"Остров" - читать интересную книгу автора (Престон Дуглас, Чайлд Линкольн)

ГЛАВА 3

Хэтч припарковал взятую напрокат машину на утрамбованной площадке над пристанью и осторожно выбрался наружу. Он закрыл дверь и на мгновение замер, оглядывая гавань. Длинная, узкая бухта с гранитной набережной, тут и там лодки ловцов омаров и ялики с неводами, залитые холодным серебристым светом. Даже двадцать пять лет спустя он вспомнил некоторые названия — «Лола Би» и «Мейбел У».

Маленький Стормхейвен с узкими, обшитыми вагонкой домиками и кривыми улочками упрямо карабкался вверх по склону холма. Дальше домов становилось меньше, их сменяли заросли черных елей и небольшие лужайки, окруженные каменными стенами. Вершину холма венчала конгрегационалистская церковь, чей строгий белый шпиль упирался в серое небо. В дальнем конце бухты он разглядел дом своего детства, над вершинами деревьев виднелось четыре фронтона и «вдовья дорожка»,[6] а также длинная лужайка, сбегающая к самому берегу, и маленькая пристань. Хэтч быстро отвернулся — ему вдруг показалось, что смотрит на все глазами постороннего человека.

Надев солнечные очки, Малин направился к пристани. Из-за сужающих обзор очков, а главным образом из-за неразберихи в душе чувствовал он себя немного не в своей тарелке. Его мучили дурные предчувствия, даже более сильные, чем в деревне Раруана, усеянной трупами туземцев, жертв лихорадки денге, или в Западной Сьерра-Мадре во время вспышки эпидемии бубонной чумы.

Пристань была одним из двух коммерческих причалов гавани. По одну сторону выстроились в ряд маленькие деревянные домики: кооператив ловцов омаров, бар и кафе под названием «Закусочная Рыжего Неда», сарай для хранения наживки и еще один — для снаряжения. На конце пристани возвышалась ржавая газовая помпа, торчали несколько лебедок и сушились верши для омаров. Вдали, там, где море соединялось с небом, висела стена тумана, словно мир заканчивался в сотне ярдов от берега.

Первым на его пути оказался домик, обшитый гонтом, где размещался кооператив ловцов омаров. Веселые завитки пара, вьющиеся из железной трубы, говорили о том, что внутри варятся омары. Хэтч остановился около доски, где мелом были написаны цены за разные категории этих моллюсков: без панциря, с панцирем, чистое мясо, отборные кусочки, отбракованные куски. Он заглянул в окно с рифленым стеклом и увидел ряды бочек, наполненных барахтающимися омарами, которых вытащили из воды всего пару часов назад. В отдельном резервуаре находился голубой омар — большая редкость, — выставленный на всеобщее обозрение.

Малин отошел от окна, когда рыбак в высоких сапогах и плаще покатил бочку тухлой наживки по пристани. Он остановился около ближней лебедки, закрепил ее и отправил в лодку, стоящую внизу, движением, которое Малин в детстве видел тысячу раз. Тут же раздались крики, заработал мотор, и лодка отошла от пристани, направляясь в море в сопровождении радостно вопящих чаек. Он наблюдал за ней, пока она не растаяла, точно призрак, в густом тумане. Скоро сидящие в ней различат ближние острова. Бёрнт-Хэд, гранитный массив к югу от городка, уже появился из тумана. Волны с рычанием набрасывались на его основание, и Хэтч слышал их далекий шорох. На вершине островка, среди утесника и низеньких кустов ежевики, возвышался маяк из гладкого камня, и его красно-белые полосы и медный купол приятно разнообразили тусклый серый пейзаж.

Малин стоял на самом краю пирса, вдыхая запах наживки для морских окуней, соленый воздух и пары дизельного топлива; в этот момент защитные стены, которыми он окружил себя на двадцать пять лет, начали рушиться. Годы словно растворились в тумане, и горькое и одновременно сладостное чувство наполнило его душу. Он вернулся в места, куда не собирался никогда возвращаться. Он так сильно изменился, а здесь все осталось по-прежнему. Ему с трудом удавалось сдерживать слезы.

