"Рэмбо под Южным Крестом" - читать интересную книгу автора (Граф Конрад)

Глава 4

Начальник полиции района капитан Сандерс был крещеный мулат. Но он плохо понимал христианского Бога, у которого надо было все время что-то просить только лишь потому, что он был всемогущ, и скептически относился к местному, тоже всемогущему, Богу Ньямбе, которого, напротив, просить ни о чем не следовало, — он не имел власти ни над духами, ни над жизнью людей и держал связь со смертными через своих бестелесных посредников — мокиссо. Поэтому капитан Сандерс верил только в удачу. И когда он увидел перед собой двух могучих красавцев, один из которых представлял министерство внутренних дел республики, а другой прибыл из самих Штатов, он понял — удача будет.

Сандерс объяснил, что не встретил гостей из чисто конспиративных соображений: поселок небольшой, и через час всем было бы известно, что капитан что-то затевает, если к нему прибыло подкрепление из самой столицы. А теперь пусть все думают, что приезжие, которых встретил сам управляющий, — новые служащие синдиката. И в будущем ему, капитану Сандерсу, будет очень удобно, не привлекая ничьего внимания, встречаться с гостями здесь, в синдикате — в кабинете шефа «алмазной полиции» господина Артура Бирса.

— Как видите, — заключил он, довольный сам собой, — мы с господином Бирсом предусмотрели все, чтобы исключить малейшие подозрения в ваших отношениях с нами. И в связи с этим у меня к вам вопрос, сержант: вам доводилось раньше бывать в наших краях?

— Я впервые на Луалабе, капитан.

Прекрасно! А встречались ли вы когда-нибудь с бельгийцем Альбером Шаве или же с его супругой мадам Жанной Шаве?

— Впервые слышу эти имена, — пожал плечами Гвари.

— Превосходно! — капитан Сандерс заговорщицки посмотрел на Бирса и, кажется, даже подмигнул ему, довольный. — Нам были нужны как раз такие люди, которых бы никто не знал из местных жителей. Вы меня поняли? Рэмбо, вам все понятно?

— Говорите чуть помедленнее, — попросил Рэмбо, не успевавший следить за французской скороговоркой капитана.

— Простите, — и Сандерс стал говорить так, будто читал лекцию студентам-первокурсникам, придавая значение каждому своему слову. Альбер Шаве разрабатывает небольшое месторождение алмазов, которое он приобрел еще при колониальных властях. Его рудничок находится между краалем панамолей, где произошло нападение на полицейский патруль, и разработками алмазного синдиката. Это рядом с нами. Так вот, мы подозреваем, что рудничок Шаве, который он разрабатывает уже четверть века, давно стал нерентабельным, и если там что и есть, то только змеи и лягушки.

— Так почему он не бросит его, — усмехнулся Гвари, — или не продаст?

— А-а, вот в этом все и дело! — Сандерс ткнул пальцем в грудь сержанта. — Он ему нужен!

— Синдикат, — сказал Бирс, — если я не ошибаюсь, пять раз предлагал ему уступить участок. И каждый раз довольно значительно увеличивал сумму. Шаве и слушать об этом не хочет.

— Но почему? — ничего не мог понять Рэмбо.

— Видите ли, — стал осторожно подбирать слова Бирс, — я ничего не смею утверждать определенно, но на этом несчастном участке Шаве было добыто в последнее время несколько крупных алмазов, удивительно схожих с нашими.

— А разве можно определить, из какого месторождения алмаз? — недоверчиво спросил Рэмбо.

— Так же, как и золото, — сухо ответил Бирс. Ему было не понятно, как люди могут не знать таких простых вещей.

— Но ведь не шарит же у вас Шаве по ночам на разработках! — не выдержал Гвари.

— Нет, сержант, не шарит, — мягко ответил Сандерс, сдерживая горячность африканца. — Он скупает краденые алмазы у шахтеров синдиката.

— Значит, плохо работает «алмазная полиция», если позволяет шахтерам воровать алмазы! — снова не сдержался Гвари.

