"Глаза Лорен" - читать интересную книгу автора (Вилсон Нора)

Глава тринадцатая

Лорен едва успела опуститься в ванну, как услышала стук в дверь. Кэл. Больше некому.

Ее мгновенно охватило волнение, и по коже пробежали мурашки. Вслед за этим на нее нахлынуло разочарование. Как она может испытывать такие чувства при одной только мысли о нем, особенно после того, как он презрительно отозвался о людях, у которых «крутятся цветные широкоформатные фильмы в голове»?

«Но ведь он не тебя имел в виду. Он ничего не знает о твоих видениях. Глупо наказывать его за то, о чем он даже не подозревает».

Прижав мочалку к груди, Лорен в задумчивости закусила губу. Она и в самом деле отчаянно хочет его…

Вновь раздался резкий, отчетливый стук в дверь.

— Это я, Лорен. Впусти меня.

В чем это она поклялась себе сегодня утром? Пользоваться каждой минутой, наслаждаться каждым мгновением, запоминать каждый взгляд и прикосновение. Она вышла из ванны, расплескав воду.

— Иду.

Лорен открыла дверь. Когда он проскочил мимо нее, она попыталась уловить запах лосьона после бритья, ночного воздуха и самого Кэла, которые, как она знала, он должен был принести с собой, но на этот раз все перебивал запах алкоголя. Это, как и напряженность его фигуры, сразу же отозвалось тревожным набатным звоном у нее в голове.

— Кэл, с тобой все в порядке?

Он повернулся к ней, и у нее перехватило дыхание. У него было лицо чужого, незнакомого ей человека. Глаза его горели бешенством, которого она никогда не видела у него раньше.

— Иди сюда.

Ей очень хотелось повиноваться, но что-то остановило ее. Она снова уловила запах спиртного.

— Ты пил?

— Совсем немного.

Лорен еще не видела, чтобы Кэл выпивал больше нескольких стаканчиков, но, может быть, после сегодняшнего столкновения с Харви Мак-Леодом…

— У тебя ведь больше не было неприятностей с Харви, а?

— Нет.

Марлена! Страх захлестнул ее, во рту появился противный привкус.

— С Марленой ничего не случилось? С ней все в порядке?

Губы его сжались в тонкую полоску.

— Опять ты за свое. Я уже привык к тому, что мои люди сходят с ума из-за Марлены, но, должен сказать, подобный интерес с твоей стороны наводит на размышления.

Она не обратила внимания на издевку.

— Кэл, скажи мне, с ней все в порядке?

— Полагаю, она в своей комнате, но, думаю, что смогу привести ее сюда, если хочешь. — Он заговорщически понизил голос. — Откровенно говоря, я не думаю, что она предпочитает женщин, но если кто-то и может заставить ее изменить свое мнение, то только ты.

— Прекрати! — «Что он себе думает?»

— Милая, я только начал. — Он сделал шаг вперед, глядя на нее прищуренными глазами. — Думаю, то, что тебе нужно, это мужчина посередине, — наконец высказался он. — Полагаю, на это она согласится. Черт, я даже могу дать тебе пару пикантных советов, как завести ее посильнее.

К горлу у нее подкатила тошнота.

— Зачем ты это делаешь?

Кэл подошел еще ближе, достаточно близко, чтобы Лорен снова уловила алкогольные пары. Достаточно близко, чтобы провести пальцем по ее ключице, отчего ее охватила дрожь.

— Итак, что это будет? — Он понизил голос, и тот стал негромким, хриплым, сексуальным. — Мне позвать Марлену? Тебе этого хочется?

Его дыхание коснулось ее лица. Удивительно, но в нем не чувствовалось запаха виски. Он был на нем, а не в нем, с опозданием догадалась она. Но в животе у нее, тем не менее, поднялся ураган. От его слов ее затошнило. В это самое мгновение, когда под его пальцами у нее участился пульс, она поняла, что значит ненавидеть мужчину.

Лорен знала, что хочет его, и презирала себя за это.

Она вздернула подбородок.

— Это следует понимать так, что ты готов выступить добровольцем?

Его рука опустилась.

