"Удовлетворение гарантировано" - читать интересную книгу автора (Брукс Хелен)

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Мисс Джессика Тейлор. – Низкий голос с хрипловатыми обертонами прозвучал у нее прямо над ухом, когда они с Кэрол с бокалами в руках стояли в роскошном зале Брингейл-Хауса.

Они подъехали всего несколько минут назад; внушительного вида страж пропустил их такси в ворота только после того, как нашел их имена в длиннющем списке приглашенных.

– Хорошо еще, твой дружок Гарри догадался внести наши фамилии в список, – шепнула Джессика. – В какой-то момент я решила, что придется возвращаться восвояси.

Как только слуга в золотой ливрее провел их в дом и вручил по бокалу шампанского, возле Кэрол возник Гарри.

– Я очень рад, что вы пришли.

Только Джессика собралась облегченно вздохнуть и оглядеться вокруг, как этот ненавистный тягучий голос сбил ее дыхание.

Она выждала несколько секунд, обернулась, изобразив на лице вежливую официальную улыбку, – и наткнулась на насмешливый взгляд.

– Я и не предполагал, что наше знакомство возобновится так скоро, мисс Тейлор. Прежде всего позвольте представиться. Кольт Айронс, к вашим услугам.

Едва ли он будет к чьим-то услугам: он рожден повелевать, а не служить, мелькнула глупая мысль, которая отнюдь не смягчила выражение лица Джессики.

– Как ваши дела? – сухо произнесла Джессика.

Его пронзительный взгляд указывал на то, что он уловил ее враждебность. Может быть, его это даже забавляет?

– Замечательно, мисс Тейлор. – (Это и видно! В смокинге его высокая, мускулистая фигура казалась еще более подавляющей.) – И я принял холодный душ. Даже два раза.

– Вот как? – обронила она с намеренной скукой в голосе.

– В самом деле. – Его рот скривился в циничной усмешке, но голос звучал мягко. – Мне давным-давно не приходилось этого делать.

– Извините, мистер Айронс, но что заставляет вас считать, что меня интересуют ваши… банные привычки? – негромко сказала Джессика, тщательно следя за выражением своего лица. Он сделал оригинальное вступление, надо отдать ему должное, но, если то, что говорил ей дядя о мужском коварстве, хоть наполовину правда, эта манера у него давно отработана. И сейчас он видит перед собой потенциальную жертву, у которой нет ни малейшего шанса ускользнуть.

– Джессика, Джессика, – насмешливо сказал он. По крайней мере оставил свое «мисс Тейлор», которое действовало ей на нервы. – Какая же вы колючка.

– Послушайте…

– Кольт, душка, глазам своим не верю, неужели это ты? – Женский голос ворвался в их разговор, и лицо Кольта окаменело. Благословляя случай, Джессика пробралась к Кэрол и оттащила ее от удивленного Гарри Брингейла.

– Джессика, ты что? Это же невежливо!

– Я понимаю, – она продолжала проталкиваться сквозь толпу, – извини, пожалуйста, Кэрол. Но ты еще сумеешь поговорить с Гарри, а мне надо было сбежать от этого ужасного типа. Он… он просто невыносим.

– Кольт Айронс? – Кэрол оглянулась через плечо. – Да, вообще-то он забавный, – с удовольствием согласилась она.

– Я не это имела в виду, ты прекрасно знаешь. – Они остановились возле двух пожилых женщин, увешанных бриллиантами, как новогодние елки мишурой.

– Да, дорогая, конечно, но может быть, это как раз то, что тебе надо: легкий флирт без всяких последствий и возможность развлечься.

Джессика в изумлении уставилась на кузину: она что, с ума сошла?

– Развлечься? Кэрол, в том, что касается женщин, этот человек – бомба с часовым механизмом. Ему на спине надо написать: «Оставь надежду всяк сюда входящий!»

– Оригинальное суждение, – раздался холодный размеренный голос. – Но в настоящее время я не могу с ним согласиться.