Бирс от такого оскорбления даже поднялся со стула. Маленький, толстенький, с добродушной круглой физиономией, он хотел изобразить на своем лице чувство глубокого негодования, но вместо этого оно приняло жалкое, растерянное выражение.

— Плохо работает «алмазная полиция»? — переспросил он, чуть не плача. — А вы знаете, что у нас каждый человек, выходящий с территории разработок, проходит через самую современную специальную аппаратуру? При малейшем подозрении мы пичкаем шахтеров слабительным. Мы проверяем у них даже свежие раны, в которые можно запихнуть алмаз. Мы оплачиваем десятки осведомителей, в которых, впрочем, тоже не уверены. Мы… — Бирс сел и устало махнул рукой. — Да что там говорить. И тем не менее в последние годы наши алмазы регулярно появляются на черных рынках Африки, Европы и Америки. Мало того, что они украдены у синдиката, они еще и подрывают твердые цены на мировом рынке. Кстати, — перебил вдруг сам себя Бирс, — синдикат назначал очень высокое вознаграждение тому или тем, кто обнаружит, наконец-то, пути утечки алмазов.

Наступила пауза. Потом Гвари, тяжело вздохнув, повернулся всем корпусом к Бирсу, чуть не развалив стул.

— Передайте управлению синдиката нашу самую глубокую признательность, — сказал он, не скрывая насмешки. — Но я не понимаю, какое отношение ко всему этому имею, например, я? Повторяю, следить за тем, кто ворует и кто скупает камни, — дело «алмазной полиции», которая состоит на службе синдиката. Я на его службе не состою. Министерство поручило мне заняться тайным союзом людей-крокодилов, которые посягнули на жизнь представителей власти. И я не пойму, что может быть общего между воровством алмазов и изуверами, которые до сих пор морочат головы темным и запуганным крестьянам?

— А заодно уж, господа, — подхватил мысль сержанта Рэмбо, объясните и мне: почему вы только и говорите о воровстве алмазов и ни слова не сказали о вымогательстве? Ведь сэра Джеймса Пери, думаю, похитили не для того, чтобы сделать из него святого.

Сандерс спокойно посмотрел на Рэмбо, потом перевел взгляд на Гвари и спросил:

— У вас все?

— Все, сэр, — буркнул Гвари.

Тогда успокойтесь и слушайте дальше, ведь разговор еще не окончен. Мы уверены, что утечка алмазов, союз людей-крокодилов, похищение сэра Джеймса — все это связано между собой. И узел завязал Альбер Шаве.

— И на чем основана ваше уверенность? — спросил Гвари.

— На интуиции, — улыбнулся Сандерс.

— Капитан шутит, — Бирс тоже позволил себе улыбнуться. — А если серьезно, то обратите внимание на одно странное обстоятельство: во всех последних преступлениях людей-крокодилов их жертвами были только горняки нашего синдиката — люди совершенно разных племен. А это уже, согласитесь, не ритуальные убийства.

— А полицейский патруль? — спросил ехидно Гвари.

— Это исключение, — даже не задумался Бирс, — которое лишь подтверждает правило.

— Я считаю, — сказал Сандерс, — полицейский капрал Нголле, который умер от ран, мог кое-что знать о них, и они решили убрать его, — он помолчал и добавил: Последними его словами были: «Тал танцует ночью». И вот я все думаю: ведь что-то он хотел этим сказать!

Никто не мог знать, что имел в виду полицейский капрал Нголле, и поэтому все промолчали.

— Сколько алмазов вы уже отдали за сэра Джеймса? — спросил Рэмбо.

— Два, — вздохнул Бирс. — Через десять дней должны передать еще один.

— И как же вы их передаете, — поинтересовался Рэмбо, — из рук в руки?

— Можно сказать, что и так, — простодушно согласился Бирс и покосился на Сандерса.

— Из рук в руки, — подтвердил капитан. — Точно так же, как и они передают нам свои записки: их находит какой-нибудь горняк на разработках и передает мастеру. И откуда нам знать, что этот горняк ночью не превратится в крокодила?

— Вы сказали, Бирс, — напомнил Рэмбо, — что через десять дней должны передать им еще один алмаз. Значит, они прислали еще записку?