— Черт, нет, конечно. Я не играю в эти игры. На твоем месте я бы постарался убедить ее привести с собой Брэди…

Шлеп!

Звук, с каким ее раскрытая ладонь прошлась по его челюсти, напугал Лорен, зато, похоже, не причинил никаких неудобств Кэлу. Он даже выглядел довольным, обнажив зубы в яростной ухмылке.

— О, дорогая, что это такое я говорю? Две женщины и мужчина — как это политически некорректно с моей стороны. Без сомнения, в фантазиях современных женщин предпочтение отдается двум мужчинам?

Она сжала кулаки. Впервые в жизни ее охватило непреодолимое желание пролить кровь. Еще один взгляд в тайники собственной души, еще одно открытие, без которого она вполне могла бы обойтись…

А потом Лорен осенило: он специально заводил ее, чтобы она набросилась на него.

— В чем дело? Я-то полагал, что любовь втроем — вполне обычное дело при твоей работе.

А это тут при чем? Ее дурацкая ложь в самый первый день о том, что она пишет эротические романы? Лорен внимательно вглядывалась в лицо Кэла. Нет, дело не только в этом, должно быть что-то еще. Тем не менее, ей придется признаться в том, что она солгала. Вероятно, она и не сможет довериться и открыться ему так, как ей того хотелось, но зато она должна будет сказать ему правду. А сейчас ей хотелось знать, почему он дразнит ее.

Лорен глубоко вздохнула и разжала кулаки.

— Ну, хорошо, ты почти добился своего, но теперь я успокоилась.

Что-то сверкнуло в его глазах, но он лишь скептически поднял бровь в ответ.

Она спокойно встретила его взгляд.

— Так ты готов сказать мне, для чего затеял ссору?

И снова в выражении его лица и глаз что-то на мгновение изменилось, но это быстро прошло.

— Затеял ссору? Я-то думал, что проявил достаточное понимание всего предприятия, если не считать того, что отказался быть третьим. Но, быть может, если ты меня хорошенько попросишь… — Он снова понизил голос. — После небольшого разогрева…

— Забудь об этом, Кэл, — перебила она его. — Я больше не ударю тебя, что бы ты ни говорил, так что можешь перестать нести чепуху.

— Ты, очевидно, понятия не имеешь, как далеко я могу зайти. — Он снова оскалил зубы в своей волчьей ухмылке, но на виске у него запульсировала жилка.

Губы Лорен презрительно искривились.

— Напротив, мне кажется, я это ясно представляю себе, но у тебя больше ничего не получится. Мы оба знаем, что ни Марлена, ни Брэди не являются объектом моего сексуального интереса. — Она беспомощно пожала плечами. — Я просто хочу тебя.

Я просто хочу тебя.

Кэл оторвался от нее и подошел к окну, но ее слова эхом звучали у него в голове. Последние остатки гнева, за который он так отчаянно цеплялся, испарились без следа, оставив зияющую черную дыру, которая властно звала и затягивала его. Он снова попытался вызвать гнев, но тщетно. А потом Лорен опять подошла к нему. Она стояла так близко, что он спиной чувствовал исходящее от нее тепло. Да-а, от нее не убежишь.

— Я только что поссорился с моим папашей, — сказал Кэл, глядя на залитый светом прожекторов двор. В голове отстранено промелькнула мысль: поскольку гостей на ранчо не осталось, можно отключить освещение после наступления темноты.

— Мне очень жаль. И крепко?

— Я чуть не ударил его. — Кэл поднял руку и принялся массировать свою шею.

Лорен поймала его за руку.

— Должно быть, он сам спровоцировал тебя, — мягко заметила она.

Его тело тянулось к ней помимо его воли, словно по собственному хотению. От нее божественно пахло.

— Похоже, ты в этом уверена.

— Так оно и есть. Ты не набросился бы на своего отца — вообще на любого человека, если бы тебя не вынудили к этому.

Влажные пряди волос прилипли к ее лбу, и испарина увлажнила кожу. Если бы он только мог зарыться лицом меж ее грудей, если бы только она обняла его…

Но он не заслужил подобного утешения, напомнил он себе.

