28

Траффорд с Кассием шли по Хампстед-хит в сторону паба "Джек Строз Касл". Траффорду еще никогда не доводилось бывать на этом островке Лондонского архипелага — тут был своего рода заповедник, где за прочной оградой и под охраной вооруженных стражей обитали богачи, старейшины Храма, высокие правительственные чиновники и крупные бизнесмены.

— Мы идем в гости к Коннору Ньюбери, — сообщил Кассий, когда они с Траффордом свернули на улицу, состоящую из особняков на две квартиры, у каждой из которых был свой палисадник — свидетельство невероятного богатства местных жителей. Траффорд прекрасно знал, кто такой Коннор Ньюбери: популярный, слегка фатоватый ведущий разговорных шоу на телевидении и в интернете, он прославился своей дерзкой непочтительностью к старейшинам Храма, хотя никогда не заходил в этом отношении дальше шуток насчет толщины их животов и недостатка вкуса, который они проявляли, выбирая себе украшения. — Дело в том, что он один из нас, — пояснил Кассий, когда они приблизились к нужному дому.

Внутри их провели в большую гостиную. Такой комнаты Траффорд никогда прежде не видел: вместо плазменных экранов на стенах висели картины, выглядевшие так, будто их создали только из холста и красок. На полу лежал толстый, роскошный ковер, а мебель — глубокие кожаные кресла, диван с подушками и маленькие, элегантные журнальные столики — казалась очень старой. Два кресла были заняты. Сам Коннор Ньюбери, которого легко было узнать по его обычному костюму, апатажному мужскому бюстгальтеру ярко-малинового цвета и серебристым шортам, охлаждался, стоя задом к бодро урчащему кондиционеру и покуривая огромную сигару.

— Ага! — воскликнул знаменитый ведущий. — Рад приветствовать вас, Кассий, и вас, наш новый компьютерный гений. Я Ньюбери — впрочем, вы, конечно же, и так узнали меня, Траффорд! А это профессор Медуница Тейлор, — приятного вида пожилая женщина в просторном сарафане рассеянно кивнула Траффорду, — и Билли Макаллан.

— Салют, ребята, — сказал Макаллан, бритоголовый здоровяк с татуировками на волосатых ручищах, похожий не на книгочея, а на чемпиона по боям без правил.

— Мы четверо — сенат общества гуманистов, — продолжал Ньюбери, — а я его председатель, потому что в моем шикарном доме удобней всего встречаться!

Траффорд обменялся рукопожатиями с Тейлор и Макалланом. К Ньюбери он подходить не стал, поскольку тот величественно махнул ему со своего места.

— Итак, — продолжал хозяин, — нам с вами надо кое-что обмозговать! Судя по словам Кассия, вы считаете, что нам, скромным революционеришкам, не хватает широты мышления.

Затем Траффорду налили выпить и предложили снова рассказать о проекте, который он обдумывал с тех пор, как впервые поделился с Кассием идеей, положенной в его основу.

— Должно быть, вы знаете, что я системный программист и работаю в Изразе, отделе Государственного банка данных, — начал Траффорд.

— Сочувствую, — заметил Ньюбери. — Тоска, наверное, смертная!

— Израз означает "изучение различий", — продолжал Траффорд, не обратив внимания на эту реплику. — Но основная наша задача состоит в том, чтобы обнаруживать связи между людьми, фиксируя все, что у них есть общего, в чем бы это общее ни заключалось. Вся программа немыслимо огромна — вспомните притчу о зернышках пшеницы, количество которых должно было удваиваться на каждой следующей клетке шахматной доски, только наша доска величиной с футбольное поле. Мы берем то, что характеризует каждого человека, от цвета его волос и любимого сорта овсянки до частоты поездок на автобусе или метро, и ищем соответствия по каждой характеристике с использованием всей хранящейся у нас информации.

— Вот на что уходят наши налоги, — снова имешался Коннор Ньюбери: видимо, он был не и силах выйти из роли, которую каждый вечер играл на телевидении. — Нет, вы только прикиньте!

— То, что я предложил Кассию, — продолжал Траффорд, — сводится к следующему: мы, гуманисты, должны определить наши общие особенности, после чего я введу эти данные в компьютер Идраза и с их помощью разыщу людей, похожих на нас. А когда они будут найдены, мы вступим с ними в контакт.

