"Талант быть счастливой" - читать интересную книгу автора (Хант Айрин)

6

– Ты не можешь заснуть? – спросил ее тихий голос.

Марни резко повернулась, не успев стереть с лица горькие воспоминания. Гай увидел слезы в ее глазах. Ему не составило труда понять, в чем дело, и он сразу помрачнел.

Гай прислонился к открытой двери. Его темные волосы разметались в беспорядке, сейчас он выглядел на свой возраст. На тонком лице пролегли глубокие морщины. Они шли от крыльев носа и оттягивали вниз уголки рта.

Он выглядел гораздо старше, но все равно оставался красивым и сексуально неотразимым мужчиной. Он привлекал к себе женщин, как пчел – мед, грустно призналась себе Марни. Она невольно оглядела его тренированное тело; на нем был только короткий черный халат. Марни быстро отвела от него взгляд. Его появление в этой комнате бросило ее в жар, заставило сильно колотиться сердце. Она ненавидела себя за это. Просто ненавидела!

– Ты прекрасно выглядишь в моей рубашке, – заметил он приглушенным голосом. – Так было всегда.

Она почувствовала, что начала возбуждаться – он лениво оглядел ее тело, едва скрытое тонкой шелковой рубашкой, которую она надела на ночь. Она крепко обхватила себя руками, как бы пытаясь задавить возбуждение, которое концентрировалось в кончиках ее поднявшихся сосков.

– Что ты хочешь, Гай? – нервно спросила она его.

– Тебя, – последовал быстрый ответ. – В этом нет ничего нового для нас, – сухо добавил он. – Так как мы оба не можем заснуть, я подумал, не хочешь ли ты выпить со мной чашку чая?

– Чая? – она была поражена. – С каких это пор ты начал пить чай?

Гай всегда высказывал презрение к английскому чаю и любви англичан к этому напитку. Он обожал кофе – крепкий, черный и без сахара.

– На самом деле… – на его лице появилась странно застенчивая улыбка, и оно сразу стало более мягким, – я собирался выпить бренди. Но потом я выбрал чай, чтобы ты присоединилась ко мне. Ты будешь пить чай?

Он медленно, как бы боясь ее спугнуть, протянул ей руку. Марни несколько секунд, не моргая, смотрела на нее. Длинная, крепкая, красивая рука. Рука, которую она так хорошо знала… Она поняла, что в этом жесте содержалось нечто большее, чем просто приглашение присоединиться к нему.

Она внимательно посмотрела на него, но не смогла ничего решить. Губы его скривились в усмешке, как бы говоря, что он готов к ее обычному отказу.

– Ну?… – тихо спросил он ее.

– Да, – услышала Марни свой ответ. – Да, я выпью с тобой чаю.

Она не знала, почему решила принять его предложение. Может, потому, что ей не хотелось оставаться одной. Даже компания Гая была бы сейчас лучше компании ее собственных черных мыслей.

Когда Марни проходила в гостиную, он отошел от двери и галантно поклонился, пропуская ее, а потом последовал за ней. Дверь его спальни была открыта. Мягкий свет настольной лампы освещал стопки бумаг, разбросанных по его неубранной постели. Этот беспорядок говорил о многом.

– Ты меня знаешь, Марни, – прошептал он. – Я ведь мало сплю.

Марни вспомнила, что он обычно спал по четыре часа в сутки. Что же касается остального ночного времени, то она слишком хорошо помнила его методы развлечения. Но сейчас было лучше не думать об этом.

Она свернулась на диване, пока Гай готовил чай.

Он не считал для себя зазорным время от времени готовить для них чай. Марни даже вспомнила, как он несколько раз приходил в ее студию в их апартаментах в Лондоне, неся в руках поднос с чаем.

– Выпей, – обычно говорил он, заглядывая через ее плечо на работу, которой она была занята в данный момент. Он никогда не высказывал своего мнения, некоторое время стоял рядом, легко обнимая ее, потом уходил.

