"Долг воина" - читать интересную книгу автора (Маккенна Джульет)

Глава 6

«Хроники Д'Олбриотов» под печатью Энджейла, сьера милостью Сэдрина, написанные в Зимнее Солнцестояние, следующее за вступлением на престол Канселина Уверенного

Давайте возблагодарим Рэпонина за то, что, когда Сэдрин открыл свою неумолимую дверь нашему покойному императору Кансели-ну Правдорубу, Полдрион отказался от любых притязаний на его самого младшего брата, теперь должным образом помазанного и поставленного над нами. Хотя новое царствование еще только началось, мое сердце согревается оптимизмом. И сейчас, на исходе года, я прошу своего писца изложить на пергаменте мои собственные мысли.

Наш покойный император был достойным вождем и стойким хранителем Тормалина в эти смутные времена, но его прозвали Прав-дорубом не из досужей фантазии. Его склонность к прямоте не раз причиняла обиду и даже вызывала у некоторых враждебность, которая не спешила исчезнуть. Поэтому наш новый император воспользовался и Осенним Равноденствием, и Зимним Солнцестоянием, чтобы пригласить к себе возможных противников своего правления и вместе с ними встретить эти праздники. Такое открытое гостеприимство, почитающее имя Острина, во многом помогло воссоединить принцев Собрания, и это первый из вселяющих надежду моментов, о которых я хочу рассказать.

Как брат нынешнего императора был Правдорубом, так его покойный кузен был Опрометчивым. Не многие из нас осудили бы стремление вернуть себе те провинции, что лежали под паром во время Хаоса. Но все мы видели последствия тех поистине опрометчивых попыток распылить наши скудные ресурсы в надежде восстановить тормалинскую власть в Пескаре. В отличие от своих предшественников вновь избранный Канселин не скрывает своего убеждения, что мы должны в первую голову заботиться об интересах Тормалина. Это значит — не поддаваться никаким мольбам, способным втянуть нас в раздоры за пределами наших самых древних границ. Он глух к тем людям из Лескара и Каладрии, что так жалостно просят помощи, ибо они стремятся извлечь личную выгоду из той верности, которую так легко отбросили всего горсть поколений назад. Клянусь зубами Дастеннина, я сам слышал, как император заявил, что раз эти люди предпочли идти своей дорогой, то должны быть терпеливы, какие бы бури на них ни обрушились. Не следует понимать это так, что Канселин намерен вернуться к замкнутости эпохи Модрикалов. Он громогласно одобряет торговлю и щедро делится сведениями о рынках и торговых путях, которые позволили Тор Канселинам накопить такое солидное состояние, текущее к ним со всех уголков Старой Империи.

Благочестиво исполняя данные им клятвы, Канселин переехал в Старый Дворец и начал восстанавливать обветшалые дворцовые усыпальницы, освятив тем самым свою роль защитника Тормейла. Ходит слух, что он намерен устроить там постоянный двор, не желая тратить силы на разъезды по всей стране, когда столько дел требуют его внимания. Это весьма беспокоит Дома, удаленные от столицы. Они слишком хорошо помнят, что только постоянное присутствие при дворе его брата позволило снискать императорскую благосклонность. Я не могу согласиться с теми, кто выражает такие страхи. Я доверяю словам Канселина, что долг каждого сьера и эсквайра — заботиться о своих владениях, как бы далеко они ни находились, а долг императора — обеспечить мир, который дает им возможность это делать. В Осеннее Равноденствие Канселин не скрывал надежды, что все мы по окончании праздника уедем в свои поместья. А вернувшись на Зимнее Солнцестояние, отпразднуем его в единстве, которое останется неколебимым за время нашего пребывания врозь. Когда мы собрались для обрядов Ночи Душ, даже самые подозрительные не могли утверждать, что ближайшие к Тормейлу Дома были осыпаны какими-то милостями в ущерб самым удаленным Именам. Я, например, буду рад обменять расходы и строгие церемонии придворной жизни на свободу надзирать за делами Д'Олбриотов, если это не будет связано с риском потерять наш статус.

Во всем действуя открыто, этот Канселин доступен для всех, даже самых низших рангов знати. Любой эсквайр может обратиться к нему с петицией и рассчитывать, что к его делам отнесутся с должным вниманием. Я искренне верю, что мы можем доверять словам нашего нового императора. Никто не станет отрицать, что предшествующие ему брат и кузен, несмотря на все их недостатки, были людьми честными, каким был их отец и дядя Забавный. Наш новый император воспитывался в том же самом Доме, в его жилах течет та же самая кровь. Дай-то Рэпонин, чтобы его будущее правление оправдало мою веру в этого человека, и да покарают его демоны Полдриона, погоняя плетьми до самых ворот Иного мира, если его клятвы окажутся лживыми.


Дом в Лаврентовом переулке, Тормейл, праздник Летнего Солнцестояния, день пятый, утро

Когда я проснулся, в доме стола тишина, необитаемая тишина, совершенно не похожая на бодрую суету казарм или сторожки. Я повернулся, глянул на окно и тут же сел, покрываясь потом, когда увидел, как высоко поднялось солнце. Все, вероятно, удивляются, куда, во имя Сэдрина, мы пропали. Мессир, поди, уже отправил Столли и присягнувших переворачивать город вверх дном.

— Темар? — крикнул я из двери спальни, подтягивая кальсоны.

— Я на кухне.

Это меня остановило. Почему у него такой спокойный голос? Я спустился, неся сапоги в руке. Входная дверь была надежно заперта на засов, в передней части дома царила темнота, но ставни на кухне были распахнуты.

Темар, полностью одетый, прислонился к столу и ел мягкий белый хлеб, запивая его из пивной кружки.

— Тут записка, — кивнул он на корзинку, в которой лежала вторая половина круглого каравая. Рядом с ней находился мешок с артефактами.

Я прочел записку, хватая рубаху и бриджи с сушилки перед остывающей плитой. «Оставьте все как есть, заприте дверь и возьмите ключ с собой. В полдень я пришлю кого-нибудь за ним и за моим билетом».

— Читал? — Я положил записку и стал одеваться.

Он протянул мне бутылку. 

— Значит, у нас есть время до полудня, чтобы достать этой даме приглашение на императорский бал. — Ему было смешно.

— Ну и как мы это сделаем? — не понял я шутки. — Здесь есть вино или вода?

— Только пиво. — Темар налил мне. — Лучше того, что наемники варят в Кель Ар'Айене.

Я оглядел опрятную кухню — никаких признаков того, что кто-то провел здесь ночь, не считая вещей на столе.

— Когда ты проснулся, здесь кто-то был?

Темар покачал головой.

— Нет. Я даже не слышал, как они уходили. — На мгновение его лицо стало несчастным.

Каролейя может о себе позаботиться, в этом я не сомневался. Я хлебнул слабого горького пива, чтобы проглотить хлеб.

— Мы должны вернуться, пока сьер не велел прибить мою шкуру к двери сторожки.

— Я использовал Высшее Искусство, чтобы сказать Авиле, где мы, — беззаботно откликнулся парень. — Я не сообщил, где мы находимся, потому что сам этого не знаю, но я объяснил ей, что случилось.

— Рано утром? Она была одна? Что она сказала? — Я не прятался за женскими юбками с тех пор, как вырос из мягких башмаков, но если Авила передала все мессиру, то это, возможно, спасет мою шкуру.

— Да, она была одна. — Темар не сдержал ребяческую ухмылку. — Авила еще лежала в постели, а я сомневаюсь, что кто-то стучится к ней в дверь, едва пробьет полночь.

Я собирался напомнить ему о манерах, но широкая улыбка парня вдруг вызвала у меня подозрения.

— Кто-то постучал в твою дверь этой ночью?

Его попытка выглядеть невинным сделала бы честь коту, пойманному у тарелки с сыром.

— Какое это имеет отношение к делу?

Я сощурил глаза.

— Арашил?

— Нет. — Темар не мог скрыть своего триумфа.

Я сделал глубокий вдох, по не стал высказывать никаких замечаний.

— Если ты уже поел, пошли искать фиакр.

Эсквайр пошагал за мной из кухни во двор. Я запер дверь, убрал ключ в карман и спросил себя, как, во имя Даста, я смогу достать билет на императорский бал для Каролейи к полудню.

Переулки в этом районе оказались широкие, хорошо вымощенные и чистые и вывели нас на большую улицу, где раскинулся утренний рынок. Там продавали все что душе угодно: фрукты, овощи и мясную вырезку — все, что могло бы понадобиться хозяйке для заключительного пира в честь праздника. Торговцы громко зазывали народ, желая скорей распродать свой товар и идти веселиться. Я взял гроздь винограда из доверху наполненной корзины и бросил медяки смуглому продавцу. Он поймал их и спрятал в карман, ни на миг не отрываясь от своих призывов к проходящим мимо женщинам:

— Виноград! Свежий, как сама роса! Достойный любого Дома в городе! Покупайте на два дня и завтра будете отдыхать, как знатные дамы, которые никогда не делали и половины вашей работы!

Полная матрона возле нас засмеялась. Она напомнила мне мою матушку. Та, поди, тоже на рынке, готовится к последней затейливой трапезе, после которой все вернутся к своему обычному распорядку. Мама любит праздники, особенно когда ей удается собрать всех нас вместе. Она мечтает о том дне, когда мы приведем с собой жен и детей и рассядемся все вокруг длинного стола, чтобы поделиться секретами и новостями, вспомнить триумфы и трагедии прошедшего сезона и составить планы на новый сезон. Единственная проблема в том, что у нас никогда не бывало таких мирных застолий. Случайные возлюбленные Мисталя обычно быстро сникали, поскольку паши братья относились к ним как к кувшину с теплой мочой, и Ливак скорее дала бы вырвать себе зубы, чем провести еще одно Солнцестояние у меня дома. Однако даже Хенси и Риднер не доставили бы мне столько неприятностей, сколько один этот праздник.

— Эй! — Я замахал рукой фиакру.

Кучер остановил свежую серую лошадь.

— Хорошего праздника, — машинально сказал он. — Куда ехать?

— В резиденцию Д'Олбриота.

По его кивку мы забрались в помятый экипаж и устроились лицом друг к другу на узких сиденьях. Коляска была открытая, поэтому мы сидели молча, пока возница понукал свою лошадь.

— Еще несколько таких поездок, и я сегодня рано вернусь в конюшню, — весело бросил он через плечо.

— Удачи, друг.

Я откинулся на потрескавшуюся кожу спинки и посмотрел на Темара, который предавался каким-то счастливым воспоминаниям. Меня так и подмывало спросить, что произошло этой ночью. Если не Арашил придала упругость его походке, то это должна быть Каролейя. Но что Каролейя хотела выведать у парня? Что она узнала из их беседы на подушках? И как мне вывести Темара из романтических грез при его склонности безоглядно влюбляться в недосягаемых женщин? Ведь Каролейя — чуть ли не самая недосягаемая.

Впрочем, я преувеличиваю. Только одна Гуиналь отказала ему наотрез, жестко давая понять, что женщина может разделить твою постель, но отказаться разделить твою жизнь. Еще одно общее, что есть у нас с Д'Алсеиненом, кисло подумал я.

Нет, прежде чем Гуиналь его отвергла, Темар был законченным повесой. У меня остались его воспоминания об этом, но я не собирался рассказывать о них парню. А идея поразительная. Неужели это он заманил Каролейю в свою постель? Но нет, я так не думаю. Или я не хочу так думать? Неужели моя гордость уязвлена, потому что Каролейя прошла всю ту дорогу с ним, а со мной сделала по ней только несколько шагов? Может, я ревную? Я рассмеялся.

Юноша вздрогнул, возвращаясь из своих мечтаний.

— Что?

— Ничего.

Скорее всего он мне не поверил, но в открытой коляске не поспоришь.

Для середины утра городские улицы были относительно пустынны — все сидели дома, готовясь к заключительному дню праздника. Но ближе к резиденции Д'Олбриота движение оживилось. Фургоны доставляли вино и эль, хлеб и печенье, все заказанное в нижнем городе, чтобы освободить кухарок Дома для более изысканных сладостей. Народ уже прогуливался вокруг деревушки из казенных домов, где жена Столли продавала вино, приправленное свежими сплетнями о жизни на службе у дворян.

Нейр дежурил в сторожке, весь принаряженный в своем мундире.

— Вас обоих ждут в кабинете сьера.

Я бы предпочел явиться перед сьером чистым и побритым, но не посмел задерживаться.

— Пошли, Темар.

Мы торопливо пересекли парк. Когда я постучал в кабинет, ответил голос Камарла, не мессира.

— Войдите.

Я глубоко вдохнул и открыл дверь.

— Доброе утро, мессир, эсквайры. — Я низко поклонился.

Сьер был там, сидел за столом вместе с тремя своими братьями.

За их тесным полукругом стояли Майред и Камарл, как представители будущего поколения. Нарисованные, эти лица выглядели бы как наброски одного и того же лица в разном возрасте. Самый младший, Майред, почтительно молчащий сзади, еще сохранил юношеский румянец, жирок смягчал его подбородок и скулы, но талия под узким сюртуком пока оставалась стройной. Эсквайр Камарл уже начал толстеть. Семейная полнота брала верх над молодостью, но годы старшинства над кузеном обострили его взгляд приобретенным опытом. Следующим по возрасту шел Юстиан, младший брат мессира, который все еще проводил в разъездах семь сезонов из восьми, лично проверяя, как управляются обширные владения Дома. Он был самым толстым из четырех братьев — безобидный круглый человечек с умом, подобным стальному капкану, спрятанному под листьями. Длинные лиги дорог проявились в морщинах вокруг его глаз, которых пока не было у Камарла. Сьер по-прежнему оставался мужчиной в расцвете сил, а эсквайр Фрезил, сидевший слева от него, заметно дальше спустился по склону к двери Сэдрина. Лейшал, хозяин поместий Дома вокруг Мортейна с времен старого сьера и редко появляющийся в Тормейле, был не намного старше Фрезила. Но даже те несколько лет имели значение. Его ноги от старости похудели и торчали, как щепки, из-под брюшка, и щеки запали, оставляя торчащие скулы. В то время как глаза Майреда сияли живой голубизной, поблекшие глаза Лейшала, глубоко спрятанные под морщинистым лбом, казались почти бесцветными. Но несмотря ни на что, старик сохранял остроту ума, отточенного беспрекословным служением Имени в течение трех поколений.

— Добрый день, Райшед, — ласково произнесла Авила. Она сидела у камина в другом конце кабинета, скрестив ноги под белым платьем, украшенным фривольным узором из желтых веточек.

— Где ты был? — пролаял эсквайр Лейшал.

— Возвращал то, что было украдено из Дома, эсквайр, — вежливо ответил я.

Темар шагнул вперед и встал рядом со мной, придерживая рукой кожаный мешок.

— Мы думаем, что здесь — все.

Авила пошевелилась — я услышал, как зашелестел шелк ее платья. Но чтобы посмотреть на барышню, мне пришлось бы повернуть голову, а это было неразумно: неудовольствие скопилось в воздухе, как предвестие летнего грома.

— У тебя не было времени сказать кому-нибудь, куда ты идешь? — спросил Юстиан.

— Я решил не говорить, эсквайр. — Я твердо смотрел ему в лицо. — Человек, который дал мне эти сведения, просил держать все в секрете.

— Между присягнувшим и его господином не существует никаких секретов, — огрызнулся Фрезил. — О чем ты думал, подвергая Д'Алсеннена опасности? Этот парень едва вылез из бинтов!

— Прошу прощения, но я не подчиняюсь ни Райшеду, ни кому-либо из Д'Олбриотов, — строго ответил Темар. — Я пересек океан, чтобы искать эти украденные сокровища. И я готов для этого рисковать своей жизнью и честью.

— Госпожа Ден Кастевин невысокого мнения о твоей чести, — возразил Фрезил.

Краем глаза я увидел, что Авила подалась вперед, гневно сжимая губы. Сьер кивнул ей, и барышня смолчала, но по удивленному лицу Фрезила было ясно, что она одарила его весьма суровым взглядом.

— Множество людей говорят тебе какие-то вещи по секрету, Райшед, — добродушно молвил Юстиан. — Вот и сейчас двое ждут, чтобы тебя увидеть. 

Камарл позвонил в ручной колокольчик, и лакей с бесстрастной миной ввел через дальнюю дверь двоих: моего брата Мисталя и Адита, посыльного Каролейи, который выглядел как мышь в комнате, полной кошек. Я очень надеялся, что он пришел не для того, чтобы требовать ее билет на бал, так как сьеру это страшно не понравится.

— Хорошего праздника, адвокат. — Камарл широко и уверенно улыбнулся, под стать своему рангу. — Все, что ты желаешь сказать Райшеду, может быть произнесено перед сьером и эсквайрами.

Мисталь элегантно поклонился собравшейся знати.

— Я пытался установить, кто платит мастеру Премеллеру, чтобы он выступал как друг суда.

— Почему приносишь новости брату, а не эсквайру Камарлу или сьеру? — строго вопросил Лейшал.

— Я не хотел злоупотреблять их драгоценным временем, — снова поклонился Мисталь.

— Расскажи нам, что ты узнал, — попросил Юстиан.

Мисталь поднял руку к переду адвокатской мантии, которой на нем не было.

— Мастер Премеллер должен значительную сумму денег Стелмару Хоксу, ювелиру.

— Ростовщику, — заметил Лейшал с неодобрением.

— Совершенно верно. — Мисталь скупо улыбнулся. — По словам адвоката, с которым они вместе снимают квартиру, Премеллер не выплатил проценты за два квартала этого года подряд, но по какой-то причине ему не устроили побоев, которые продержали бы его в постели большую часть Равноденствия.

— Почему Хокс хочет, чтобы Премеллер кусал нас за пятки? — пролаял Фрезил. — Мы никогда не имели дела с этим человеком.

— Хокс поквартально арендует свои помещения у Эймера Саффана, — продолжал Мисталь, — который берет их в пятилетнюю аренду у Тор Безимара.

— Это ничего не доказывает, — проворчал Лейшал.

— Саффан только что на сезон освободил Хокса от арендной платы, — добавил Мисталь.

— Ты никогда не проследишь это до Тор Безимаров, — хмыкнул Фрезил.

— Действительно. — Юстиан обдумывал новости. — Я мог бы найти этому горсть объяснений, прежде чем обвинять другой знатный Дом в злом умысле.

Закаленный в судах Мисталь спокойно парировал:

— Что-нибудь из той горсти объяснило бы неожиданную враждебность Премеллера к Д'Олбриотам? Он когда-либо проявлял склонность к почетному беспристрастию?

Сьер поднял руку, и все замолчали.

— Райшед, представь другого твоего посетителя, — подсказал Камарл.

— Это Адит. — Я старался ободрить парня своим голосом. — Он работает на человека, который помог нам вернуть украденные артефакты.

— Говори, парень! — пролаял Лейшаа.

Адит нервно откашлялся.

— Я пришел сказать, что Фенна Квила вчера утром посетил камердинер, недавно уволенный Тор Безимаром. Того камердинера видели пьющим с Малафи Скерпом, пенсионером, служившим Тор Безимару. Это все, что я знаю.

Камарл сразу произнес заключительное слово.

— Я передал вчера сьеру опасения эсквайра Д'Алсеннена. — Его пристальный взгляд запретил мне развивать эту тему в присутствии Адита. — Адвокат, мастер Адит, мы благодарим вас.

Мессир жестом отпустил обоих, и мой брат вытолкал Адита из кабинета.

— Одни предположения и слухи, — нахмурился Юстиан.

— Нам нечего предъявить суду, — согласился Фрезил.

— Пусть это слухи, но их нельзя игнорировать. — Авила почувствовала, как в ней закипает гнев. — В Старой Империи такого груза подозрений было бы достаточно, чтобы вывести ваши когорты против Тор Безимара!

— В наше время сражения ведутся на других полях, — отрезал Фрезил. — Не бойтесь, барышня, после праздника, когда заседания возобновятся, мы предъявим императорскому правосудию столько доказательств, сколько сможем. Тем временем мы в силах принять другие меры против Тор Безимара, и, как знать, возможно, сумеем спровоцировать их на неосмотрительные действия, и тем самым они выдадут себя.

— Это придало бы вес нашим доводам, — согласился Лейшал, к общему одобрению.

— Если ваш император выскажется против них в суде, — непокорно скрестил руки Темар, — это укротит их злобу?

— Тогда мы выиграем решительную битву. — Веселая улыбка тронула губы Юстиана.

— Не войну? — подчеркнул юноша.

— На то потребуется немного больше времени. — Непреклонность в словах Лейшала ясно дала понять, что исход не подлежит сомнению.

— Но это — наша забота, Д'Алсеннен, не твоя. — Сьер первый раз вступил в разговор. — Тебя нужно поздравить с возвращением артефактов.

— Я не смог бы их вернуть без Райшеда, — демонстративно уточнил Темар.

— Совершенно верно. — Мягкое лицо сьера осталось непроницаемым. — И теперь вы можете готовиться, чтобы отпраздновать свою удачу на императорском балу. — Он улыбнулся Авиле, которая скептически подняла брови. — Госпожа Чаннис расскажет вам вкратце об этикете. — Мессир вежливо, но неприкрыто указывал им на дверь.

— Прежде всего я должна спрятать тот мешок, — заявила барышня Тор Арриал. — Раз вы наконец впускаете арендаторов в свои стены, один Острин знает, кто проскользнет сюда незамеченным с кражей на уме.

— Как сочтешь нужным. Чаннис подождет, когда вам будет удобно. — Лицо мессира не выказало никакого возмущения, но сидящий рядом Фрезил побагровел.

Камарл позвонил в колокольчик, чтобы вызвать лакея. Я устремился вслед за Темаром.

— Куда ты идешь, Райшед? — пролаял Юстиан.

Я повернул обратно, выбрав молчание как самый безопасный ответ.

— Сядь, Райшед, — пригласил мессир.

Я сел к столу, дверь за моей спиной закрылась.

— Если ты вернул Д'Алсеннену его трофеи, ты должен знать, кто их украл. — Камарл наклонился вперед. — Почему он не прикован в сторожке?

— Его имя Джакот, и если бы я мог, я бы приволок его сюда за пятки, — с готовностью ответил я. — Но для этого нам с Темаром пришлось бы пробиваться через бандитов, которых было вдвое больше. Я бы пошел на этот риск с другим присягнувшим или избранным, но я не вправе рисковать жизнью Д'Алсеннена.

— Значит, теперь этот воришка будет хвастаться, что ограбил Д'Олбриота и выжил? — рявкнул Юстиан.

— Почему ты не взял достаточно людей, чтобы захватить его? — мягко осведомился сьер.

— Я подумал, что осторожность важнее, чем демонстрация силы.

— На твоих сапогах кровь, Райшед, — сказал мессир. — Кто-то ее пролил. Допустим, я не вижу ран на тебе или Темарс, но вы были бы в большей безопасности, имея вокруг себя присягнувших с мечами.

— Я не хотел рисковать безопасностью человека, который выдал мне вора, — отрезал я, закрыв рот на дальнейшем объяснении.

— И который кажется на редкость осведомленным насчет паразитов, ползающих по брюху этого города, — заметил мессир. — Как я понимаю, мы говорим о нанимателе того лескарца?

Я кивнул.

— Ты скажешь мне, кто это, если я спрошу? — небрежно проронил сьер.

