Все говорят, что ныне страшно жить,Что воздух заражён и смертью веет;На улицу боятся выходить.Кто встретит гроб — трепещет и бледнеет.Я не боюсь. Я не умру. Я днейТак не отдам. Всей жизнью человекаЕщё дышу я, всею мыслью векаЯ жизненно проникнут до ногтей,И впереди довольно много дела,Чтоб мысль о смерти силы не имела.Что мне чума? — Я слышу чутким слухомСо всех сторон знакомые слова:Вблизи, вдали — одним все полно духом, - Все воли ищут! Тихо головаПриподнялась; проходит сон упрямый,И человек на вещи смотрит прямо.Встревожен он. На нем так много летРука преданья дряхлого лежала,Что страшно страшен новый свет сначала.Но свыкнись, узник! Из тюрьмы на светКогда выходят — взору трудно, больно,А после станет ясно и раздольно!О! из глуши моих родных степейЯ слышу вас, далекие народы, - И что-то бьется тут, в груди моей,На каждый звук торжественной свободы.Мне с юга моря синяя волнаЛелеет слух внезапным колыханьем…Роскошных снов ленивая странаИ ты полна вновь юным ожиданьем!Ещё уныл "Ave Maria"[16] гласИ дремлет вкруг семи холмов поляна,Но втайне Цезарю в последний разГотовится проклятье Ватикана.Что ж? Начинай! Уж гордый Рейн восстал,От долгих грез очнулся тих, но страшен,Упрямо воли жаждущий вассалГрозит остаткам феодальных башен.На Западе каким-то новым днем,Из хаоса корыстей величаво,Как разум светлое, восходит право,И нет застав, земля всем общий дом.Как волхв, хочу с Востока в путь суровыйИдти и я, дабы вещать о том,Что видел я, как мир родился новый!И ты, о Русь! моя страна родная,Которую люблю за то, что тутЗнал сердцу светлых несколько минут,Ещё за то, что, вместе изнывая,С тобою я и плакал и страдал,И цепью нас одною рок связал, - И ты под свод дряхлеющего зданья,В глуши трудясь, подкапываешь взрыв?Что скажешь миру ты? Какой призыв?Не знаю я! Но все твои страданьяИ весь твой труд готов делить с тобой,И верю, что пробьюсь — как наш народ роднойВ терпении и с твердостию многойНа новый свет неведомой дорогой!