О Господи! Джессика вздохнула. В последние секунды она видела, как глаза Кэрол округлились, но не догадалась, по какой причине. Она и не предполагала, что Кольт Айронс стоял у нее за спиной!

– Извините. – Она не смогла сразу взглянуть ему в лицо. – Я не знала, что вы здесь.

– Поверьте, я ничего не подстраивал. – Он был зол, но держал себя в руках. – Однако бомба с часовым механизмом не глухая и тем более не тупая. Будь я джентльменом на все сто, я бы пожелал вам всего доброго и с достоинством удалился. Но я не безупречен и временами не джентльмен. Сейчас как раз этот случай.

Итак, он все слышал! Сердце у Джессики так билось, что казалось, выпрыгнет сейчас из груди.

– Вне всякого сомнения, вы самая агрессивная, дурно воспитанная, ядовитая женщина, которую я когда-либо встречал. Уверен, что не первый вам об этом говорю. К сожалению, вы очаровательны, но, как я сразу и подумал, вас невозможно любить. Теперь, облегчив свою душу, я могу честно сказать: желаю вам всего самого наилучшего!

«Ты это заслужила», – шепнул ей тихий голос. Но все равно слова «невозможно любить» ранят слишком больно. Джессика застыла – не могла ни говорить, ни двигаться. Все время, пока он говорил, – она смотрела на него глазами раненого животного, ощущая свою беспомощность. Потом резко повернулась и, выскочив через балконную дверь в слабо освещенный сад, бежала и бежала, пока позади не исчезли все звуки и огни.

Да, она знает – ее нельзя любить! Иначе Вильям и не устроил бы этот спектакль, воспоминание о котором кровоточит в душе незарубцевавшейся раной, вопреки ее бравым уверениям. Она не забыла Вильяма… и никогда не забудет того, что он с ней сделал. И Джо… О Джо, как ты могла так поступить со мной? Планировала, предвкушала…

Она упала на траву, и рыдания сотрясли все ее тело. Она страдает безвинно, так почему же Вильям и Джо остаются безнаказанными? Живут вместе, наслаждаются жизнью, а она раздавлена и уничтожена. Это так несправедливо!..

Кто-то тронул ее за плечо. Наверное, это Кэрол – нежная, преданная Кэрол – разыскала ее. Но Джессика ей не ответила. Она и злилась на себя, такую слабую, что даже не может справиться с рыданиями, и одновременно негодовала – хотелось рвать и метать, вопить от предательства, от боли, мучившей ее день и ночь.

– Ну, ну. – Она не узнала мягкий мужской голос, но, когда сильные руки подняли ее с земли, почувствовала: это Кольт Айронс. О Боже, только не он! Когда она в таком виде… – Извините, Джессика, я не знал про вашего жениха, – произнес он тем же тихим, мягким голосом.

Неужели Кэрол сболтнула ему? Рассказала, как Вильям сбежал из-под венца? Не может быть! Как она могла…

Джессика на мгновение уткнула голову ему в грудь, пытаясь успокоиться, затем медленно подняла залитое слезами лицо.

– Что вы имеете в виду? – прошептала она, чувствуя, как ускоряется пульс при одном только виде Кольта Айронса.

– Кэрол сказала, что несколько месяцев назад ваша свадьба в последний момент расстроилась, поскольку ваш жених нашел другую…

Она попыталась собрать остатки чувства собственного достоинства.

– Да, но вам не стоило беспокоиться.

– Если бы я знал, я не вел бы себя… так жестоко.

Слова прозвучали по-доброму, даже ласково. Но Джессика чувствовала, что Кольт не из тех, кто просто так извиняется, и раз он это делает, значит, жалеет ее. Как раз жалость она не могла вынести. В последнее время ее многие жалели. Не стоило им это делать. Не стоит и ему жалеть ее. Она, Джессика, еще найдет в себе силы, чтобы пережить весь ужас своего положения брошенной невесты. Она выживет и всем докажет, что ей не нужна ничья жалость и сочувствие.

– Значит, вы берете свои слова назад? – с вызовом спросила она, отступая на шаг и поправляя прическу. Она не отдавала себе отчета в том, как гордо поднята ее голова, как сверкают глаза, но от мужчины, стоящего перед ней, ничего не укрылось. Да, в ней есть характер!