— Скажу, но я бы просил вас не спрашивать. — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Подвергнув того человека опасности, мы больше не сможем рассчитывать на помощь того квартала. Мы вернули келларинские артефакты, мессир. Я счел, что это важнее, чем доставлять вора на ваш суд.

— Ты счел? — На лице Фрезила было написано откровенное несогласие. — Или юный Темар принял теперь твою клятву, а?

Я не сводил глаз с мессира.

— Я служу Д'Олбриотам, служа Д'Алсеннену.

Улыбка сьера появилась и исчезла.

— Я не хочу обуздывать твою инициативу, Райшед, но я сказал, что ты должен сообщать мне или Камарлу о подобных планах. Странно, что я неясно выразился.

Я посмотрел на дорогой ковер.

— Простите, мессир.

— Я также думал, что объяснил вполне доходчиво: Д'Алсеннен должен выполнять обязательства своего ранга, которые он на себя берет. — Голос мессира стал холодным. — Ты знал, что он ужинает с Ден Кастевином.

Я уставился на бриллиантовые пряжки на туфлях сьера.

— Хватит, — зло фыркнул Лейшал. — Что мы собираемся делать с Тор Безимаром?

— Мы покупаем их лес и уголь для Лейнских рудников, — подсказал Юстиан. — У Ден Ферранда есть земля в той стороне, которая могла бы нас теперь снабжать.

— Тор Бсзимар поставляет сырье нашим дубильщикам в Мортейне, — вслух размышлял Фрезил. — Сможет ли Ден Каскадет взять на себя эту торговлю, чтобы мы не понесли слишком больших убытков?

— Мы могли бы поделить ее между Ден Каскадетом и Ден Гиритом, — предложил Юстиан.

— Это должно быть ближе к дому! — потребовал Лейшал. — Где земли Тор Безимара в Тормейле по отношению к нашим собственным?

— Майрсд, городские планы! — Сьер щелкнул пальцами своему сыну, прежде чем взглянуть на меня. — Чего ты ждешь?

— Ваших распоряжений, мессир, — вежливо ответил я.

— Ты бы их исполнил, если б я их дал? — непринужденно поинтересовался сьер. — Прости, это недостойно нас обоих. — Он вздохнул. — Закончи этот праздник так, как начал его, Райшед, охраняя Д'Алсеннена. Тебе лучше сопровождать его на императорский бал. Ирианна будет там отвлекать Камарла, поэтому нам нужен кто-то, чтобы следил за спиной Д'Алсеннена.

Разворачивая подробный план северной стороны бухты, Камарл вздрогнул и поднял голову.

— Это все не важно. — Лейшал склонился над пергаментом. — Смотрите сюда. Мы владеем дорогой, которая дает доступ ко всем этим землям Тор Безимара.

— Именно так. — Фрезил злорадно улыбнулся. — Уверен, нам пора обложить пошлиной тот район, чтобы ремонтировать дорогу, а?

— Там живут в основном ткачи гобеленов? — Сьер встал, повернувшись ко мне спиной, взял с полки гроссбух и начал его перелистывать. — Камарл, проследи, чтобы ни одна из наших прядильных фабрик отныне не доставляла пряжу ни по каким адресам Тор Безимаров.

Я ушел, тихо затворив за собой дверь.

— Значит, тебя не освежевали для каминного коврика? — кивнул мне лакей, ждущий в коридоре.

— На сей раз нет.

Я быстро пошел прочь. Если домашние слуги знают, что я в беде, значит, я действительно загадил собственное гнездо. Где сейчас Темар, подумал я: покорно изучает этикет с леди Чаннис или поглощен своими собственными делами? Направляясь в библиотеку, я еще от поворота коридора услышал его горячий спор с Авилой. По крайней мере то пари с самим собой я выиграл. Я постучал.

— Войдите, — рявкнула барышня. Она сидела за столом с разложенными перед ней артефактами и водила острым ногтем по своему списку.

— Что хотел от тебя сьер? — спросил Темар.

— Напомнил мне о моих клятвах. — Я посмотрел на Авилу. — Все на месте?

— Пока — да. — Она подняла на меня глаза. — И какой заговор вынашивает Гальел со своими братьями?

Я потер лицо, испытывая безумное желание побриться.

— Готовятся к открытой войне с Тор Безимаром, только без участия казарм.

— По бездоказательному слову Темара? — Авила шикнула, когда парень начал возмущаться.

— У сьера и эсквайров должны быть собственные причины подозревать нечестность Тор Безимара, — объяснил я ей. — Иначе они не стали бы ничего делать.

Интересно, что такое знает сьер, чего мы не знаем.

— А что они делают? — спросил Темар.

— Собираются ударить по торговле Тор Безимара. Везде, где у них есть общие торговые дела, где земли или арендаторы Тор Безимара полагаются на услуги Д'Олбриота, сьер и эсквайры найдут способ заставить Тор Безимара почувствовать жмущий башмак. Они разорвут контракты, если смогут, не станут покупать или продавать, откажут людям Тор Безимара в проезде через земли Д'Олбриотов, откажут в перевозке товаров Тор Безимара на кораблях Д'Олбриота.

— Интересы Д'Олбриота не пострадают? Тор Безимар не отплатит тем же? — забеспокоилась Авила.

— Фрезил и Юстиан сделают все, чтобы убытки Тор Безимара перевесили потери Д'Олбриота. — Я вздохнул. — Но арендаторам обоих Домов это не пойдет на пользу.

— А что это значит для нас? — поинтересовался юноша.

— Для Келларина? Ты хотел, чтобы в ваши дела меньше вмешивались, так? — осведомился я. — Д'Олбриот, несомненно, будет слишком занят, чтобы учить тебя, как управлять твоей колонией.

— Мы все равно в этом увязнем. — Темар посмотрел на меня. — А если Тор Безимар или их союзники решат, что причинение ущерба Кель Ар'Айену причинит ущерб Д'Олбриоту?

— Любые артефакты, что мы ищем, сразу станут фигурами на этой игровой доске. — Авила побледнела от негодования.

Мне нечего было ей ответить.

— Эти сьеры, эти эсквайры, они могут это сделать? — Темар закружил по комнате. — Ваш император не имеет власти? Даже Немит Потаскун не позволил бы двум Домам ломать друг другу рога! Его указ, повелевающий закончить распрю, был законом.

— Решение императорского суда должно прекратить большую часть раздоров, — напомнил я.

— Когда? — нетерпеливо бросил Д'Алсеннен. — В постлето? В предосень? В этом году? В следующем?

— И кто сказал, что ваши суды справедливы, если они отвергают Рэпонина? — Взбешенная Авила спешно укладывала артефакты обратно в сундук. — Если ничто не заставляет глашатая Дома придерживаться истины, кроме их ничем не подкрепленного обещания?

Я собирался протестовать, хотя бы от лица Мисталя, как вдруг в библиотеку, быстро постучав, вошел лакей.

— Госпожа Чаннис шлет поклон, — объявил он торопливо, но не переходя за грань вежливости. — Она приглашает вас посетить ее, как только вам будет удобно.

— Мои поклоны леди Чаннис, мы скоро придем. — Авила едва не выместила свой гнев па несчастном слуге. — Найди мага Казуела Девуара и пошли его в комнату Д'Алсеннена.

Лакей мигом испарился, и я не мог его за это винить. Авила направилась к двери.

— Вы двое, возьмите сундук.

Мы с Темаром понесли сундук по лестнице вслед за Авилой, одинаково недоумевая. Мы еще не добрались до роскошной комнаты Д'Алсеннена, когда увидели бегущего по коридору Казуела.

— Барышня, эсквайр, — запыхавшись, поздоровался он, — чем могу служить?

Авила решительно вошла в спальню Темара и огляделась с неодобрением.

— Где лучше всего спрятать что-то? Под кроватью?

— Это первое место, куда будут смотреть.

Я был рад, что эсквайр избавил меня от необходимости давать столь очевидный ответ.

Барышня иронично улыбнулась.

— Значит, это то место, которое нам нужно. Поставьте сундук под кровать.

— Но… 

— Мастер маг, — стальным голосом пресекла его протест Авила. — Ты можешь сделать этот ящик невидимым?

Казуел немного подумал.

— Эффективнее было бы соткать иллюзию пустого пространства.

— Делай, как считаешь нужным, это твоя магия, — Барышня нетерпеливо посмотрела на счастливо улыбавшегося Казуела. — Прямо сейчас, пожалуйста.

— Конечно.

Маг опустился на колени и бросил под кровать ослепительную вспышку магии, быстро меняющую цвет от лазурного до жадеитового, который тут же растворился в поразительных оттенках солнечного заката. Я заморгал, стараясь избавиться от ярких пятен перед глазами.

— Мне следовало сделать это раньше, — пробормотала Авила, пододвигая табурет. Она села и глубоко вдохнула, положив ладони на малиновое с кремовым покрывало. — Зал ибанн триз ида ластри. — Она повторяла заклинание, каждый раз все тише, пока ее слова не стали едва слышным шепотом в полной тишине комнаты.

— Подозревая вокруг эльетиммскую злобу, мы не решаемся делать самые очевидные вещи, — зло проронила она. — Мастер Девуар, мои заклинания как-нибудь повлияли на твою магию?

Казуел заглянул под кровать, и я, не удержавшись, сделал то же самое. Там виднелся только пустой ковер.

— Вовсе нет, барышня. — Маг встал. — Что вы сделали?

Авила усмехнулась.

— Наложила отвращение на кровать и под нее. Кто не знает, что сундук там, тот не захочет туда смотреть. А кто будет его искать, тот отвергнет столь очевидный тайник с презрением.

— Какое интересное сочетание двух ветвей магии. — Казуел завороженно уставился на кровать. — Что…

— А теперь послушаем, что леди Чаннис может поведать нам об этикете.

Я надеялся, что леди Чаннис совладает с воинственностью Авилы. Мы с Темаром покорно отправились вслед за барышней, а Казуел побежал за нами.

— Думаю, мне нужно связаться с Планиром, — бормотал он. — Рассказать ему о ваших последних успехах.

— И о твоей магии, дополняющей Высшее Искусство Авилы, — присовокупил я.

Покои леди Чаннис находятся в прохладном, северном, крыле резиденции и обставлены со всей роскошью, какую только могут купить деньги Ден Венета. Лакей провел всех внутрь, приняв нас с Казуелом за сопровождающих. Там нам пришлось ждать, пока две незначительные барышни Имени не сделают свои реверансы и не удалятся.

— Барышня, эсквайр, не желаете настоя? — Леди Чаннис была в простом домашнем платье кремового цвета, но служанка уже причесала ее черные как смоль волосы, заколов их аметистовыми шпильками. Сухощавое от природы сложение и самые лучшие мази придавали этой женщине юный вид. Со второго взгляда вы бы заметили тонкие морщинки на ее руках и шее, но к тому времени она бы уже пленила вас своим очарованием.

Я сел на стул у стены, Казуел сделал то же самое. Темар и Авила присоединились к леди Чаннис за низким столом, где красовался сервиз тончайшего фарфора, хрустальные чашечки для пряностей и медный чайничек, свистящий на спиртовке. Серебряные ложки и заварочные шарики с выдавленным пучком стрел — эмблемой Ден Венета — сияли мягким блеском старины.

— Райшед? Мастер Девуар?

Леди Чаннис обратила на нас обманчиво мягкие карие глаза, и Казуел вскочил с подобострастным поклоном.

— Моя госпожа.

— Кажется, твой отец — торговец перцем? — Красота увела леди Чаннис далеко от незначительного Дома, в котором она родилась, а ум унес ее еще дальше.

Улыбка Казуела застыла, пока он отбирал пряности для своего настоя.

— Да, моя госпожа, из Орелвуда.

— А твой брат — знаменитый Амален. — Леди Чаннис предложила Темару бергамот; рубиновые перстни и кольца с эмалью казались темными на ее бледных пальцах. — Твоя мать, должно быть, очень гордится такими талантливыми сыновьями.

Маг немного помялся.

— Разумеется, моя госпожа.

Чаннис наполнила чашку Авилы горячей водой и потянулась за чашкой Казуела.

— Ну, Райшед, что делает сейчас твой сьер?

— Планирует с эсквайрами, как наказать Тор Безимаров за их явную враждебность. — Я наполнил свой заварочный шарик простой смесью бузины и смородины.

— Вы можете положиться на благоразумие сьера. — Темные глаза леди Чаннис проницательно смотрели с безупречно накрашенного лица.

— Вероятно, его побуждают к действию не одни вчерашние подозрения Темара и те мелочи, что мы узнали этим утром? — допытывалась Авила.

— Несомненно. — Леди Чаннис передала мне настой и взмахом руки велела нам с Казуелом вернуться на свои места. — К сожалению, любое столкновение с Тор Безимаром чревато серьезными неприятностями для Ден Венета. Это создаст большую неловкость между Гальелом и моими кузенами. Но это проблема для другого дня. — Она покачала изящной головкой. — Сегодня мы должны поговорить об императорском бале. Как я понимаю, в ваше время последний день праздника отводился для императорских указов. Что ж, Тадриол, несомненно, объявит о новых помолвках, о каждом крупном проекте, за который берется какое-либо Имя, но гвоздь программы — удовольствие.

Я перестал вслушиваться в слова, и мягкий голос леди Чаннис растворился в шуме оживленной предпраздничной суеты: здесь торопились подготовить все к полудню, когда народ пойдет в резиденцию, а знать в своих экипажах отправится в Императорский дворец. Я мысленно перебрал события последних нескольких дней. Как решение Д'Олбриота атаковать Тор Безимара может ударить по интересам Д'Алсеннена и Келларина? Есть ли какой-нибудь способ предотвратить войну? Что там Темар говорил о Высшем Искусстве? Что оно — лучшее средство для достижения цели, чем грубая сила?

Я посмотрел на юношу. Он внимательно слушал леди Чаннис.

— О, этот обычай ввели при Иншоле Резком: все титулы остаются за пределами Императорского бального зала вместе со шляпами и мечами. Никому не позволено требовать уважения или настаивать на превосходстве. Естественно, любой эсквайр будет обращаться к любому сьеру с должной учтивостью, но прежним Императорским Домам не разрешается смотреть сверху вниз на меньшие Имена. Ты будешь стоять или сидеть, как того пожелает дама, конечно, но забудь эту нелепость, что Дома более низкого ранга обязаны ждать, пока старшее Имя не решит снять тяжесть со своих ног.

Леди Чаннис улыбнулась и начала перечислять пункты этикета, загибая ухоженные пальцы.

— Говорите вежливо, вполголоса, иначе шум станет просто оглушающим. Если захотите о чем-то поспорить, делайте это без гнева и пристрастия, а если кто-то наскучит вам своей болтовней, вы сделаете всем одолжение, не показывая этого. Вы также сделаете себе честь, если сами не станете никому докучать. Вообще я бы посоветовала вам держать язык за зубами, а если столкнетесь с кем-то несдержанным, окажите им любезность и не повторяйте того, что услышали, ну, по крайней мере за дверями бального зала. — Мимолетная улыбка смягчила ее слова. — Там будет много угощений, но полагаю, Темар, тебе не нужно напоминать, чтобы ты не злоупотреблял вином.

— Думаю, я не позволю себе опозориться, — вежливо ответил юноша, но в его словах сквозило раздражение.

— Возможно, это неписаные правила, эсквайр, но есть наказание за их нарушение, — твердо заявила леди Чаннис. — Если двое или больше людей обвинят тебя в неприличном поведении, тебя попросят заплатить штраф. Обычно это просто игра, но в нынешних обстоятельствах я могу поставить свои ложки для настоев, что какой-то отпрыск Ден Таснета или Тор Приминаля не преминет выставить тебя дураком.

— И что это будет за штраф? — поинтересовалась барышня Авила.

— Как правило, штрафом бывает поэзия. Это придумала жена Тадриола Стойкого. — Леди Чаннис махнула рукой. — Любимый приговор — декламирование нескольких первых строф «Эдиктов Периналя Смелого». Серьезное оскорбление может стоить всех трех строф «Смерти Декабрала Пылкого». Если ты действительно наступишь на чей-то подол, то будешь читать «Гимн урожаю во славу Дрианон» всему залу.

— Я ничего из этого не знаю. — Темар неуверенно покачал головой.

— Что особенно подчеркнет твое унижение, не так ли? — Авила помрачнела, а леди Чаннис продолжила свою речь.

Движение на соседнем стуле побудило меня взглянуть па Казуела. Тот слушал затаив дыхание. Его самодовольство намекало на то, что он знает все упомянутые поэмы и эпопеи. Я вспомнил о притязаниях мага на титул. Но как насчет других магов с менее скромными амбициями? Что сделает Планир, чтобы защитить свои собственные интересы? Как его действия могут повлиять на Д'Олбриота? Что предпримет Хадрумал в связи с распрей между Именами, которые правят Империей? Что может сделать император? Возможно, Немиту Последнему и его предкам хватало императорских указов, чтобы править от океана до Великого Леса, но в наше время императоры имеют другое понятие о правосудии. Я копался в обрывках юридических знаний, которыми доставал меня Мис-таль, когда только начал свое обучение.

Мои мысли свернули к Хенси и Риднеру. Не только незначительные Имена вроде Ден Венета пострадают, если оба Имени втянут своих союзников в битву. Мои братья — арендаторы Д'Олбриота, но они покупают камень из карьеров Ден Ренниона. Стычки из-за товаров и услуг вспыхнут от Астовых болот до Мыса Ветров, и люди менее богатые пострадают первыми. Я закрыл глаза, ища путь через этот лабиринт.

— Это все, что нам нужно знать? — Легкий сарказм Авилы пробудил меня от попыток вообразить себе все возможные последствия плана, который непреодолимо складывался в моей голове.

— Спасибо, моя госпожа. — Темар взглянул на барышню с неожиданной укоризной.

Авила встала, оправляя юбки.

— Что ж, теперь у меня есть еще один шанс увидеть, сколько разных платьев может носить одна женщина в один и тот же день.

— Могу я отнять минуту вашего времени? — Я встал, сжимая руки за спиной, официальная поза укрепляла мою решимость.

Леди Чаннис улыбнулась.

— Райшед?

Я глубоко вдохнул. Некоторые идеи выглядят вполне убедительными в вашем собственном представлении, но звучат как бред сумасшедшего, когда вы пытаетесь их объяснить.

— Мы уверены, что Дом Тор Безимара разжигает враждебность к Д'Олбриоту и Д'Алсеннсну, не так ли? Но мы не можем убедительно доказать это перед судом. — Я на мгновение умолк в нерешительности. — Суды — официальная обстановка для императорского правосудия, но слово императора всегда остается главным, как это было и до Хаоса. Обычай требует, чтобы император выслушал все доводы, прежде чем примет решение, но ничто его к этому не обязывает. Тадриол мог бы просто объявить решение, если бы имел достаточно свидетельств, чтобы склонить чашу весов.

— В наше время слово императора было законом. — Авила снова села.

— Что, если бы мы могли доказать враждебность Тор Безимара самому императору? — Я посмотрел на леди Чаннис. — Тадриол мог бы поддержать Д'Олбриота, не дожидаясь, когда суды разотрут все пергаменты в пыль. Чем дольше тянется эта ссора, тем хуже последствия для всех, от знатных Имен до простого народа. Тадриол поклялся защищать все сословия, не так ли?

— Он не захочет открытой войны между Д'Олбриотом и Тор Безимаром, — с расстановкой произнесла леди Чаннис. — Особенно если ее можно будет избежать.

— Ваши Дома приняли бы императорский указ, разрубающий все эти хитроумные споры перед судом? — с надеждой спросил Темар.

— Учитывая последствия для незначительных Домов, если Тор Безимар и Д'Олбриот вцепятся друг другу в глотки? — Леди Чаннис задумалась. — Большинство поддержали бы императорский указ, хотя бы ради того, чтобы спасти свои собственные Имена.

— Мы знаем, что Малафи Скерн — доверенный слуга вдовы Тор Безимар, — продолжал я. — Она должна быть к этому причастна.

— Без ее ведома никто в том Доме и шпильки не выбросит, — согласилась леди Чаннис.

— Что, если мы заставим ее выдать то, что она знает? — предложил я.

— Перед свидетелями? — Леди Чаннис покачала головой. — Она никогда этого не сделает, к тому же свидетелей всегда можно опорочить.

— А если она не будет знать, что есть свидетели? Что, если мы спровоцируем ее на хвастовство или угрозу? — настаивал я. — Что, если сам император услышит ее?

Леди Чаннис выглядела озадаченной.

— Ты хочешь вызвать ее на откровенность, пока император прячется за дверью, как служанка в плохом маскараде?

— Дириндал для этого слишком хитра, Раш, — разочарованно вставил Темар.

— А если применить Высшее Искусство, чтобы она говорила, забыв про свою обычную осторожность? — При мысли о заклинаниях у меня опять свело живот. — А что, если, оставшись с вами наедине, моя госпожа, она будет уверена, что все ваши утверждения можно отрицать? По городу носится множество слухов. Ничего необычного в том, что вы захотите их с ней обсудить.

— Тор Безимары должны чувствовать себя в безопасности, — неожиданно вмешался Темар. — У них нет причины думать, будто мы их в чем-то подозреваем.

— Им станет известно об этом к концу дня, если я знаю Гальела, — с печалью откликнулась леди Чаннис.

— Дириндал должно быть очень любопытно, что думает сьер, — подсказал я.

— Если ее разозлить, действие Высшего Искусства намного усилится, — заметила Авила.

Леди Чаннис нетерпеливо замахала руками.

— Какой в этом толк? Положим, Дириндал мне в чем-то признается, но это будет мое слово против ее, а я едва ли беспристрастный свидетель.

— Император мог бы все видеть и слышать, если бы маг сотворил нужное гадание, — сказал я ей. — Дириндал бы этого не знала.

Леди Чаннис раскрыла рот.

— Гадание — просто картинка без звука. — Казуел хмурился в раздумье. — Это можно сделать, если создать связь, но тогда тебе понадобятся два мага. Один будет с ее милостью, другой — с императором.

— У нас есть Аллин и Велиндра, — напомнил я. — Та, или другая, или обе вместе могли бы помочь. Планир не будет против, если это позволит нам покончить с распрей.

— Мне бы пришлось находиться рядом, чтобы творить Высшее Искусство на Дириндал, — заметила кстати Авила.

— Дириндал никогда не выдаст себя перед тремя свидетелями, — категорически заявила леди Чаннис.

— А вы не могли бы находиться в соседней комнате, барышня? — стоял на своем я. — Вне поля зрения?

Авила минуту подумала.

— Да, думаю, да. Мастер маг?

Казуел энергично кивнул.

— Короткое расстояние — не помеха.

Леди Чаннис недоверчиво покачала головой.

— Это увлекательная фантазия, Райшед, но совершенно безумная. Как мы это сделаем? Дириндал будет подозревать глаза и уши за каждой портьерой и закрытой дверью, если придет сюда, а я, несомненно, не пойду в резиденцию Тор Безимара. Иначе меня увидят, и, когда известие о вражде между Домами выйдет наружу, это породит всевозможные слухи, которые ослабят Гальела.

— А вы не можете встретиться на нейтральной земле? — нетерпеливо спросил Темар.

— У портних? — с надеждой предложил Казуел. — У ювелиров?

— Такие люди приходят к нам, мастер Девуар, мы к ним не ездим.

