"Орден Единства" - читать интересную книгу автора (Краснова Галина Владимировна)

Глава 2

— Учитель, мне здесь не нравится.

И это слабо сказано. Как может кому-то понравиться выжженная дотла пустыня, в которой от горизонта до горизонта видны лишь пепел и покрытые копотью камни. Лично мне такой пейзаж глубоко противен. Я сторонница ярких красок лета и жизни. Мне нравится такой пейзаж, когда горы с белыми снежными шапками, зеленеющие деревья, разные цветы, темно синяя вода озера или реки, пронзительно голубое небо и облака. Ну, еще ранняя осень, когда листья становятся багряными и золотыми, а воздух кажется кристальным.

— Мне тоже. И что? Нам на север.

Одними губами он добавил слово «кажется». Но поборов свою сущность, я покорно поплелась за ним, предоставив роль ведущего Мэрлину. Сама же начала обдумывать предстоящий серьезный разговор с вампиром. Получалось очень плохо, так как я боялась обидеть его своими обвинительными речами. А не обидев достучаться теперь до него невозможно. Что же происходит? Почему он так отдалился? Как будто его кто-то намеренно оттаскивает от меня. Кстати, вполне жизнеспособная версия. Убрать меня, как выяснилось, хотят очень многие, но пока Арт на моей стороне это довольно затруднительно.

— Доброго вам дня, странники. Вы кого-то ищите?

Отбросив свои тоскливые размышления, я уставилась на выросшего перед нами мужчину с русыми волосами, серыми глазами и очень недовольным выражением лица. Не стоило быть семи пядей во лбу. Чтобы понять, что он нам не рад, но пытается хотя бы казаться учтивым.

— И вам доброго дня. Не то, чтобы мы ищем кого-то конкретного…

Я задумалась, подбирая слова и не заметила, как Мэрлин что-то показал Духу (а это был именно дух, так как просвечивал насквозь). Это что-то очень тому не понравилось, но он наступил на горло своей гордости и дал знак следовать за ним. Некоторое время мы шли молча, но я все же решилась спросить одну вещь, которую меня интересовала.

— Простите, а как вас зовут?

Дух недовольно обернулся и что-то невнятно пробурчал, заставляя переспросить. Я не поленилась и попросила сказать более внятно.

— Алеша я. Попович.

Восхищенно присвистнув, я с удвоенным интересом стала изучать былинного героя. Честно говоря, на всадника с картины Васнецова он мало походил, но своей статью вызывал восхищение. Уважение внушали так же его меч и лук. Хотя я думала, что богатыри не пользуются луками. Они должны идти напролом, с мечом, щитом, копьем и на коне.

— Очень приятно. А я — Альтера.

— Я знаю.

Неласковость приема меня немного коробила, но из колеи уже не выбивала, как это бывало раньше. Благо появился большой опыт общения с теми, кому я очень не нравлюсь. Ну, прям до зубовного скрежета.

— А вы знаете, так где я родилась, про вас ходят легенды. Один знаменитый художник даже нарисовал ваш портрет и каждый день тысячи людей приходят в особое здание, чтобы на него посмотреть и восхититься.

По едва заметной улыбке и распрямившимся плечам, я поняла, что сумела подмазаться к суровому духу. Поэтому я благоразумно промолчала про то, что на той картине нарисованы еще два богатыря.

— Значит, помнят про нас еще. Хорошо. Очень хорошо. Ты прибыла сюда для того, чтобы покорить духа, Альтера?

Ну и зачем я так нарывалась на беседу? Как вот теперь себя вести с тщеславным богатырем, проявившим интерес к моей персоне?

— Не то, чтобы покорить, скорей подружиться. Я человек не воинственный.

Главное не вспоминать в этот момент с каким наслаждением я убивала всех слуг Сумасшедшего Бога, нападавших на меня. И не вспоминать с каким наслаждением я по пьяни разметала всех алкашей в трактире "Веселый Маг" в свой двадцатый день рождения. А то сразу слова начинают звучать фальшиво.

— Оно и заметно, что не воинственный. Почти никого не убила, но многих покалечила.

В его голосе звучала откровенная насмешка и я вспомнила, что за некоторыми духи присматривают и даже делают ставки. И из того, что Алеша назвал мое имя следует сделать вывод, что за мной тоже наблюдают время от времени. А значит дурочкой или простушкой прикинуться не удастся. По крайней мере, на полную катушку не удастся.