– Нет. – Он сощурился. – Этого я не обещал. Вы по-прежнему агрессивны, невоспитанны и ядовиты. Я просто говорю, что вашему поведению есть оправдание, вот и все.

– Помнится, вы говорили, что не бываете галантны, – саркастически заметила Джессика; прилив адреналина в крови прочистил мозги и отбил охоту плакать.

– Я сказал, что я не безупречен и временами не джентльмен, – мягко поправил он. – Но это не значит, что при случае я не могу быть галантным.

Она покраснела, но не из-за насмешки, а из-за исходившего от него какого-то животного магнетизма. Джессика почувствовала это еще днем, в толпе разряженных людей, а в ночной темноте, при свете луны, Кольт казался убийственно опасным. Мужчиной – завоевателем, покорителем.

– Мне не нужна ваша галантность, – сказала она, гордо вскинув голову. – Я признаю, что была не права, мне не следовало говорить так при вас.

– Да, но вы же не знали, что я слышу! Значит, все в порядке? По крайней мере смысл ваших речей вы находите справедливым?

– А вы хотите сказать, что я не права? Что у вас не было множества женщин? – произнесла она, тщательно подбирая слова.

– Я и не знал, что должен отчитываться о своей личной жизни перед абсолютно незнакомым человеком, – сказал он бархатным голосом, в котором отчетливо прозвучали стальные нотки. – Не знаю, от кого и что вы узнали, и, честно говоря, мне плевать на это. Но сколько у меня женщин совершенно не ваше дело.

Что ж! Он высказался вполне ясно. Она продолжала приглаживать растрепавшиеся волосы, и на фоне темно-синего неба, в лунном свете они, подобно золотому ореолу, светились вокруг головы.

– Значит, я не ошиблась.

Он выругался, и она вздрогнула. И потому еще больше поразилась, когда он тихо спросил: – Вы все еще его любите?

– Что?!

– Вы еще любите этого подонка, который бросил вас? – настойчиво повторил Кольт.

– Как вы смеете спрашивать? Вы не имеете права!

– Если бы я каждый раз ждал, когда получу права, то упустил бы большую часть возможностей, предоставляемых жизнью. – Он убрал прядь волос с ее лица, и у Джессики по спине пробежали мурашки. – Не много я знаю женщин, которые ревели бы, как вы, а потом столь прекрасно выглядели, – непростительно будничным тоном заметил он. – Разве он этого стоит? Спросите себя, стоит ли он ваших страданий?

– Послушайте…

– Или вы так переполнены жалостью к себе, что не в состоянии рассуждать логически? Можно испытывать горе, – (ей показалось, что по его суровому лицу промелькнула тень), – но нельзя, чтобы оно затягивалось. Вам пора вернуться в реальный мир.

– Да что вы говорите? – Она рассвирепела – оттого, что он вот так разговаривает с ней после двух встреч, и еще больше оттого, что он прав. – Это так просто, не правда ли?

– Я не сказал, что это просто, но не надо сознательно заточать себя в неприступную башню.

– Никуда я себя не заточаю! Я же пришла на вечеринку? – сказала она так лихо, будто вынула кролика из шляпы, и его твердое лицо дрогнуло в улыбке.

– Чтобы плакать в саду? – Он покачал головой. – Это не считается.

– А что же считается?

– Вот что. – Он крепко сжал девушку в объятии и прильнул к ее лицу губами.

– Не надо. – Легкие, невесомые поцелуи продвигались к глазам, ушам; она сумела прошептать «пожалуйста», но он только крепче прижал ее к своему сильному телу.

И опять его умение потрясло ее. Джессика пыталась сопротивляться, но по жилам огнем бежало странное ощущение жара, неудержимого желания. Такого еще никогда не было – ни с Вильямом, ни с кем…

Его губы снова оказались на ее губах; раздвинув их, он завладел ее ртом с такой легкостью, что она ни о чем больше не могла думать, растворившись в охвативших ее сладостных ощущениях.

