"Мастер" - читать интересную книгу автора (Ошо)

На что хозяин возражает: "Больше ты никогда не поедешь. Пошлю кого-нибудь другого."
Вся жизнь Зорбы проста, направлена на получение физических удовольствий, но лишена каких бы то ни было волнения, чувства вины и заботы о том, что является грехом, а что - добродетелью и...
Я хотел бы разбудить такого человека, Зорбу, в каждом, поскольку это ваша естественная наследственность. Но вы не должны останавливаться на Зорбе.
Зорба - это только начало.
Рано или поздно, когда вы позволите своему Зорбе достичь полного самовыражения, вам ничего не останется, как искать чего-то более высокого, совершенного и величественного. И это придет к вам не с мыслями, а с опытом, поскольку вы начнете тяготиться его незначительностью.
Сам Будда стал Буддой, поскольку прожил жизнь зорбы. Этот факт ускользает от внимания Востока - факт, что двадцать девять лет своей жизни Будда прожил так, как Зорбе и не снилось. Ведь Зорба был так беден.
Отец Гаутамы Будды собирал для его удовольствия красавиц со всего королевства. Для разных времен года он построил в трех различных местах три дворца. У него были прекрасные сады и озера. Вся жизнь Будды протекала в роскоши, настоящей роскоши. Но она ему прискучила.
Одним из наиболее значимых для него явилось происшествие, когда однажды ночью прекрасные девушки танцевали... Он пил, они пили, и все уснули пьяными. В середине ночи он проснулся, огляделся вокруг и пришел в ужас. И этот ужас стал одним из поворотных моментов в его жизни. Одна из девушек храпела. Это была красивая девушка, но рот ее был открыт, и она храпела... Она выглядела столь безобразно: слюна сочилась изо рта... У другой текло из носа. И он воскликнул: "О Боже! Так вот что такое красота!"
Все было кончено. На следующее утро эти девушки были отправлены из дворца. "Не нужны мне во дворце никакие девушки. Довольно с меня." В действительности, это и вправду было слишком. Двадцать девять лет, прожитые им, можно было почти приравнять к четырем-пяти жизням ординарного человека. Во всей этой роскоши он вскоре почувствовал себя усталым и безразличным. И в мыслях его остро возник вопрос: и это все? Тогда для чего мне завтрашний день? Жизнь должна содержать нечто большее, в противном случае она бессмысленна.
Именно от Зорбы начался поиск Будды. Но не все становятся буддами. И основной причиной этого является то, что зорба не изжит.
Вы понимаете, что я хочу сказать? Я хочу сказать: проживите полностью жизнь Зорбы и вы естественно войдете в жизнь будды. Казанцакис написал роман "Грек Зорба". Его уже нет в живых. Если бы ему можно было пожить еще... Он был болен, в сильном напряжении. Он был очень несчастлив, потому что постоянно опасался греха. А потом, когда его отлучили от Христианской церкви, - это означало проклятие, ведь только Христиане могут попасть в рай. Этого удара он не смог пережить. Отлучение от Христианской церкви попросту убило его. Будь он жив, я бы сказал ему: "Ваша книга дописана лишь до половины. Вам надо написать еще одну: "Будда-Зорба". Тогда описание феномена будет полным. Но новую книгу вы сможете написать не раньше, чем проживете своего зорбу. А пока вы не прожили еще даже зорбу, как вы можете прожить будду?"
Наслаждайтесь своим телом, своим физическим существованием. В этом нет греха. За этим спрятан ваш духовный рост, ваше духовное блаженство. Лишь утомившись от физических услад, вы спросите: "И это все?"
Такой вопрос не может быть чисто интеллектуальным, он должен быть экзистенциальным: "И это все? " И когда этот вопрос возникнет экзистенциально, вы откроете внутри себя нечто большее.
Существует нечто гораздо большее. Зорба лишь начало.
И с того момента, как будда, пробудившаяся душа, овладеет вами, вы узнаете, что удовольствие не было даже тенью. Существует такое блаженство... Это блаженство не противоречит удовольствию. Фактически удовольствие и привело вас к блаженству.