— То, что я сносно дерусь еще не значит, что я люблю это делать. Больше всего я люблю отсиживаться за спиной у своего Проводника во время драки.

Мэрлин и дух богатыря одновременно засмеялись. Учитель даже схватился за живот. Через несколько секунд у него выступили слезы на глазах. Отсмеявшись и переждав икоту, он наконец соблагоизволил объяснить причину своего смеха.

— Сидишь-то ты за спиной, но не просто сидишь, а отстреливаешь нападающих с помощью магии или, на худой конец, с помощью пистолета с глушителем.

Кажется, у меня покраснели не только щеки, но даже уши. Такой низости со стороны собственного учителя я не ожидала. Но хорошо, что Алеша отнесся к этому с юмором. Его позабавила моя хитрая тактика. Он заметно оттаял и принялся рассказывать нам о мире Духов, о постоянных конфликтах между группировками Темных и Светлых, о недавно установившемся перемирии, которое бывает раз в пятьсот лет и длится всего сто лет, о том, как вместо того, чтобы мутузить друг друга с помощью оружия, они обжуливают друг друга в азартных играх. В общем, информация полилась из него рекой. Я впитывала все это как губка, предвидя проблемы с Темными, так как меня уже автоматически записали в Светлые. Впрочем, это они поторопились. Если конечно не говорить о том, что добро должно быть с кулаками.

Вскоре вдали мы увидели довольно большой город и Алеша поспешил нас уведомить, что это столица их мира. Город, не имеющий названия, так как никто не мог договориться с другими насчет оного, являлся единственной зоной, в которой было официально запрещено сражаться. Светлые и Темные здесь вынуждены были мирно сосуществовать, так как нарушение главного правила о запрете на схватки в городе, влекло за собой немедленное развоплощение духа. И сколько бы они не ненавидели это место, развоплощаться они не хотели.

Мы вошли в город в полном молчании. Большинство духов провожали нас задумчивыми взглядами, но некоторые были довольно злобными. Я ощущала, как по волосам "пробегают муравьи", что сигнализировало мне о том, что меня сканируют. Постаравшись особо не закрываться, я все же довольно грубо выгнала из своего сознания особо наглых и тут же услышала смех.

— Альтера, ты что сделала?

На учителя было страшно взглянуть. Он весь как-то посерел, плотно сжатые губы побелели, а рука, сжимавшая посох, мелко тряслась.

— Ничего особенного. Просто выгнала из своего сознания посторонних. Расслабьтесь учитель, нам здесь не причинят вреда, это же Город Мира.

Я заметила, как на меня удивленно уставились почти все духи, наблюдавшие за нашим шествием с легким презрением. Даже Алеша остановился, чтобы заглянуть мне в глаза. Пользуясь остановкой, вокруг нас тут же столпились духи японцев, китайцев, индейцев, славян, кентавров (впервые увидела кентавра), эльфов, гномов и многих других. Кажется, было даже несколько вампиров и один дампир. Хотя может я и ошиблась.

— Город Мира?

В голосе былинного богатыря звучала такая богатая гамма чувств, что я не решалась выделить из этого, что-то одно. Просто все они казались нерасторжимыми.

— Ну да. Вы ведь не можете здесь сражаться…

Непонятно отчего, но я смутилась. Вокруг же началось возбужденное обсуждение. В драку, конечно, никто не лез, но дискуссия разразилась нешуточная.

— Знаешь, Альтера, ты, кажется, только что дала нашему городу имя. Теперь твое имя запомнят на долгие тысячелетия.

Я скромно потупилась, пытаясь скрыть от всех тот факт, что мне это глубоко безразлично. Мне не терпелось найти предназначенного мне духа и убраться отсюда.

— Что здесь происходит?

Все повернулись на голос, прозвучавший как громовой раскат. Спустя несколько минут, я увидела и его обладателя. Сказать, что он произвел на меня неизгладимое впечатление — не сказать ничего. Это был японский самурай (определила я это по одежде и разрезу глаз, так как говорили все здесь исключительно на Всеобщем, ругались впрочем, на всех языках Паутины). Его белые как снег волосы (я знаю, что японцы — брюнеты, но у этого были белые волосы) были собраны в хвост, глаза напоминали два бездонных провала, такая в них была тьма. Несмотря на субтильность этой расы, он оказался выше меня и чуть-чуть массивней, хотя и выглядел довольно изящным. Мне он показался похожим на изящный самурайский меч — такой же красивый и смертоносный. И что-то в нем такое ощущалось, что он мне казался почти родным, хотя я и чувствовала его холодность и сдержанность. Ну, прям глыба льда, только предпочитает не таять, а замораживать все вокруг. От его пристального взгляда у меня по спине пробежали мурашки. Когда же он шагнул в мою сторону, я чуть позорно не ретировалась за спину эльфа, но невероятным усилием воли сдержалась.