— Каким образом? — осведомилась профессор Тейлор.

— Мы отправим всем этим людям специальное электронное сообщение, которое их заинтригует. Потом мы начнем понемногу их просвещать, а потом создадим из них мощную организацию.

— Неслабая работенка, дружище, — заметил Вилли Макаллан.

— Храм — неслабый противник, — откликнулся Траффорд.

— Отлично сказано! — похвалил его Ньюбери. — Ну ладно. Давайте попробуем поискать, что у нас общего. Странное дело, но я почему-то Считаю себя уникальным... совершенно не похожим не только на вас, Траффорд, но и на всех остальных в этой комнате. Как вы думаете, что может объединять меня со всеми, кто здесь присутствует?

— Наверное, Кассий уже говорил вам, что самым важным я считаю наличие секретов. По-моему, если человек хотя бы в какой-то мере склонен к замкнутости, он уже хороший кандидат для обращения в гуманизм.

— Звучит разумно, — согласилась профессор Тейлор.

— А мне так не кажется, — возразил Ньюбери. — Отнюдь не все мы интровертные серые мышки вроде вас, Медуница! Я всегда на виду, и мне это нравится! Я экстраверт от природы, и демонстрировать себя публике — моя профессия!

— Но я заметил, что у вас здесь нет плазменных экранов, — сказал Траффорд.

— Это правда, — кивнул Ньюбери. — Но ведь я знаменитость, а нашему брату с этим труднее. На меня все постоянно пялятся. Должен же я хоть когда-нибудь оставаться один!

— При всем моем уважении к вам, — сказал Траффорд, — мне представляется, что многие рассуждают точно так же. Все постоянно пялятся друг на друга, и совсем не надо быть знаменитым, чтобы иногда испытывать желание спрятаться от чужих глаз. Я сам недавно промедлил с публикацией родильного видео и чуть не нажил себе крупные неприятности. Дело тут не в том, экстраверт вы или интроверт; я говорю о людях, которые не считают желание оставить что-то при себе извращением, а может быть, даже подозревают в нем добродетель.

— Ну хорошо, — сказал Ньюбери. — Если мы принимаем вашу идею, то как нам найти этих людей?

Я полагаю, наш гость как раз собирался к этому перейти, Коннор, — с легким раздражением вмешался Кассий.

— Мне кажется, — поспешно заговорил Траффорд, — что в первую очередь нам следует поискать тех, за кем нельзя наблюдать в реальном режиме все семь дней в неделю по двадцать четыре часа в сутки. Мне нужно написать программу для поиска людей, которые пытаются создать в своей жизни паузы, периоды нахождения вне зоны видимости. Заодно можно будет сделать так, чтобы эта программа одновременно определила, сколько времени люди тратят на наблюдения за другими. Мы должны искать тех, кто смотрит трансляции из соседских квартир достаточно редко — только чтобы не давать повода для лишних разговоров.

— Почему? — спросил Ньюбери.

— Потому что если человек способен интересоваться чем-то еще, кроме вуайеризма и сплетен, то мы можем надеяться, что в голове у него не совсем пусто.

— Толково придумано, — заметил Билли Макаллан.

— Интересоваться чем? — спросил Ньюбери.

— Чем угодно. Выращивать комнатные растения. Пробовать самостоятельно печь пироги. Строить кораблики из спичек и бутылочных крышек...

— Горшки с цветами? Кулинария? — засмеялся Коннор Ньюбери. — Игрушечные кораблики? Бред какой-то.

— Я строю кораблики, — твердо заявил Макаллан.

Кассий явно начинал сердиться.

— Думаю, сейчас вряд ли справедливо требовать от Траффорда, чтобы он представил нам схему действий, свободную от всех недостатков, — сказал он. — Из любого правила найдется тысяча исключений. Пока Траффорд пытается сделать только одно: нащупать те черты характера и поведения, которые выглядят достаточно невинными и не возбуждают подозрений у Храма, но позволяют предполагать, что у их обладателей есть зачатки чувства собственного достоинства. Кстати, лично мне сдается, что нежелание участвовать в гробьях тоже может стать неплохим индикатором.