Они уже были женаты несколько месяцев, когда Марни поняла, что чай был только прикрытием для того, чтобы заглянуть в ее мастерскую, которую он считал ее царством. Если она оборачивалась к нему и улыбалась, он долго целовал ее и потом уходил. Если она не обращала на него внимания, он легко целовал ее в ямочку на шее перед уходом и, посвистывая, удалялся.

Он никогда не пытался нарушить ее занятия живописью, помешать ее настроению.

– Почему? – как-то спросила она его.

– Марни, в твоей жизни существуют две страсти. Одна – это твоя работа, а другая страсть – это я. Когда ты работаешь, ты полностью отдаешься работе. Я – вторая твоя страсть – в данном случае отхожу на второй план. Но как только твоя работа закончена, я становлюсь твоим миром!

Как жаль, что он не применял этот мудрый подход к самому себе!

– Прошу, – он подал ей чашку чая.

– Благодарю.

Она приняла чашку, потом посмотрела, как он взял стакан с бренди и уселся в кресле напротив нее. Он устало вздохнул и вытянулся во весь рост. Его длинные загорелые ноги, покрытые темными жесткими волосами, были почти не прикрыты коротким шелковым черным халатом.

Марни с трудом отпила горячий чай и уставилась на дымящуюся жидкость. Ей было больно смотреть на него. И так было всегда, даже когда они, казалось, были счастливы. Он был таким поразительно прекрасным, что при взгляде на него у нее всегда перехватывало горло.

– Как твой отец? – спросила его Марни.

Ей хотелось отвлечься от ненужных мыслей.

– Ему пришлось примириться с тем, что придется ходить с палочкой, – скорчил гримасу Гай.

Роберто, как и его сын, обладал непомерной гордостью. Когда после удара одна сторона тела не пришла в норму, он никак не желал ходить с палочкой.

– Теперь у него есть разные палки для разных целей, – сказал Гай. – Мне кажется, что тут не обошлось без тебя.

Он посмотрел на нее насмешливо и вопросительно.

Марни улыбнулась.

– Я просто как-то между прочим заметила ему, как прекрасно будет выглядеть мужчина с его внешностью и шармом, если у него будет красивая палка.

– Ты сыграла на его самолюбии.

– Нет, я подыграла его итальянскому характеру, – поправила его Марни. – Боже мой, вы, латинские типажи, придаете такое значение своей внешности! – пожаловалась она. – Мне кажется, что нет другой такой эгоистичной, наглой, надменной, гордой нации…

– Именно это когда-то привлекало тебя во мне, – спокойно заметил Гай.

Она не обратила внимания на его замечание.

– Мне казалось, – продолжала Марни, – что, поскольку мне нужно быть в Беркшире на следующей неделе, я могла бы заехать к нему. Мне нужен приют на ночь и ужин, и тогда я смогу провести с ним целый вечер, ублажая его, прежде чем я отправлюсь по своим делам.

– Мы обязательно поедем в Оуклендс, – медленно пробормотал Гай, полуприкрыв глаза, – но тебе придется отменить все другие планы на Беркшир.

Марни переменила позу, ее охватила тревога.

– Что ты хочешь сказать? – резко спросила она.

Гай лениво зевнул.

– Ты великолепно понимаешь, о чем я думаю, – сказал он, поднимаясь, чтобы налить себе еще бренди. – Так как с сегодняшнего дня ты снова стала принадлежать мне, это означает, что ты больше не станешь заниматься работой, которая потребует твоего отъезда из дома.

– Я не брошу мою работу ради тебя, Гай, – резко сказала ему Марни.

– Ты сделаешь так, как я скажу, – ответил он ей так просто, как будто предмет спора был закрыт, и ему даже не следовало напрягать свой голос, чтобы сообщить ей такой пустяк. – Примирись с этим, Марни, как моему отцу пришлось примириться с палочкой. Ты снова стала моей. При таком положении вещей преданность мне должна иметь приоритет перед всеми твоими обещаниями, которые ты брала на себя до этого.