У него за спиной хлопнула дверца машины, и, оглянувшись, он увидел, что из нее вышел Джерард Нейдельман и зашагал по пристани, прямой, излучающий энергию и уверенность. Над зажатой в зубах трубкой из корня верескового дерева поднимался дымок, глаза сияли старательно сдерживаемым, но совершенно очевидным возбуждением.

— Рад, что вы согласились здесь со мной встретиться, — сказал он и, вынув изо рта трубку, пожал Хэтчу руку. — Надеюсь, я доставил вам не слишком много хлопот.

Он немного поколебался, прежде чем произнес последние слова, и Хэтч решил, что, возможно, капитан догадался о причинах, по которым он хотел взглянуть на город и остров, прежде чем дать окончательное согласие.

— Все в порядке, — сдержанно ответил он и пожал протянутую руку.

— А где наша лодка? — спросил Нейдельман и, прищурившись, принялся оглядывать гавань.

— Вон там. «Простушка Джейн».

Нейдельман посмотрел в сторону, куда указал Хэтч.

— О, надежный баркас для ловли омаров, — признал он и тут же нахмурился. — Что-то я не вижу шлюпки. Как же мы высадимся на острове?

— Шлюпка в доке, — ответил Хэтч. — И мы не будем высаживаться. Там нет естественной гавани. Остров окружен высокими утесами, и мы все равно не сможем ничего увидеть со скал. А разгуливать по Рэггиду опасно. Так что представление о нем лучше всего получить со стороны моря.

«Кроме того, — подумал он, — я еще не готов ступить на берег Рэггида».

— Понятно, — сказал Нейдельман и, засунув трубку в рот, посмотрел на небо. — Скоро туман рассеется. Ветер дует с юго-запада, море спокойное. Худшее, что можно ожидать, — это небольшой дождь. Отлично. Я с нетерпением жду первого свидания с островом, доктор Хэтч.

— Вы что же, ни разу не видели его? — наградив капитана мрачным взглядом, спросил Хэтч.

— Я ограничился картами и отчетами.

— А мне казалось, что человек вашего склада давным-давно должен был совершить туда паломничество. В прежние времена разные безумцы устраивали экскурсии на остров, некоторые даже пытались там высадиться. Уверен, что за прошедшие годы ничего не изменилось.

Нейдельман невозмутимо посмотрел на Хэтча.

— Я решил, что взгляну на него, только если мы получим разрешение провести там раскопки.

В его словах Хэтч уловил скрытую силу.

Расшатанная лесенка на самом конце пристани вела к плавучему доку. Хэтч отвязал шлюпку и приготовился запустить мотор.

— Вы остановились в городе? — спросил Нейдельман, ловко забравшись в лодку и усевшись на носу.

Хэтч завел мотор и покачал головой.

— Снял номер в мотеле в Саутпорте, это в нескольких милях дальше по берегу. Даже баркас он нанял через посредника. Он еще не был готов к тому, чтобы его здесь узнали.

Нейдельман кивнул, поглядывая на удаляющийся берег.

— Красиво тут, — сказал он, ловко сменив тему разговора.

— Да, — ответил Хэтч. — Наверное. Думаю, здесь появилось несколько новых летних домиков и небольших отелей, где вам сдадут комнату с завтраком, а в остальном жизнь проходит мимо Стормхейвена.

— Видимо, он слишком далеко от популярных дорог.

— Отчасти дело в этом, — проговорил Хэтч. — Но все, что кажется здесь таким симпатичным и диковинным: старые деревянные лодки, обветшавшие домики, полуразрушенные причалы, — результат страшной бедности. Не думаю, что Стормхейвену удалось оправиться от депрессии.