Слова леди Чаннис звучали доброжелательно, но маг все равно покраснел до корней волос.

Я мысленно вернулся назад, к тем дням, когда я только стал присягнувшим и сопровождал незначительных барышень Дома. Куда они ходили, чтобы посплетничать, не опасаясь ушей старших?

— У торговца перьями?

— Это хотя бы правдоподобно. — Леди Чаннис криво улыбнулась. — Эти проклятые вещи так легко ломаются, что мы всегда покупаем их в последнюю минуту.

— И даже госпожам Имени приходится ехать к торговцам, так как ни один из них не рискнет разносить столь хрупкий и драгоценный товар от резиденции к резиденции, — кивнул я.

— Есть такой торговец перьями, где Дириндал могла бы с вами встретиться? — спросил Темар.

— Мастера Анхаш и Норн, — ответила леди Чаннис насмешливым тоном. — Единственное место, торгующее перьями на этом празднике, мой мальчик. — Первый раз в ее голосе появились признаки слабого оптимизма. — Где знатным покупателям показывают самый отборный товар в уединенной комнате.

— Стоит попробовать, — убежденно сказал я. — Открытая вражда между Д'Олбриотом и Тор Безимаром никому не пойдет на пользу.

— Верно, — согласилась леди Чаннис. — Но если мы решимся на это безумие, то у нас очень мало времени. Боевые линии между Домами будут прочерчены к наступлению ночи.

— Тогда немедленно пошлите вдове Тор Безимар письмо и заманите ее на встречу с вами, моя госпожа. — Я стал загибать пальцы. — Нам нужно, чтобы вы, Авила и Велиндра были у торговца перьями до прибытия Дириндал. Затем нам троим нужно убедить императора выслушать нас. — Я посмотрел на Казуела, на его лице боролись страх и азарт. — И нам нужно каким-то образом узнать, когда именно Казуел должен творить свою магию.

— Аллин могла бы послать сообщение, — предложил Темар.

— Не представляю, как вы добьетесь аудиенции у Тадриола всего за несколько часов до самого крупного светского события этого праздника. — Леди Чаннис не хотела нас обескуражить, но она была права.

Я посмотрел на Темара.

— Ты еще не встречался с императором, верно? Момент не самый подходящий, но думаю, никто не станет перечить, если ты захочешь ему представиться. У сьера есть право немедленного допуска к императору. Ты мог бы его потребовать, я уверен.

Леди Чаннис пересекла комнату и открыла ларец для письменных принадлежностей, стоящий на бюро.

— Если Дворец признает за тобой это право, ты сможешь сослаться на это потом в суде.

Темар занервничал.

— Я потребую все необходимые права, чтобы попасть к императору. Но когда мы увидим Тадриола, объяснять все будешь ты, Райшед. В конце концов, это твоя идея.

— Его ранг не позволяет обращаться к императору по таким вопросам! — ужаснулся Казуел.

— И он присягнул Д'Олбриоту. — Леди Чаннис быстро писала. — Ты никому не обязан верностью, Темар, несмотря на твои тесные связи с этим Домом. — Она запечатала письмо душистым сургучом.

— Ты защищаешь свое Имя и свой народ в Келларине, — напомнил я юноше. — Для императора это будет гораздо весомее любых моих заявлений о беспристрастности. Мы оба будем рядом, чтобы поддержать тебя, но говорить ты будешь сам.

— Вы понимаете, что Дириндал может не прийти? — подняла голову леди Чаннис. — А если придет, она может не сказать ничего, кроме банальностей и чепухи. Вы рискуете выглядеть круглыми дураками, вы это знаете?

— После всех опасностей, которым мы подвергались за последние несколько дней, моя госпожа, думаю, мы смело можем пойти на этот риск, — заверил я ее.


Императорский дворец Тадриола Предусмотрительного, праздник Летнего Солнцестояния, день пятый, позднее утро

— Выше нос, худшее, что они могут сделать, это не впустить нас.

Темар попытался улыбнуться, но увидел в глазах Райшеда сомнение, опровергающее его бодрые слова.

— Это нас-то не пустят, таких красавцев? — с бравадой возразил юноша. — Не бойся, я не намерен возвращаться к Авиле с поджатым хвостом.

— Все, что нам теперь нужно, это Каз, — пробормотал Райшед, дергая воротник мундира.

Карета остановилась, резко накренившись, отчего желудок у Темара еще больше сжался. Эсквайр нервно сглотнул. Что, если мага задержали? Что, если он не нашел Аллин и Велиндру?

— Значит, это — Императорский дворец, — тихо молвил юноша, когда они вышли из экипажа.

Дворец ничем пе походил на ту могучую крепость, которую Немит и его предки сохраняли как последний оплот дворянской власти. Стены были высотой по пояс, что позволяло прохожим видеть огромный парк, хотя острые прутья решетчатой ограды загибались вверху свирепыми когтями. Маленькая сторожка из ярко-белого камня давала тень небольшому отряду солдат, заслоняя их от солнца, бьющего с безоблачного неба. Это были единственные люди, которых видел Темар.

— Где все? — растерянно спросил он. — Семья Тор Тадриола не собирается на праздник?

— Здесь — нет. Это сугубо официальное место. Их резиденция там, за Сирлмаром. — Райшед шел в ногу с юношей, держась на шаг позади него. — Запомни, ты не просишь стражу тебя пропустить. Ты говоришь им, что ты входишь.

— Без Казуела не пойду, — возразил юноша. Он хотел вытереть потные ладони о фалды сюртука, но сообразил, что на шелке останутся пятна, и полез за платком. — Где он?

— Да вон он, идет, — сказал воин с облегчением, но Темар молча обругал мага. Задержись тот еще немного, и юноша сумел бы лучше подготовиться.

— Зубы Даста! Во что вырядился этот дурень? — ужаснулся Райшед.

От его вопля эсквайру не стало спокойнее, но вид Казуела в длинной мантии из коричневой с золотом парчи вызвал у Темара невольную улыбку.

— Думаю, это то, что маги Хадрумала надевают в торжественных случаях.

— Это то, что надевали наши прадеды на смертном одре, — пробормотал Райшед. — Ладно, по крайней мере это отвлечет стражу.

Казуел шагал быстро, путаясь в длинном одеянии.

— Мы готовы?

— Это ты мне скажи, — резче, чем намеревался, потребовал Темар.

— Леди Чаннис и барышня Тор Арриал — у торговца перьями, — скороговоркой доложил маг. — Велиндра и Аллин — в пути, и Аллин сообщит, как только прибудет вдова. Если она прибудет.

— Леди Чаннис не сомневалась, что она прибудет, — напомнил ему Райшед.

— Интересно, что было в том письме. — Поняв, что маг нервничает еще больше него, Темар, наоборот, расхрабрился. — У тебя такой парадный вид.

— Велиндра решила, что к нам отнесутся серьезнее, если я напомню людям о могуществе Хадрумала, которое за мной стоит, — ответил Казуел с болезненной улыбкой, которая скоро исчезла. — Если наша идея сработает, она все заслуги припишет себе. Ты объяснишь Планиру, что к чему, верно?

Темар проглотил резкий ответ.

— Что теперь, Райшед?

Избранный нахмурился.

— Мы должны быть с императором, когда получим сообщение Аллин. Вдове не потребуется много времени, чтобы доехать до торговца перьями, а нам обязательно надо услышать весь разговор.

Юноша увидел, что его спутники смотрят на него выжидательно.

— Что мне сказать страже?

— Ты действуешь как сьер Дома, — стал жестко наставлять его Казуел. — Ты не должен ни перед кем оправдываться и меньше всего — перед стражником.

Темар глубоко вздохнул и пошел к железным воротам. Твердые шаги Райшеда за спиной придавали ему уверенности, хотя нерешительные шаги Казуела заставляли беспокоиться, что маг в любую минуту может наступить ему на пятки.

— Хорошего праздника. — Райшед шагнул в сторону и обратился к часовому: — Вырази почтение Темару Д'Алсеннену.

— Хорошего праздника, эсквайр, мое почтение вам. — Мужчина коротко поклонился, не сводя глаз с лица Темара.

— Хорошего праздника, — любезно улыбнулся юноша. — Я желаю видеть императора.

— Вас ожидают? — вежливо осведомился стражник.

— Как старший оставшийся в живых член моего Дома я обладаю всеми правами сьера, — заявил Темар, опережая суфлерский кашель Райшеда. — В том числе правом немедленного допуска к императору.

Часовой снова поклонился.

— О да. — Сохраняя бесстрастное выражение, он поманил присягнувшего, ждущего в полной готовности в дверях сторожки. — Проводи Д'Алсеннена к управляющему. — Он кивнул на Райшеда и Казуела. — Вы ручаетесь за своих спутников?

— Разумеется. — Темар понял, что стражник все еще смотрит на него вопросительно. — Избранный Д'Олбриота Райшед Татель и Казуел Девуар, маг Хадрумала.

Лицо солдата не дрогнуло.

— Они могут войти под ваше поручительство.

Юноша обернулся и увидел, что Райшед расстегивает пояс с мечом. Он потянулся к своей пряжке, но остановился, так как воин угрожающе сдвинул брови.

— Вы вооружены, мастер маг? — Стражник настороженно посмотрел на Казуела.

Маг улыбнулся с видом превосходства.

— Только своим искусством.

Часовой с сомнением взглянул на Темара.

— Вы поклянетесь, что будете его обуздывать?

— Полдрион будь моим свидетелем, — громко произнес юноша, чтобы заглушить возмущенный ропот Казуела. Чуть повернув голову, он увидел, что маг потирает руку, а Райшед непроницаемым взглядом смотрит вперед.

— Сюда, пожалуйста. 

Второй стражник повел их через пламенеющие цвета парка. Темар некстати удивился, почему дорожки посыпаны не гравием, а дроблеными ракушками.

Тень у северного фасада здания принесла желанное избавление от солнца. Сам дворец был скорее широким, чем высоким — всего два этажа над полуподвалом, низкие окошки которого прятались в тени глубоких арок, расположенных на уровне земли. В центре фасада ведущая в полуподвал лестница находилась между двумя лестницами, ведущими наверх. Расходясь от дорожки, они изгибались, чтобы снова встретиться перед открытой двустворчатой дверью. Вход затенялся просторным портиком, вознесенным на граненых столбах до карниза крыши. По обе стороны от него блестели широкие окна. Расположенные через равные промежутки, они смотрели с фасада в парк, муслиновые шторы на них были полуопущены.

— Когда это построено? — машинально спросил Темар.

Их провожатый неуверенно оглянулся.

— Когда Ден Тадриол вступил на престол.

Пройдя через открытые двери, они очутились в двусветном квадратном зале с мраморным полом в серую и белую клетку. Стражник подошел к человеку, который сидел за столом, находившимся точно в центре зала.

— Д'Алсеннен желает видеть императора по праву сьера. — Солдат наклонился ближе, но гулкое помещение усилило его слова. — С ним маг.

Темар, не удержавшись, взглянул на Казуела. Тот заметно приосанился. Райшед стоял с каменным лицом, напоминая статуи, расположенные по бокам лестницы с железными перилами, которая вела на верхний этаж.

Управляющий отпустил стражника и встал со своего места.

— Хорошего тебе праздника, Д'Алсеннен.

— И тебе хорошего праздника. — Темар устремил на него пристальный взгляд — лучшее подражание пронзительному взгляду своего деда. — Я хочу видеть императора.

Управляющий, высокий мужчина с мягким лицом и редкими, коротко подстриженными седыми волосами, помолчал минуту, прежде чем ответить.

— Это едва ли удобно.

Юноша не понял, отказ это или просто намек, который ему советуют принять. В любом случае эсквайр его игнорировал.

— Я понимаю, что император очень занят, но я должен его видеть.

— Его величество будет свободен этим вечером, — объяснил управляющий.

— Я не могу ждать, — безапелляционно заявил Темар.

— Он готовится к балу.

Они проведут весь остаток утра в этих бесплодных диалогах, сообразил юноша. Но как пробить эту вежливую препону, лихорадочно думал он. Неожиданно его взгляд упал на воротник управляющего, где была приколота золотая бычья голова с эмалевыми рогами и глазами из осколков черного опала.

— Я должен получить одобрение эмблемы до полудня, чтобы мог носить ее на балу. — Темар посмотрел мужчине в глаза, надеясь, что этот выдуманный с ходу предлог не вызовет подозрений.

Управляющий отступил на шаг и поклонился.

— Если вы подождете, когда императору будет удобно. — Он быстро пошел наверх по широкой лестнице.

— Подождем здесь. — Райшед указал на бордовые бархатные стулья, расставленные вдоль стен.

Темар сел и уставился на ровные ряды портретов в обрамлении лепных украшений.

— Так который из них молодой Тадриол?

Райшед кивнул на юношу, державшего лошадь перед портиком, через который они только что прошли.

— Тадриол Предусмотрительный.

— Пятый из этой династии, как ты помнишь. — Маг не устоял перед соблазном показать свои знания. — Тадриол Бережливый построил этот дворец.

— Это происходит всякий раз при смене династии? — Эсквайр посмотрел на Казуела. Неудивительно, что все эти Дома так одержимы жаждой денег, если самая высокая честь достается такой тяжелой ценой.

— Только со времен Иишола Резкого, — ответил за мага воин. — Старый дворец тогда передали судам. Тор Безимары построили себе новый, но они не собирались отдавать его Ден Тадриолу, когда потеряли трон.

Казуел наклонился вперед на стуле.

— Тадриол Бережливый захотел построить здание, открытое для всех — и знатных, и простых. Тор Безимаров потому и свергли, что они чурались народа. — Сев на своего конька, маг воодушевился. — В молодости муж вдовы Тор Безимар вызвал целый скандал. Какой-то год его Дом повышал арендную плату не только в Зимнее Солнцестояние, но и в каждый праздник, а в конце года, когда вновь наступило Солнцестояние, толпа их арендаторов пришла к резиденции и стала забрасывать медяками всех, кто носил это Имя, стоило тем высунуть нос на улицу. Арендаторы заявили, будто платят то, что с них требуют, но…

Темар повернулся к Райшеду.

— Здесь всегда так пусто?

После людских толп, шатающихся по резиденции Д'Олбриота, дворцовая тишина казалась жуткой.

Райшед покачал головой.

— После праздника тут яблоку будет негде упасть, и управляющий придет не один, а с двадцатью помощниками. Но сегодня все готовятся к балу. 

— Вряд ли император полирует столовое серебро. Почему он не может нас принять? — сварливо обронил Казуел.

Темар перенес свое внимание на статуи между портретами. На простых белых постаментах стояли боги, Сэдрин держал свои ключи, Рэпонин — свои весы, но вокруг ног Полдриона свернулась чешуйчатая змея. Она подставляла голову ласковой руке бога, а в ее разинутой пасти торчали острые зубы. Имеет ли змея какое-то значение, или это просто украшение, юноша не знал. Он столько всего не знает в этом странном веке.

Темар уставился на противоположную стену, где были собраны вместе сьеры Дома Тадриола. В их лакированных глазах он увидел обвинение. Он вознамерился стать равным им? Но сьером чего он будет? Он вообразил, что добьется уважения, если выцарапает себе какие-то остатки земель Д'Алсенненов? Но какое значение будут иметь несколько листьев каменного дуба?

Юноша стиснул зубы. Пусть судят его как хотят, он отвечает только перед своей совестью. Д'Алсеннену незачем унижаться ни перед кем из этих современных Имен. Даже если эта попытка таскать для Д'Олбриота каштаны из огня провалится, Темар возвратится в Кель Ар'Айен с высоко поднятой головой. Он вернул почти все утерянные артефакты, не так ли? Он применял Высшее Искусство так, как Гуиналь никогда бы не додумалась, так что пусть она даже не пытается вновь подавлять его своим авторитетом. Женщина и красивее, и умнее ее не погнушалась взять Темара в свою постель, и там он тоже показал себя с лучшей стороны.

— Вы готовы?

Далекий голос Аллин вырвал юношу из раздумий. Перед Казуелом повис мерцающий круг воздуха. По нему пробегала рябь, искажая и без того невзрачное лицо толстушки. Казалось, девушка смотрит на них через толстое стекло.

— Мы все еще ждем, когда управляющий проведет нас к Тадриолу, — желчно ответил Казуел.

— Но экипаж вдовы только что подъехал. — Образ Аллин был неясным, однако страдание в ее голосе слышалось отчетливо.

— Мы должны сами найти императора… сейчас же. — Темар первый вскочил, следом за ним — Райшед.

— Черная лестница здесь, — показал воин.

Казуел в отчаянии скручивал длинные рукава своей мантии.

— Он вызовет стражу, нас бросят в темницу…

— Ты сказал, что я имею право на немедленную аудиенцию. — Эсквайр рывком поднял мага. — Мой дед говорил, что права, как лошади, бесполезны, если ими не пользоваться.

— Сюда.

Райшед открыл неприметную дверь, спрятанную под парадной лестницей. Схватив мага за жесткий рукав, Темар потащил его за собой. Они пробежали по пустым мраморным коридорам, по длинному залу и наверх по лестнице.

Ливрейный лакей, сидевший на табурете возле двери, воззрился на них в удивлении.

— Ты нужен внизу, — сказал Райшед, прежде чем слуга успел открыть рот. — У сьера Д'Алсеннена личное дело к императору.

Темар сам распахнул дверь, стараясь выглядеть как можно увереннее, и решительно вошел в маленькую приемную. Воин закрыл за ними дверь и подпер се стулом.

— Туда.

Юноша сжал кулаки, глубоко вздохнул и взялся за ручку. За скромной дверью обнаружилась приятная, полная воздуха комната, увешанная маленькими картинами. На стенах — простая белая штукатурка и лепной цветочный фриз, на полу — толстые ковры бронзового цвета. Перед широким инкрустированным столом выстроились в ряд стулья орехового дерева с подушками осенних оттенков. За столом худощавый молодой человек смотрелся в ручное зеркало, расчесывая завитые волосы, банка помады стояла у него под рукой.

— В чем дело? — Простая рубаха и бриджи из коричневого сукна не умаляли его привычной властности.

— Эсквайр Д'Алсеннен, требующий аудиенции по праву сьера, — сдержанно поклонился Темар.

— Конечно, ты мне сразу показался знакомым. Но сейчас не время и не место…

Император уже тянулся за серебряным колокольчиком, лежавшим на стопке бумаг.

— Каз! — Юноша щелкнул пальцами перед агонизирующим магом.

Казуел посмотрел на него тупым взглядом, но, когда зазвенела первая нота, швырнул горсть голубого огня, выбив звонок из руки Тадриола. Документы разлетелись во все стороны, а колокольчик в жуткой тишине упал на пол.

Побледнев от ужаса, император оттолкнул назад резное деревянное кресло.

— Я спущу с тебя шкуру за это!

— Простите меня, — пролепетал Казуел.

— Твори свою магию, чародей, — приказал ему Темар. — Найди леди Чаннис. — Он повернулся к императору. — Вскоре мы все объясним, но пока я прошу вашей снисходительности.

— Лучше бы это было хорошее объяснение, Д'Алсеннен, — резко ответил император, настороженно оглядывая незваных гостей. — Ты — человек Д'Олбриота, твой сьер знает, что ты здесь?

— Леди Чаннис знает, ваше величество, — быстро ответил Райшед. — Мессир занят другим.

— Тогда что такого срочного…

— Мне нужно что-нибудь металлическое, что-нибудь блестящее. — Казуел бессмысленно огляделся.

Райшед схватил поднос с кубками, стоявший рядом на столике. В спешке он уронил один, и тот превратился в брызги хрустальных осколков. 

— Вот. — Выставив остальные кубки на стол, воин бросил Казуел у серебряный поднос, попавший магу прямо в грудь.

— Я буду ждать ответов, не так ли? — К императору возвращалось самообладание. Тем не менее он запросто поднял свой колокольчик и в безмолвном предупреждении положил на стол. — Но не испытывайте моего терпения слишком долго.

— Свечу! — Эсквайр выхватил новую тонкую свечу из горшочка на каминной полке. Потянув Казуела за руку, он заставил мага сесть на стул, лицом к богатой инкрустации стола. Сметая в сторону письма, он сунул свечу Казуелу.

— Тебе нужна трутница? — спросил император с невольной любезностью. — Как я понимаю, ты один из прислужников Верховного мага?

— Один из его соратников, его связь с Д'Олбриотом. — Казуел перестал заискивающе улыбаться. — Это должно быть заколдованное пламя, ваше величество.

— Так заколдуй его! — рявкнул Темар.

Маг нерешительно щелкнул пальцами, один раз, второй, но алое пламя никак не вспыхивало. Темар проглотил ругательство, чувствуя, как от волнения колотится сердце. В дверь робко постучали. Райшед вернулся к ней и крепко приставил ногу к дереву.

— Ты столько раз это делал, — подбодрил юноша Казуела напряженным голосом. — Даже Аллин такое по плечу.

Свечка выплюнула малиновую искру, эта искра разгорелась до скромного пламени. Темар передал магу блестящий поднос. Он задребезжал, ибо рука Казуела дрожала, но золотое сияние уже неумолимо горело в центре полированного металла. Вначале размером с булавочную головку, оно начало расширяться, неровно, как огонь, прожигающий бумагу, яркие края оставляли за собой дымную пустоту. В этой пустоте вспыхивали разряды, словно молнии раскалывали грозовое небо.

— Это Велиндра, — зло бросил Казуел. — Она манипулирует стихиями со своего конца.

— Давай же, работай с ней, — подгонял его Темар.

— Она не сотрудничает, — проворчал маг, но в то же мгновение голоса вышли из пустоты, отражаясь эхом в тишине комнаты.

— Моя дорогая Чаннис, должна признаться, я удивилась твоему письму.

Император взглянул на Темара, недоумение и любопытство, объединившись, побеждали остатки его возмущения.

— Это похоже на Дириндал Тор Безимар.

— Пожалуйста, смотрите в магию, — взмолился эсквайр. — Потом мы все объясним, я клянусь.

Император медленно выбрался из кресла и встал за спиной Казуела.

— Что происходит?

Говорила леди Чаннис:

— Допустим, слухи носятся по этому городу, как кролики по огороду, но этот конкретный слух все время приводит к твоей двери.

Темар посмотрел в магическое отражение далекой реальности. Леди Чаннис сидела возле круглого стола, застеленного простой белой скатертью, на которой лежало множество ярких перьев.

Дириндал Тор Безимар стояла у камина, наполненного вместо дров голубыми и лиловыми цветами.

— Возможно, я упоминала это, но только чтобы узнать, кто говорит такие вещи. — Ее доброе лицо смялось в довольной улыбке. — Теперь я вспомнила. Та глупая девчонка Тор Силарра молола языком. Я сказала ей, что не верю ни единому слову.

Чаннис подняла длинное серое перо с голубой полосой.

— Это любопытно, потому что Дженти Тор Созет совершенно уверена, что услышала это от тебя.

— Сам Талагрин не мог бы укротить язык Дженти. — На лице вдовы появилась усталость. — Ты знаешь, она сохла по Креву в прошлом году. С тех пор, как он ее отверг, Дженти всячески старается причинить неприятности нашему Дому.

— А каково оправдание Тор Безимара за причинение неприятностей Д'Олбриоту? — Леди Чаннис положила серое перо и начала осматривать завивающееся розовое с черной каемкой.