Кэл хрипло рассмеялся.

— Я набросился на тебя, помнишь?

Лорен небрежно отмахнулась.

— Я могу позаботиться о себе. А вот Зейн в настоящий момент оказался беззащитен, и ты знаешь об этом. — Она погладила его по голове. — Ты поступил правильно. Хотя в следующий раз можешь просто рассказать мне, что случилось.

Он не ответил, но прижал ее ладонь к своему лицу.

— Расскажи мне об этом, — попросила она.

К своему ужасу, Кэл почувствовал, как глаза его наполнились слезами. Он прижался губами к ее благоухающей ладони и забормотал в нее:

— Я пытался заставить его замолчать, но он не хотел.

Лорен взяла его лицо в свои руки.

— Продолжай.

Кэл сильнее сжал ее ладонь.

— Он сказал, что гордится мной, всегда гордился. Он сказал, что я был хорошим парнишкой и что он всегда знал, что из меня получится настоящий мужчина. Он сказал… сказал…

— Он сказал что, Кэл?

Он сделал глотательное движение, чтобы прочистить горло.

— Он сказал, что у меня доброе сердце, как у моей матери.

Молчание. Кэл ждал, что она спросит: «И что дальше?» или «Так в чем же дело?» Вместо этого она прижала его голову к своей груди. Он жадно обнял ее обеими руками.

— Он прав. Ты хороший человек, Кэл Таггерт, и твоему отцу придется ответить за то, что он не сказал тебе этого раньше и не говорил каждый день.

При этих ее словах сердце его открылось, как под ножом хирурга. Она поняла его.

А потом его вдруг охватил страх. Святой Боже, она видела его насквозь. С таким же успехом она могла просто вскрыть ему грудную клетку, потому что у него возникло ощущение, будто сердце его выпрыгивает из груди, беззащитное и раненое, выпрыгивает сюда, в комнату, где с ним может случиться все, что угодно.

Кэл попытался отстраниться, но Лорен не отпускала его, утешая и успокаивая. А потом, как-то неожиданно, он выбросил все происшедшее из головы. Все, что имело значение сейчас, — это тепло тела Лорен и утешение, которое она предлагала.

Он оторвал голову от шелка ее блузки и неловко отыскал ее губы. Поцелуй получился коротким, но страстным, и Лорен вернула его с тем же жаром.

Когда он поднял голову, она застонала и потянулась за его губами, словно не желая расставаться с ним. Она легонько укусила его за верхнюю губу, потом поцеловала в уголки рта, прежде чем прикусить нижнюю губу.

— Люби меня, — выдохнул он. — Ох, Лорен, люби меня прямо сейчас.

— Да.

Дрожь пробежала по ее телу или, быть может, по его? А потом она обнаружила, что тянет его в спальню, губами они не могли оторваться друг от друга, а руки на ходу расстегивали одежду. Край кровати уперся ей под коленки, и она упала на нее. Он собрался было последовать за ней, но она снова остановила его, возясь с пряжкой его ремня.

— Позволь мне, Кэл.

— Одну секунду. — Он сорвал с себя рубашку и вытащил презерватив из кармана джинсов. Своими нежными пальчиками Лорен расстегнула ему ремень и верхнюю пуговицу на джинсах. Кэл стиснул зубы, едва сдерживаясь, когда она зажужжала молнией. Потом она начала медленно стаскивать с него джинсы вместе с трусами. Очень медленно. Это едва не доконало его. Наконец его достоинство оказалось на свободе, напряженное и готовое к бою. Ему срочно нужно было войти в нее.

Он рывком стянул джинсы и отшвырнул их, одновременно неловкими пальцами разрывая пакетик с презервативом.

Лорен рукой накрыла его пальцы, мягко забирая у него презерватив.

— Не спеши, — выдохнула она. Не спеши? Что она имеет в виду?

И она показала ему. Подавшись вперед, она взяла его член рукой и направила себе в рот.

У него остановилось сердце. Он крепко зажмурился. Жаркий шелк, нежное посасывание, робкие касания языка… Не просто языка. Языка Лорен. И рот Лорен.