Они подплыли к «Простушке Джейн». Нейдельман забрался на баркас; Хэтч, привязав шлюпку к корме, последовал за капитаном и с облегчением вздохнул: мотор завелся с первой попытки. «Может, конечно, он и старый, — подумал Малин, — но о нем неплохо заботятся». Они вышли из прибрежной зоны, и баркас помчался вперед, разрезая носом спокойные воды бухты. У них над головами солнце пыталось пробиться сквозь тучи, поблескивая в клочьях тумана, словно лампа дневного света. Хэтч посмотрел на юг, в сторону пролива у Олд-Хампа, но ничего не сумел разглядеть.

— Будет холодно, — сказал он, бросив взгляд на спутника в рубашке с коротким рукавом.

Нейдельман повернулся к нему и улыбнулся.

— Я привык.

— Вы называете себя капитаном, — сказал Хэтч. — Служили на флоте?

— Да, — коротко ответил Нейдельман. — Я был капитаном минного тральщика в дельте Меконга. После войны купил в Нантакете деревянную лодку с неводом, ловил гребешков и камбалу. — Он показал на море. — Именно тогда я и заинтересовался поисками сокровищ.

— Правда?

Хэтч посмотрел на компас и немного подправил курс. Затем взглянул на счетчик мотора. Остров Рэггид находился в шести милях от побережья, они будут там через двадцать минут.

Нейдельман кивнул.

— Как-то раз в сеть попал большой кусок затвердевшего коралла. Мой помощник ударил по нему пикой для рыбы, и он раскололся, как орех. А внутри лежал маленький серебряный ларец семнадцатого века, голландский. Так началась моя охота за сокровищами. Я немного покопался в старых записях и выяснил, что мы наткнулись на место кораблекрушения «Синк-Портс», галеры, которой командовал французский капер Шарль Дампье. Я продал свою лодку, организовал компанию, собрал миллион и покинул те места.

— И много вам удалось найти?

Нейдельман едва заметно улыбнулся.

— Чуть больше девяноста тысяч в монетах и древностях. Я получил хороший урок. Если бы я не поленился как следует изучить вопрос, то посмотрел бы декларации грузов голландских кораблей, на которые нападал Дампье. В основном они перевозили уголь, древесину и ром. — Он задумчиво попыхтел трубкой. — Не все пираты были так же удачливы, как Рыжий Нед Окхем.

— Наверное, вы были разочарованы, как хирург, который рассчитывает обнаружить опухоль, а получает желчные камни.

— Можно и так сказать, — взглянув на него, проговорил Нейдельман.

Они замолчали, глядя на море. Последние клочья тумана рассеялись, и Хэтч увидел ближние острова, Хермит и Рек, зеленые горбы, покрытые хвойными деревьями. Он знал, что скоро покажется Рэггид, и посмотрел на Нейдельмана, который не сводил глаз с того места, где должен был появиться остров. Пора.

— Мы уже достаточно болтаем о пустяках, — тихо проговорил он. — Расскажите мне про человека, построившего Водяную Бездну.

Нейдельман несколько минут молчал, Хэтч ждал ответа.

— Извините, доктор Хэтч, — сказал наконец Нейдельман. — Мне следовало прояснить этот вопрос, когда я приходил к вам в офис. Вы еще не подписали договор. Наше предприятие стоимостью в двадцать два миллиона основывается на информации, которую нам удалось получить.

— Я рад, что вы мне настолько доверяете, — неожиданно разозлившись, заявил Хэтч.

— Вы должны понять нашу ситуацию… — начал Нейдельман.

— Ясное дело, должен. Вы боитесь, что я воспользуюсь тем, что вы мне расскажете, сам достану сокровища, а вы ничего не получите.

— Если без особых прикрас, — сказал Нейдельман, — то да.

На мгновение повисло молчание.

— Ценю вашу прямоту, — усмехнулся Хэтч. — А как вам понравится мой ответ?

Он резко повернул штурвал, и лодка легла на правый борт. Нейдельман вопросительно посмотрел на него, успев схватиться за борт, чтобы не упасть.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Хэтч направил «Простушку Джейн» в сторону бухты и порта.

— Доктор Хэтч? — проговорил Нейдельман.