— Дорогая моя! — Дириндал села на диван с мягкими подушками.

Чаннис повернулась на стуле и посмотрела ей в лицо.

— У Дженти Тор Созет нет причины говорить всем подряд, что я собираюсь оставить Гальела и вернуться под защиту Ден Венета. С другой стороны, Ден Мюре откровенно рады это слышать, — произнесла она едким тоном. — Надо думать, это безмерно укрепило их решимость продолжать свою тяжбу в Императорском суде. Селадир Ден Мюре рассказала все Орилан Ден Хификен, а Орилан рассказала мне. Селадир клянется, что это чистая правда. В конце концов, она узнала это из твоих собственных уст, а всем известно, какая ты честная женщина.

Дириндал всплеснула руками, унизанными перстнями.

— Орилан — милое дитя, но она склонна говорить, не думая…

— Нет, — отрезала Чаннис. — Ты ничего не можешь сказать против Орилан, ты ничем не можешь ей пригрозить, чтобы заставить ее замолчать, у нее нет никакой причины, чтобы лгать. Наши Дома имеют не так много дел с Ден Хификеном. В отличие от Ден Мюре, чья крыша скоро бы рухнула без щедрости Тор Безимара. В отличие от Ден Таснета, чье богатство питается вашим, как жимолость, присосавшаяся к дереву. Ты просишь меня поверить, что оба этих Дома напали бы на Д'Олбриота в судах без одобрения Тор Безимара?

Круглое лицо Дириндал сморщилось от огорчения.

— Дорогая моя, ты, должно быть, ошибаешься. Позволь мне поговорить с Херелом. Возможно, он сказал что-то неблагоразумное. Возможно, Ден Мюре неверно его понял. 

— Ты всерьез думаешь, что я поверю, будто твой племянник, хоть он и сьер Тор Безимар, делает что-нибудь без твоего ведома? — Чаннис бросила завивающееся перо на гладкую скатерть. — Да он и задницы не вытрет без твоего разрешения.

— Дорогая моя, я вполне понимаю, что ты злишься, — тихо промолвила Дириндал, — но не думаю, что заслуживаю этих неоправданных обвинений. — Она порылась в серебряном сетчатом кошельке, висевшем на шнурке у нее на талии, и промокнула глаза кружевным платочком.

Император свирепо посмотрел на Темара.

— Мне неинтересно слушать женщин, царапающих друг другу мозоли, — прошептал он.

Казуел поднял голову.

— Все в порядке, они нас не слышат.

— Следи за своей магией, Каз! — рявкнул юноша, когда образ задрожал и побледнел. — Это не какой-то переполох в курятнике, я клянусь.

Леди Чаннис внимательно отбирала переливчатые изумрудные перышки.

— Я завтракала сегодня с Авилой Тор Арриал. Она говорила мне, как ты подстрекала юного Д'Алсеннена потребовать у Тор Олдера долю своей матери. Авила сказала, с каким изумлением он узнал, что у него вообще есть такие права. Но чтобы Тор Олдеры были готовы возбудить дело перед императором, им следовало убедиться в том, что он знает и — главное — что он выдвинет требования. Если я начну расспрашивать, кто им это сказал, я найду твои духи, висящие в воздухе? — Чаннис с задумчивым взглядом стала сравнивать два пера. — Потом Авила рассказала мне об этом деле с келларинскими артефактами. Как они с Темаром рассчитывали на твою помощь, объясняя, почему им нужно проследить эти фамильные сокровища. Но ты не помогла, не так ли? Сначала ты приняла приглашение поужинать с Ден Турквандом в первый день праздника— какая честь для столь незначительного Дома! Затем Камарл получает письмо оттого самого сьера, в котором говорится, что фамильные сокровища, которые ему нужны, будут проданы тому, кто предложит наивысшую цену, а вчера в резиденции Ден Мьюриванса я узнала, что госпожа Тор Силарр рылась в шкатулках с драгоценностями своей дочери. Она обвиняет Д'Олбриота в планах использовать суды, чтобы украсть их богатства, приплетая какой-то вздор о претензиях Келларина. Полагаю, ты обедала с ней во второй день праздника. Значит, тогда ей в голову запала эта идея?

— Зубы Даста! — гневно вырвалось у Темара.

— Что происходит? — Император подозрительно глянул на него сощуренными глазами.

— Это мы и надеемся узнать. — Юноша наклонился ближе к изображению, обрамленному причудливыми завитками серебряного подноса.

— Ты полна обвинений. — Вдова глядела на Чаннис сухими, сердитыми глазами. — Мастер Берквест станет приводить такие доводы перед судом?

Леди Чаннис мрачно засмеялась.

— Вряд ли он сможет построить дело на таком шатком фундаменте. Полагаю, я должна поздравить тебя: ты так хорошо все организовала.

Дириндал открыла рот, по ничего не сказала, а лишь озадаченно нахмурилась, от чего ее морщины стали глубже.

— Я только не понимаю твоего гнева, — спокойно продолжала леди Чаннис. — Все наши Дома— соперники, допустим. Но с другой стороны монеты, мы — союзники. Мы должны быть союзниками, чтобы купечество не возомнило о себе невесть что. Ты сама мне это говорила, когда я была девочкой.

— Они и так распоясались, потому что этот глупый мальчишка Тадриол поощряет их притязания, — выплюнула Дириндал.

Вздрогнув от неожиданности, Чаннис уронила перо на пол и наклонилась, чтобы поднять его.

— Я знаю, что Гальел потребует себе львиную долю доходов от келларинской торговли в этом году и, вероятно, в следующем, но вспомни о расходах, которые Дом несет, на восстановление колонии. Вскоре Гальел поймет, что тамошними богатствами нужно делиться.

Темар так громко заскрежетал зубами, что император посмотрел на него.

— Он отдаст нам крошки, упавшие с его стола, это ты имеешь в виду? — съязвила Дириндал.

— Это едва ли справедливо, — возразила Чаннис. — Келларин…

— Ты думаешь, все дело в Келларине? — внезапно перебила вдова с искаженным яростью лицом. — Думаешь, нас интересуют оскверненные колдовством нищие, ковыряющиеся в грязных пещерах? Я никогда не хотела это говорить, Чаннис, но ты дура! — Старуха с усилием встала, и сердце Темара забилось быстрее, когда она пересекла комнату. Дириндал была всего на голову выше сидящей Чаннис и на целое поколение старше, но ярость придала быстроту ее ногам и силу ее жестам.

— О да, дело в Келларине, поскольку богатство, которое Гальел получает оттуда, еще больше расширит его влияние. Он бросит самые сладкие сливы в жадные руки какого-то деда, страдающего старческим слабоумием, и ничтожные Имена будут думать, что Д'Олбриот такой чудесный. — Презрение Дириндал было уничтожающим. — Гальел задерет нос, гордый, как жеребец весенней порой. Все эти дурни будут виснуть на фалдах его сюртука, когда бы он ни появился перед Тадриолом: он даст парню маленький совет тут, несколько слов предупреждения там. Мальчишка не посмеет игнорировать Д'Олбриота, ведь он говорит от лица столь многих. Гальел водит нашего так называемого императора за кольцо в носу точно так же, как делал его отец, его дядья и дед. 

Император сжал спинку стула, на котором сидел Казуел, и Темар невольно взглянул на его руку. Кольцо с огромной бычьей головой было единственной драгоценностью Тадриола, старинное золотое кольцо, привязанное тонким черным шнурком к его запястью. В отличие от эмблемы управляющего этот бык не имел кольца.

Леди Чаннис бурно протестовала.

— Дом Д'Олбриота всегда заботился только о благе Тормалина. Гальел никогда не использует свое влияние ради корыстных целей…

— Ты ждешь, что я этому поверю? — закричала Дириндал. — О, именно тихие поросята съедают большую часть корма, дитя мое.

— Значит, все дело в деньгах, — с пренебрежением заключила Чаннис.

— Это для Гальела нет ничего дороже денег, — насмешливо процедила Дириндал. — Он посылает своего племянника ужинать с купцами, льстит их амбициям, советует Тадриолу прислушиваться к их хныканью. Сэдрин упаси нас, дочери нахального торговца мануфактурой выходят замуж в древние Имена с благословением самого Тадриола, потому что золото в их сундуках перевешивает низкую кровь! А тем временем Дома с историей, восходящей к Коррелу Надежному, вконец разоряются, потому что простолюдины будто пиявки высасывают их торговлю и права. Гальел делает что-нибудь, чтобы восстановить привилегии титула? Д'Олбриот использует свое влияние, чтобы остановить гниение? Нет, он стоит за плечом Тадриола и капает ядовитые рекомендации ему в уши, а его ничтожные, алчные союзники вечно толпятся вокруг, заглушая своими просьбами голоса мудрых.

— Мудрый — это Херел? — хмыкнула Чаннис. — Или Крев? Мы все видели, как ты подбивала его пригласить Тадриола в ваше поместье на прошлогодний охотничий сезон. Как я понимаю, ты рассчитываешь посадить своего внука на ступеньки трона вместо Гальела?

— Мы должны были сидеть на том троне, — прошипела Дириндал. — Я должна была бы устраивать брак императора моей собственной крови, а не беспокоиться, на какой шлюхе Д'Олбриот намерен женить Тадриола. Я должна была стать вдовствующей императрицей со всем влиянием пожизненного правления. Не думай, будто я не знаю, что дядя Гальела натравил Дома против моего мужа, а Гальел и его братья поддерживают с тех пор каждого Тадриола. Как бы иначе те болваны удержали трон? Сколько еще их должно умереть, прежде чем наш Дом вернет свое законное место? Ничего, в следующий раз все будет по-другому. Д'Олбриот будет унижен, и Тор Безимары покажут Именам истинное значение силы.

Даже в этом крошечном образе Темар увидел, что Чаннис побелела как полотно, покрывающее стол. Дириндал наклонялась над ней, ярость скрючивала ее руки в безжалостные когти. Женщина отчаянно толкнула ее, и старуха пошатнулась.

— Только дотронься до меня — я закричу! — Испуганный голос Чаннис прозвенел через поднос.

Темар похолодел от страха.

— Каз, скажи Велиндре прервать их.

— Я не могу, иначе потеряю заклинание, — напряженно ответил маг.

— Держи свою магию, чародей, — приказал император с мрачным лицом. — Пусть Чаннис рискнет.

Темара затошнило от ужаса, но в этот самый момент Дириндал медленно пошла на другую сторону комнаты. Она разгладила юбки своего скромного платья и провела пухлой рукой по непотревоженной прическе. Когда вдова повернулась, ее лицо уже вновь обрело добродушные очертания безмятежной старости.

— Дорогая моя Чаннис, я совершенно забылась. О, не думай, что я не прихлопнула бы тебя, как ты того заслуживаешь. Но слишком много людей знает, что мы здесь вместе. А как ты умно заметила, я не привыкла совершать поступки, которые нельзя легко объяснить. Ты очень хорошо сделала, что все мне рассказала, но люди, которых я использовала, будут качаться на виселице, прежде чем выдадут меня, поэтому у тебя нет никаких доказательств. Ты лишь предупредила меня быть впредь осторожнее, не так ли?

— Я расскажу Гальелу, — выпалила Чаннис, но, судя по выражению ее лица, сама поняла, что грозит, как обиженный ребенок.

Вдова добродушно засмеялась.

— У него будет не больше доказательств, чем у тебя, моя дорогая. Не забывай, у нас есть множество сторонников среди Имен, если Гальел захочет ополчиться на наш Дом. Но сомневаюсь, что ему хватит духу. Он привык вечно прятаться за мальчишкой Тадриолов да шептать советы. Имей он истинное величие, он бы уже захватил трон себе. — Дириндал повысила голос, чтобы заглушить возмущенные протесты Чаннис. — Хорошего тебе праздника, моя дорогая. Увидимся на императорском балу. Кстати, советую купить белые перья, пока ты здесь. Пройдет совсем немного времени, и ты станешь искать приют в другом Доме, если, конечно, найдешь какого-то мелкого эсквайра, готового взять испорченный товар.

Вдова повернулась к Чаннис спиной и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

— Я не могу последовать за ней, — торопливо сказал Казуел. — Вернее, могу, если буду на нее гадать, но мне понадобятся чернила и вода…

Император взбешенно хлопнул рукой по серебряному подносу. Пролетев через стол, поднос с грохотом упал на пол.

Темар попятился, а маг испуганно прикрыл руками голову. Воин инстинктивно схватился за бедро, меча на котором не было, и встал плечом к плечу с юношей.

— Объяснись, Д'Алсеннен, — потребовал Тадриол. — Скажи, почему я должен в это верить? 

— Вы слышали все своими ушами, — резко возразил Темар. — И сами все видели.

— Что я видел? — Император обошел стол, чтобы быть подальше от Казуела. — Правду? Иллюзию? Мистификацию какого-то колдуна, сотканную Планиром?

— Верховный маг никогда бы не унизился до такого обмана! — Казуел с негодованием выглянул из-под своих рук.

— Думаете, я поверю, будто Дириндал Тор Безимар, в ее-то годы, изливает душу любовнице своего признанного врага? — Император нахмурился. — Что рассказал Д'Олбриот Планиру об истории моего Дома? Что твой Верховный маг знает о смерти моего отца и дяди?

— То же, что и все. — Казуел озадаченно захлопал глазами.

Настойчивый стук в дверь заставил всех вздрогнуть.

— Не сейчас! — сердито крикнул император.

Темар посмотрел на него.

— Она спросила, сколько еще из вашего Имени должно умереть. Вы видите в этом какой-то темный смысл?

Райшед закрыл дверь своим телом.

— Среди присягнувших всегда ходили слухи, ваше величество, но они никогда не вели к Тор Безимарам.

Император пронзительно взглянул на него и вновь свирепо уставился на Темара.

— И Дириндал почти призналась в этом, да как вовремя!

Стук повторился.

— Все в порядке? — спросил нерешительный голос.

— Ты, избранный, избавься от них! — в сердцах приказал император.

Райшед выскользнул из комнаты.

— Маг, ты шпионишь так за Д'Олбриотом, за Верховным магом или за обоими? Как часто?

— Я не шпионю, — слабо запротестовал Казуел.

— Не могу поверить, чтобы Дириндал так забылась. — Тадриол выглядел мрачным.

— Есть способы развязать язык. — Темар тщательно выбирал слова, жалея, что рядом нет Райшеда. — Я знаю, вы говорили с Планиром, поэтому должны помнить, что существует еще один род магии.

— То темное искусство эльетиммов? — Император помрачнел от подозрений.

— Высшее Искусство — это инструмент, подобный любому другому инструменту. Ножом можно резать хлеб, чтобы накормить ребенка, или ударить человека в сердце. — Юноша не посмел дать волю своему негодованию. — Высшее Искусство было краеугольным камнем правосудия в Старой Империи, потому что никто не мог лгать перед судом.

— И как достигалось сие чудо? — скептически вопросил Тадриол.

— С помощью клятв и призывов к богу, которые вы до сих пор используете в ваших судах, — бросил ему в ответ Темар. — В мое время они подкреплялись заклинанием. Высшее Искусство может связать лживый язык, но оно же может его развязать, чтобы человек, сам того не желая, говорил правду. Барышня Тор Арриал — весьма опытный адепт. Она была в соседней комнате и накладывала на вдову заклинание, побуждающее ее к откровенности.

— Побуждающее ее к откровенности или делающее из нее марионетку? — парировал император.

Как же его убедить, в отчаянии подумал Темар. Он слышал, как Райшед спорит с кем-то в приемной, и видел, что Казуел неуверенно переводит взгляд с его лица на лицо Тадриола. Юноша закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.

 Идрел мар нидрели, Авила, — сказал он внезапно. — Пожалуйста, барышня, приезжай сюда как можно скорее. Захвати с собой Велиндру и Аллин.

— Я думал, вы пришли насчет эмблемы! — Услышав гневный голос управляющего, Темар открыл глаза. Управляющий стоял в дверях, за ним — Райшед, окруженный грозным кольцом стражников с мечами.

Юноша раздосадованно махнул рукой.

— Дайте мне еще немного времени, и я докажу нашу искренность! — Ведь Райшед поверил своим глазам, не так ли?

— Не смей поднимать руку и повышать голос на императора, парень! — Управляющий щелкнул пальцами, и солдаты подвинулись ближе.

— Достаточно, мастер Жанн. — Тадриол посмотрел на Темара с легкой улыбкой. — Пошли сюда человека Д'Олбриота и подожди снаружи. Полагаю, вскоре к нам присоединятся дамы. — Он взглянул на небольшие медные часы на каминной полке. Стрелка почти дошла до середины выгравированной шкалы. — Им следует поспешить, не то мы все опоздаем на бал. Итак, Д'Алсеннен, ты хотел обсудить эмблему? Ты думаешь, значок прибавит тебе уверенности? А ты выбрал свои цвета? Должен сказать, ты стал бы самым молодым человеком, которого я когда-либо называл мессиром. Однако Дом Д'Алсеннена будет очень маленьким Домом. Ты действительно хочешь быть сьером в твоем собственном Имени?

Вполне добродушные, эти слова ударили Темара как пощечина.

— Я не знаю, хочу ли быть сьером на ваших условиях. Я не знаю, что означает теперь этот титул, — дерзко ответил юноша. — Но я знаю, что он означал в мое время. Это был долг заботиться обо всех, кто от тебя зависит. Клянусь самими ключами Сэдрина, я исполню свой долг перед людьми Кель Ар'Айена. Они пересекли океан, доверясь Именам Ден Ренниона, Ден Феллэмиона и Д'Алсеннена. Я — последний из тех дворян, и Полдрион утопи меня, но я буду защищать их интересы. Я говорю от имени людей, которые почти на тридцать поколений выпали из жизни, отдавшись во власть заклинания, и многие до сих пор затеряны в темноте. Я хочу их вернуть, и если мне нужен какой-то значок, чтобы заставить людей принимать меня всерьез, то я буду его носить, но для меня он значит очень мало.

Казуел задохнулся.

— Он хочет сказать…

— Я сам умею говорить, мастер Маг! — выкрикнул Темар.

— Тогда говори, — приказал император.

— Я пришел к вам только потому, что мои люди еще больше пострадают в ссоре, затеянной не нами. Кель Ар'Айен — просто еще одна фигура на игровой доске между Тор Безимаром и Д'Олбриотом, и я не могу равнодушно на это смотреть. Тор Безимар организовал все дела, возбужденные перед вами в судах. В качестве ответного удара сьер и его братья планируют всевозможные нападения на собственность Тор Безимара и союзных Имен. Человек Д'Олбриота слышал это. — Темар указал на Райшеда, который неподвижно стоял у двери, глядя прямо перед собой.

— Ты носишь браслет избранного, — заметил император с отчетливым холодком в голосе. — Разве ты не должен хранить секреты твоего сьера?

— Я считаю, что открытая ссора с Тор Безимаром повредит Дому. — Райшед продолжал смотреть вперед. — Моя верность — всем, кто носит это Имя, не только лично сьеру.

— Гальел не глуп, он должен понимать, что это лишь подорвет доверие к его аргументам в суде, — раздосадованно сказал император. — Почему Д'Олбриот берет правосудие в свои руки?

— В мое время за правосудием ходили к императору. — Темар обошел вокруг стола, чтобы встать лицом к лицу с Тадриолом. — Вы должны остановить эту ссору, пока есть возможность. Пока все ваши адвокаты выскажут свое мнение, невинные люди останутся без средств к существованию, и если Кель Ар'Айен бросят на произвол судьбы, мои люди скорее всего расстанутся с жизнью.

— Когда я увижу открытую вражду между двумя могущественными Домами, я приму меры, чтобы ограничить ущерб, — запротестовал Тадриол.

— Но почему не остановить ее до того, как она начнется? Вы будете ждать, пока займется крыша, прежде чем снести горящий дом?

— Тогда представьте доказательства, не оскверненные магией, — с жаром потребовал император. — Представьте их суду, где все станут свидетелями правосудия.

— Если бы они у нас были, мы бы их представили! — в досаде закричал Темар. — Но у нас их нет. Зачем, по-вашему, мы бы все это устраивали?

— Вряд ли криком многого добьешься. — Авила вошла в комнату.

За ней по пятам следовали Велиндра и Аллин. В воцарившейся тишине был слышен только шорох юбок, когда все трое сделали грациозные реверансы императору.

— Позвольте представить Авилу, барышню Тор Арриал, — не найдя ничего лучшего, сказал Темар, — Велиндру Ичейн и Аллин Мере, магов Хадрумала.

— Вы добрались сюда не в экипаже. — Тадриол впервые казался растерянным.

— Магия Велиндры гораздо лучше служит этой цели. — Авила устремила на императора нетерпеливый взгляд. — Как я понимаю, вы желаете убедиться в пашей честности?

— Откуда ты знаешь? — Его растерянность мигом превратилась в подозрительность.

— Аллин гадала на вас, когда вдова ушла. — Авила одобрительно улыбнулась толстушке, и та заалела. — Ваш разговор выглядел не слишком радостным, а за последние дни я столько раз сталкивалась с тормалинским скептицизмом, что догадаться о причине не составляло труда.

— Ты переместилась сюда, зная это место только по гаданию? — Казуел шокированно смотрел на Велиндру.

— Где леди Чаннис? — внезапно спросил Райшед.

— Едет домой в своем экипаже, — успокоила его Аллин.

— Нельзя ли ближе к делу? — едко спросила барышня Тор Арриал. — Какого рода доказательство вам нужно, ваше величество, чтобы поверить собственным глазам?

Тадриол задумчиво покрутил на пальце огромное кольцо.

— Вы говорите, что это заклинание должно твориться между двумя магами?

Велиндра кивнула.

— Ты пойдешь с моим управляющим. — Император ткнул пальцем в Казуела. — Мастер Жанн, отведи его в какую-нибудь комнату в другом конце дворца. Нет, не спрашивай меня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь в этой комнате знал, куда вы идете, пока эта дама не найдет его своей магией. — Он холодно кивнул на Велиндру.

Быстро вытолкав Казуела в приемную, управляющий в сердцах захлопнул дверь. Беспокойные вопросы мага остались без ответа и скоро умолкли вдали.

Наступила тишина. Заполнив собой небольшую комнату, она становилась все напряженнее. Не в силах пребывать в неподвижности, Темар пошел вдоль стен, якобы любуясь изысканными акварелями. Преобладали нежные пейзажи. Тут едва намеченные деревья обрамляли рациональное жилище, там плющ, прорисованный в каждом листочке, вился по развалинам древнего особняка. Крошечный текст, выгравированный внизу, сообщал, что это резиденция Ден Джейпа в Саворгане. Юноша вздохнул. Очевидно, те башни давно упали с холмов, которые он помнил. Эсквайр пошел дальше, косясь на Аллин. Вся красная как рак, толстушка с несчастным видом сидела на краешке стула. Их глаза встретились. Темар улыбнулся ей ободряюще, и ответная поддержка во взгляде девушки вознаградила его. Райшед все еще стоял у двери — прямой, как копье. Авила сидела с такой же жесткой спиной, аккуратно сложив руки на коленях, каждый год ее возраста явственно проступал на утомленном лице. Только Велиндра и император чувствовали себя непринужденно. Магиня с бесстыдным любопытством оглядывала комнату, а Тадриол развалился в кресле, наблюдая за ней.

