"Собрание сочинений, том 9" - читать интересную книгу автора (Маркс Карл, Энгельс Фридрих, К Маркс и Ф...)
Ф. ЭНГЕЛЬС ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СПОРНЫЙ ПУНКТ В ТУРЦИИ
Приходится удивляться, что в нынешней дискуссии по восточному вопросу английские газеты не подчеркнули более решительно те жизненные интересы Великобритании, которые делают ее упорным и непримиримым противником русских планов аннексий и территориального расширения. Англия не может согласиться, чтобы Россия завладела Дарданеллами и Босфором. Это событие нанесло бы и в торговом, и в политическом отношении тяжелый, если не смертельный удар британской мощи. Очевидность этого явствует из простой констатации фактов, касающихся торговых отношений между Англией и Турцией.
До открытия прямого пути в Индию Константинополь был центром обширной торговли. Да и в настоящее время, несмотря на то, что продукты, производимые Индией, попадают в Европу сухопутным путем, через Персию, Туран {употреблявшееся в прошлом название Туркестанской (Туранской) низменности. Ред.} и Турцию, турецкие порты ведут весьма значительную, быстро возрастающую посредническую торговлю как с Европой, так и с внутренними областями Азии. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на карту. Вся отдаленная от морей территория, начиная Шварцвальдом и кончая песчаными холмами Великого Новгорода, орошается реками, впадающими в Черное или Каспийское море. Дунай и Волга, эти две гигантские реки Европы, Днестр, Днепр и Дон — все они образуют естественные каналы для перевозки продуктов из отдаленных от моря областей в Черное море; мы говорим — Черное море, так как и к Каспийскому морю можно добраться только через Черное море. Две трети Европы, то есть часть Германии и Польши, вся Венгрия, наиболее плодородные части России и, кроме того, вся Европейская Турция в отношении своего экспорта и продуктообмена связаны естественными узами с Понтом Эвксинским {Древнее название Черного моря. Ред.}, тем более, что все эти страны — преимущественно земледельческие, и громоздкость их продукции неизбежно делает водные перевозки основным видом транспорта. Венгерское, польское, южнорусское зерно, шерсть и кожа из этих же стран появляются на наших западных рынках в количествах, возрастающих из года в год, и все они грузятся на суда в Галаце, Одессе, Таганроге и других портах Понта Эвксинского. Существует еще одна важная отрасль торговли на Черном море. Константинополь и, в особенности, Трапезунд в Азиатской Турции являются главными центрами караванной торговли с внутренней Азией, с долинами Тигра и Евфрата, с Персией и Туркестаном. И эта торговля также быстро растет. Греческие и армянские купцы из двух названных выше городов ввозят большое количество английских фабричных товаров, которые благодаря своим низким ценам быстро вытесняют произведения домашней промышленности азиатских гаремов. Трапе-зунд по своему местоположению приспособлен для этой торговли лучше всякого другого пункта. С тыла к нему примыкают армянские возвышенности, гораздо более проходимые, чем сирийская пустыня, и расположен он достаточно близко от Багдада, Шираза и Тегерана; последний служит промежуточным торговым пунктом для караванов, идущих из Хивы и Бухары. Какое большое значение приобретает эта торговля и черноморская торговля вообще, можно воочию увидеть на манчестерской бирже, где появляется все большее число смуглых греческих дельцов, которые начинают играть все большую роль, и где наряду с немецкой и английской раздается греческая и южнославянская речь.
Торговля Трапезунда становится также чрезвычайно серьезной политической проблемой, так как она является источником новых столкновений интересов России и Англии во внутренней Азии. До 1840 г. русские обладали в этом районе почти исключительной монополией на торговлю иностранными промышленными товарами. Русские товары проникали вплоть до самого Инда и в некоторых случаях даже пользовались предпочтением перед английскими. Можно смело утверждать, что до афганской войны и до завоевания Синда и Пенджаба[21] английская торговля с внутренней Азией почти равнялась нулю. Теперь дело обстоит иначе. Острая необходимость беспрерывного расширения торговли — этот fatum {рок. Ред.}, который словно привидение преследует современную Англию и, если его тотчас же не умилостивить, вызывает ужасные потрясения, распространяющиеся от Нью-Йорка до Кантона и от С.-Петербурга до Сиднея, — эта неумолимая необходимость принуждает английскую торговлю наступать на внутреннюю Азию одновременно с двух сторон: с Инда и с Черного моря. И хотя мы очень мало знаем о размерах русского экспорта в эту часть света, мы все же из факта увеличения английского экспорта в эти области можем смело заключить, что русская торговля там, вероятно, заметно сократилась. Поле торговой битвы между Россией и Англией перенесено с Инда к Трапезунду, и русская торговля, которая раньше доходила до границ английской империи на Востоке, теперь оттеснена на оборонительные рубежи, проходящие по самому краю ее собственной таможенной границы. Значение этого обстоятельства с точки зрения того или иного решения восточного вопроса в будущем и с точки зрения той роли, которую могут сыграть при этом как Россия, так и Англия, — совершенно очевидно. Эти страны есть и постоянно будут антагонистами на Востоке.
Перейдем теперь к более конкретной оценке черноморской торговли. Согласно лондонскому журналу «Economist»[22], стоимость английского экспорта в турецкие области, включая Египет и Дунайские княжества, равнялась:
в 1840 г __ 1 440 592 ф. ст.