— Все очень просто, — заявил Хэтч. — Либо вы мне расскажете про вашу таинственную находку и таким образом убедите в том, что вы не из числа безумцев, пытающихся отыскать сокровища, либо ваше маленькое приключение закончится прямо сейчас.

— Возможно, если вы согласитесь подписать соглашение о неразглашении…

— Ради всех святых! — вскричал Хэтч. — Он не только капитан, а еще и морской адвокат. Если нам суждено стать партнерами — а вероятность этого стремительно уменьшается, — нам придется доверять друг другу. Я пожму вам руку и дам слово, и этого будет достаточно, либо распрощайтесь с надеждой попасть на мой остров.

Нейдельман, продолжая сохранять спокойствие, улыбнулся.

— Рукопожатие. Очень оригинально.

Хэтч уверенно управлял лодкой, которая мчалась вперед, возвращаясь по собственному следу, оставленному на воде всего несколько минут назад. Постепенно начали возникать очертания Бёрнт-Хэда и крыши городских домов.

— Ладно, — мягко проговорил Нейдельман. — Поверните лодку. Вот вам моя рука.

Они пожали друг другу руки. Хэтч заглушил мотор, и «Простушка Джейн» на мгновение замерла на месте. Затем Хэтч снова завел мотор и направил баркас в открытое море и в сторону острова Рэггид.

Нейдельман довольно долго смотрел на восток, пыхтел трубкой, погрузившись в размышления. Хэтч искоса посмотрел на капитана, пытаясь понять, не тянет ли он таким образом время.

— Вы ведь были в Англии, не так ли, доктор Хэтч? — спросил наконец Нейдельман.

Хэтч кивнул.

— Красивая страна, — продолжал Нейдельман беззаботно, словно погружаясь в приятные воспоминания. — Мне особенно нравится север. Вы когда-нибудь были в Хаундсбери? Это симпатичный маленький городок, очень котсуолдский, а в остальном совершенно непримечательный, если не считать изысканного собора. Или в «Уайтстоун-Холле» в Пеннинах? Родовое поместье герцога Уэссекского.

— Это тот, который страшно знаменит и построен как аббатство? — спросил Хэтч.

— Точно. Оба являются восхитительным примером церковной архитектуры семнадцатого века.

— Восхитительно, — повторил Хэтч с намеком на сарказм. — И что?

— Оба построены сэром Уильямом Макалланом.[7] А еще он сконструировал Водяную Бездну.

— Сконструировал?

— Да. Макаллан был великим архитектором, возможно, величайшим в Англии после сэра Кристофера Рена. И очень интересным человеком. — Нейдельман продолжал смотреть на восток. — Кроме зданий и Старого моста в Баттерси он оставил после себя огромный труд, посвященный церковной архитектуре. Мир лишился настоящего мечтателя, когда он пропал на море в тысяча шестьсот девяносто шестом году.

— Пропал на море? Становится все интереснее.

Нейдельман поджал губы, и Хэтч решил, что он наконец обиделся.

— Да, это была ужасная трагедия. Только… — Он повернулся к Хэтчу. — Разумеется, он не пропал на море. В прошлом году нам удалось обнаружить его монографию. На полях мы заметили какие-то пятна и выцветшие места. После лабораторного исследования выяснилось, что на самом деле эти пятна являются записями симпатическими чернилами, которые под воздействием времени или каких-либо специальных веществ постепенно становятся видимыми. Химический анализ показал, что чернила представляют собой органическую смесь, полученную из уксуса и белого лука. Дальнейший анализ датировал эти «краски» — как тогда называли такие чернила — примерно тысяча семисотым годом.

— Симпатические чернила? Вы начитались «Мальчишек Харди».[8]

— В семнадцатом и восемнадцатом веках часто использовали такие чернила, — спокойно объяснил Нейдельман. — Например, Джордж Вашингтон для своих секретных депеш. Колонисты называли это «писать белыми чернилами».

Хэтч попытался придумать какой-нибудь язвительный ответ, но у него ничего не вышло. Против собственной воли он уже почти поверил в историю Нейдельмана — слишком невероятную, чтобы быть враньем.