Он открыл глаза. При виде ее, с закрытыми глазами исследующую его самую сокровенную плоть, нервы у него запели, как гитарные струны. И тут она заставила его извергнуться.

Он застонал, отчасти от облегчения, отчасти от сожаления, но она, оказывается, еще не закончила. Она снова сомкнула губы вокруг него, но на этот раз открыла глаза. Взгляды их встретились, когда она глубоко взяла его в рот.

— Лорен. — Он схватил ее голову обеими руками, разрываясь между желанием остановить ее и необходимостью удержать на месте, навязав ей ритм, которого жаждало его тело. Каким-то образом ему удалось первое, и он оттолкнул ее.

Глаза ее, затуманенные возбуждением, прояснились.

— В чем дело?

«В самом деле, Таггерт, в чем дело? Почему я остановил ее, когда на самом деле изнемогал от желания почувствовать ее губы на своем достоинстве?» Грудь его тяжело вздымалась.

— Тебе необязательно делать это.

— Я просто хочу, Кэл. Я сама не могу поверить, как сильно хочу этого. — Он заметил, как по ее телу пробежала дрожь, пока она смотрела на него снизу вверх.

Он застонал.

— Лорен, милая…

— Что я сделала неправильно? Скажи, что мне нужно делать, и я сделаю.

Сердце подпрыгнуло у него в груди. Неужели она никогда раньше не делала… О черт!

— Лорен, милая, ты хочешь сказать, что еще никогда не любила мужчину губами, вот как сейчас?

Она вздернула подбородок.

— Раньше мне этого никогда не хотелось, но я бы не прочь попробовать еще раз, если ты скажешь мне, что именно я делала не так.

Он рассмеялся дребезжащим смешком.

— Ты все сделала правильно.

— Но тебе не понравилось?

— О да. Еще как. Даже слишком понравилось.

Ее губы медленно растянулись в обжигающей улыбке.

— Мне тоже.

И на этот раз, когда она приняла его во влажную нежность своего рта, он сдался, прерывающимся голосом говоря ей, как ему нравится то, что она делает, и умоляя ее не останавливаться.

Очень скоро он больше не мог стоять и повалил ее на кровать. Ее купальный халат куда-то улетучился в одно мгновение, обнажив гладкую кожу, пахнущую пеной для ванн. Совершенство, поразился он. Моя! С этой мыслью он впился ей в губы поцелуем. Потом пришла очередь шеи, грудей, ямочки на животе. Затем он спустился к ее ногам, покрывая поцелуями изящные икры, круглые колени и дрожащие бедра. Она позволила ему это, ей нравилось это, если судить по ее прерывистому дыханию, но когда он осторожными пальцами нежно раздвинул ее сокровенные глубины, она свела бедра вместе, не давая ему погрузиться в самое интимное.

Снова первый раз?

Разум подсказывал ему, что такого просто не может быть, но девственное положение ее бедер свидетельствовало об обратном. Его охватил примитивный, но в то же время возвышенный восторг оттого, что он первый, кто будет любить ее столь интимно. Однако сначала ее нужно убедить.

— Милая, ты зажала меня, как капканом. Как ты думаешь, не могла бы ты немножко расслабиться?

— Прости меня. — Тон голоса у нее был оскорбленным, но она слегка ослабила сжатие.

Он нежно погладил ее бедра снаружи.

— Разве ты не хочешь, чтобы я любил тебя так, как ты только что любила меня?

Ее ноги задрожали от напряжения.

— Не знаю, — выдавила она.

Он спрятал довольную улыбку в нежной коже ее бедра.

— Тебе понравилось, когда я был в твоей власти, а ты подняла меня на невиданную высоту наслаждения, сводя меня с ума?

— Да!

— Это ведь возбудило тебя?

— О Боже, да. — Голос у нее был тонким и прерывистым.

— Тогда как ты можешь лишать меня подобного удовольствия? Тебе понравится. Я очень постараюсь. — Он почувствовал, как ее ноги раздвинулись еще на несколько миллиметров. — Ты доверяешь мне?

— Конечно.

Услышав ее мгновенный и инстинктивный ответ, он прошептал ей внезапно охрипшим голосом:

— Тогда расслабься для меня, детка. Я не буду спешить.