– Но не перед моей работой! – она возмущенно тряхнула головой. – Я никогда не оставлю работу, и, черт бы тебя побрал, Гай, ты не сможешь меня заставить сделать это!

– Я смогу, – уверенно ответил он. – И я это сделаю.

Он насмешливо поднял вверх брови, ее это разъярило, и Марни вскочила на ноги.

– Н-но т-ты разрешал мне работать тогда, когда м-мы были вместе! – задыхаясь от злости, прокричала она. – Я…

– Это только одна из ошибок, которую я совершил в своей семейной жизни, – заявил Гай. – Но теперь я не стану повторять ее.

Марни попыталась взять себя в руки и восстановить спокойствие. Она не ожидала этого. Она много думала о разных трудностях своего положения, но ей даже в голову не приходило размышлять об этом.

– Но… моя работа – это моя жизнь! – наконец сказала она. – Ты это знаешь, ты не можешь…

– Я могу делать все, что мне заблагорассудится, – прервал он ее с тем же раздражающим спокойствием. – Я сделал огромную ошибку, Марни, когда я жил с тобой. Это было…

– То, что ты шлялся по бабам, – грубо прервала она его.

Ей было так горько.

Он не стал отрицать явного, но это признание ничего не изменило.

– Мне не следовало разрешать тебе делать все, что тебе хотелось, – продолжал он, не обращая внимания на ее возмущение. – Я не жаловался, когда ты разъезжала по стране, как какая-то цыганка. Я позволил тебе командовать, каких друзей я могу оставить себе, а с какими мне придется распрощаться. Я…

– Ты весьма своеобразно следовал моим командам. Вспомни, как ты расстался с этой шлюхой Антеей.

– Я позволил тебе, Марни, командовать моей жизнью до такой степени, что я начал терять себя как личность, – мрачно продолжил он.

– Ты потерял себя как личность? – раздраженно повторила она.

– А ты как считаешь, что произошло со мной после нашего брака?

– Я знаю, что произошло со мной. Я стала женщиной Гая Фрабосы! Глупенькая юная женушка-девочка, которая была настолько же наивна, насколько и слепа!

– В том-то все и дело, – капризно перебил ее Гай. – Марни, ты уже не ребенок, не забывай об этом! Я больше не стану относиться к тебе как к ребенку! На этот раз ты будешь настоящей женой, женой на полный рабочий день! Той самой женой, какую желает для себя мужчина, если он честен по отношению к самому себе. Ему нужна старомодная, любящая дом женщина, которая может рожать ему детей! Вот что такое брак!

Она сильно побледнела. Гай даже не представлял, до какой степени он оскорбляет ее.

– Боже, как же я ненавижу тебя! – прошептала Марни.

Лицо ее побелело, ее охватила какая-то нервная дрожь.

– Какая восхитительная и страстная ненависть, – ответил он ей. – Если я прикоснусь к тебе, ты вся превратишься в пламя, вот во что превратится твоя ненависть. Ты все сама прекрасно знаешь!

Он с презрением посмотрел на нее своими темными глазами. Его взгляд не пропустил ничего – ни то, как тяжело вздымалась ее грудь, ни то, как напряглись ее соски под тонким белым шелком его рубашки.

– Твое тело жаждет моего, – презрительно заявил он ей. – Вот почему тебе так трудно бороться со своими желаниями. Марни, так происходит потому, что ты хочешь меня. Ты меня желаешь настолько сильно, что ты была рада, когда твой брат предоставил тебе возможность снова попасть в зависимость от меня, чего ты, сама себе не признаваясь, больше всего и жаждешь.

– Это ложь! – возмутилась Марни. – Мне отвратительна сама мысль о том, что ты прикоснешься ко мне!

– Вот как? – мрачно прошептал он.