— Думаю, пора, — молвил император, резко выпрямляясь. — Покажи нам, где он.

Велиндра спокойно подняла с ковра поднос.

— Как я понимаю, Казуел пользовался этим? — Она взглянула на Тадриола. — Вам не кажется, что он пришел бы лучше подготовленным, если бы все это было какой-то затейливой мистификацией?

Темар подал ей свечу.

— Спасибо.

Алое пламя расцвело в руке Велиндры, когда она поставила поднос на каминную полку и поднесла к нему свечу. Лицо магини стало более угловатым, взгляд сосредоточился на блестящем металле.

Ровное золотистое свечение в центре подноса сменилось густоянтарным, прежде чем расколоться вокруг серебряной трещины. Ослепительно яркая кромка обрамляла расширяющуюся картину: возмущенный Казуел сидит в какой-то комнатушке; высоко за его спиной виднеется единственное оконце, сбоку выглядывают умывальник и кувшин.

Велиндра улыбнулась.

— Кажется, ваш управляющий посадил моего уважаемого коллегу в нужник.

— Скоро он сам это подтвердит, — зло огрызнулся Казуел, свирепо глядя в заклинание. — Будьте добры, пошлите его обратно с ключом.

Темар отвернулся, чтобы спрятать улыбку, и увидел макушку Аллин. Девушка тоскливо уставилась в пол.

Велиндра послюнила пальцы и потушила свечу. Фитиль слабо зашипел.

— Такого доказательства хватит? А то мы можем проспорить весь день,

— Похоже, ты обладаешь всеми талантами, которыми хвастались твои коллеги, — медленно проговорил Тадриол.

Велиндра улыбнулась.

— Сколько бы петушок ни кукарекал, ваше величество, а только курица несет яйца.

Рот императора дернулся в улыбке. Затем лицо его стало решительным, а взгляд упал на Авилу.

— Ты утверждаешь, что можешь заставить человека говорить правду. Сделай это со мной, прямо сейчас.

— Как пожелаете. — Барышня сжала бескровные губы. — Вы клянетесь всем, что для вас свято, говорить правду, не лгать? Это сработает, только если вы — человек слова.

— Я клянусь кровью моего Дома и моего отца, — отчеканил Тадриол, не скрывая негодования.

 Рэпонин ан искетил, фа нуран истор. Федал триз амри лечат, — произнесла Авила с язвительной расстановкой. — Ну, император Тадриол Предусмотрительный, пятый этого Имени, скажите мне, что вы не подозреваете Дириндал Тор Безимар в причастности к смертям, которые преследуют ваш Дом!

Тадриол открыл рот, нахмурился и облизал губы. Дергая воротник рубахи, он с трудом сглотнул — один раз, затем второй. Страх мелькнул в глазах императора, но он собрал волю в кулак и откашлялся.

— Вы правы, госпожа моя, я подозреваю ее и по более веским причинам, чем вы знаете. — Он внезапно указал на Велиндру. — Сделай это с ней!

— Я клянусь говорить правду воздухом, которым я дышу, и магией, которую он дарует мне. — Велиндра была невозмутима.

Авила повторила свое заклинание. Тадриол встал перед маги-ней, скользя по ее лицу безжалостным взглядом.

— Так был ли обман в том, что я видел? Что за интригу плетет Хадрумал?

— Никакого обмана, никакой интриги, — спокойно ответила Велиндра. — Вы видели чистую правду. Спросите Чаннис, если не доверяете нам.

— Возможно, именно так я и сделаю, — резко ответил император. Круто повернувшись, он подошел к окну и уставился в парк. — Уходите, все. Мне многое надо продумать, а времени очень мало.

Темар не шелохнулся.

— Вы должны действовать до того, как Д'Олбриот и Тор Безимар обрушат на всех хаос.

Тадриол свирепо повернул голову.

— Хаос — не предмет для глупых шуток, Д'Алсеннен. — Его гнев угас перед лицом очевидного смущения юноши. — Думаю, сегодняшний бал — это достаточно скоро, не так ли? Я хочу, чтобы вы все пришли туда, включая тебя, избранный. Спросите у мастера Жанна билеты. — Он снова уставился в окно, скрестив руки на груди.

Все вопросительно посмотрели на Темара.

— Тогда до бала.

Юноша первым вышел в приемную. В коридоре к ним подбежал злой управляющий.

Темар не дал ему раскрыть рта.

— Да, мы знаем, что тебе показалось очень забавным запереть Каза в уборной. Пойди и выпусти его. Мы подождем внизу. Да, и принеси нам пять билетов на бал.

Когда управляющий ушел, Райшед испустил вздох облегчения.

— Сьер уже сказал, что я буду сопровождать тебя на балу. Значит, у нас есть лишний билет, чтобы расплатиться с Каролейей. 

Д'Алсеннен с трудом прогнал отвлекающую мысль о танце с этой соблазнительной красавицей.

— Ты не проводишь нас к лестнице?

Велиндра хмурилась, и не только потому, что не могла найти выход из дворца. Казуел пребывал в восторженном экстазе, но Аллин казалась обезумевшей от горя.

— Что-нибудь не так? — спросил ее Темар.

— Что мы наденем? — в ужасе прошептала толстушка.


Императорский дворец Тадриола Предусмотрительного, праздник Летнего Солнцестояния, день пятый, полдень

Когда мы вернулись в Императорский дворец, там уже ничто не напоминало утреннюю пустоту. Дворяне в праздничных нарядах заполняли парк, яркое солнце высекало огонь из бриллиантов, сапфиров и рубинов, впрочем, родовитая знать не долго жарилась под его палящими лучами. Выходя из своих экипажей в огромный квадратный двор, ограниченный с трех сторон дворцом, они останавливались, дабы принять положенную им порцию восхищения народа, теснящегося в десять рядов за черной оградой, а затем спешили в прохладу дворцовых палат. Всюду бросались в глаза мундиры Ден Джанаквела: Дежурная когорта следила, чтобы бесконечная процессия колясок равномерно въезжала и выезжала через высокие железные ворота.

— Я сначала не понял, что дворец такой большой, — заметил Темар, когда наша карета остановилась под восторженные крики любопытной толпы. Он рассеянно подергал кружево на шее, как делал всю дорогу сюда.

— Просто мы заходили с другого фасада.

В карете становилось душно, и я потел в своем тесном мундире. В животе, как в барабане, ощущалась гулкая пустота, а та легкая еда, что я ухитрился впихнуть в себя, свинцовой тяжестью осела под грудиной.

— Здесь проводится что-нибудь полезное или только одно веселье для праздных богачей? — Авила обмахивалась скромным веером из пушистых голубых перьев, которые сочетались с ее летним голубым платьем. Перламутровая инкрустация на лакированной ручке повторяла жемчужную переливчатость ее белой кружевной накидки.

Я повернулся к барышне.

— Император — главное связующее звено между народом и дворянами. Он принимает здесь торговцев, встречается с мастерами ремесленников, с братствами усыпальниц. Если приезжает какой-нибудь герцог из Лескара или член релшазского магистрата, они останавливаются здесь, и все сделки с ними заключаются в присутствии императора, как беспристрастного свидетеля. Но для нас важнее то, что именно здесь император собирает сьеров Домов, чтобы обсуждать всякие дела.

Эта мысль побудила меня выглянуть в окно и поискать гербы Тор Безимара, Ден Таснета или Ден Мюре на дверцах проезжающих мимо экипажей.

— Как ты думаешь, почему Д'Олбриот отправил нас в отдельной карете? — Темар снова нервно подергивал воротник рубахи, кремовый на фоне синего сюртука.

— Чтобы напомнить людям о твоих личных притязаниях на титул? — предположил я.

Я понятия не имел, что думает сьер. Когда ему сообщили, что маги должны пойти на бал, мессир принял эту поразительную новость с вежливым спокойствием и не сделал никаких замечаний по поводу нашего неожиданного и такого продолжительного утреннего отсутствия.

— По-твоему, дешевая театральность кого-нибудь убедит? — хохотнула Авила. — Мы весь праздник пляшем под дудку Д'Олбриота, и все это знают.

Наконец для нас открыли ворота, карета дернулась и поехала. Лошади рысью примчались во двор, и не успели они встать перед широкой лестницей, как лакеи Тор Тадриола уже распахивали белые двустворчатые двери. Я спрыгнул вниз и подал руку Авиле.

Она спустилась медленно, с достоинством и остановилась, чтобы оправить юбки. Презрев помощь лакея, следом сошел Темар.

— Куда теперь, Райшед?

— Давайте подождем минутку. — Я указал на экипаж сьера, въезжающий за нами в ворота.

Кучер остановил лошадей, и мессир вышел первым, великолепный в дорогой зеленой парче. Она отливала на солнце павлиньим блеском, привлекая к себе все взгляды. Его брат Лейшал, сын Майред и племянник Камарл были одеты в ту же самую парчу, только фасоны их нарядов слегка отличались, соответствуя их возрасту и рангу. На каждом сверкали изумруды, и все вместе они впечатляюще демонстрировали объединенную силу и влияние Д'Олбриотов.

За их каретой подъехал экипаж леди Чаннис с гербом из стрел Ден Венета на дверце. Блистательная в малиновом шелковом платье, покрытом бледно-розовым кружевом, она сопровождала очаровательных барышень, которые не только украшали имя Д'Олбриота, но и составили бы выгодную партию для любого молодого дворянина. Сами девушки были одеты во все оттенки цветочного сада, и, глядя на этот букет, всякий, кто сомневался в роли моей госпожи в Доме, враз отбросил бы сомнения. Сзади подкатила открытая коляска, в которой горделиво восседали Юстиан и Фрезил, облаченные все в ту же павлинью парчу. 

Когда экипажи медленно двинулись к задним воротам, во двор без особых церемоний впустили маленькую карету без герба. Из нее, неуклюже наступая на собственный подол, выбрался Казуел в золотисто-парчовой мантии. За ним с непринужденной грацией вышла Велиндра, ее белокурые косы потрясающе выглядели среди замысловатых черных и каштановых причесок. Ее ничем не украшенное сизое платье звучало приглушенной нотой среди смелых цветов со всех сторон, но покрой и ткань были безупречны. Я не мог отвести от нее глаз.

— Вижу, Райшед, ты разбираешься в платьях, — заметила Авила. — Подавляющее большинство мужчин смотрят лишь на счета от портнихи. Да, это то самое платье, что я надевала к Тор Канселину. Раз уж Гальел хочет швырять на ветер свое золото, покупая мне по три смены нарядов на каждый день праздника, пусть еще кто-нибудь их поносит. — Ее явно что-то раздражало, но что или кто и почему — я не знал.

Обняв леди Чаннис, сьер запечатлел на ее устах нежный поцелуй; в толпе благожелательно засвистели. Когда женщина взяла его под руку, остальные члены семьи привычно разделились на пары.

Мессир кивнул Д'Алсеннену.

— Вы с барышней Тор Арриал готовы?

Эсквайр со старомодной церемонностью предложил Авиле руку, и барышня приняла ее с блеском в глазах. Видя, что Казуел колеблется, не зная, с кем ему пойти — с Велиндрой или Аллин, я поклонился Темару и сьеру и спустился с лестницы.

— Сударыня маг, вы не окажете мне честь сопровождать вас?

Аллин держалась так напряженно, что я испугался, дышит ли она. Я подмигнул толстушке, она слегка расслабилась и даже улыбнулась. Слава Дастеннину, я не хотел, чтобы девушка хлопнулась в обморок.

— Пошли, Каз. — Велиндра взяла мага под руку, и трудно было сказать, кто из них кого ведет по широкой каменной лестнице.

— У тебя очень изящное платье.

Мыс Аллин ждали у двери, когда камергер впустит очередную пару. Муаровый шелк сливового цвета шел ее мышиного цвета волосам, и, если повезет, он будет не слишком конфликтовать с неизбежным румянцем толстушки.

Невинное удовольствие придало ее простому лицу неожиданную привлекательность.

— Барышня Авила заставила горничных перетрясти все гардеробы в резиденции, пока они не нашли для меня что-то подходящее.

Я посмотрел на собравшихся дам Имени. Вероятно, это платье из шкафов барышни Тейкери, учитывая его искусный покрой, маскирующий короткие ноги. Аллин повезло, что дамы Д'Олбриотов не вымахали до верзил Ден Хификенов и не были худышками вроде Тор Канселинов.

— Ваши билеты, сударыня, сударь.

Мы показали камергеру сложенные картонки, которые болтались у нас на запястьях, и он ввел нас как положено в изысканный салон.

— Как тут красиво, — прошептала Аллин.

— Говорят, пол выложен деревом, привезенным со всех уголков Старой Империи и Архипелага, — сообщил я ей с дружеской улыбкой.

Узор из кругов и дуг на полу являл взору искусное сочетание роскоши и рациональной строгости, хотя мы мало что могли видеть между юбками и бальными туфлями собравшихся дворян. Стены представляли тот же переход от старой расточительности к более поздней сдержанности, одиночные лепные ветки с листьями и цветы заменили собой пышные драпировки и замысловатые гирлянды более ранней эпохи, но, как и прежде, они нежно поблескивали сусальным золотом. Огромные двустворчатые двери в дальнем конце вели в Императорский бальный зал, который откроется, как только Тадриол будет готов принять своих гостей.

Темар остановился и задрал голову к потолку, не обращая внимания на входящие за нами пары. Высоко вверху в гипсовых панно изображались самые возвышенные сцены из древних легенд, какие только могли предложить первому Тадриолу художники нашего времени. В одном углу Дастеннин в короне из морских водорослей и ракушек разливал моря между этим миром и миром Иным. Напротив него Халкарион вешала в небе луны, прежде чем водрузить туда свою диадему из звезд и озарить темноту. В третьем углу животные равнин и леса стояли на коленях перед Талагрином, украшенным гирляндой из осенних листьев. В четвертом углу Дрианон прижимала к груди сноп пшеницы, по мановению ее руки расцветали деревья, и в следах ее ног распускались цветы.

Между всеми этими сценами другие боги соединяли два царства бытия в изумительно расписанных овалах. Аримелин пряла сны, что доходят к нам из Иного мира, Тримон ударял по струнам арфы, чтобы музыка летела через Тени и дальше, а Ларазион призывала ветер и дождь, не знающие границ. Острин с одной стороны исцелял больных, чье время оставить это царство еще не пришло, а с другой — радушно приветствовал тех, кто собирался вновь родиться, и вручал им чашу вина, которое сотрет память об их пребывании в Ином мире.

— Впечатляюще, но не слишком утонченно, — заметила Велиндра с иронией, разглядывая центральный плафон, где, равно величественные, стояли в круге Сэдрин с ключами, Рэпонин с весами и Полдрион с паромным шестом. Их кольцом окружали меньшие фигуры в тех же торжественных позах и древних одеяниях.

— Это настоящие портреты? — Авила изучала далекие фигуры.

— Видных сьеров того времени, — подтвердил я.

— Думаешь, они помнили, что ранг, подаренный Сэдрином, несет не только привилегии, но и обязанности? — многозначительно посмотрел на меня Темар. 

— Пойдем дальше, — предложил я, — мы загораживаем вход.

Большой салон был уже полон. Мессир всегда приезжал одним из последних, чтобы поразить своим прибытием как можно больше людей и чтобы как можно меньше времени провести в пустой болтовне до того, как начнется бал.

— Ты уже сговорился с кем-то о танцах? — Аллин нервно теребила свой билет.

Я покачал головой.

— Для избранных такие балы — дело необычное.

Но я не единственный носил мундир. Тут и там мелькали несколько испытанных. Они с непринужденной фамильярностью двигались среди дворян под руку с хорошо одетыми женами. Я попытался вообразить, как Ливак ведет учтивый разговор о последних тормейлских сплетнях, пока я обсуждаю какой-то вопрос о торговле по приказанию сьера.

— Почему император хотел, чтобы мы пришли сюда? — вслух поинтересовалась Аллин.

— Очень хороший вопрос, — кивнул я.

Мне здесь действительно не место, верно? Я стоял на часах у входных дверей, когда честь и бремя сохранения праздничного порядка выпадали Д'Олбриоту, но я никак не ожидал, что стану гостем внутри.

— У Темара не будет недостатка в партнершах, — вздохнула толстушка.

Д'Алсеннен стоял с Камарлом у стола, где были выставлены чернила и перья. Несколько барышень Д'Олбриотов писали свои инициалы на его билете и предлагали ему вернуть эту любезность. Рядом с озабоченным видом болтался лакей.

Аллин повертела в руках свой бальный билет. На ее круглом лице я увидел легкое сожаление.

— Любишь танцевать?

— Да, — призналась она, немного краснея. — То есть любила там, дома.

— Маги в Хадрумале не танцуют? — По правде говоря, я никогда не задумывался о том, как развлекаются чародеи.

— Иногда, — ответила Аллин. — Но там очень мало музыкантов, и большинство магов танцуют так, будто у них сапоги надеты не на ту ногу.

— Знаете, почему из урожденных магов никогда не составить армию? — Велиндра подошла ко мне с другого бока, ее ясный голос прорезал благовоспитанный гул салона. — Девять из десяти магов не способны держать ритм, поэтому они никогда не смогут маршировать в ногу.

Я улыбнулся ее насмешливому тону, но, судя по сомнительным взглядам вокруг нас, эту шутку оценили немногие.

— Хотя Планир замечательно танцует, — продолжала Велиндра с заметным сарказмом. — Впрочем, как маг, он часто нарушает правила.

— А ты считаешь, что правила должны соблюдаться? — спросил я. — Разве ты не была ученицей Отрика? Он гнет правила в дугу, пока они не разлетятся в щепки.

Угловатое лицо Велиндры стало серьезным.

— По крайней мере те правила были одинаковы для всех. А теперь для Планира и его закадычных друзей они одни, а для остальных — другие.

— У тебя есть новости об Отрике? — Аллин встревоженно повернулась к ней.

— Нет. — Мимолетный блеск появился и исчез в карих глазах Велиндры. — И пора Планиру смириться с правдой. Сколько можно использовать эту историю с Келларином для оправдания своего бездействия и пренебрежения делами Хадрумала.

— А вот и Казуел! — Аллин больше интересовало то, что происходит здесь, нежели раздоры в далеком Хадрумале.

Маг с извинениями пробирался через толпу, сжимая в потной руке свой билет.

— Вас уже кто-нибудь пригласил танцевать?

— Ты предлагаешь? — Велиндра невинно улыбнулась.

Казуел немного поколебался, что было не совсем прилично.

— Конечно, если ты окажешь мне эту честь. Кто еще тебя пригласил? Какого ранга?

Велиндра показала ему свой пустой билет.

— Выбирай любой танец, Каз.

Он нахмурился.

— Как вы думаете, эсквайр Камарл согласится, если я приглашу некоторых барышень из меньших семей? Из младших линий крови? — Маг оглядел переполненный салон. — Где он?

Я тоже осмотрел толпу, но эсквайра Камарла нигде не было видно. Зато я углядел кучки союзных семей. Файрон Ден Таснет стоял с двумя барышнями Ден Мюре, а его сестра висла на руке самого младшего брата сьера Ден Ренниона. Рядом улыбался сьер Тор Силарр, болтая со старшим эсквайром Ден Мюре. Даже несмотря на растущую давку, они сохраняли подчеркнутое расстояние между собой и Джелайей Ден Мьюриванс, которая смеялась над чем-то со своим братом Мареном и Дженти Тор Созет. Дальше по салону Орилан Ден Хификен говорила со своим женихом эсквайром Ден Ризипером, другие эсквайры обоих домов договаривались о танцах с компанией незначительных барышень Ден Ферранда и Ден Дженнеля. Еще дальше с каменным видом стоял сьер Тор Приминаль, окруженный многочисленными кузенами.

Пока я разглядывал публику, появился лакей в дворцовой ливрее и что-то вежливо прошептал сьеру Тор Силарру. Вышколенное лицо сьера осталось бесстрастным, но он немедленно простился с Ден Мюре и последовал за лакеем через неприметную дверь на другой стороне широкого салона.

Подошел Темар, помахивая своим бальным билетом, чтобы высушить записи. 

— Будьте осторожны, дамы, не прикоснитесь к моей ноге, — весело заявил он. — Одна неуклюжая девица только что пролила на меня чернила. Кажется, она носила эмблему Тор Приминаля. — Из-под его беспечных слов на минуту проглянул гнев.

Я посмотрел на едва заметную влагу на его синих бриджах.

— Хорошо, что сьер посоветовал этот цвет.

— Совершенно верно. — Темар понимающе улыбнулся. — К сожалению, славные оранжевые перья той барышни стали теперь мерзко-коричневыми. Интересно, что сие означает в том сложном коде, который придумали эти девушки?

Я ухмыльнулся.

— Даже думать не хочу.

— Куда она ведет? — Темар кивнул на дверь, за которой исчез Тор Силарр.

— В коридор к тронному залу.

— Эсквайра Камарла и сьера вызвали, как только они прибыли.

Мы с Темаром задумчиво переглянулись.

— Когда начнется этот бал? — зло спросил Казуел. — Здесь невыносимо жарко. — Он нервно тряс свою тяжелую мантию.

— Скажи спасибо, что сейчас не вечер, — сказал я ему. — Если добавить сюда жар свечей, мы будем плавиться быстрее воска.

Салон тянулся во всю ширину дворца, но даже при открытых верхних окнах — нижние не открывались, дабы ветер не нарушил изощренные прически дам, — температура быстро повышалась.

— Если хочешь, Каз, мы сотворим небольшую магию, — предложила Велиндра. — Я начну движение воздуха, а Аллин уведет жару. Это было бы хорошим упражнением для ее огненного родства.

— Мы не можем использовать здесь магию без разрешения императора, — ужаснулся Казуел.

— Мы могли бы его спросить. Где он?

В этот момент украшенные медью двери в бальный зал распахнулись, и люди радостно хлынули в более прохладное помещение. Когда давка в салоне рассосалась, Велиндра заглянула в бальный зал.

— Разве ваш император не должен принимать гостей?

— Только что послали за сьером Тор Арриалом. — Темар по-прежнему смотрел на боковую дверь, где теперь роль ненавязчивой стражи выполнял лакей.

Я поискал глазами Авилу и вскоре увидел ее с госпожой Тор Арриал. Брат госпожи, эсквайр Ден Харкейл, писал на бальном билете Авилы, очаровывая ее своей улыбкой.

— Приятно видеть, что кто-то наслаждается этим приемом, — немного неестественно заметил Темар, проследив за моим взглядом.

— Про эсквайра Камарла такого не скажешь. — Я локтем подтолкнул юношу, когда Камарл вошел в салон через боковую дверь и поспешил к своим дядьям. Его лицо было бесстрастным, но приветливая улыбка на лице Юстиана исчезла, а Лейшал насупился. Фрезил резко щелкнул пальцами, подзывая Майреда, что вызвало гул предположений не только среди барышень Тор Канселина, столь внезапно покинутых.

Темар вопрошающе посмотрел на меня, но мне нечего было ответить. В бальном зале возникло какое-то движение. Все повернули головы, но это были только лакеи с подносами, уставленными бокалами.

— Надеюсь, никто не напьется и не начнет буянить. — Темар властно поманил лакея.

Я взял бокал темно-золотого вина.

— Никогда не слышал, чтобы эти балы превращались во всеобщую драку, но все когда-то случается в первый раз.