Между Зорбой и Буддой не происходит борьбы Зорба - это стрела. Если верно за ней следовать, она приведет к Будде. Нельзя, конечно, забывать о различии между атмосферой Греции и атмосферой Индии. Грек все еще отдает предпочтение материализму, в то время как сущность атмосферы Индии в пробуждении души. Вы, конечно, можете продолжать пребывать в объятиях Морфея, но будете тем не менее атмосферой восхода Солнца. Пение птиц и аромат распускающихся цветов - все вокруг будет побуждать вас к пробуждению. Я намерен еще раз посетить Грецию. Меня развлекают все эти депортации. И на этот раз мне предстоит говорить о Будде, поскольку прежде я говорил лишь о Зорбе, а оставлять начатое незавершенным - не в моих правилах. К тому же министр внутренних дел Греции уже пригласил меня, пообещав: "Если вы еще приедете, мы уж о вас позаботимся."
"Да, приеду, - ответил я. - Но вы уж не депортируйте меня хотя бы недельки три." Потому что, похоже, дольше трех недель меня ни одна страна не выдерживает. В отдельных же странах тупость так безгранична, что дело не доходит и до 36 часов.
Больше всех отличилась Англия. Там мне не позволили даже б часов вздремнуть в аэропорту, а дальше зала отдыха вообще не пустили. Мне отказали даже в шестичасовом сне. Когда я поинтересовался, какие у них на то основания, служащий аэропорта ответил: "У нас нет оснований, но есть информация от премьер-министра, что вы - опасны и вас нельзя впускать в страну."
"Но я же не нарушаю территории Англии, - пытался возразить я. - Да из зала отдыха этого и невозможно сделать. К тому же вы тщательно меня досмотрели: ни бомбы, ничего такого у меня при себе нет. Так посудите сами, какую же опасность может представлять мой шестичасовой сон в аэропорту?.."
"Не ставьте меня в затруднительное положение, - ответил тот. - Поскольку завтра это будет известно в парламенте, и мне придется отвечать за то, что я вам это разрешил".
Так что мне пришлось на шесть часов сесть за решетку. Мне было объяснено, что это единственное место, где мне позволено находиться.
А на другой день вопрос об этом инциденте рассматривался в парламенте. И меня не перестает удивлять ответ, который был дан на него: "Человек этот чрезвычайно опасен." И что ни у кого в парламенте недостало соображения поинтересоваться: "Допустим, этот человек и опасен, но какую же опасность мог представлять его шестичасовой сон в зале отдыха аэропорта? Какая же в этом опасность?" Но ни один член парламента не задал подобного вопроса.
Короче, я поставил министра иностранных дел Греции в известность о том, что я приеду. Мне просто необходимо приехать.
В принципе, я собирался пробыть в Греции дольше, и моя виза давала мне возможность оставаться там еще в течение пятнадцати дней. Но архиепископ Греции пригрозил правительству, что если я не буду депортирован из Греции немедленно, то дом, в котором я остановился, будет взорван и сожжен вместе со мной и моим окружением.
Напуганное возможностью осложнений, правительство предпочло немедленно выслать меня. Я спал, когда меня арестовали. Спящих нельзя арестовывать. И у властей не было никаких оснований для ареста: ведь я не покидал дома в течение пятнадцати дней. Я попросил их предъявить мне какие-либо основания для депортации. Мне ответили, что никаких оснований, помимо распоряжения свыше, не существует. А распоряжения эти были основаны на страхе перед архиепископом. Это был все тот же архиепископ, что отлучил от церкви Казанцакиса. Эти люди, живущие практически вне времени. Их даже нельзя назвать современниками.
Ко дню моей депортации с острова люди знали обо мне, по большей части, понаслышке... Но ощутив неловкость в связи с угрозами архиепископа, они говорили мне: "Чем же мы можем помочь? Мы лишь бедные люди."
Я отвечал: "Приходите все в аэропорт, чтобы архиепископ увидел, сколько людей на его стороне, а сколько на моей, хотя я здесь всего пятнадцать дней, а они - два тысячелетия." В результате с архиепископом в церкви было всего шесть престарелых женщин, а в аэропорту собрались три тысячи человек - целый остров.
И тем не менее они отказываются понять, что не нужны больше, что время их истекло. Они все талдычат: "возлюби врага своего и ближнего своего" или "Бог есть любовь" и при этом грозят ни в чем не повинному человеку сожжением его заживо вместе со всеми друзьями. А в этом большом особняке пребывало со мною по крайней мере двадцать пять человек.
