"Рэмбо на Сонг-Бо" - читать интересную книгу автора (Граф Конрад)

Пролог

Смерть не взяла его. Когда все тело онемело до такой степени, что он не мог уже поджечь запал, его охватило тупое чувство безразличия. «А катись все к черту», — подумал он равнодушно и опустил голову на траву. Он не ощутил ее тепла, которое она вобрала в себя за этот душный горячий день, не уловил запаха пыли. Но когда кто-то стал приближаться к нему, медленно, осторожно, он скорее почувствовал шаги, чем услышал.

Неужели он не попал в Тисла и последняя пуля будет все же за полицейским? Ну что ж: пусть доставит себе удовольствие, — он заслужил это. Но ведь даже полицейский не станет добивать беспомощного поверженного врага! Надо помочь Тислу и успокоить его совесть: пусть он думает, что победил в равной схватке. Надо подняться, надо заставить себя подняться!

Рэмбо задержал дыхание, сосредоточился и, упираясь руками в мятую траву, неимоверным усилием воли заставил себя оторваться от земли. Сердце бешено колотилось, будто он поднимался по отвесной скале. Он передохнул и попытался сесть. И это ему удалось, хотя и причинило новые страдания. Теперь нужно открыть глаза — ведь Тисл не станет стрелять в него, если у него будут закрыты глаза. Это оказалось не так просто. Лицевые мускулы были словно чужие, а веки налились свинцовой тяжестью. А может быть, были залиты кровью?

«Раскис, как новобранец», — подумал о себе с презрением Рэмбо и встряхнул головой. Это ему только показалось, что он встряхнул головой. На самом деле лишь дернулась его шея. Но этого движения оказалось достаточно, чтобы почувствовать остатки жизненной силы и все же заставить себя открыть глаза.

Лучше бы он их не открывал: перед ним стоял капитан Траутмэн. На остром лице с тонким подбородком играли темно-багровые отблески огня, и казалось, что он гримасничает. Но он не гримасничал. Глаза его не выражали ничего. Они смотрели на Рэмбо спокойно, и в них тоже играли отблески огня. Траутмэн медленно поднял винтовку, и ее черный зрачок посмотрел сначала Рэмбо в глаза, потом поднялся дюйма на три выше.

— Мерзавец, — сказал Рэмбо тихо и спокойно, но Траутмэн услышал его.

И в следующее мгновение Рэмбо ослепила яркая вспышка, опрокинув тело навзничь. Выстрела он уже не услышал.

Когда он очнулся, то не сразу понял, где он и что с ним. Он открыл глаза и снова увидел перед собой лицо Траутмэна с вытянутым вперед подбородком.

«Черт вас всех побери», — подумал Рэмбо, закрывая глаза и стараясь вспомнить, что же могло произойти после того, как его убили. Но тут уловил давно уже забытый запах хлороформа и понял, что никто его не убивал и что неплохо было бы во всем разобраться. Значит, капитан поднял тогда ствол чуть выше трех дюймов, иначе бы его голову не собрать ни в одной мастерской.

— Я знал, что ты выкарабкаешься, Джони.

Рэмбо открыл глаза и посмотрел на Траутмэна. И только теперь он вдруг ярко вспомнил все, что произошло в последний момент там, в Мэдисоне: и черный зрачок смерти, и вспышку, ослепившую его до черноты.

— Ну и шутки у вас, капитан, — сказал Рэмбо и не узнал своего голоса — хриплого, противного.

— Надо было успокоить Тисла. И я утешил его перед смертью ложью.

— Я не хотел его убивать, — Рэмбо помолчал и добавил: — Он сам напросился.

— Знаю. Он тоже не хотел твоей смерти… Во всяком случае, у него была надежда, что тебя не разорвет на куски где-нибудь в холмах.

— Понял, — Рэмбо усмехнулся, представив себе, что сделал бы с ним Тисл, попадись он ему в лапы. С этого психа все и началось. А ведь он сперва решил, что встретил порядочного человека. Все они одинаковые. И чтобы не думать больше об этом, спросил: — Сколько я здесь проболтаюсь?

Траутмэн пожал плечами. — Надеюсь, тебя не задержат.

— А потом?

— Что об этом думать? Тебе надо восстановить форму.

— Чтобы я сам мог дойти до электрического стула?

— Не говори глупостей. Я ведь не только учил вас оставаться живыми, я и помогал вам выжить. Разве не так?

— Я даже не знаю, стоит ли мне благодарить вас, капитан.

— А я в этом и не нуждаюсь. Такие люди, как ты, Рэмбо, слишком дорого нам обходятся, чтобы их могли поджаривать на вертеле, как цыплят.

— Не дешево, — согласился Рэмбо и поинтересовался: — От Мэдисона что-нибудь осталось?

— Ты стоишь десять Мэдисонов, малыш. И не спорь — я знаю, что говорю. И я тебя понимаю, другие — могут не понять.

— О'кей, капитан.

Рэмбо почувствовал, как от долгого разговора голова его закружилась, тело ослабло, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не уснуть на полуслове. Ему не хотелось, чтобы Траутмэн заметил его слабость. Но капитан и сам понял, что слишком утомил своего ученика, и поспешил проститься.

— Помни об одном, сынок, — сказал он вставая, — у тебя есть человек, который учил тебя выживать. Смерть в учителях не нуждается.

Приговор суда присяжных штата Кентукки другим быть и не мог: смертная казнь. Рэмбо выслушал его так спокойно, что Траутмэн, сидевший в зале, невольно выпрямился и выпятил грудь. Он мог гордиться своим лучшим учеником! Этот страшный приговор, подводивший черту под жизнь человека, ничуть не тронул и его. Он уже знал: такие приговоры не для его мальчиков. Суд успокоил общественность, и этого было достаточно для того, чтобы никто больше не совал нос туда, куда не следует.

А дальше все пошло обычным порядком: апелляция, пересмотр дела и новый приговор — исправительные работы.

— Ты жив, сынок, и это главное, — сказал ему после суда Траутмэн. — Знай, о тебе всегда помнят. Я помогу тебе сразу же, как только представится возможность.

— Разве я жалуюсь? — спросил Рэмбо. — По крайней мере теперь все ясно.

Траутмэн внимательно посмотрел на своего ученика.

— Послушай, Рэмбо, ты уж дай им там постричь себя.