— Ты серьезно думаешь, что будет насилие? — нервно спросил Казуел.

— Он шутит, Каз, — презрительно ответила Велиндра.

Но, оглядывая собрание, в котором понемногу разгорались страсти, я бы не стал этого утверждать.

Грохот подъезжающих к крыльцу экипажей отвлек внимание людей. Я обрадовался ему, пока не увидел сплоченную фалангу опоздавших. Сьер Тор Безимар шел под руку со своей теткой-вдовой, каждый сын и племянник, идущие сзади, сопровождали покорных дочерей Дома. Все младшие линии были представлены, стриж Тор Безимаров на их подвесках, кольцах и брошах сочетался с эмблемами тех Имен, что оказались отнесенными к Тор Безимарам за все минувшие поколения. Постояв на пороге, пока Дириндал не удовлетворилась произведенным эффектом, семья разлетелась как стая птиц, присоединяясь к каждой группе и каждому разговору. Замелькали улыбки, зазвучали приветствия, одни более убедительные, другие — менее. Дириндал вернула племянника его жене, взяла под руку своего внука Крева и начала медленный обход широкого салона. Я увидел, что лакей Тор Тадриола сразу же направился к сьеру.

— Это будет интересно.

Осторожный кивок Темара привлек мое внимание к Дириндал, которая поравнялась с леди Чаннис. Любовница мессира беседовала с госпожой Тор Канселин. Обе над чем-то смеялись и, не прерывая смеха, повернулись спиной к вдове. Собрав быстрыми взмахами вееров стайку разных барышень, нервно порхающих вокруг, обе дамы пошли прочь, даже не встретившись взглядом с Дириндал. Вдова так и осталась стоять. Ярость перекосила ее лицо, но уже через мгновение старуха подняла зеленые перья, притворяясь, будто прячет выражение раненого дружелюбия. Откровенно возмущенному эсквайру такой маскарад не удался.

— Сэдрин упаси нас, Райшед, но это будет увлекательный бал, — раздался у меня над ухом голос Каролейи. От неожиданности я чуть не расплескал вино. — Добрый день, Темар.

— Леди Эйлерик. — Юноша поклонился и получил в ответ скромную полуулыбку. 

Я видел, как заблестели его глаза, но тешил себя надеждой, что он не станет валять дурака на людях. Впрочем, это могло бы отвлечь собравшуюся знать. Все семьи с узами крови и верности к Д'Олбриоту последовали намеку игнорировать Тор Безимаров, одни с большим изяществом, другие — с меньшим. Негодование вскипало среди Ден Мюре, Ден Реннионов, Тор Приминалей, оставляя мелкие Дома беззащитно раскрытыми на фоне двух враждебных лагерей, на которые разделился салон. В поисках поддержки Ден Хификен примкнул к Ден Ферранду, а Ден Дженнель и Ден Ризипер встали в оборонительный круг с Ден Бреннейном.

— Ты не познакомишь нас? — Упрек Темару в голосе мага смешался с подобострастием к Каролейе.

— О, извините. Разрешите представить: леди Эйлерик из Торнлисса. Это Казуел Девуар, Велиндра Ичейн и Аллин Мере. Все — маги Хадрумала. — Смех, бурлящий за словами юноши, заставил Казуела подозрительно искать какую-то скрытую обиду.

— Ты знаешь Райшеда? — Велиндра с откровенным любопытством разглядывала красавицу.

Каролейя окинула ее тем же откровенным взглядом.

— У нас есть общие знакомые.

Чуть заметный лескарский акцент придавал ее образу загадочный ореол чужестранки, как и бледно-лиловое платье, сшитое по северной моде. Фиолетовое кружево, покрывающее шелк, выявляло цвет ее глаз и оттеняло белизну кожи. На изящной шее Каролейи висела единственная серебряная цепочка с кулоном из аметиста, окруженного жемчугом. Такие же жемчужины усеивали серебряный полумесяц, которым были заколоты се волосы, уложенные в высокую прическу в безошибочно лескарском стиле.

Велиндра покачала веером, пристегнутым к поясу.

— У тебя здесь не будет отбоя от желающих завести знакомство, — посмеиваясь, сообщила она.

— Для того и существуют эти приемы, — сладко ответила Каролейя.

Мы, несомненно, привлекали к себе изрядную долю внимания. Неизвестная красавица, три мага и избранный, который предпочел бы держать лошадей во дворе, бесспорно, оказались желанной темой для сплетен в этой напряженной атмосфере. Но как долго мы еще прослужим в качестве нейтрального развлечения? Я задал себе этот вопрос, когда увидел, что Файрон Ден Таснет осушает еще один бокал вина, а на его скулах пылает гневный румянец.

— Открытые военные действия никому не пойдут на пользу, — тихо заметила Каролейя.

Она смотрела на двоих юношей Тор Силарра. Провокационно усмехаясь, те разглядывали троих эсквайров Ден Мьюриванса, которые впервые появились в столь высоком обществе и держались очень натянуто.

Я нахмурился.

— Это все разговоры подливают масла в огонь. Но открывать бал — привилегия императора, а его нигде не видно.

— Да, но ведь я такой невежда в современном этикете, — весело заявил Темар. — Госпожа? — Он предложил руку Каролейе.

Та улыбнулась и покачала головой.

— Мне совершенно не хочется так бросаться в глаза.

Юноша ухмыльнулся, и я вдруг понял, что каким бы ни было его чувство к Каролейе, оно сильно отличается от его болезненной преданности Гуиналь. Онемев от изумления, я не успел позвать Темара обратно: он неторопливо удалялся от нас, лениво покачивая билетом, висевшим на ленточке на запястье.

Я нервно смотрел, как Темар похлопал Орилан Ден Хификен по плечу. Барышня приветливо улыбнулась, но когда парень заговорил, ее улыбка дрогнула. Выслушав его, Орилан обратилась к своему сьеру. Камарл медленно направился туда, когда Темар простер к девушке молящие руки. Еще несколько человек подтянулись ближе, и новый шепот побежал по залу. На наших глазах сьер Ден Хификен послал лакея к управляющему, чье лицо выражало немалую озабоченность. Мастер Жанн стоял в дальнем конце бального зала возле круга безмолвных музыкантов. Разного размера свирели в их руках дополнялись лютнями и изогнутыми лирами.

— О, смотри, Каз, — радостно сказала Велиндра, — твой брат дирижирует оркестром. Какая честь для вашей семьи!

Придушенный ответ мага утонул в оживленном аккорде. Темар повел Орилан Ден Хификен в центр зала, и четыре другие пары быстро выстроились позади них. Я не заметил возвращения мессира, но он появился на другой стороне, а леди Чаннис грациозно держала его под руку. Отпрыски Ден Мьюриванса, Тор Канселина и Ден Кастевина последовали их примеру. Крев Тор Безимар быстро вывел в круг одну из бесчисленных дочерей Тор Силарра, а Файрон Ден Таснет подхватил другую.

— Состязание в исполнении самых четких фигур должно быть достаточно безобидным, — с удовлетворением изрекла Каролейя, беря меня за руку.

Волей-неволей я присоединился к ближайшему кругу. Красавица сделала реверанс, и я поклонился, усиленно прислушиваясь к ритму музыки. Мысленно считая, я двинулся в одну сторону с другими мужчинами. Каролейя пронеслась мимо с чувственным шелестом надушенного шелка, потом мы оба повернулись, чтобы соединить руки, и последовали за остальными парами в череде быстрых поворотов и кружений. Я не танцевал с Зимнего Солнцестояния, да и танцы те были для слуг, где ошибки награждались смехом, а не презрением, как здесь. Ливак неплохо приспособилась к нижним залам, но при всем своем желании я не мог представить, чтобы она танцевала эти сложные па с десятой долей грации Каролейи.

Я ухитрился, не сбившись, выполнить обмен партнершами, и когда Каролейя вернулась ко мне, задышал немного легче. 

— У тебя очень серьезный вид, — заметила она, когда музыка сменилась и начался парный танец.

Я заключил ее в объятия.

— Вы с Темаром?.. — Слова вырвались прежде, чем я успел прикусить язык.

Каролейя подняла изящные брови.

— Тебя это как-нибудь касается?

Глядя в ее прозрачные глаза, я почувствовал себя пристыженным.

— Нет. Прости меня.

Красавица нежно засмеялась.

— Раз уж ты спросил, я отвечу: да. Но гораздо важнее для того молодого человека, что мы говорили далеко за полночь и потом еще, в прохладе утра. Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, как мудро понимает он разницу между любовью и вожделением.

Я торопливо огляделся, не слышит ли нас кто, но мы были надежно изолированы среди кружащихся пар.

— Я забыла, каким чутким может быть невинный, — весело продолжала Каролейя, — Но думаю, я убедила его, что на одной страсти любовь не построишь. После первого восторга она неизбежно гаснет, как бы жарко ни горело ее пламя. Надеюсь, он поймет, что лучше всего умерять тот очаровательный пыл дружбой.

Снисходительное удовлетворение Каролейи вызвало во мне обиду за Темара. Затем я спросил себя, не поможет ли такая новообретенная мудрость разрубить клубок чувств, привязывающих его к Гуиналь.

— И ты взяла его в свою кровать, чтобы сказать это?

— И показать, что утехи плоти — это само по себе удовольствие, — непринужденно ответила красавица. — Не говори мне, что ты дожил до своих лет, не зная этого. В противном случае Ливак не легла бы с тобой в постель.

Я принял вызов в тех барвинковых глазах.

— А что бы ты сделала, если бы я согласился на твое предложение этих утех?

— Обменялась бы впечатлениями с Ливак. — Улыбка Каролейи мгновенно стала безжалостной. — Чтобы она точно знала, что ты за тип.

Я медленно вдохнул.

— Хэлис просто обещала свернуть мне шею, если я поступлю нечестно.

— Это похоже на Хэлис, — легко согласилась Каролейя. — Мы обе, как умеем, заботимся о наших друзьях. Подожди, пока ты не встретишься с Сорградом и Греном.

— Буду ждать с нетерпением, — так же легкомысленно ответил я. — Если мы доживем до конца праздника.

Мы закончили танец в молчании и расстались по обоюдному согласию. Я проследил, как Каролейя ловко проникла в смеющуюся группу дам Ден Бреваля, сопровождаемых мужчинами из младшей линии Ден Хориента. Затем пошел танцевать с Аллин.


Императорский дворец Тадриола Предусмотрительного, праздник Летнего Солнцестояния, день пятый, после полудня

— Ты хорошо провела праздник?

Теперь, когда танец требовал, чтобы они просто шли вперед рука об руку, Темар смог отвлечь свое внимание от танцевальных па, чтобы начать разговор с Джелайей Ден Мьюриванс. По крайней мере свои первоначальные ошибки он совершил с дружелюбной Орилан и различными барышнями Д'Олбриотов.

— Такого незабываемого праздника у меня еще не было.

Темару показалось, что Джелайя хочет еще что-то сказать, но они достигли конца фигуры и должны были отвернуться друг от друга. Он вежливо улыбался незнакомой барышне, пока кружил ее, осторожно держа за тонкую талию. Когда он снова оказался возле Джелайи и они стояли, ожидая своей очереди, чтобы пройти между остальными парами, барышня Ден Мьюриванс небрежно подняла веер.

— Ты добился каких-нибудь успехов в изучении языка перьев? — спросила она лукаво.

Темар покачал головой.

— Я был очень занят в эти пять дней.

Он пристально смотрел на Джелайю, но девушка старательно отводила взгляд.

— Многие сгорали от желания увидеть, какие цвета я буду носить на балу. Хотя никто не знает цветов Д'Алсеннена, не так ли?

Юноша изучил ее развернутый веер. Глянцевые малиновые перья, наслоенные поверх более темных бордовых и смягченные пухом, были зажаты в золотой ручке, усеянной рубинами. Яркие алые усики с хохолками на концах дрожали с обеих сторон, и Темару стало любопытно, от какой они птицы. Он даже хотел спросить, но Джелайя выжидательно смотрела на него, иногда поглядывая на другие пары из их круга.

— Ты носишь цвета Ден Мьюривансов, так? Вместо белых перьев, что были у тебя раньше.

Барышня решительно вскинула подбородок.

— Они означают, что в настоящий момент я не интересуюсь никаким другим Домом… и никто не интересуется мной.

Юноша не сразу уловил ее мысль.

— Мессир Д'Олбриот будет разочарован.

— Только он? — с негодованием спросила Джелайя.

Темар взял ее за руку, чтобы провести по коридору из других пар.

— Я даже не знал, что меня рассматривают как подходящего кандидата на твою руку. Почему меня теперь так быстро отвергли? — Завершая последние шаги танца, Темар вместе с Джелайей повернулись и отвесили поклон остальным парам.

Девушка обмахнулась веером, слабый румянец проступал под ее косметикой.

— Есть слишком много осложнений.

Темар смотрел на нее в молчаливом ожидании.

— Я знаю Тормейл, знаю, как танцевать эти танцы и как играть в эти игры, — заявила она с внезапной прямотой, выдергивая свою руку. — Ты этого не знаешь, но ты уже нажил себе опасных врагов. Я выйду замуж, чтобы быть полезной моему сьеру, и я буду делать то, что потребует от меня мой новый Дом, но я не готова играть с такими высокими ставками, как Тор Безимар. Я не знаю, во что еще ты впутался, и меня это беспокоит. Тебя ударили ножом, но к следующему утру колдовство исцелило тебя. Ты общаешься с магами, которые выдергивают падающего человека из воздуха.

— Разве это моя вина? — возразил Темар, уязвленный. — У меня не было выбора.

Джелайя выдавила улыбку.

— Зато он есть у меня, эсквайр. Я выбираю невмешательство. Мне очень жаль.

Юноша низко поклонился и наблюдал, как Джелайя спешит вернуться в безопасный круг своей семьи. Потом он огляделся по сторонам, вежливо улыбаясь любопытным лицам, и неторопливо пошел к Аллин, которая мелкими глоточками пила вино, вся разрумянившаяся от удовольствия.

— Ты окажешь мне честь потанцевать со мной следующий танец?

— О, позволь мне отдышаться. — Толстушка некрасиво раздула щеки.

— Ты наслаждаешься? — с интересом спросил Темар.

— Ага, — кивнула Аллин, и ее глаза сверкнули. — Я твердо решила наслаждаться. А если не получится, пусть Полдрион выпустит своих демонов на этих высокомерных женщин, особенно вон на ту очаровательную барышню Ден Реннион. Она заявила, что я очень старомодно танцую.

— Ну, в этом я мог бы с тобой потягаться.

Неожиданная суматоха в зале не дала юноше договорить. Все повернули головы к двери тронного зала, и в огромном бальном помещении стало так же тихо, как в пустой усыпальнице.

Голос управляющего Жанна слегка дрогнул, разбивая эту настороженную тишину.

— Тадриол, прозванный Предусмотрительным милостью равных ему, и император волей Собрания принцев.

Темару было плохо видно, но он не собирался привлекать к себе внимание, переходя на другое место. От противоположной стороны зала покатилась волна движения. Знать освобождала середину, выстраиваясь вдоль стен. В центр этой пустоты вышел император Тадриол. На нем были простые бриджи и сюртук с широкими фалдами, сшитые из бронзового шелка с черным вытканным узором. Широкая цепь из завязанных узлом золотых звеньев лежала на его плечах, а на цепи висел могучий золотой бык с опущенной головой и грозно выставленными рогами. Узкая полоска из квадратных рубинов в золотой оправе скрепляла простую оборку на воротнике его рубахи. Такие же камни сияли на обшлагах, под которыми виднелись браслеты из толстой золотой цепи, украшающие запястья вместо кружев. Перстни и кольца на каждом из его пальцев были все разные. Они не сочетались по стилю и цвету драгоценных камней и могли быть только фамильными сокровищами. Император медленно обошел зал, нигде не останавливаясь, только его легкая улыбка чуть расширялась, когда он слегка кланялся каждому сьеру.

— Я приношу извинение за свое опоздание. Надеюсь, вы наслаждались музыкой и вином, — со спокойной искренностью заговорил Тадриол, вернувшись на середину зала. — Я не буду оскорблять ваш ум, предполагая, что это было легко в нынешнем климате… и я говорю не о погоде. — Его тон стал более официальным. — Все мы знаем о необычных событиях последнего года. Однако сейчас те проблемы достигли критической точки. Мой долг — вести Империю по пути наибольшей выгоды для всех, и это возлагает на мои плечи тяжелую ответственность. Вот почему я воспользовался случаем, чтобы посоветоваться со сьерами тех Домов, кого это непосредственно касается, а также с теми, кто держится в стороне. Благодарю за ваше терпение, пока я обстоятельно изучал картину происходящего.

Тадриол помолчал, дожидаясь, когда утихнет шепот, начавшийся с упоминания Келларина.

— Обычно император выносит свои решения в Императорском суде, но, принимая во внимание ту неприязнь, которая мешает некоторым из наиболее влиятельных принцев рассуждать здраво, я считаю, что будет лучше разрешить все вопросы как можно скорее. — Слова Тадриола звучали четко и размеренно. — Я слышал заявления в суде и приватно высказанные суждения от заинтересованных Домов и нахожу, что все это дело запутано злобой, завистью и недоразумениями, как случайными, так и умышленными. Постороннее вмешательство только ухудшило и без того трудную ситуацию. Поэтому я решил издать ряд указов.

По коллективному вздоху Темар понял, что это должно быть значительным отступлением от установленного порядка. Аллин ободряюще сжала его руку. Юноша рассеянно пожал в ответ ее пальцы и огляделся, ища Райшеда. Избранный стоял не очень далеко от них, Велиндра и Казуел застыли у него по бокам.

Император отбросил с лица прядь волос. Цепи вокруг его запястий звякнули — слабый звук, слышный в каждом углу зала.

— Императорский указ — не та сила, которую я использую с легким сердцем, — строго продолжал Тадриол. — Я делаю это для того, чтобы нынешние разногласия не переросли во что-то худшее, что привело бы к крушению Империи. Этот неподобающий спор уже не сделал чести нашим Именам в глазах простого народа. И я приказываю всем Домам прекратить мелочные ссоры под страхом моего крайнего неудовольствия.

Император внезапно улыбнулся и заговорил более примирительным тоном.

— Думайте о будущем, а не о прошлых обидах. Но перейдем к формальностям. Во-первых, я постановляю, что Дом Д'Олбриота не имеет исключительных прав на торговлю с Келларином или отдельными людьми, живущими там. Любое Имя и торговое предприятие совершенно вольны вступать в любые соглашения, какие они сочтут нужными, без всяких ограничений со стороны Д'Олбриота.

Темар взглянул на мессира Д'Олбриота, но лицо сьера было непроницаемым.

— Во-вторых, я постановляю, что Дом Д'Алсеннена не имеет никаких прав на собственность, которая в настоящее время находится в распоряжении Тор Олдера или любого другого Имени. Завещания, сделанные бесчисленные поколения тому назад, не могут перевесить долгие годы заботы. Я не допущу, чтобы древняя законность разрушила торговлю, домашнее хозяйство и лишила пропитания столько невинных арендаторов. Этот указ также отказывает в притязаниях отпрыскам Тор Арриала, Ден Домсзина или какого-либо другого знатного Дома, которые отважились пересечь океан в прошлые времена.

Мягкое сожаление в тоне императора не стало утешением для Темара, который ощутил тошнотворный страх, вгрызающийся в живот. Его отправляют назад, в Кель Ар'Айен, лишенного и помощи Д'Олбриота, и собственности, которая могла бы приносить деньги для оплаты наемников, в которых он, несомненно, будет теперь нуждаться, чтобы защищать свою несчастную колонию?

— Но весы Рэпонина должны быть уравновешены, чтобы справедливость восторжествовала. — Жесткие слова императора оборвали поздравительные улыбки, которыми обменивались Тор Безимары и Ден Таснеты. — Точно так же, как Д'Алсеннен не имеет прав на этой стороне океана, никакое здешнее Имя не может предъявлять права на Келларин или требовать дани от его людей. Хаффрейн Ден Фсллэмион твердо решил, что его новое поселение даст людям свободу от цепей алчной знати… — Тадриол сделал паузу, достаточную для того, чтобы на лицах в зале появилось оскорбленное выражение. — …что едва ли удивительно, если вспомнить, что они убегали от беспутства и расточительности Немита Последнего. Я намерен почтить того великого мореплавателя, уважая его желания, поэтому я повторяю: никакое здешнее Имя не имеет прав над Келларином.

Император медленно глотнул воды из поднесенного ему стакана.

— Но престиж всех наших Имен покоится на заботе, которую мы проявляем к нашим арендаторам. Вы предоставили Дому Тадриола дополнительную ответственность — заботу об Империи в целом и всех ее подданных, где бы они ни находились. Я не могу просто бросить этих колонистов. Каждый принц Собрания справедливо осудил бы меня, если бы эти невинные люди остались без защиты, если бы какие-то нежеланные поселенцы, бездумно перевезенные за океан, разграбили их богатства и урезали их свободы.

— К счастью, у нас под рукой есть готовое решение. Хотя Дом Д'Алсеннена — мертвое дерево на этой стороне океана, но у него имеется цветущий отпрыск в лице нынешнего обладателя этого Имени. Поэтому я издаю указ о том, что Темар Д'Алсеннен назначается сьером того Дома со всеми правами и обязанностями этого титула. Он будет заседать в Собрании наравне со всеми сьерами, где сможет вызвать любой Дом, плохо обращающийся с его арендаторами, на суд императора и принцев. Все колонисты Келларина сим объявляются арендаторами Дома Д'Алсеннена и как таковые находятся под его защитой. Каждый, кто желает торговать с колонией, должен направлять свои предложения сьеру и ждать их рассмотрения. Я не собираюсь оставлять Келларин в качестве монополии Д'Олбриота, но я не допущу вседозволенности, при которой этих людей сможет надуть любой проходимец, способный нанять лодку!

Внезапная оговорка в живой, неофициальной речи императора вызвала улыбки у различных Домов, одни — благостные, другие — неохотные. Тадриол поднял руку, ибо приглушенные замечания грозили вылиться в открытый разговор.

— Но человек не может строить Дом в одиночку. И поскольку есть другие побеги дворянства, посаженные в далекую почву Келларина, я издаю указ, чтобы они и их потомки считались младшими линиями Д'Алсеннена, и прошу сьера обеспечить, чтобы они величали себя соответственно.

Император полез в карман, и весь зал замолчал, когда он направился к Темару. Юноша с трудом сглотнул. Пустота, которую он чувствовал, думая, что Кель Ар'Айен бросают, не шла ни в какое сравнение с сокрушительной тяжестью, которая легла теперь на его плечи.

Император остановился перед Темаром и протянул руку. Серебряная брошь лежала на его ладони, три ровно расположенных листа каменного дуба, частично заходящие один за другой.

— Ваша эмблема одобрена, мессир.

Юноша с минуту изучал брошь, и только когда убедился, что его руки не задрожат, он приколол ее на лацкан своего сюртука. Листья ярко заблестели на фоне синего шелка, так подходящего к огромному сапфиру отцовского кольца.

— Моя вечная благодарность, мой император, — молвил Темар с архаичной церемонностью. 

— В твоих устах это — не пустое обещание, — пробормотал император.

Кто-то в толпе захлопал, и вскоре к нему присоединились другие. Император повернулся, кивая рукоплесканиям и пытливым лицам.