— Если ты, женщина, думаешь, что я причиню тебе вред, то ты ошибаешься. Я самурай. Моя честь не позволяет мне обижать беззащитных.

Мэрлин подавился кашлем (уж он-то точно знал насколько заблуждался новоприбывший), я же от неожиданности такого наезда застыла памятником самой себе. Уж как-как, а беззащитной меня уже никто не мог назвать. В Академии, да и во всей Долине Магов, уже все знали, что я могу за себя постоять до прихода Проводника. А если меня еще и разозлить, то я могу даже сама напасть и покалечить.

— Это кто тут беззащитный, ты… ты… ты… Кстати, кто ты?

Я чувствовала, как злость исходит из меня волнами и разбивается о ледяное равнодушие самурая. Вопрос остался без ответа и я начал красочно представлять, как размажу этого надменного ханжу по стенке каким-нибудь особо изощренным заклинанием. Вот только портив духов почти нет заклинаний. Разве что те, которым меня обучил Аид.

— В моем мире считается невежливым игнорировать вопрос. И за это можно схлопотать по роже. На наглой узкоглазой роже.

Подбавив в свой голос презрения и насмешки, я с удовольствием наблюдала, как наливается гневом самурай и как тихо сползает по стеночке Мэрлин. Ну, наверно он лучше представлял то, что со мной собирался сделать дух. Блажен незнающий. В данном случае это я. Но ведь говорят, что Богу угодны блаженные. Или что-то в этом роде. Не сильна я в богословии.

— В моем мире оскорбления принято смывать кровью.

— Ну давай. Я как раз посмотрю, как развоплощаются духи.

В моем голосе было столько яда и надежды на незабываемое зрелище, что самурай мгновенно взял себя в руки. Взгляд его стал настороженным и… слегка бешенным. Такой взгляд бывает обычно у тех людей, которые только что заглянули под капюшон скромницы Смерти. Ничего, подобный опыт заставляет всех действовать с оглядкой. Больше этот самурай не будет будить спящего зверя во мне. Потому, что проснется отнюдь не хомячок, как все наивно подозревают. И даже если это будет хомяк, то хомяк-мутант.

— Мое имя — Ямамото. Ямамото Цунэтомо.

Наконец вспомнив про правила вежливости, я отвесила самураю церемониальный поклон, вынудив повторить мой жест.

— А я Альтера. Альтера по прозвищу Мираж.

Да с прозвищем мои соученички явно не мучились. Ах наша умница заучка Аля хорошо наводить иллюзии, мороки и миражи? Значит и прозвище у нее будет — Мираж. И пристало ведь. Насмерть. Теперь если «вляпаюсь» в историю, то меня запишут в летопись именно с этим прозвищем. Ну, если повезет, добавят еще одно. Но это надо сильно постараться. Например стать как Мэрлин, которого иногда зовут Мудрым, а иногда Великим.

— Цунэтомо-сан, я прибыла сюда с вполне определенной целью. Мой учитель, архимаг Мэрлин Мудрый, считает, что я должна найти здесь своего Духа, свою вторую астральную половинку.

Вокруг нас собралась уже приличное количество зевак. И при моих словах вся эта масса заколыхалась. За два года обучения я хоть и не стала хорошим телепатом, но развила эмпатические способности. И благодаря им я уловила в толпе и страх, и злость, и надежду, и муку, и тоску. Даже невозмутимый на вид Ямамото испытал весь спектр эмоций за несколько секунд, хотя и не показал этого.

— Альтера-сан, мы рады приветствовать вас в нашем Городе. Никто не будет препятствовать вашим поискам. Вы — наши почетные гости.

Он снова поклонился, вынуждая нас ответить вежливостью на вежливость. Однако, оглянувшись на Мэрлина, я поняла, что Ректор академии очень не доволен. Недоумевать мне оставалось недолго.

— Уважаемый Цунэтомо, разве вы не поможете нам в нашем поиске? Альтера еще не опытный маг, хотя и очень сильный. Не думаю, что она сможет почувствовать "родную душу" в этой толпе.