«1842» __ 2 068 842»»
«1844» __ 3 271 333»»
«1846» __ 2 707 571»»
«1848» __ 3 626 241»»
«1850» __ 3 762 480»»
«1851» __ 3 548 959»»
Из этих сумм по меньшей мере две трети должны быть отнесены на долю портов Черного моря, включая Константинополь. И вся эта быстро растущая торговля зависит от того, насколько можно доверять державе, владеющей Босфором и Дарданеллами, этими ключами к Черному морю. Кто держит их в своих руках, тот может по произволу открывать и закрывать доступ к этому отдаленному уголку Средиземного моря. И если Россия когда-нибудь завладеет Константинополем, можно ли ожидать, что она станет держать открытыми те самые ворота, через которые Англия ворвалась в сферу русской торговли?
Так обстоит дело с торговым значением Турции и, в частности, Дарданелл. Ясно, что от полной свободы провоза торговых грузов через эти ворота в Черное море зависит судьба не только весьма обширной торговли, но и основных связей между Европой и Средней Азией, а следовательно, и основного средства восстановления цивилизации в этой обширной области.
Рассмотрим теперь вопрос с военной точки зрения. Торговое значение Дарданелл и Босфора делает их одновременно также первоклассными военными позициями, то есть такими позициями, которые будут иметь решающее значение в каждой войне. Аналогичными пунктами являются Гибралтар, а также Хельсингёр на Зунде. Но Дарданеллы даже важнее этих пунктов вследствие своего географического положения. Орудия Гибралтара или Хельсингёра не могут господствовать над всем пространством тех проливов, у которых они расположены, и нуждаются еще в поддержке флота для того, чтобы совершенно закрыть их. В то же время проливы Дарданеллы и Босфор так узки, что небольшое число укреплений, построенных в надлежащих местах и хорошо вооруженных, — как это немедленно же сделает Россия в случае овладения проливами, — может образовать непреодолимую преграду для соединенных флотов всего мира при попытке их пройти через проливы. Черное море стало бы в этом случае в большей степени русским озером, чем даже Ладожское озеро, которое расположено в самом сердце России. Силы сопротивления кавказцев сразу бы иссякли. Трапезунд стал бы русским портом, а Дунай — русской рекой. Кроме того, потеряв Константинополь, Турецкая империя оказалась бы разрезанной на две части: Азиатская и Европейская Турция не имели бы никакой возможности сообщаться между собой или взаимно поддерживать друг друга, и главные силы турецкой армии, отброшенные в Азию, оказались бы совершенно обезвреженными. Покорение Македонии, Фессалии, Албании не представляло бы для завоевателя никаких затруднений, так как эти области были бы обойдены и отрезаны от главных сил; им не оставалось бы ничего другого, как молить о пощаде и просить о присылке армии для поддержания внутреннего порядка.
Но можно ли предположить, что эта столь гигантская и столь разросшаяся держава могла бы остановиться на полдороге, зайдя уже так далеко в своем стремлении превратиться в мировую империю? Если бы даже она этого и пожелала, ей не позволили бы обстоятельства. В результате аннексии Турции и Греции она приобретет превосходные морские порты, между тем как греки доставят ей искусных моряков для военного флота. Приобретя Константинополь, она утвердится в преддверии Средиземного моря; овладев Дураццо и албанским побережьем от Антивари до Арты, она проникнет в самый центр Адриатики, имея в поле зрения британские Ионические острова и находясь в 36 часах плавания на пароходе от Мальты. Окружив австрийские владения с севера, востока и юга, Россия вполне сможет обращаться с Габсбургами как со своими вассалами. И еще кое-что стало бы возможным, даже вероятным. Изломанная и извилистая западная граница империи, не совпадающая с естественными рубежами, потребовала бы исправления; и при этом оказалось бы, что естественная граница России идет от Данцига или Штеттина до Триеста. И поскольку одно завоевание неизбежно влечет за собой другое, а одна аннексия — другую, завоевание Турции Россией явилось бы только прелюдией к аннексии Венгрии, Пруссии, Галиции и к окончательному созданию той славянской империи, о которой мечтали некоторые фанатичные философы панславизма.
Россия — безусловно страна, стремящаяся к завоеваниям, и она была ею в продолжение целого столетия, пока великое движение 1789 г. не породило ее грозного противника, полного могучих жизненных сил. Мы разумеем европейскую революцию, взрывчатую силу демократических идей и врожденного человеку стремления к свободе. Начиная с этого времени на европейском континенте существуют фактически только две силы: с одной стороны Россия и абсолютизм, с другой — революция и демократия. Теперь революция кажется подавленной, но она живет, и ее боятся так же сильно, как боялись всегда. На это указывает ужас, охвативший реакцию при известии о последнем восстании в Милане[23]. Но если Россия овладеет Турцией, ее силы увеличатся почти вдвое, и она окажется сильнее всей остальной Европы, вместе взятой. Такой оборот событий был бы неописуемым несчастьем для дела революции. Сохранение турецкой независимости или пресечение аннексионистских планов России, в случае возможного распада Оттоманской империи, являются делом величайшей важности. В данном случае интересы революционной демократии и Англии идут рука об руку. Ни та, ни другая не могут позволить царю сделать Константинополь одной из своих столиц, и если дело дойдет до крайности, то мы увидим, что обе эти силы окажут царю одинаково решительное противодействие.
Написано Ф. Энгельсом между 23 и 28 марта 1853 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3740, 12 апреля 1853 г. в качестве передовой