Это не может продолжаться! Она не должна позволять… Но вокруг было так темно, так сладко веял душистый ночной ветер, что она только слегка вздохнула, всецело отдаваясь власти Кольта, его магнетическим чарам. Поцелуи становились все более настойчивыми, требовательными; он и не делал попытки отстраниться. Этот сильный, уверенный в себе человек не скрывал того, что хотел ее, а ведь ему стоило только щелкнуть пальцами, как сбежались бы десятки самых красивых женщин. В тот же миг она поняла, что ее душа и тело уже не принадлежат полностью ей, они отчаянно стремятся к этому мужчине. Он добился своего безо всяких усилий. Нет, нет!..

– Нет! – Она отшатнулась, и он не сделал попытки ее удержать. Что с ней происходит? Откуда такое возбуждение, такое желание, испытываемое к человеку, которого она не знает и не любит? Может, так и начинается падение, когда переходишь из одной постели в другую. Но она не была даже в постели Вильяма, не то что кого-то другого, хотя у Кольта Айронса, кажется, сложилось другое мнение…

Вздернутая бровь говорила о том, что он забавляется ее паникой. Он спокойно сказал, как бы продолжая разговор:

– Избавьтесь от него, Джессика. Начните жить сначала.

– Послушайте, вы ничего не знаете, так что оставьте свой психоанализ. – Лицо его окаменело, и она быстро добавила: – Я лучше пойду. Кэрол будет беспокоиться.

– К черту Кэрол! – Он отошел к ближайшему дереву, прислонился к стволу и скрестил руки на груди. – Да, я ничего не знаю. Расскажите мне.

– Не хочу.

– Почему? Потому что решили до конца дней похоронить себя в этой дыре?

– Я здесь не живу. – Он удивленно поднял брови, и она отругала себя за промах. Не хотела ничего говорить ему о себе – и вот призналась, что живет вовсе не в этой деревеньке.

– Нет?

– Нет. – В ней опять поднимались раздражение и враждебность – то, в чем он ее обвинил. Как она попала в такое дурацкое положение? Вот он стоит тут – в полном согласии с самим собой, хозяин всему, что его окружает, с чем соприкасается…

– Зачем вы все усложняете? – Он нетерпеливым жестом отбросил волосы со лба.

– Это мое право. – Она попробовала придать лицу выражение холодной насмешки, но по его виду поняла, что ей это не удалось.

– Что ж, поступайте как знаете. Только помните, что вы не первая женщина, которую бросил сладкоречивый негодяй, из тех, что обещают луну с неба, но не могут дать простейших вещей. Сколько вам лет? Девятнадцать, двадцать?

– Двадцать четыре. Но это совершенно не ваше дело. – Джессике решительно не нравилось умозаключение, будто бы она переполнена жалостью к себе. Как не нравился и человек, сказавший это.

– У вас впереди целая жизнь, вы еще успеете наплакаться, – бодро сказал Кольт. – Но должен заметить, вы слишком много рыдаете над ерундой.

– О, неужели? – Вот нахал! – Вообразите, не все люди могут включать и выключать чувства, как по команде. Я собиралась прожить с Вильямом целую жизнь, и все рухнуло в один момент. Наверное, вы смогли бы после такого скакать и прыгать, а я – нет!

– Вот, значит, как вы думаете? Бедняжка Джессика Тейлор, ее любви помешали…

– Я вас больше не слушаю, – свирепо сказала она, – я возвращаюсь в дом.

– Потому что знаете, что я прав.

– Нет, не правы! Совершенно не правы! Вы думаете, я просто потеряла Вильяма и единственное, что мне надо, – это забыть его, но все было гораздо, гораздо хуже! Он не разрывал помолвку, ничего подобного! Он сделал так, чтобы я пришла в церковь и там узнала, что в это утро он сбежал с другой.