Он поднял руку, и Марни быстро отодвинулась назад.

– Ни одна порядочная женщина не захочет тебя, Гай, – презрительно швырнула ему в лицо Марни. – Ни одна женщина из тех, кто своими собственными глазами видела, как ты себя ведешь!

– Ты видела то, что ты хотела видеть, – резко заявил он.

Спор принял такое направление, которого он изо всех сил старался избежать.

– Но тот период нашей жизни закрыт и не подлежит обсуждению. Я много раз старался, чтобы ты выслушала мои объяснения. Теперь я понял, что не желаю ничего объяснять. Все, что было до сих пор, Марни, уже в прошлом, было и быльем поросло. Обо всем следует забыть. С началом нашей новой жизни мы будем следовать новым правилам. Они не оставят места для наших разногласий.

Все было и быльем поросло! Эти слова звучали и звучали у нее в голове. Она чувствовала, как ее злость сменяется слабостью. Гай легко мог добиться этого, не прилагая никаких особых усилий.

– Разреши мне продолжать работать, – попросила она его.

Если он пойдет навстречу ей, она, может быть, попытается не обращать ни на что внимания, забыть прошлое, как он хотел.

– Гай, я прошу тебя только об одной вещи, – умоляла Марни, увидев, как крепко сжал он челюсти. – Что касается остального, я обещаю, что стану тебе подчиняться. Только разреши мне работать!

– Прости, но на этот раз не будет никаких компромиссов, – его голос был твердым и резким. – Твоя работа мешала нам в первый раз; во многом из-за нее наш брак закончился так плачевно. На этот раз все будет по-иному.

– Как насчет твоих других женщин? – вызывающе спросила Марни. – Они тоже прекратятся в твоей жизни?

– Ты хочешь этого? – мягко спросил ее Гай.

Боже! Она закрыла глаза и постаралась проглотить комок, стоявший в ее горле.

– Делай все, что тебе заблагорассудится, – выдохнула она, поворачиваясь к двери. – Я поняла, что мне на все наплевать!

– Тогда почему ты поднимаешь весь этот шум! – воскликнул Гай. – Ты заявляешь, что тебе все равно, но сама вся исходишь злобой. Марни, у тебя не сходятся концы с концами!

Это была правда, и Марни стало неприятно. Она встала и бросила ему как проклятие:

– Я всегда буду презирать и ненавидеть тебя за то, что ты заставил меня согласиться жить с тобой. Никогда не думала, что ты способен на такую низость. Ты этого хочешь? – спросила она его. – Женщина, жена, которая ненавидит каждую минуту, проведенную в твоих объятиях. Ты этого желаешь? Ты готов заплатить именно эту цену за то, что я вернулась к тебе? Окупится ли удовлетворение, которое ты сейчас испытываешь от того, что все будет по-твоему?

– Я знаю, что все будет так, как хочу я, – сказал он, тоже встал, сделал шаг к ней и крепко обнял ее.

Марни вырвалась и резко отступила назад. Ее спина уперлась в тяжелую деревянную дверь. Он снова схватил ее.

– Пусти меня, – бормотала Марни, пытаясь оттолкнуть прочь его руки. – От твоего прикосновения меня бросает в дрожь.

Гай улыбнулся.

– Ты дрожишь? Отчего? – прошептал он, кладя руки ей на талию.

Тонкая мягкая шелковая ткань не мешала ему ощущать мягкость и теплоту ее обнаженного тела.

Ее начала бить дрожь, бросило в жар, сердце стучало в грудную клетку как молоток.

– Нет, – простонала она, когда он наклонился к ее губам.

– Нет? – он приостановился, дразня ее. – Ты уверена в этом?