— Есть еще несколько мелочей, которые нужно уладить, прежде чем мы продолжим веселье. Один из самых примечательных моментов келларинской истории — это повторное и весьма неожиданное появление среди нас магии. Должен признаться, я все еще не разобрался во многом из того, что происходит и происходило, но несколько вещей я знаю твердо. Во-первых, хотя колонисты Келларина имеют огромный долг перед магами Хадрумала, на нашей стороне океана это ничего не меняет. Все Дома по-прежнему могут использовать магическое ремесло, как им будет угодно, и я всегда выслушаю совет Верховного мага Планира или любого другого мага, который захочет его предложить. Но я не буду придавать их словам чрезмерного значения и не позволю никакому магу получить неограниченное влияние внутри Тормалина.

Разные люди по всему залу стали бросать самодовольные взгляды на сьера Д'Олбриота и его братьев, желая увидеть, как они принимают столь ощутимый упрек.

— Действительно, какая у нас нужда в магии Хадрумала? — резко спросил император. — Это тормалинское Высшее Искусство спасло людей Келларина в те давние дни, то же самое древнее искусство, что помогло Коррелу Надежному донести тормалинское владычество до самой границы Великого Леса. Признаюсь, мне любопытно посмотреть, какие выгоды приносит Келларину Высшее Искусство, и, кто знает, возможно, все мы извлечем выгоду из благоразумного использования его даров в предстоящие годы.

Тадриол помолчал и снял с пальца толстое серебряное кольцо.

— Но мы не можем ожидать, что люди Келларина поделятся с нами своим Высшим Искусством, если мы лишаем их тех, кто все еще спрятан в заклинании, которое защищало их все эти утраченные поколения. Как многие из вас уже знают, мессир Д'Алсеннен приехал просить нашей помощи. Ему нужно найти драгоценности и украшения, мечи и знаки верности, которые охраняют умы его спящих людей. — Император пожал плечами. — Не буду притворяться, я тоже не понимаю, как это было сделано. Но меня потрясло, что некоторые люди вымогают деньги или преимущество в обмен на эти предметы, почти требуя выкуп за саму жизнь каких-то беспомощных лиц. Это мой последний указ, и я объявлю сбор когорт, чтобы провести его в жизнь, если потребуется. Каждый предмет, который мессир Д'Алсеннен сочтет необходимым для возвращения его людей, должен быть отдан ему без всяких возражений и компенсаций. — Негодование Тадриола незаметно перешло в презрение. — Мы все можем вынести небольшие потери, пусть даже фамильных сокровищ, и мы в Тормалине перестали назначать цену за жизнь, когда Иншол Резкий закрыл рынки рабов.

Император вручил кольцо Темару. Сверху граненый ободок был сплющен в шестиугольник, на котором виднелась неразборчивая надпись, почти стертая от старости. Первое, что пришло в голову юноше, — он ни за что не добьется нужной концентрации, чтобы вызвать образ из этого кольца. Следующая мысль была о том, что делать этого ни в коем случае не следует. Темар порылся в памяти, но прежде чем ему удалось соотнести это кольцо с кем-нибудь из спящих, Тадриол ушел, чтобы встать перед сьером Д'Олбриотом.

— Мессир, как распорядитель Собрания принцев, вы должны созвать Собрание, чтобы утвердить эти указы.

Д'Олбриот спокойно улыбнулся.

— Поскольку сегодня мы вернулись к древним обычаям, может, удовлетворимся простым поднятием рук? Простите меня, — заметил он сухо. — Я не знал, что мне понадобится жезл Распорядителя. — Он повернулся, чтобы одолжить трость Лейшала, и три раза ударил об пол. — Выйдите вперед, сьеры, чтобы защищать достоинство вашего Имени!

Толпа зашевелилась, пропуская глав Домов на середину зала.

— Обязуетесь ли вы повиноваться этим указам и обяжете ли к повиновению всех, кто пользуется покровительством вашего Дома? Я напоминаю вам о вашем долге, о клятве, которую вы принесли Именам, избравшим вас, и Собранию, принявшему вас. Вы клялись защищать Тормалин от внешних врагов и от внутренней тирании, защищать оружием, советом и проведением в жизнь императорских постановлений.

Сьеры незначительных Домов сразу подняли руки, одни — нерешительно, другие — с живостью. Ден Мюре упорно отказывался смотреть на Ден Таснета, но Тор Приминаль бросил уничтожающий взгляд на Тор Безимара, прежде чем медленно поднять руку. Ден Мьюриванс и Тор Канселин оба выглядели очень довольными, когда с готовностью подали знак согласия, подстегивая этим Ден Хификена, Ден Бреннейна и два десятка других.

— Темар, — прошипела Аллин, — подними руку!

Чувствуя, как щеки обдает жаром, юноша сделал это и обрадовался, увидев следующую волну согласия в зале.

Мессир Д'Олбриот бесстрастно посмотрел на Темара, затем повернулся к Камарлу, который пытался скрыть огорчение.

— Как Распорядитель, я, естественно, должен вызвать для голосования своего назначенного, — добродушно заметил он Тадриолу, но так, чтобы это слышал весь зал. — Эсквайр Камарл, Д'Олбриоты поддерживают императора, ратующего за хорошее управление?

Камарл откашлялся.

— Конечно, мессир. — Он решительно вонзил руку в воздух.

Теперь все глаза повернулись к сьеру Тор Безимару. Кривя рот в болезненной улыбке, он вяло поднял руку, а его тетка побелела от ярости.

— Значит, мы все согласны, — с удовольствием заключил император. — Спасибо вам всем за терпение. Предлагаю вернуться к нашему веселью.

Музыканты, которые все это время сидели, старательно глядя в пол, заиграли живую мелодию, но никто и не думал танцевать. Толпа задвигалась и перемешалась, со всех сторон послышались разговоры.

— Что ты скажешь мессиру Д'Олбриоту? — выдохнула Аллин под боком у Темара.

— Я правда не знаю, — ответил юноша, все еще изучая кольцо императора.

— Он идет сюда, — нервно прошептала толстушка. — Ты хочешь, чтобы я осталась?

Видя, как она помертвела от страха, Темар предложил:

— Пойди и узнай, что думает обо всем этом Велиндра.

И все же юноша почувствовал себя неуютно покинутым, когда Аллин бочком пробралась мимо мессира, который подходил к нему со своими братьями.

— Мессир. — Сьер Д'Олбриот вежливо поклонился, и Темар вернул ему эту любезность.

— Неожиданный поворот событий, — заметил он. Ничего лучшего в голову не пришло.

— О да, — ответил сьер. — Совершенно непредвиденный.

— Ты сможешь сам управлять всеми делами Келларина? — поинтересовался эсквайр Камарл, в его тоне слышались одновременно воинственность и озабоченность.

— Без вашей помощи — нет, — честно ответил Темар. — Я не услышал ничего, что запрещало бы мне просить совета.

— Дома выстроятся в очередь, чтобы предложить тебе совет, — кисло возразил Камарл.

— Тогда мне придется испытать его и посмотреть, так же ли он надежен, как ваше руководство. — Юноша надеялся, что Камарл не станет долго дуться из-за этого.

Сьер улыбнулся.

— Мы обсудим все это на досуге. Я просто пришел пожелать тебе удачи, Темар. Она тебе, без сомнения, понадобится.

Его братья единодушно забормотали, но Юстиан, к удивлению Темара, дружески подмигнул ему.

— Не смотри на меня так, Фрезил, — упрекнул он брата. — Сначала подумай хорошенько, а потом спорь. А пока ты думаешь, я хочу выпить. — Эсквайры и сьер поклонились и пошли прочь, добродушно переговариваясь.

— Об этом бале теперь не скоро забудут.

— Райшед! — Темар радостно повернулся к избранному. — Где ты был?

— С Казуелом. Он оплакивает крушение своей надежды стать Императорским Колдуном, а Велиндра, насколько я могу судить, готовит выволочку Планиру. — Воин на мгновение умолк. — Похоже, сьер Ден Ильмирал хочет побеседовать с тобой.

Темар исторгнул тяжелый вздох.

— Я бы предпочел подождать, пока у меня не будет какого-то представления о том, что говорить. Мы не могли бы тихонько уйти?

— Боюсь, что нет. — Райшед нахмурился. — Но ты можешь сказать, что не хочешь говорить о делах в последний день праздника. Таков давний обычай, а если он кому-то не нравится, то это их трудности, не твои.

— Вряд ли это будет вежливо, учитывая пример, который только что подал император, — мрачно пробормотал Темар. — Сколько еще продлится бал?

— Недолго, и я буду следить за твоей спиной. — Райшед слегка улыбнулся. — Императорское пособие раздается народу на восьмых курантах дня. Тогда большинство дворян уедет.

— Если население приходит сюда, чтобы требовать свой хлеб и мясо, то нам придется идти домой, спотыкаясь о крестьян и уличных мальчишек, — с сарказмом обронил Темар.

— В наше время император раздаст деньги, Темар, — Райшед шагнул в сторону, чтобы принять должную позу за его плечом. — Просто вежливо улыбайся и не связывай себя никакими обязательствами.

Юноша глубоко вдохнул и мило улыбнулся подбегающему сьеру Ден Ильмиралу.


Императорский дворец Тадриола Предусмотрительного, праздник Летнего Солнцестояния, день пятый, ранний вечер

— Ты должен отобедать с нами, прежде чем снова отправишься за океан.

— Как только я узнаю, каковы мои планы, я пошлю сообщение вашему управляющему.

— Твой управляющий свяжется с его управляющим, — тихо прошептал я над плечом Темара, когда старший эсквайр Ден Хориент ушел. Парень неплохо справлялся с банальностями этикета, но он должен еще многому научиться.

Мы медленно обходили салон, пока несколько неутомимых танцоров выпрашивали у музыкантов последние танцы. Темар остановился, чтобы обменяться каким-то замечанием с госпожой Д'Истрак, затем вопросительно поднял брови. 

— Какой еще управляющий?

— Тебе нужен будет управляющий, ты теперь сьер, — сообщил я с усмешкой. — И присягнувшие, и резиденция, и архив, и назначенный, и госпожа, если подумать.

— Вряд ли все это потребуется в Кель Ар'Айене, — решительно начал юноша. Потом остановился и свирепо посмотрел на меня. — Ты шутишь?

— Почти, — признался я. — Но управляющий тебе все равно нужен.

Темар задумался и хотел что-то сказать, но тут распахнулись двери во внешний двор, и лакеи Тор Тадриола начали тактично извещать дворян о поданных им экипажах.

— Теперь мы можем уйти? — неожиданно спросил юноша.

— И как можно скорее. Не то застрянем в толпах, приходящих за императорским пособием.

Я огляделся в поисках сьера. Он как раз шел к нам вместе с эсквайром Камарлом.

— Мессир. — Я низко поклонился.

— Райшед. — Он ответил мне дружеским кивком. — Темар, какие у тебя планы на этот вечер?

Юноша растерялся.

— Мы не возвращаемся в резиденцию?

— Думаю, мы заслужили небольшой отдых, не правда ли? — ответил мессир. — Мы с Камарлом собрались проехаться по городу, найти тихий ресторанчик. Ты бы не хотел присоединиться к нам?

— Сейчас все барышни соберутся в резиденции и будут хихикать над эсквайрами, с которыми они танцевали, и обсуждать платья и веера, — добавил Камарл. Теперь он казался повеселевшим.

— У меня нет желания портить себе ужин, слушая как Фрезил и Лейшал спорят из-за сегодняшних сюрпризов, — с неожиданной откровенностью заявил мессир.

— Они очень рассержены? — напрямую спросил Темар.

— Не столько рассержены, сколько сбиты с толку, — рассудительно пояснил мессир.

— А вы?

Сьер улыбнулся.

— Нет смысла роптать из-за того, чего никогда не было. Для мудрого разум — опора, для дурака — дубина.

Темар посмотрел на него неуверенно.

— Значит, мы все идем вперед?

— Совершенно верно. — Мессир кивнул ждущему поблизости лакею. — Ты присоединишься к нам?

— Чтобы показать всем любопытным, что мы по-прежнему в хороших отношениях?

— Праздник закончился, но завтра доска будет поставлена для новой игры, — заметил мессир. — Не помешает обозначить наши позиции.

— Опережая тех, кто так жаждал поставить нам подножку в эти последние дни, — добавил Камарл.

Темар ухмыльнулся.

— Тогда мы с удовольствием присоединимся к вам.

— Мы поедем в новом дорогом экипаже Юстиана, — сообщил сьер, когда мы вышли на мощеный двор. — Он вернется домой с Фрезилом и Лейшалом.

Темар не слушал. Он заметил у крыльца Аллин. Приятно порозовевшая, она стояла, сжимая свой бальный билет как талисман.

— Ты кого-то ждешь? — спросил он толстушку.

— Барышню Авилу, если она сможет вырваться от своих поклонников. — Что-то забавляло юную магиню. — Велиндра была здесь минуту назад, но ее пригласили ужинать с госпожой Ден Джанаквел.

Сзади раздались голоса, и я оглянулся. Казуел шел рядом с дирижером оркестра. Амален Девуар уже сбросил сюртук и с закатанными рукавами и развязанным воротом рубахи являл резкий контраст с застегнутым на все пуговицы Казуелом.

— Нет, Каз, я настаиваю. Мне хорошо заплатили, и, с праздничным даром от самого императора, я могу купить тебе самую лучшую еду в городе!

Лично мне показалось, что предложение Амалена исходит не столько от доброжелательности, сколько от желания покомандовать братом.

— А, мастер Девуар, мои поздравления, — окликнул его сьер. Казуел открыл рот, но вовремя понял, что мессир говорит с его братом. — Твоя музыка была превосходным сочетанием нового и традиционного.

Музыкант небрежно поклонился.

— Это вообще был день новизны.

Казуел вскипел от такого нахальства, но мессир только рассмеялся.

— Спасибо, Амален, но я лучше провожу свою ученицу. — Маг по-хозяйски кивнул на Аллин, однако было ясно, что он просто ухватился за этот предлог.

— Она может пойти с нами, — тотчас предложил мастер Девуар.

— Пойти куда? — Возбуждение этого дня, казалось, сняло годы с плеч барышни Тор Арриал.

Мессир поклонился.

— Мы собираемся проехаться по городу и найти тихое место для ужина.

— Могу порекомендовать «Золотой зуек», — вмешался Амален, к явному раздражению Казуела. — Мы как раз туда едем.

Авила похлопала веером по ладони, ее глаза загорелись воинственным блеском.

— Ты предлагаешь нам всем ехать в этом? — Она указала растрепанными голубыми перьями на открытую коляску Юстиана, которая только что подъехала. Больше четырех пассажиров этот экипаж никак не мог вместить.

Амален Девуар сунул два пальца в рот и расколол благовоспитанный гул двора оглушительным свистом.

— Мою двуколку, да побыстрей, пожалуйста!

Часовой в мундире Ден Джанаквела повернулся, чтобы сделать, по всей видимости, непристойный жест, но рядом с нами стояли дамы. Увидев Д'Олбриота, он послал за ворота мальчишку, и вскоре сверкающая двуколка быстро вкатила во двор. Это была дорогая повозка с большими колесами и высокими козлами. До блеска отполированный корпус изнутри был обит пурпуром. Рядом с этой кричащей роскошью коляска Юстиана с ее простыми очертаниями и темно-зеленой кожаной обивкой была образцом умеренности и хорошего вкуса.

— Если вы поедете со мной на козлах, сударыня, — мастер Девуар одарил Аллин искусительной улыбкой, — то сзади хватит места для двоих. Может, Каз и сьер Д'Алсеннен окажут нам честь?

Темар застыл. Он лихорадочно пытался найти повод отказаться. К счастью, на выручку пришла барышня Авила.

— Я поеду с тобой, мастер маг. — Ее тон намекал на то, что она вполне готова пресечь всякие претензии музыканта.

— Давайте освободим дорогу для других карет. — Мягко улыбаясь, мессир поднялся в коляску. — Вечер обещает быть интересным, — заметил он вполголоса.

Я сел напротив него, спиной к кучеру, Темар устроился возле меня, и Камарл закрыл дверцу. Когда экипаж тронулся, я увидел Файрона Ден Таснета, с неприкрытой ненавистью глядящего нам вслед.

Темар перехватил мой взгляд.

— Я знаю, Тадриол действовал из лучших побуждений, но все равно обидно думать, что Ден Таснету и Тор Безимару столько всего сошло с рук.

— Я согласен. — Мессир вздохнул. — Но мы знаем, что они сделали, и император знает. Думаю, мы можем положиться на Тадриола, он распустит надлежащий слух. Главное, что они проиграли.

— Но что это за наказание? И как насчет вдовы? — Темар не собирался успокаиваться, и не было места в коляске, чтобы заткнуть его осторожным пинком. — Она была такой радушной, так нам улыбалась, дабы войти к нам в доверие, а сама все это время плела сети, как какая-то жирная старая паучиха в центре паутины. Где справедливость? Она причинила нам столько вреда, а мы не можем отомстить!

— Месть слишком переоценивается. У нас с тобой есть по половине яйца, а все, с чем осталась Тор Безимар, это пустая скорлупа. — Голос мессира стал проникновенным. — Обрати свои помыслы к будущему. У тебя впереди очень много работы, молодой человек, у тебя и у барышни Тор Арриал.

— Я это хорошо осознаю, — серьезно сказал Темар.

— Но не сегодня вечером. — Камарл помахал в ответ на веселое приветствие группы бражников. — С кем ты танцевал, Темар?

Разговор был переведен на безобидные темы. А коляска тем временем медленно продвигалась через праздничное столпотворение нижнего города. Как всегда, народ гулял напропалую, в полное свое удовольствие. В конце концов, завтра наступит первый день постлета, который спозаранок призовет их обратно в мастерские и на службу. Я посмотрел за спину мессира. Аллин хихикала, слушая музыканта, искусно правившего своей норовистой серой лошадью. Прохожие приветствовали нас радостными криками, одни — из верности, другие — за компанию, поскольку так напились, что уже не соображали, кто сидит в коляске.

Когда мы выехали через Южные ворота старого города на Главную улицу, толпы заметно поредели. Все требования праздника были удовлетворены, и над аристократическим районом повисла атмосфера расслабленности. Мягкий свет раннего вечера золотил город, теплый ветерок одинаково ласкал и знатных, и простолюдинов. Слуги вставляли факелы в скобы по обеим сторонам дверных проемов, чтобы осветить улицу, когда Халкарион закутает солнце в мягкую пелену сумерек. Несмотря на жару, некоторые торговцы уже выставляли жаровни, чтобы потчевать деликатесами проходящих мимо гуляк, готовых потратить оставшиеся праздничные пенни.

Мы свернули на улицу Благолепия и внезапно остановились.

— В чем дело? — крикнул сьер.

— Там маскарад, мессир. — Возница повернулся на козлах. — Акробаты и жонглеры.

Лакей, сидевший рядом с ним, тоже оглянулся.

— Прогнать их, мессир?

— Мы не особенно торопимся, — беззаботно молвил Д'Олбриот.

— Каз говорил, что маскарады — развлечение, недостойное родовитых особ, — заметил Темар.

Я собирался высказать свое мнение о снобизме мага, как вдруг заметил наверху какое-то движение. Мы остановились у здания Ден Брадайла. Его обновляемый фасад стоял в деревянных лесах, на которых высились груды шифера и тяжелого камня в ожидании каменщиков, — те должны были появиться здесь утром.

Темная фигура в верхнем окне дернулась назад. Я едва успел понять, что этот неизвестный уперся шестом в леса, как они покачнулись. Шифер и мрамор полетели вниз, за ними последовало тяжелое дерево.

— Прыгайте!

Я бросился к сьеру. Камарл наклонился вбок, чтобы увидеть акробатов, и я не мог до него дотянуться. Темар тоже смотрел на них, повернувшись ко мне спиной. Я вытолкнул его на дорогу, где он и растянулся, застигнутый врасплох моим зверским толчком, пока я вытаскивал сьера из-под смертоносного града.

Мы тяжело плюхнулись на вымощенную булыжниками мостовую. Треск рушащихся лесов на минуту заглушил крики ужаса со всех сторон. В туче пыли, которая щипала глаза и забивала горло, я вскарабкался на ноги. Темар споткнулся и упал на меня. Схватившись друг за друга, мы кое-как устояли на ногах и помогли встать сьеру.

— Камарл? — Мессир ошеломленно огляделся, не обращая внимания на кровоточащую щеку.

Вечерний ветер развеял пыль, и мы увидели то, что осталось от задней части дорогого экипажа Юстиана. Эсквайр Камарл лежал среди обломков, оглушенный, истекающий кровью под шифером и камнями.

Перепуганные лошади ржали, кучер с трудом удерживал их. Коляска, лишившись обоих задних колес, накренилась и затем тяжело рухнула на заднюю ось. Оглобли задрались вверх, упряжь жестоко вдавилась в животных, постромки болтались в опасной близости от их лихорадочно бьющих копыт. Разбитый экипаж дернулся вперед, заскрежетав по камням, и Камарл закричал от боли.

Мессир отделался поцарапанной щекой да несколькими синяками, поэтому я сунул его в руки Темара. Пыхтя от напряжения, я снял с ноги Камарла самый большой камень. Под ним открылся ужасный перелом: рваная рана и белеющие в ней осколки кости.

— Какое-то время я не буду танцевать, — слабым голосом прошептал эсквайр, его лицо приобрело белизну мрамора, а по ноге медленно текла черная кровь.

— Держись. — Закинув его руку себе за шею, я с трудом поднял безвольное тело.

— Помогите, сюда, скорее! — заорал Темар, оглядывая улицу.

На крик прибежал жонглер, за ним — несколько актеров маскарада. Жонглер поднял руку и — я не поверил собственным глазам — бросил тяжелую дубину, которая попала нашему кучеру прямо в лоб. Несчастный рухнул на спину, как зарезанная свинья. Лакей уже почти добрался до лошадиных уздечек, но, охваченные новой паникой, животные замотали головами, не даваясь ему в руки.

— Берегись, сзади! — отчаянно закричал я, видя яркий блеск стали в руке приближавшегося актера. Вытаскивая эсквайра из обломков кузова, я ничего не мог поделать, лишь в ужасе смотрел, как актер прокалывает насквозь беспомощного лакея. Невзирая на мучительные вопли Камарла, я вынужден был свалить его в ближайшем дверном проеме.

— Темар! Они нападают на нас! — Подобрав дубину вероломного жонглера, я толкнул мессира к двери, в скудное укрытие косяков, и заслонил обоих своей спиной.

Темар уже оценил наше положение. Схватив сломанный шест от лесов, он ударил им по ногам другого актера, который несся на него с вполне предсказуемой целью. Еще один бросился на меня, живая сталь просвечивала сквозь краску, покрывавшую меч. Я едва избежал обманного клинка, но, уклоняясь от удара, сам врезал окованной металлом дубиной прямо по лицу злодея. Удар оказался достаточно сильным, чтобы расколоть пополам его тонкую деревянную маску. Актер отступил, зажимая разбитый нос, но кровь неудержимо лилась меж его пальцев. Я вырвал у него меч и нанес ему смертельный удар в живот, затем, толкнув в бедро, швырнул негодяя на землю.