И он так и сделал. К тому моменту, когда он спустился языком до ее пяток, а потом поднялся к шелковому треугольнику между ног, она уже вся дрожала от нетерпения и возбуждения. На этот раз, когда он коснулся языком ее сокровенного места, она не протестовала, только судорожно стиснула простыни. Бедра ее вздрогнули, когда он поцеловал ее туда, но он понял, что она пытается не допустить его в себя. Движение было непроизвольным, как и ее полузадушенный вскрик. А потом она задвигалась под его языком, и ее стоны наслаждения зазвучали и сомкнулись вокруг него, когда он пустил в дело губы, язык и пальцы. Через несколько минут она достигла оргазма, извиваясь под ним, и только ее учащенное дыхание нарушало тишину в домике.

Кэл сказал себе, что настоящий джентльмен после этого даст женщине прийти в себя и успокоит ее, но бешеное желание напрочь прогнало все благоразумные мысли. Пока она вздрагивала от последствий своего извержения, он судорожно обшаривал постель и наконец нашел презерватив. Надев его на себя, он снова раздвинул ей ноги, навис над ней и коснулся ее. Господи, как же она была напряжена, сжата, ее мышцы были все еще сведены судорогой. Сможет ли она принять его?

— Кэл?

«О, пожалуйста, только не проси меня остановиться».

— Что?

— Сделай это грубо, по-варварски.

Осознав, о чем она его просит, Кэл тут же отогнал эту мысль прочь. С громким криком он зарылся в ее обжигающей, невозможной сжатости. Она вскрикнула от такого вторжения, но приподняла бедра в ответ на его атаку. Голова у него закружилась, мысли отлетели куда-то далеко, а он яростно двигался в ней, отдавая всего себя — все, чем он был, есть и будет, — и она с охотой приняла его, пока ее продолжительный, долгожданный оргазм не совпал с его, и оба провалились в беспамятство.

Лорен повернулась на бок, провела рукой по волосам, прислушиваясь, как приходит в норму биение ее сердца. Она по-прежнему вздрагивала от острого наслаждения, о котором, вероятно, будет сожалеть завтра, потому что ее сокровенное интимное местечко будет болеть, но сейчас она была счастлива.

— Это был самый… невероятный секс, которым я когда-либо занималась.

— М-м, для меня тоже. — Кэл перевернулся на бок, опершись на локоть, а другой рукой нежно лаская ее живот.

— Правда? — Она подняла руку, чтобы погладить его по коже, которая казалась темно-коричневой от загара на фоне ее белизны.

— Правда, — откликнулся он, описывая круги загрубелыми пальцами вокруг впадинки на ее животе. Она затаила дыхание. — Но, как мне кажется, для тебя это имеет несколько другое значение, чем для меня.

Лорен замерла. Это было правдой. Вне всякого сомнения, для нее все было по-другому. В отличие от него, она наверняка сохранит воспоминание об этой ночи на долгие годы. Лорен быстро откатилась в сторону. Сидя на краю постели, она принялась натягивать свой купальный халат.

— Я бы не была так уверена в этом, ковбой. Женщины не так часто путают секс с любовью, как хотелось бы верить мужчинам.

— Я не это имел в виду.

Он подполз к краю кровати, она повернулась и холодно взглянула на него. Лорен не была готова к тому, что увидит такой огонь в его глазах. Она отвернулась.

— А что тогда ты имел в виду?

— Я имел в виду, что выражение «лучший секс» относительно, — парировал он. — Твой опыт представляется мне несколько — нет, весьма ограниченным. Мне трудно представить себе такое. Ведь ты автор эротических романов.

Черт возьми! Она только что выставила себя на посмешище. Ну что же, ничего не поделаешь.

Кроме того, ей, кажется, выпал тот самый шанс, о котором она мечтала, не так ли?

— Боюсь, я солгала тебе на этот счет. Я не пишу эротических романов.

У Кэла вытянулось лицо, и удивление сменилось гневом.

— Скажи мне, что ты шутишь.

Лорен отрицательно покачала головой.

— Так ты и вправду не пишешь эротических романов?