Данный пример лишний раз доказывает, что сознание Запада еще не созрело до духовности, любви и отказа от насилия, но остается приверженным абсолютно материалистическому подходу.
Два тысячелетия спустя после того, как был распят Иисус, этот человек, представитель Иисуса Христа в Греции, угрожает мне сожжением заживо. Так кто же он: представитель Иисуса Христа или же он был одним из тех раввинов, которые его распяли?
Сознание западного священника встало на пути постижения Западом сущности медитации. Но настало удивительное революционное время. По крайней мере для нового поколения, которое не придерживается старых проповедников и старой церкви.
Взгляды нового поколения Запада обращены на Восток. И это вселяет великую надежду.
То Зорба ищет Гаутаму Будду.

Любимый Бхагван,
Мысли о смерти часто посещали меня в годы моего ученичества. Как может ученик умереть в присутствии мастера, особенно если последний физически находится далеко от него?
Бхагван, является ли Махакашьяпа единственным ответом?

Вопрос состоит не в том, находитесь ли вы в присутствии мастера, но в том, полны ли вы любви и доверия к нему.
Физическая близость ничего не значит. Важна лишь духовная близость.
Любви и доверия достаточно. Вы можете находиться хоть на Луне - мастер будет рядом. На самом-то деле он будет внутри вас, поскольку по мере усиления вашей любви что-то в мастере, какие-то его энергии начнут плавиться и перетекать в вас, сливаться с вами.
Страх перед физическим расстоянием - это лишь страх перед нехваткой любви и доверия.
Махакашьяпа - недостаточный ответ. Каждый должен найти ответ сам для себя. Махакашьяпа пребывал подле Будды и умер сразу вслед за ним, не в силах жить без него. Но в том и уникальность Махакашьяпы. И это не единственный ответ.
Для пояснения расскажу еще несколько историй, связанных с Буддой.
Ананда жил 45 лет подле Будды. Никто иной не прожил рядом с Буддой так много лет. Никому иному это не было дозволено. И вот в чем дело: Ананда был двоюродным братом Будды, да к тому же старшим. А по восточной традиции... Перед принятием посвящения Ананда как старший брат, обратился к Гаутаме Будде с такими словами: "Послушай, Сиддхартха (таково было его родовое имя) После посвящения я стану делать все, что бы ты мне ни сказал. Я сделаюсь твоим учеником, ты - моим мастером. Но пока еще я для тебя старший брат, а ты для меня младший. И ты должен выполнить все, что я скажу тебе. Запомни же три вещи и не забывай о них, когда я сделаюсь твоим учеником." Это очень красивая история.
"Что это за три вещи?" - спросил Будда.
И Ананда ответил: "Во-первых, я всегда буду жить с тобой, и ты не сможешь никуда отослать меня для распространения учения. Во-вторых, если я пожелаю, чтобы ты с кем-либо встретился, случись то хоть среди ночи, ты не должен отказать мне - такова будет моя личная привилегия. И в-третьих, я буду спать в одной спальне с тобою. Даже во время твоего сна я буду подле тебя." Будда пообещал, и соблюдал все условия на протяжении сорока двух лет.
Однако Ананда не достиг просветления. Каковы же были его муки и страдания: пришедшие к Будде гораздо позже него становились просветленными, он же пребывал в прежнем неведении.
"Что же теперь будет со мною? - сокрушался он в день смерти Будды. - Ведь если я не сумел достичь просветления, даже находясь подле тебя двадцать четыре часа в сутки в течение сорока двух лет плюс-минус день, без тебя у меня и вовсе не остается надежды на это."
"Тебе не ведомы законы развития жизни, - отвечал ему Будда. - А что, если ты сможешь достичь просветления лишь после моей смерти? Что, если как раз я-то и являюсь для тебя преградой, поскольку воспринимаем тобою как некая гарантия? Еще в тот день, когда ты поставил три своих условия, я подумал, что они станут барьером на твоем пути. Ты никак не способен абстрагироваться от мысли, что ты мой старший брат. Даже сейчас ты не в силах забыть о своих привилегиях перед другими, о том, что лишь для тебя одного согласился я выполнить три условия. Возможно, сама моя смерть поможет тебе."