Он властно раздвинул губами ее губы, и Марни ничего уже не смогла сделать. Ее ненависть к нему разлетелась на миллионы мелких кусочков, остались только восхитительные ощущения. Его руки медленно поползли по всем изгибам ее тела, поднимая вверх шелковую рубашку. Гай целовал ее все более страстно. Потом он положил руки ей на бедра и медленно стал спускать ее трусики. Они скользнули по ее ногам вниз. Когда это произошло, он крепко прижался к ней своим телом, от которого исходил жар. Она сразу же начала реагировать на его прикосновения. Марни извивалась, отдавшись восхитительному ощущению, распространившемуся по всему телу.

Она не могла справиться со своим желанием. Губы раскрылись, позволив ему еще более страстно целовать ее. Его руки скользнули по нежной груди. Шелк рубашки делал его прикосновение еще более возбуждающим. Гай медленным движением приподнял ее груди, со знанием дела провел пальцами по напрягшимся соскам.

Марни застонала и инстинктивно начала ритмично двигаться, крепко прижимаясь к нему. Она тесно сплела руки вокруг талии Гая, потом подняла на его плечи.

– Прекрати, – выдохнула она.

Он не обратил на это внимания. Его пальцы сплелись и крепко, до боли, сжали ее. Марни тщетно пыталась бороться с собой, со своим жаждущим ласки телом.

– Почему бы тебе не перестать сражаться со мной, Марни? – страстным шепотом промурлыкал Гай, почувствовав эту борьбу. – Ты же знаешь, что тебе этого очень хочется.

– Нет…

– Да! – настаивал он.

Он открыл ее губы своими губами, его язык проник ей в рот.

Он был страстным, голодным, переполненным желанием. Марни почти перестала владеть собой. Она напрасно пыталась заставить себя хотя бы не так бурно реагировать на его прикосновения. Было слишком поздно. Их языки встретились, и такой прилив страсти овладел ею, что она чуть не потеряла сознание.

Он отвел руки от ее возбужденных грудей. Марни едва успела перевести дух, как они медленно скользнули вниз по ее телу и властно обхватили ее обнаженные ягодицы. Только тогда, когда он теснее прижался к ней, Марни поняла, что он развязал халат. Она не успела даже испугаться, когда он с силой вонзил свой пульсирующий член между ее возбужденными бедрами.

– Боже мой, – прошептал Гай.

Он стал жарко целовать ее шею.

Ее лицо прижималось к жестким волосам у него на груди. Она попыталась немного прийти в себя и начала глотать воздух, но громкий стук его сердца, который отдавался во всем теле, казалось, лишал ее рассудка. Они слились воедино. Его близость так действовала на нее, что она чувствовала себя как будто пьяной. Его крепкие пальцы не останавливались ни на минуту. Они гладили, сжимали и массировали ее нежное тело. Пальцы Марни сначала цеплялись за его мускулистые плечи, потом крепко обхватили его твердую шею.

Он как бы для пробы пошевелился внутри нее, потом начал сильно содрогаться и остановился. Его дыхание было настолько частым и бурным, что Марни поняла, что он теряет над собой контроль.

– Гай, – умоляюще шепнула Марни.

Она сама не знала, о чем она молила его.

– Не отталкивай меня, Марии, – лихорадочно шептал он. – Я хочу владеть тобой.

О Боже! Она опять закрыла глаза. Этого не должно было случиться. Она ведь делала все, чтобы это не случилось. Это всего лишь похоть! – гневно кричал внутренний голос. Обычная неконтролируемая похоть! В последний раз она видела его таким возбужденным в объятиях другой женщины.

– Нет!…

Она нашла в себе силы оттолкнуть его. Он был поражен и отлетел назад. Марни дрожала с ног до головы и отвернулась, прижав лицо к двери.

– Почему нет? – прохрипел он. Его голос был таким напряженным, что она едва узнала его. – Ты хочешь меня. Ты никогда не убедишь меня, что тебе не хочется этого.

– Я ненавижу себя за это! – грустно сказала Марни.

Она резко повернулась к нему. Ее глаза блестели от невыплаканных слез и обиды.