— Нашей лаборатории при помощи химикатов удалось прочитать записи до конца. Оказалось, что этот документ, содержащий примерно десять тысяч знаков, написан собственной рукой Макаллана на полях книги. Записи зашифрованы, но специалист из «Талассы» сумел довольно легко разобраться в первой половине. Когда мы прочитали получившийся текст, нам стало ясно, что сэр Уильям Макаллан являлся даже более замечательным архитектором, чем думал весь мир.

Хэтч с трудом сглотнул.

— Прошу меня простить, но вся эта история звучит нелепо.

— Нет, доктор Хэтч, совсем нет. Макаллан придумал Водяную Бездну. Закодированные записи — это дневник, который он вел во время своего последнего путешествия. — Нейдельман затянулся и ненадолго замолчал. — Видите ли, Макаллан был шотландцем и тайным католиком. После победы Вильгельма Третьего[9] в Воинской битве Макаллан в возмущении покинул Англию и направился в Испанию. Там испанская корона дала ему заказ на строительство величайшего в Новом Свете собора. В тысяча шестьсот девяносто шестом году он сел в Кадисе на двухмачтовый бриг и в сопровождении испанского военного корабля направился в Мексику. Оба корабля исчезли, и о Макаллане больше никто никогда не слышал. Считалось, что он погиб во время кораблекрушения. Однако его дневник рассказывает нам, что произошло на самом деле. На их корабли напал Эдвард Окхем. Испанский капитан сдался и под пытками открыл цель своего путешествия. После этого Окхем приказал убить всех, кроме Макаллана. Архитектора притащили к нему в кандалах. Пират приставил саблю к его горлу и сказал — здесь я цитирую дневник: «Пусть Бог сам строит свои собственные проклятые церкви, у меня для тебя есть другой заказ».

Хэтч почувствовал, как его охватывает волнение.

Капитан прислонился к борту баркаса.

— Понимаете, Рыжий Нед хотел, чтобы Макаллан построил хранилище для его несметных сокровищ. Недоступное хранилище, куда попасть мог только сам Окхем. Они проплыли вдоль побережья залива Мэн, выбрали остров Рэггид и спрятали там сокровища. Вскоре после этого Окхем и его команда погибли. А Макаллана, вне всякого сомнения, убили, когда работы были завершены. Вместе с ними ушел в забытье и секрет Водяной Бездны.

Нейдельман замолчал, и его глаза показались Хэтчу почти белыми в ярком свете, отражающемся от воды.

— Разумеется, это не так. Потому что тайна не умерла вместе с Макалланом.

— Я не понимаю.

— В середине своего дневника Макаллан поменял шифр. Мы думаем, он сделал это, чтобы записать ключ к Водяной Бездне. Разумеется, никакой шифр семнадцатого века не представляет трудности для современного компьютера, и, полагаю, наши специалисты вот-вот его разгадают.

— Ну, и каковы размеры сокровищ? — с трудом проговорил Хэтч.

— Хороший вопрос. Нам известно, какое количество грузов могли вмещать корабли Окхема, мы знаем, что они были нагружены под завязку, а еще у нас имеются судовые журналы многих кораблей, на которые он напал. Вы знали, что он был единственным пиратом, который успешно атаковал корабли, перевозившие серебро из Америки в Испанию?

— Нет, — пробормотал Хэтч.

— Когда вы все сложите, по самым скромным подсчетам и с учетом современных цен, получится… — Нейдельман замолчал, и по его губам скользнула улыбка. — Между одной целой восемью десятыми и двумя миллиардами долларов.

Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь ревом мотора, монотонными криками чаек и плеском разрезаемой воды. Хэтч пытался осознать услышанное.

— Это без стоимости меча святого Михаила, главного сокровища Окхема, — понизив голос, добавил Нейдельман.

На мгновение чары были разрушены.

— Да ладно вам, капитан, — рассмеявшись, сказал Хэтч. — Не станете же вы утверждать, будто верите в эту замшелую легенду.

