч зажал рукой рану… но прекрасно знал он, что этот зажим не спасёт.

— Дядя-а-а!!! Твою мать, лови конец!!!

Услыхав отчаянные крики ребят, он сообразил, что это не глюки его слабеющее тело пробирают, а пацаны третий раз бросали веревку, ожидая содействия.

— Кидай ещё раз! Сейчас!

Тонкий канат в очередной раз просвистел над головой. Луч поймал его и накинул пару петель на стержень арматуры, воткнутой в корпус. Сам, намотав на руку конец, повис по другую сторону «Руслана», в противовес. Канат задёргался. Молодые отчаянно карабкались.

— Бегом, пацаны! Сил нету!

Заорал он из последних сил, когда ощутил, что сознание покидает его, ещё не быстро, но уверенно. И когда уж совсем потемнело в глазах, Луч ощутил сильный рывок. Кто-то схватил его за ворот комбинезона и потянул вверх по облупленной обшивке.