– Разве тебе непонятно, как мне горько желать мужчину, которого я собственными глазами видела под обнаженным телом другой женщины?!

Гай смутился, его руки протянулись к ней в жесте отчаяния.

– Нет, Марни, это…

Она снова увернулась от него, руками обхватила свое дрожащее тело.

– Нет, – она прервала Гая, даже не дав ему начать объяснения. – Гай, этот образ всегда будет стоять у меня перед глазами. Ничто не сможет стереть его из моей памяти. Ничто!

Она повернулась и, рыдая, выбежала, из комнаты, как будто бы вновь воочию увидела ту прежнюю ужасную сцену и то, что было после нее.

Он вернулся домой почти следом за ней. Марии заперлась у себя в студии и не стала открывать ему, как он ни молил ее об этом. Тогда он выломал эту дверь.

– Разреши мне все тебе объяснить! – переводя дыхание, начал он.

Он чуть не упал, когда крепкая деревянная дверь с выбитым замком с грохотом ударилась о стену.

– Это же вовсе не то, что ты думаешь!

Это был единственный раз, когда она видела его неаккуратно одетым. Он одевался впопыхах и выглядел весьма неряшливо. Рубашка не застегнута на все пуговицы, брюки помяты и без ремня. Пиджак как жеваный. Лицо белое и осунувшееся, глаза дико сверкают. Его роскошные гладкие темные волосы были в беспорядке – конечно, от бурных ласк Антеи!

На глаза Марни навернулись слезы. Опять эта картина! Она не может отвлечься от этого ужаса целых четыре года.

Она отказалась не только выслушать его, но даже смотреть на него. Он схватил ее, попытался обнять. Он трясся от волнения.

– Марни, – хриплым голосом умолял он ее, – выслушай меня.

От него несло виски. Этот запах смешивался с сильным запахом духов, и Марни начало мутить. Его прикосновение было отвратительным. Она с силой вырвалась от него и побежала в ванную. Там ее начало рвать. Гай стоял, прислонившись к двери. Он видел, как она страдала. В его глазах мерцали огни ада.

– Я был пьян, – сказал он. – Я пил весь день. Когда я приехал на вечеринку, я уже был почти в невменяемом состоянии. Дерек отвел меня наверх в эту комнату. Там он раздел меня и уложил в постель. Я ничего не помню до тех пор, пока Антея…

И тут Марни набросилась на него. Она была в тот момент как безумная. После того, как ее вырвало, она чувствовала себя слабой и нетвердо стояла на ногах, но боль и злоба погнали кровь горячим потоком по всему телу, и Марни накинулась на Гая. Она вцепилась ногтями в его лицо, била его ногами, что-то кричала…

Он стоял не сопротивляясь. Она и сейчас помнила его белое, мрачное лицо, муку в глазах. Он вытерпел все наскоки.

Силы окончательно покинули ее. Ноги стали ватными. Она прислонилась к косяку, чтобы не упасть, и смотрела, как течет кровь из его ран. Смотрела на эти струйки, а голова ее была пуста. Она даже не осознавала, что это она нанесла ему эти раны.

– Я тебя ненавижу, – прошептала она таким голосом, что он вздрогнул. – Ты даже не понимаешь, что ты сделал со мной. Я никогда не прощу тебя. Ни-ког-да!!!

Она шагнула вперед, желая уйти от него навсегда. Но Гай совершил ошибку, он схватил ее и начал просить, чтобы она выслушала его. Марни снова начала его бить. Она била его ногами и кулаками. Она била его не переставая, а Гай даже не шелохнулся. Наконец она, ослабев от изнеможения, упала в его объятия и зарыдала.

По-прежнему не говоря ни слова, он поднял ее и отнес в спальню. Там уложил ее и прикрыл покрывалом. На мгновение его взгляд задержался на ней, и он вышел из комнаты. Марни продолжала рыдать.

Она была одна в спальне.

И с тех пор она была одна везде.