— Я и не верил, пока не прочитал дневник, доктор Хэтч. Меч там. Макаллан собственными глазами видел, как они спрятали его вместе с сокровищами.

Хэтч невидящими глазами смотрел на палубу, в голове у него царила полная неразбериха. Это невероятно, поверить невозможно…

Он поднял голову и почувствовал, как внутри у него невольно все сжалось. Бесчисленные вопросы, которые он собирался задать, моментально куда-то исчезли. Он увидел вдали очертания острова Рэггид, окутанного густым белым туманом, точно таким же, какой висел в тот день, двадцать пять лет назад.

Он услышал, что сидевший рядом с ним Нейдельман что-то сказал. Он повернулся к капитану, задыхаясь и изо всех сил пытаясь успокоиться.

— Извините?

— Я сказал, мне известно, что деньги вас не слишком интересуют. Но я хотел, чтобы вы знали: по договору, который я предлагаю на ваше рассмотрение, вы получите половину сокровищ, в чистом виде, без вычета стоимости работ. А я, поскольку рискую очень большими деньгами, — меч святого Михаила. Таким образом, ваша доля будет равняться примерно одному миллиарду долларов.

Хэтч с трудом сглотнул.

— Вы правы. Деньги меня действительно не слишком волнуют.

Снова повисло молчание, затем Нейдельман приложил бинокль к глазам и принялся разглядывать туманный остров.

— А почему он всегда окутан туманом?

— Этому есть вполне научное объяснение, — сказал Хэтч, радуясь, что они сменили тему. — Остров окружает быстрина — очень сильное течение, оно отводит холодные воды с Лабрадора в теплые, рядом с Кейп-Кодом; там, где они смешиваются, возникает большое туманное облако. Иногда остров окружает тонкое кольцо тумана, а порой его и вовсе нельзя разглядеть.

— Самое подходящее место с точки зрения пирата, — пробормотал Нейдельман.

«Уже скоро», — подумал Хэтч. Он попытался успокоиться, вслушиваясь в шелест воды, ударяющей в бока лодки, вдыхая аромат соленого воздуха, ощущая холод латунного штурвала, потом посмотрел на Нейдельмана и заметил, как на щеке у него подрагивает мускул. Капитана тоже охватили сильные чувства, совсем другого характера, но не менее личные.

Туман приближался. Хэтч молча направил лодку к протянувшимся к ним пальцам дымки, казавшейся чуждой на фоне чистого горизонта. Он сбросил скорость, когда нос лодки скользнул в белое облако, и их неожиданно окутала неприятная липкая сырость. Малин почувствовал, как на костяшках пальцев и на шее застыли крупные капли воды.

Изо всех сил напрягая зрение, он попытался рассмотреть хоть что-нибудь, и вскоре увидел далекие темные очертания острова, которые тут же исчезли. Хэтч убавил скорость. В наступившей тишине он слышал плеск волн, набегавших на берег, звон предупреждающего об опасности буя, установленного неподалеку от предательских рифов. Он повернул на север, намереваясь подойти к острову с подветренной стороны. Неожиданно примерно в двухстах ярдах по правому борту из тумана вырос сломанный подъемный кран, проржавевший и искореженный штормами.

Нейдельман громко выдохнул и быстро поднес бинокль к глазам, но баркас нырнул в новое туманное облако, и остров снова скрылся из виду. Подул холодный ветер, заморосил дождь.

— Мы не можем подплыть поближе? — шепотом спросил Нейдельман.

Хэтч направил баркас к рифам. Когда они приблизились к подветренной стороне острова, ветер и волнение стихли. А в следующее мгновение они вышли из тумана, и Рэггид предстал перед ними во всей своей красе.

Хэтч поставил баркас параллельно рифам, и Нейдельман, который начисто забыл про свою трубку, не обращая внимания на дождь, словно приклеился к биноклю. Повернув судно кормой к морю, Хэтч заглушил мотор и наконец взглянул на остров.