— Прислали. — Бирс открыл стоящий в углу несгораемый шкаф, вынул бумагу и протянул Рэмбо.

Это был листок, вырванный из фирменного блокнота Джеймса Пери. Рэмбо сразу же узнал характерный почерк сэра Джеймса: Ральф Пери давал ему читать письма брата. Наверху рукой сэра Джеймса было написано по-английски всего две фразы: «Я еще жив. Господи, сделайте же что-нибудь!» Подпись и вчерашняя дата. Дальше следовал текст, написанный той же ручкой, теми же латинскими буквами, но понять который было уже совершенно невозможно.

Рэмбо вопросительно посмотрел на Гвари, который взял у него листок и, кажется, свободно прочел послание, потому что брови его сдвинулись, и он возмущенно засопел.

— Это на языке лингала, — объяснил он Рэмбо. — Лингала знают почти все конголезцы.

— Но что пишут крокодилы?

— Они требуют умилостивить гнев нгандо-покровителя в полнолуние освященным у панамолей камнем.

— Кто это — нгандо? — не понял Рэмбо.

Крокодил, пояснил Гвари. Иначе они будут вынуждены принести ему в жертву Белого Хранителя Алмазов.

— Так они называют сэра Джеймса, — удрученно добавил Сандерс и замолчал.

— А кто должен освятить этот камень? — спросил Рэмбо.

Ганга — жрец панамолей, пожал плечами Бирс, словно бы удивляясь такому наивному вопросу.

— А потом? — спросил Рэмбо. — Что потом? Кто и кому передает алмаз?

— Жрецу передает камень наш служащий, — сказал Бирс, — и просит освятить его, потому что жертвует нгандо-покровителю. Жрец освящает камень и оставляет у себя. А когда появляется луна, он в присутствии всех жителей крааля и нашего сотрудника вдавливает алмаз в комок глины и прикрепляет его к наконечнику стрелы. Потом выходит на берег реки, просит у нгандо-покровителя милости, произносит заклинание и пускает стрелу на середину Луалабы.

— И это все? — спросил Рэмбо.

— Нет, — нервно дернул шеей Бирс. — После этого они пляшут, поют и напиваются.

— Стрела, конечно, тонет? — усмехнулся Гвари.

— Ночью этого не видно, — Сандерс понял, что хотел сказать сержант. — Но предполагается, что нгандо не брезгует жертвой и принимает ее. Иначе… Иначе сэра Джеймса давно бы уже не было в живых.

— Значит, между нгандо-покровителем и людьми-крокодилами существуют очень доверительные отношения, — сделал глубокомысленный вывод сержант.

— Гвари, — прищурился Сандерс, — а вам случалось когда-нибудь хватать жреца за руку, когда он священнодействует перед всем краалем? Вижу, не случалось, иначе бы вы не сидели сейчас среди нас Так что оставьте вашу иронию при себе.

— Извините, капитан, если чем-то обидел вас, — улыбнулся Гвари. — Поверьте, я этого не хотел и вовсе не иронизировал. Я подумал вот о чем. Африканцы, как дети, — они не умеют обманывать. И если обманывают, тоже по-детски наивно и простодушно, то, значит, к этому кто-то их принуждает. Или использует их доверчивость. Теперь я согласен с вами, капитан, — нужно начинать с этого бельгийца Альбера Шаве. Как думаешь, Рэмбо? Или у тебя есть свои предложения?

Нет, Рэмбо поднялся, давая понять, что для него разговор окончен. — С чего-то все равно надо начинать. Пусть будет Шаве, я согласен.

— Вот и прекрасно! — капитан Сандерс был доволен, что все пришли, наконец, к единодушному мнению. Об операции, кроме нас, знает еще лишь один человек управляющий синдикатом. Поэтому будьте очень осторожны и не давайте ни малейшего повода кому бы то ни было заподозрить вас в чем-то: не расширяйте круг посвященных.

— Благодарим за предупреждение, капитан Сандерс, — улыбнулся Гвари. — Но нам и в самом деле хотелось бы на прощание так же собраться всем вместе.