Темар тоже откопал где-то меч. Низко держа клинок, он попятился ко мне. В этот момент Халкарион решила подбросить нам немного удачи, и сплоченная атака убийц из маскарада оказалась рассеянной лошадьми, которые неслись во весь опор вниз по улице Благолепия. Позади них бешено мотались из стороны в сторону остатки экипажа. Испуганные прохожие бросились бежать, пригибая головы, чтобы их не задело деревянными обломками. Один несчастный выбрал не то направление и, шагнув на мостовую, исчез под лошадиными копытами. Отчаянные крики его спутницы присоединились к нарастающему гвалту.

Я резко повернулся кругом, когда за нами приоткрылась дверь. В щель выглянуло испуганное лицо.

— Впустите, у нас раненый! От имени Д'Олбриота! — закричал я.

Дверь захлопнулась, и мы услышали, как кто-то в панике до отказа задвигает засовы.

— Я не могу остановить кровотечение. — Малиновые пятна расплывались по кружеву на манжетах мессира, но его руки и голос оставались твердыми. Он успокаивающе улыбнулся Камарлу, который дрожал, как нищий в середине зимы.

Если бы лопнул один из больших кровеносных сосудов, эсквайру уже ничем нельзя было бы помочь. Но пока он был жив, меня больше заботили те, кто горел желанием закончить свою грязную работу. Актеры маскарада перегруппировались, но теперь им мешала ничего не понимающая толпа. Из чайного дома напротив выскочили люди, спрашивая друг у друга, что происходит. Таверна выше по улице тоже пустела. Тут и там начали вспыхивать драки, только добавляя сумятицы, ибо одни набросились на акробатов, а другие — на невинных прохожих, приняв их по ошибке за злоумышленников, которые все это устроили.

Человек в буйволиных бриджах и простой рубахе наемного слуги торопливо направлялся к нам.

— Пошли сообщение когорте, — крикнул я.

Не слушая меня, мужчина перешел на бег, и я увидел нож в его руке и одновременно — сброшенную маску в канаве позади него. Я махнул впопыхах мечом, целясь в его запястье, — Фил осмеял бы меня за такой удар. Но мерзавец все же отскочил, и я попытался рассечь ему лицо. Но он снова отпрянул. Казалось, в этого подонка труднее попасть, чем в тень, но рука с ножом, метнувшаяся к моему животу, не была призрачной. Я крепким ударом вышиб нож, но ублюдок, не останавливаясь, впечатал кулак мне в ребра. Хорошо, я успел шагнуть вбок, не то бы он меня прикончил. Я замахнулся, готовый врезать рукоятью ему по башке, но не тут-то было. Он нырнул в сторону, падая, вытянул руку, перекатился и с ловкостью акробата опять вскочил на ноги, ища глазами упавший нож. Он отвлекся всего на миг, но Темару этого хватило, чтобы вогнать лезвие ему в бок. Злодей пошатнулся и дал деру, окровавленная рубаха развевалась на ветру, пока он не исчез в толпе.

Охраняя спину Темара, я увидел двух мужчин, которые неуверенно переглядывались в нескольких шагах от него. Я угрожающе поднял меч. Один сломя голову побежал обратно по улице Благолепия, другой вытянул пустые руки и в панике залепетал:

— Не меня, ваша честь, не меня.

— Вызови Дежурную когорту, — проревел я ему.

Глянув вверх по улице, я увидел, что прохожие тоже втянуты в баталию, а кареты и двуколки остановились вдали и загораживают дорогу. Я выругался. Люди Ден Джанаквела наверняка уже в пути, но им будет нелегко пробиться к нам. Народ со всех сторон боролся с актерами маскарада — то ли из желания помочь нам, то ли от пьяной воинственности. Не столь храбрые пытались убежать, а самые исступленные затевали новые драки на месте первоначальных схваток, еще больше мешая тем, кто неуклонно стремился нас убить. Но как отличить друга от врага? Какой-то мужчина, споткнувшись, налетел на меня. Я ударил его кулаком по голове, и он растянулся на дороге.

Может, удастся сбежать вниз по улице Благолепия? Но хватит ли у нас сил тащить с собой Камарла, а если да, то как это обернется для него? И тут я увидел, что несчастный, которого я послал за Дежурной когортой, угодил прямо в руки двух горячих парней. Они примчались, чтобы поглазеть на суматоху, и заодно попытались его отколотить.

— Нет, отпустите его! — крикнул я.

Злобно щелкнул кнут, рассекая воздух над их головами. Серая лошадь Амалена Девуара закусывала удила, раздувала ноздри и дико вращала глазами. Музыкант, собрав поводья в одной руке, без разбора хлестал кнутом направо и налево, возле него Аллин обеими руками вцепилась в сиденье. Парни и их жертва убежали все втроем, низко пригибаясь и защищая головы руками.

— Девуар! Казуел! Гони назад и приведи Дежурную когорту, — заорал я, надрывая горло.

Девуар оглянулся через плечо, но потасовка на дороге не позволяла двигаться.

— Камарл ранен! — закричал Темар.

При виде мессира, стоящего на коленях рядом с эсквайром, у Аллин отвисла челюсть. Но толстушка быстро пришла в себя и, жестикулируя одной рукой, стала передавать информацию барышне Авиле и Казуелу.

— Темар! — Я бросился наперерез еще одному гаду, перелезавшему через обломки лесов с горящей в глазах злобой и мечом в каждой руке.

Юноша поспешил на подмогу, но град камней и шаров, низвергавшийся по воле двух остервенелых жонглеров, которые появились у входа в переулок, заставил его пригнуться и, увертываясь, отступить к двери. Схватив кусок разбитого кузова, чтобы защитить голову, Темар остался там, заслоняя мессира и Камарла своим телом.

Гад вызверился на меня и принял борцовскую стойку. Судя по его устрашающему разбитому лицу, он зарабатывал на жизнь борьбой. Но у него было два клинка, и, похоже, этот ублюдок умел ими пользоваться. Он бросился на меня, нанося удары каждым мечом по очереди — удары неуклюжие, однако быстрые и решительные. Отступая, я ощутил под мягкими башмаками, которые я сегодня носил, предательские обломки дерева. Я взял меч обеими руками и, вращая клинок, уверенно пошел на врага, полупарируя-полуатакуя. Фехтование, выученное для подмостков, не годится в настоящем бою, и этот тип, словно новобранец, инстинктивно угодил в ловушку предвосхищения моих ударов и начал парировать слишком рано. Перехватив тем самым инициативу, я вынудил его замахнуться, а потом внезапно рубанул сбоку под руки. Ублюдок еще пытался обрушить на меня удар, по я успел раньше повернуть клинок и, рассекая грудь, вогнал зазубренную сталь в его бычью шею. Брызнула кровь, и он рухнул как подкошенный.

Стерев капли с лица, я обнаружил, что Темар бьет своим импровизированным щитом по голове другого невесть откуда взявшегося нападающего. Не выдержав отпора, тот повернулся и сбежал бы по соседнему переулку, но ему загородили дорогу жонглеры, у которых были собственные проблемы. Рой непонятных, серовато-красных шершней кружился вокруг них без всякого жужжания, и когда бы эти шершни ни садились на одежду, от нее поднимался дым, а под дымом образовывались черные выжженные метки. На открытых руках и лицах жонглеров вздувались красные пузыри, вызванные алыми искрами; они вспыхивали и исчезали так быстро, что взгляд не успевал за ними следить. Обернувшись, я увидел, что Аллин все еще цепляется за шикарную двуколку Девуара. Ее пухлое лицо окаменело от ненависти, глаза свирепо смотрели на жонглеров. За переулком дымилась пустая жаровня, в которой угасал малиновый свет.

Избивая свою дрожащую лошадь, Девуар заставил ее подчиниться. Бедное животное пребывало в таком ужасе, что не понимало, вперед оно должно бежать или назад. Барышня Авила с трудом слезла с двуколки, Казуел, заламывая руки, последовал за ней, съеживаясь от страха внутри своей помпезной мантии. Не обращая внимания на суматоху со всех сторон, Авила направилась к двери за моей спиной. Темар побежал вперед, чтобы как можно быстрее втащить ее в наш хрупкий защитный круг.

Я бы тоже пошел, но прямо передо мной вспыхнула свирепая драка. Камни и деревяшки полетели с боков, и все, что я мог сделать, это не позволить дерущимся смести меня, сьера и эсквайра. Нас с Темаром пихали со всех сторон. Не в силах отличить несчастных гуляющих от переодетых убийц, мы были вынуждены отгонять всех, кто к нам приближался, грубой бранью и еще более грубыми тумаками. Казуел взвизгнул от возмущения — это я наступил ему на ногу. И поделом — нечего прятаться между мной и Темаром. Внезапно жгучая боль лизнула мой затылок.

— Эй, Девуар, следи за своим треклятым кнутом!

Но я простил музыканта, когда увидел, что хлещет он по всем подряд, чтобы не дать свалке раздавить барышню Авилу и сьера; те стояли на коленях в дверном проеме и занимались ранами Камарла.

Медный сигнал пронзил шум и крики. Рога Ден Джанаквела наконец-то извещали об их скором прибытии. Резкий сигнал повторился, призывая всех убраться подобру-поздорову. Люди вокруг пас удвоили свои усилия, чтобы вырваться из драки, и я заметил, как несколько актеров сорвали свои маски в надежде затеряться в безымянной толпе.

Но трое не отказались от маскировки. Они свирепо прорубали себе путь мечами, и веселые деревянные лица героев народных сказок были по-прежнему крепко привязаны. Кто бы ни были эти трое, они направлялись к переулку напротив.

— Темар! — крикнул я, указывая на беглецов, когда давка вокруг нас уменьшилась.

— Схвати их, Райшед! — Сьер возник подле меня с мечом в руке, Амален держал наготове кнут.

Расталкивая толпу кулаками, локтями и рукоятками мечей, мы с Темаром решили перехватить ублюдков. Но чуть-чуть опоздали, и те трое промчались по переулку, свернув в проход между задними дворами тесно стоящих домов. Я погнался за ними как выпущенный рысак, а Темар бежал за мной по пятам.

— Да шевелись же ты, — взорвался он, и я понял, что мы захватили в погоню Казуела. В узком проходе магу некуда было отойти, чтобы пропустить юношу, и ему оставалось только бежать с нами.

Чувствуя, что их могут настигнуть, актеры мчались во весь дух, не осмеливаясь ткнуться ни в какие двери или ворота. Я поднажал из последних сил, слыша, как Темар безжалостно погоняет Казуела все более грязными ругательствами. Расстояние между нами и актерами стало сокращаться, но тут эти ублюдки круто повернули за угол в широкий переулок. Бросившись за ними, я обнаружил, что переулок упирается в обнесенный стеной двор. Ворота в стене были открыты, над ними возвышалась широкая каменная арка, украшенная древними завитками, а по обеим сторонам особенно выделялись тяжелые листья и гроздья резных виноградных лоз. Я узнал двор за «Щеголем», и досада запылала в моей вздымающейся груди. Если они выскочат на оживленный северный конец Главной улицы, мы точно потеряем их.

— Обрушь все! — хрипло закричал я Казуелу, который привалился к стене на углу и, согнувшись в три погибели, держался одной рукой за горло. — Прегради им дорогу!

— Безносые отродья прогнивших шлюх! — выкрикнул Темар, проносясь мимо меня.

Этот парень слишком много времени проводит с наемниками. Но делать замечания было некогда, и я молча кинулся за ним.

Первый актер уже подбегал к воротам. Я было подумал, что он от нас удрал, как вдруг резные лозы зашевелились, вытягивая усики из боков арки. Они переплетались, извиваясь друг вокруг друга быстрее, чем успевал заметить глаз. Барьер из бледных усиков преградил дорогу злодею, и он прямо с разбега влетел в перекрестье корчащегося камня. Завязавшись узлом, сплетенные усики обвились вокруг него, каждый разрастался в ветку, которая тянулась вверх и наружу. Горе-актер дергался туда и сюда, отчаянно вырывался и закричал от ужаса, когда его ноги оторвались от земли. Но страх в его криках превратился в боль: стебли с отчетливым неприятным звуком скрутили его тело. Сухожилия и кости — не соперники для каменной решетки, по которой пробегала живая рябь. Последний отвратительный треск оборвал стоны — изуродованный труп остался висеть в кольцах перевитых лоз.

Второй актер резко остановился всего в длине руки от первого, но за ту минуту, что он возвращал себе равновесие, желтая ветка зазмеилась от ожившей арки. Листья, когда-то высеченные из сплошного камня, слегка покачивались, когда лоза змеей обвилась вокруг его ног. Панически закричав, актер ударил по вьющемуся стеблю, но его клинок только высек искры из камня. Второй усик метнулся из арки и обмотался вокруг его руки с мечом, сдавливая ее. Пока несчастный лихорадочно отдирал его кровоточащими ногтями, вылезли новые побеги и опутали до этого свободную руку. Новые листья распустились из почек по всем переплетающимся стеблям, которые теперь приковывали его ноги к земле. Но лозы, связывавшие его руки, все так же извивались вверх в безумном пародировании роста, все больше причиняя боль. Вместе с последними, придушенными вздохами актер пронзительно выкрикнул какое-то проклятие в тот миг, когда небрежные стебли выгнули его назад в мучительном изгибе. Хребет треснул, как сухая палка.

Все это случилось за то недолгое время, которое понадобилось нам с Темаром, чтобы догнать третьего актера. Он в ужасе застыл, но, услышав за спиной наши шаги, резко повернулся кругом. Даже маска не могла скрыть его выпученные в панике глаза. Он был так напуган, что даже не поднял меч. Инстинктивным движением я ударил его кулаком под край маски, попав прямо в мягкую плоть под челюстью. Негодяй рухнул на колени и, задыхаясь, схватился за горло.

— Давай посмотрим, гаденыш, кто ты такой.

Дергая завязанные узлом ленты маски, я в первый раз заметил, что его одежда — не обычное дешевое подражание дворянским нарядам. На нем было настоящее дорогое сукно и хорошего покроя шелк. Волосы, которые я выдернул из-за того, что они запутались в ленточках, были надушены дорогой помадой.

— Крев Тор Безимар?

Неудивительно, что он хотел убежать, прячась под маской. Темар с негодованием поднял меч и остановился за спиной стоящего на коленях эсквайра.

— Отойди, Райшед, я срублю голову этому ублюдку!

Мне совсем не хотелось, чтобы этот мерзавец, выпущенный на свободу, предпринял новое нападение в какой-то другой день, но я не мог допустить самосуда.

— Нет! — Я встал между Темаром и все еще хрипящим Кревом, из закрытых глаз последнего катились слезы.

— Я имею право! Юноша свирепо посмотрел на меня.

— Да, имеешь, — согласился я. — Но пусть император утвердит его смерть. Подожди, пока он не окажется перед судом на виду у всех Домов в Тормейле. Доверие к Тор Безимарам будет окончательно подорвано — их Имя не сможет претендовать на трон в течение пятидесяти поколений!

— А если ваши адвокаты с их увертливыми речами найдут ему какое-то оправдание, какую-то лазейку? — горячо возразил Темар.

— Этого не случится, — заявил я с непререкаемой уверенностью и схватил его руку с мечом. — Он пошел на убийство двух сьеров, открыто пренебрегая императорскими указами, после оглашения которых не прошло и полдня. Это измена против давно установленного порядка Империи, и он умрет за это, поверь мне. — Игнорируя сиплые вздохи Крева, я толкнул ублюдка на живот и поставил ногу ему на спину.

Темар казался неубежденным, но меч опустил.

— Если мы захотим отрубить ему голову, то это сделаю я, — добавил я, свирепо усмехнувшись, и отпустил руку парня. — Сьер Д'Алсеннен не должен марать руки кровью такого подонка. И почему ты не посмотришь, кого еще Каз поймал в свои силки?

— Ладно, посмотрю, — согласился Темар, бросив последний взгляд на неподвижного эсквайра. Убедившись, что Крев никуда не денется, он поднял безжизненную голову актера, умершего вторым, и с трудом стащил его маску. — Файрон Ден Таснет! — крикнул он через плечо. — Думаю, этого следовало ожидать.

— Вряд ли Сэдрин призовет нас за него к ответу. — Я взглянул на арку, когда связывал за спиной руки Тор Безимара отрезанными от маски лентами. — А кто тот, другой?

Темар нерешительно посмотрел на человека, висящего над ним.

— Мои поздравления мастеру Девуару, но я не собираюсь туда ползти. Ты можешь опустить его, Казуел?

— Не уверен. — Маг остановился рядом со мной, весь белый от напряжения.

— Ты должен знать, как ты это сделал. — Я поглядел на него с любопытством.

— Конечно, — отрезал Казуел, исполненный ледяного достоинства, — в общих чертах. — Его высокомерие испарилось, когда он уставился на творение рук своих. — Нам придется рассказать об этом Верховному магу, верно?

Задняя дверь «Щеголя» медленно отворилась. Потоптавшись с минуту на пороге, Банч неохотно выдвинулся во двор, Изинна подгоняла его свирепым шипением. Он в ужасе посмотрел на заколдованный лес, растущий из его древней арки. По крайней мере ее не видно с улицы, осознал я с запоздалым облегчением. Такое драматическое колдовство вряд ли подкрепит заявленное предубеждение императора против магии. Лучше убрать с глаз это свидетельство, пока оно не стало чудом, на которое полгорода будет таращить глаза.

— Мы сделаем все как было, — крикнул я Банчу, толкая Казуела в ребра. Маг все еще ошеломленно вглядывался в листья и плоды, которые вновь превратились в застывший, неподатливый камень.

— Можешь засунуть ее туда, куда твоя мать никогда тебя не целовала, — дрожащим голосом возразил Банч. — Берись за кувалду, парень. Я хочу, чтобы ее сломали и увезли отсюда до конца дня и чтобы даже пыли от цемента не осталось.

— Магия совершенно прошла, — возмущенно запротестовал Казуел.

— Я хочу, чтобы она исчезла и все это — тоже! — Банч круто повернулся и, втолкнув Изинну обратно в кухню, захлопнул за собой дверь.

Я посмотрел на Казуела.

— Ты можешь ее снести?

— Думаю, да, — буркнул маг.

Хмурясь, он потер ладони. Янтарный свет вырвался из кончиков его пальцев, раскаленные искры полетели через воздух и сели на витой камень. Тонкие, как волоски, трещинки побежали по желтым стеблям. Золотой свет сгустился до жгучей охры, щели зияли все шире и шире, сначала посыпалась пыль, затем маленькие осколки, наконец, куски камня величиной с кулак. Темар спешно попятился, и тело первого умершего актера кулем упало на землю.

Юноша пошел к нему, осторожно поглядывая, не свалится ли на макушку какой-нибудь камень. Сорвав маску налетчика, он покачал головой.

— Я не знаю этого человека.

— Я тоже. — Я уставился на расслабленное в смерти лицо. — Вероятно, какой-то мелкий эсквайр, которому Крев пообещал солнце, луны и звезды в придачу. Не важно, у нас есть кого представить императорскому правосудию.

Темар оглянулся на лежавшего ничком злодея.

— Если он не помрет у нас на руках. Ты не слишком сильно его ударил? 

Я с ужасом увидел, что лицо Тор Безимара залито кровью, а вместо дыхания раздается чуть слышное бульканье.

— Проклятие, кажется, я сломал ему гортань.

Не проверить его было ошибкой, позволительной только новичкам, пусть меня и отвлекло то невиданное зрелище, устроенное магом.

— Отнесем его к барышне Авиле, — предложил Темар.

— Немедленно, — согласился я. — Каз, убери тут все и быстро.

— Я не думаю… — начал он возмущенно.

— Хочешь, чтобы император потребовал объяснения у Верховного мага? — перебил я его.

Я взял Крева Тор Безимара под мышки, юноша поднял его за ноги. Ублюдок был жутко тяжелым, и обратный путь показался нам втрое длиннее, но страх за его никчемную шкуру подгонял нас.

Когда мы вышли на улицу Благолепия, мессира и Камарла уже окружала плотная фаланга в мундирах Ден Джанаквела: присягнувшие с дубинками и сержанты с обнаженными мечами. Дежурная когорта с обеих сторон перекрыла дорогу, и тех, кто оказался внутри кордона, отпускали лишь тогда, когда двое других людей могли поручиться за их имена и занятия. Несколько актеров маскарада и акробатов лежали лицом вниз в пыли, связанные, как куры для жарки.

Группа присягнувших направилась к нам. Обливаясь потом, я с трудом кивнул на свой браслет.

— Где барышня Тор Арриал? Она нам срочно нужна.

— Она занята ранеными. — Проходившая мимо Аллин остановилась, держа в руках две исходившие паром кружки. — Принести вам настой?

— Приведи барышню Авилу, — категорически потребовал я. — Иначе этот человек умрет, и Тор Бсзимары избегут всякого наказания.

Аллин сунула кружки испуганному солдату и убежала, подобрав юбки. Мы с Темаром как можно осторожнее уложили покалеченного Крева и виновато посмотрели друг на друга. Появилась барышня Авила и, не говоря ни слова, встала на колени возле задыхавшегося парня. Ласково положив руки на его горло, она забормотала какое-то ритмичное заклинание, и темный румянец вскоре исчез с его лица. Когда ребра эсквайра наконец заработали, накачивая воздух в оголодавшие легкие, я сам вздохнул с облегчением и покосился на Темара. Похоже, малый тоже избавился от опасений.

— Насколько я понимаю, он оказался червем в яблоке? — Авила села на пятки. Ее платье было в грязи, кружевная накидка порвана в нескольких местах. Худое лицо осунулось от усталости, но блеск в ее глазах не сулил Тор Безимарам ничего хорошего. — Я бы предпочла использовать свои силы, помогая невинным раненым.

— Райшед сказал, что его должен судить император, — пожаловался Темар, мятежно поджимая губы.

— Совершенно верно, хотя вы уже сделали большую часть работы. — Люди Ден Джанаквела расступились, пропуская мессира Д'Олбриота. Он посмотрел на Крева, который все еще лежал без сознания. — Вот ты и отомстил Дириндал, Д'Алсеннен. Она возлагала все надежды Дома на этого парня с тех пор, как он вырос из мягких башмаков.

Темар отчего-то смутился, и внезапные воспоминания — его, не мои — обрушились на меня. Всю свою бурную юность Темар нес бремя надежд своего деда, что, в частности, и погнало его в Келларин.

— С эсквайром Камарлом все в порядке? — резко спросил я.

— Благодаря барышне Тор Арриал. — Несмотря на пятна крови, испортившие его одежду, самообладание мессира не пострадало. — Как только люди Ден Джанаквела найдут нам карету, вернемся в резиденцию. Теперь мы вряд ли одеты для ужина в ресторане, и я думаю, хватит приключений для одного вечера. — Мессир смахнул полоску пыли со штанины, и я увидел, что его рука слегка дрожит.

— Что будет с ним? — спросил Темар, враждебно тыкая Крева носком туфли.

— Люди Ден Джанаквела за ним присмотрят, — пообещал сьер, и в его голосе зазвенела сталь. — Их Дом — не друг Тор Безимару, и они прекрасно знают, что император удлинит им шеи, если что-нибудь пойдет не так.

Мне было досадно оставлять Крева в чужих руках, но испытанный Ден Джанаквела уже подал коляску для сьера. По крайней мере непреклонное выражение на лицах вокруг Тор Безимара убедило меня, что эти люди так же надежны, как их слово присягнувшего.