Самурай едва уловимо поморщился и зло взглянул на меня, давая понять, что помощи от него я не дождусь даже на смертном одре

— Мэрлин-сан (глупо звучат европейские имена на японский лад; хорошо хоть Мэрлин не подстраивается), не думаю, что я смогу вам чем-то помочь в этом деле.

Они буравили друг друга злыми взглядами и я поняла, что они вступили в ментальную схватку. Нет, конечно у моего учителя силы воли не занимать, но в толпе довольно враждебно настроенных духов? Тем не менее, вмешаться в этот бой я не могла. Любое постороннее вмешательство привело бы к смерти архимага и развоплощению духа самурая. И то, и то меня не очень устраивало. Не знаю почему, но я прониклась симпатией к этому холодному и жестокому (даже на первый взгляд, не говоря уже о втором и всех последующих) японцу.

Пытаясь найти решение возникшей проблемы, я зацепилась за крутящиеся в голове слова про родную душу. Что-то мне здесь казалось весьма важным. Секунд десять поразмышляв, я поняла, что мне следует искать не глазами, а душой. Нас уже учили видеть сущность всех существ, иногда называемую просто аурой. И сейчас мне предстояло как раз заняться просмотром аур и поиском нужной. А нужную я смогу отличить тогда, когда моя сущность, моя душа откликнется на свет души моей астральной половинки. Запоет, так сказать.

Закрыв глаза, я сосредоточилась на "истинном зрении" (так Маги называли способность видеть сущности). Мэрлина я увидела сразу — яркий зеленый контур, отливающий золотым и коричневым (выдает Мага Земли), с некоторыми вкраплениями пятен разного цвета. Его сущность не светилась, а казалась лишь размытым пятном в луже, что выдавало в нем живое существо. Духи же, собравшиеся вокруг Мэрлина и Ямамото, светились яркими неоновыми цветами всех оттенков. Тут были и пурпурные и коричневые, и золотые, и изумрудные. Ни одна из аур не вызывала во мне отклика, пока я не взглянула на самурая. Его сущность светилась ослепительно белым. Но тем не менее она не ослепляла, а заставляла что-то внутри меня восторженно екать в предвкушении чуда. Свет его ауры меня обволакивал со всех сторон, заставляя блаженно улыбаться.

Стряхнув с себя это наваждение, я злобно взглянула на своего учителя. Переведя взгляд на самурая, я ощутила как начали ныть зубы, предвещая скорые неприятности. Настроение опустилось ниже плинтуса. Плинтуса находящегося в подвальном помещении.

— Кончайте уже. Учитель, Цунэтомо-сан, хватит валять дурака.

Оба тут же прекратили сражение и с недоумением уставились на меня. Почувствовав себя обвиняемым, которому только что вынесли смертный приговор, я тяжко вздохнула.

— Учитель. Нам не нужна помощь. Я уже нашла эту самую родную душу. И отнюдь от этого не в восторге. Но что дальше-то.

Мэрлин на несколько секунд задумался, после чего стал путано объяснять мне то, что я должна была делать дальше. А дальше я должны была пойти на контакт с этим Духом, убедить его, что без меня он дальше ну никак не может существовать, и пройти испытание Духа. Новость об испытании как-то не воодушевила и я попросила разъяснений. Ответил мне, как ни странно, самурай. Красочно описав мне дворец, в котором проходит испытание, он в паре предложений уместил все те неприятности, что меня ждали. А ждали меня трудноразрешимые психологические ситуации огромном количестве с различным смысловым подтекстом и поражающей реалистичностью. И все это для того, чтобы я научилась единению со своей астральной половинкой.

— Мэрлин, а может ну все это нафиг? Да обойдусь я без Духа…

— Хватит ныть, Альтера. Это твой долг. Или ты чего-то боишься?

И как ему объяснить, что боишься — неверное слово. Просто я не хочу новых неприятностей на свою голову.

— Да не боюсь. Просто, моя астральная половинка — вот этот вот самурай с заковыристым именем.

Указав пальцем на Ямамото, я попыталась понять, чья рожа более озадаченная — учителя или самурая. По-моему мнению, победил в этой номинации все же последний. И я его понимаю, так как и врагу не пожелаешь заполучить в пару столь своенравную и местами даже жестокую девчонку без единого понятия о дисциплине. Зато с собственным мнением и желанием переделать мир.