Все, включая Ньюбери, согласно кивнули.

— Это верно, — сказал Траффорд. — Я ненавижу гробья и стараюсь уклониться от них всеми правдами и неправдами. Между прочим, почти во всех учреждениях есть сетевые доски объявлений, и их модераторы — я сужу по модератору нашего офиса, но другие едва ли ведут себя иначе, — ежедневно отмечают в своих блогах фамилии тех, кто отсутствовал на последних гробьях. Можно скопировать эти записи и взять на заметку тех, чьи фамилии повторяются чаще всего.

— Ух ты, — восхищенно сказал Ньюбери. — Нам повезло, что вы не работаете на инквизицию.

— Еще один признак, который нам стоит проверить, — это религиозный пыл. — Траффорд понемногу входил во вкус обсуждения. — Мне кажется вполне очевидным, что люди, постоянно демонстрирующие готовность слепо верить во что попало, едва ли станут бунтовать против сложившегося порядка вещей. Следовательно, если мы возьмем несколько слов, связанных с верой и предрассудками, — к примеру, "карты таро", "гороскоп", "медиум", "перевоплощение", — то сможем определить людей, которые часто употребляют их в своих дневниках и во время интернет-трансляций, и исключить их из списка наших потенциальных единомышленников.

— Боюсь, тогда нам придется выкинуть оттуда большинство моих зрителей, — обронил Ньюбери.

— Любителей публично исповедоваться тоже надо исключить, — подала голос профессор Тейлор. — Этих ужасных типов, которые рта не закрывают на церковных сборищах. А еще... возможно, это и пустяк, но я думаю, что частое употребление таких слов, как "спасибо" и "пожалуйста", может быть признаком мятежного духа.

— Знаете что, Тейлор, — возразил Ньюбери, — я опасаюсь, что так мы с вами навербуем одних зануд.

— Хорошие манеры не имеют ничего общего с занудством, — огрызнулась профессор.

— Позвольте мне подытожить сказанное за Траффорда, — твердо произнес Кассий. — Итак, он собирается создать программу для поиска тех, кто склонен к уединению, избегает досужей болтовни, имеет хобби, не питает большой симпатии к гробьям, редко пользуется словами из лексикона легковерных, не любит выступать на публичных исповедях и следит за своим поведением.

— Что ж, — сказал Ньюбери, — недурственно для начала. Допустим, наш юный друг принесет нам список тех, кто соответствует этому слегка угнетающему портрету, — и что дальше?

— Мы выйдем с ними на связь, — ответил Траффорд. — Дадим им понять, что они не одиноки. Начнем создавать тайное общество — объединять людей, которые хотят мыслить самостоятельно.

— Но что мы им скажем? Не пошлешь же им письмо со словами: "Привет, мы тоже ненавидим Храм"?

— Первое, что нам нужно сделать, — сказал Кассий, — это отправить им краткое изложение теории эволюции. В ней ключ ко всему — именно в этой теории Храм видит главную опасность для себя.

— Вот-вот, — сказала Тейлор. — В том-то и беда! Если мы заполоним интернет пропагандой дарвинизма, инквизиция сразу нас вычислит, не успеем и глазом моргнуть.

— Мы не будем ничего "заполонять", — объяснил Траффорд. — Я создам хорошо защищенный почтовый ящик, и мы будем рассылать из него закрытые письма по конкретным адресам. Даже если эти письма вскроют, до нас не доберутся. Но я не думаю, что их вскроют. В конце концов, нас никто не ищет. Полиция ведет мониторинг сети с целью обнаружения мятежных сайтов и чатов, но они проверяют корреспонденцию только у тех, кто уже попал под подозрение. Как всем нам известно, большинство электронных писем — это спам.

— Кстати, о спаме, — сказал Билли Макаллан. — С чего вы решили, что люди, на которых мы нацелимся, станут вскрывать наши непрошеные письма, да еще и читать их? Лично я уничтожаю девяносто пять процентов мусора, который ко мне приходит.

— Я долго об этом думал, — ответил Траффорд. — Тут вся штука в заголовке, верно? Нам нужна фраза, которая задела бы их за живое, привлекла внимание. Как насчет такой: "А ты умеешь хранить тайну?"