— Нет.

— А ты вообще что-нибудь пишешь?

— Нет. Ну, собственно, когда-то я написала статью для ветеринарного журнала…

— А зачем ты мне солгала?

— Потому что хотела, чтобы ты обратил на меня внимание. — Она почувствовала, что краснеет, но не могла остановиться. Естественно, это была не вся правда. Ей нужно было прикрытие, чтобы оправдать свой интерес к тем, кто приезжает на ранчо. Но теперь, оглядываясь назад, она вынуждена была признать, что в ее словах содержалось больше правды, чем ей хотелось.

Кэл непонимающе уставился на нее.

— Пять футов и девять дюймов роста, ноги, начинающиеся от зубов… и ты решила, что тебе понадобится дополнительное усилие, чтобы привлечь мое внимание?

— Откуда мне было знать? — Лорен покраснела еще сильнее, но гордо расправила плечи. — Если не считать тебя, то у меня было всего два любовника. Два. — Она показала ему на пальцах.

— О'кей, это даже не смешно.

Она улыбнулась — быстрой, нервной улыбкой.

— И это ты мне говоришь. Мне тридцать лет.

Он фыркнул.

— Благодарю за разъяснение, но я не требую девственности от своих женщин.

Лорен простила ему это фырканье. В конце концов, она приложила изрядные усилия, чтобы создать определенное впечатление.

— Благодарю тебя за понимание, но факт остается фактом, и ты — номер третий.

— Нет.

— Да. — Она изо всех сил старалась не разозлиться на него за то, что он ей не верил. — Первым был студент-однокурсник, когда я еще училась в колледже. Мне пришлось поддерживать видимость отношений с этим мужчиной в течение целого месяца, чтобы он не заподозрил, что я пошла на это из чистого любопытства. — Она поморщилась, очевидно, воспоминания были не очень приятными. — А второй… Ну, там все было иначе. Я была обручена с ним в течение восемнадцати месяцев.

— Восемнадцать месяцев — долгий срок, — неприветливо заметил Кэл. — Достаточно долгий, чтобы научиться всему, чему можно, я бы сказал.

Теперь наступила очередь Лорен фыркнуть.

— За последние восемнадцать дней я узнала больше, чем за те восемнадцать месяцев.

— Как это может быть?

В ответ она пожала плечами.

— Не знаю. Гарретт был простым и незамысловатым мужчиной, наверное.

— Ха! Я бы сказал, что Гарретт вообще не был мужчиной.

Неожиданно для самой себя она рассмеялась.

— Может быть, и так.

Он нахмурился.

— Знаешь, я бы оставил тебя в покое, если бы представлял себе…

— Я знаю.

— Я позволил нам с тобой зайти так далеко только потому, что решил, будто ты вполне созрела для мимолетного летнего флирта.

Лорен рассердилась, заслышав нотку паники в его голосе.

— А кто утверждает обратное? Или ты боишься, что я полюблю тебя? В этом все дело?

На его резко очерченных скулах выступили красные пятна.

— Нет, совсем нет, но я с должным уважением отношусь к той власти, которую имеет над людьми хороший секс.

С запозданием Лорен вспомнила сексуальную одержимость Марлены и ту боль, которую она наверняка причинила ему своим поведением. Она выругалась себе под нос.

— Кэл, давай не будем спорить. — Она положила ладонь на его голую грудь и почувствовала, как из него уходит напряжение. — Я обещаю, что сохраню холодную голову. Честное скаутское. Я могу контролировать себя.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

Лорен подозревала, что теперь было уже слишком поздно беспокоиться об этом, но она нашла в себе силы уверенно улыбнуться.

— Никто не пострадает. Мы оба знаем правила. А теперь, может быть, нам стоит по-быстрому принять душ, прежде чем мы завалимся спать? Тебе следует отдохнуть перед тем, как завтра ты начнешь мириться с Зейном.

В глазах Кэла появился подозрительный блеск.

— Что заставляет тебя думать, будто я собираюсь идти на мировую с этим старым коршуном?

На этот раз Лорен была серьезной.

— Потому что ты хороший человек, Кэл Таггерт.