– Джессика…

– Нет, черт возьми, хотели знать, так слушайте! Хотите узнать, с кем? Конечно, хотите. Всем было интересно. Весь город сплетничал об этом. Он сбежал с моей сестрой. К тому же моей свидетельницей на свадьбе. Вы не находите, что это очень забавно, мистер Всезнайка Кольт Айронс? Это добавило пикантности скандалу. К тому же она оказалась на четвертом месяце беременности. Одно к одному, есть что вспомнить про мою свадьбу, которой не было!

Кольт молчал, и она удовлетворенно усмехнулась, заметив, как широко он раскрыл глаза.

– Так что, когда вы сказали, что моей любви помешали, то да, вы были правы. Только помешали они, Вильям и сестра, по наущению матери, которая так и не смогла мне простить, что я осталась не с ней, а с отцом, когда они развелись десять лет назад.

После долгого, напряженного молчания он спросил:

– Вы это точно знаете? Про мать?

– Да.

– Понятно.

Опять воцарилась напряженная тишина. Надо было что-то сказать, прежде чем он заговорит. Как много слов она слышала за эти пять месяцев! От отца, чья боль была не меньше ее, от матери, от друзей, знакомых, сослуживцев. Слова, слова, слова, одни слова, от которых она готова была кричать и ломать руки. И только те двое молчали. Да и что они могли сказать?

– Я возвращаюсь в дом, и предпочла бы сделать это одна, – четко и холодно сказала Джессика. Только так можно было сохранить хоть какую-то гордость после откровений о пережитом унижении.

Кольт ничего не произнес и не стал удерживать ее, только коротко кивнул, за что она была ему даже благодарна.

В доме, сославшись на головную боль, она сразу же ушла, попросив, к радости Гарри, Кэрол остаться. Больше всего на свете ей хотелось побыть одной. Опять одной! А ведь одиночество темным облаком окружало ее все эти дни и ночи.

Но сейчас ей надо было успокоиться, все обдумать, проиграть в уме события вечера и, главное, понять, почему ее так влечет к человеку, который ей несимпатичен и которого она едва знает.

В темном такси только отраженные в зеркальце глаза водителя удерживали ее от рыданий. Днем Кольт Айронс позабавился с ней, как лорд с крестьяночкой, вечером захотел продолжить, а в результате добился исповеди израненной души.

Этот человек явно богат сверх всякой меры. Бесспорно, в нем есть сила, красота, но какого-то особого, властного свойства, и нечто еще: двойная, даже тройная доза всего того, что делает мужчину мужчиной, – в каждой линии его мускулистого тела, в каждой черточке сурового лица. Так зачем же он возился с ней весь вечер, хотя мог бы без всяких забот иметь самую красивую женщину? Если бы знать…

«Удовлетворение гарантируется». Он видел эту дурацкую надпись. Кэрол считала, что это смешно. Но винить ее не за что: то было днем, а вечером она, Джессика, сама в ответе за все происшедшее. Что он о ней только подумал? Что она нечто среднее между нимфоманкой и кандидаткой в психушку?

Дядя и тетя несказанно удивились, что Джессика так рано вернулась; пришлось соврать про внезапную головную боль. Сказав, что ляжет спать пораньше, Джессика прошла в отведенную ей комнатку.

Она приняла душ и села на кровать, чтобы высушить волосы. Какой ужасный уикенд! Нужно еще как-то протянуть время до завтрашнего пятичасового поезда. Не станет же он искать с ней встречи! Кольт Айронс не безумец. Даже с его непомерным самомнением он вынужден будет признать свое поражение.

Кэрол вернулась после полуночи, Джессика еще не спала; похоже, ее привез Гарри: машина стояла у дома слишком долго. Потом мотор взревел, Кэрол на цыпочках прошла по коридору, замерла возле двери и пошла дальше, к себе.

Ну, хватит! Хватит думать о Кольте Айронсе, это же нелепо! Джессика свирепо взбила подушки. Он ушел в прошлое вместе с этим изнурительным вечером.

И только несколько дней спустя она осознала, что то была первая ночь после проклятого январского дня, когда ее не мучили видения этой парочки: вот Джо обнимается с Вильямом, вот она гуляет, разговаривает с ним – словом, делает все то, что было предназначено для Джессики.