"Сокол на запястье" - читать интересную книгу автора (Елисеева Ольга Игоревна)

IV

Путь на Майскую гору лежал между сжатых ячменных полей с выгоревшей стерней. Воздух звенел от жары, и едва приметные в начале осени пылевые вихри уже закручивались над растрескавшейся глиной дороги.

Толпы изнуренных паломников, потряхивая пучками лавра, взбирались вверх по склону холма, далеко врезавшегося в море. На самом его мысу находилась священная пещера Афродиты Урании, владычицы Апатура, где в незапамятные времена боги сошлись с гигантами для последней битвы.

Говорят, вечно юная Афродита заманивала гигантов в глубину горы, а Геракл там расправлялся с ними по одному. Перебив всех, богиня и великий герой предались страсти и пировали ровно год.

Впрочем, другие утверждали, что это именно та пещера, где Геракл встретил змееногую женщину Ану и провел у нее «в гостях» тот же Великий Год — то есть восемь лет по людскому счету, пока звезды не совершили по небу полный круг и не встали на свои прежние места.

Последняя история особенно нравилась потомкам эллинов и варваров, от коротких, часто вынужденных браков, столь частых на землях южной Меотиды. Они чтили прародителя Торгетая и Змееногую Матерь под любым из эллинских имен.

Чтобы не ссорить степняков и паломников-греков, мудрые жрицы с Майской горы именовали свою богиню «Апатура» — «Пещерная» в знак того, что она принимала героя в глубине земли. Раз в Великий Год под уходящим созвездием Льва, на исходе лете настигавшего Деву, устраивался грандиозный праздник. На него съезжались люди с обеих сторон пролива, и ровно восемь дней на вершине горы жарко пылал жертвенный огонь.

Подхватив путника у самой Фанагории, толпа богомольцев несла его вверх и вверх по дороге, усыпанной трилистником, сосновыми шишками, конским пометом и черепками разбитых в давке статуэток.

Молодого исхудавшего парня в дерюжной рубахе и видавшей виды соломенной шляпе затерло между быком, впряженным в ярмо, перевитое плющом, и крестьянской телегой, набитой детьми, как улей пчелами.

Румяная черноволосая девка прижимала к груди расписную статуэтку Деметры и с испугом таращилась на оборванца, вся правая щека которого была располосована, словно когтями. У него явно водились вши, а может и стригучий лишай. Воспаленный усталый взгляд тыкался из стороны в сторону, ища лазейку, чтоб выскользнуть из толпы. На грязной шее, которую он по гусиному вытягивал вверх, заметны были ссадины и содранная кожа.

«Может, он разбойник? — подумала девка, ерзнув на мешках ячменя, которые семья везла в дар святилищу. — То, что не добрый человек, это уж точно. Больной. Одно слово — больной».

— Не бойтесь меня, — обратился к ней Асандр. Он хотел говорить мягко, но голос помимо воли вышел хриплым и грубым. — Я не причиню вам вреда. Мне бы только выюраться отсюда.

Девка шарахнулась назад, спиной сбив нескольких малышей вглубь телеги, а один шлепнулся прямо на дорогу.

Асандр успел подхватить его как раз между колесом и воловьим копытом.

— Не тронь детей! — тоненько взвизгнула крестьянка.

— Стащил! Стащил! Младенца украли! — заверещали женщины вокруг.

— Положь ребенка! — прогремел сбоку раскатистый мужской бас. И сразу несколько рук вцепились Асандру в плечи.

— Вор!

— Вор! Смотрите!

— Хотел прорезать мешки с ячменем!

— Да нет же! Он чуть не съел ребенка!

— Люди добрые! — взмолился Асандр. — Я вам ничего не сделал! Я же спас вашего мальчишку! Его бы раздавили в толпе!

— Молчи. Знаем вас, нищих! — послышалось в ответ. — Хочешь бродяжить, сидел бы за морем. В Милете. А здесь все сыты, кто не голоден.

— Земли полно, а они колобродят! Ворье поганое!

— Ни рук, ни мечей не хватает!

— Мы кормим только воинов! А бродяг кормить не будем!

Жадные, мстительные руки тянули Асандра во все стороны. Он почувствовал, что его нервы, и так доведенные в последнее время до предела, вот-вот не выдержат.

— Люди! Да что вы? — заорал путник, с силой, неизвестно откуда взявшейся в его костлявом теле, стряхивая наседавших крестьян. — Я из поена иду! От самого Танаиса. Не трогал я вашего ребенка!

— Ври! Ври! — ответили сразу несколько голосов.

— Тащите его на гору. К святилищу. Пусть бьется с Гераклом.

— Правильно! Как раз срок.

— Хорошее наказание.

— Да ну! — кто-то сплюнул. — Смешно даже! Такой хилый. Ему и пяти минут не устоять…

— А что мы теряем? Можем забить камнями. Можем отдать жрецу.

— Пусть сражается!

— Если он не лжет, Апатура подарит ему победу.

Это предположение было встречено громкими насмешками.

Асандр не смог освободить руки. Ему до отвращения привычно захлестнули ремнем запястья и шею, а другой конец петли привязали к телеге. Злополучная девка, из-за дурости которой все и началось, жалась в дальнем конце.

«Стерва, — думал несчастный пленник. — Надо же быть такой дурой!» Ему показалось, что на него с любопытством, но без всякого сочувствия смотрит смуглый узколицый парень в сосновой клетке, укрепленной на другой телеге. По виду он был явно тавр, и в его темно-карих, почти черных глазах читалось мстительное удовольствие.

— Послушай, куда нас ведут? — обратился к нему Асандр.

— Апатура. — только и ответил тот и сразу отвернулся, показывая, что разговор с эллином ему неприятен.

Между тем караван уже почти достиг вершины горы. Под одинокими воротами из трех положенных друг на друга серых глыб стояли нимфы в платьях из оленьей кожи и показывали богомольцам на две глубокие ямы по обе стороны дороги, куда паломники кидали терракотовые фигурки Афродиты, Деметры, Персефоны и недорогие бронзовые украшения.

Один купец хотел в порыве благочестия запустить туда позолоченный треножник из черной бронзы, но нимфы во время удержали его, знаками показав, что столь прекрасную вещь стоит отнести прямо в святилище.

Асандра отвязали от воза и вслед за парой быков втолкнули в ворота. Телеге его временных хозяев заскрипела в сторону хранилищ. Он слышал, как за его спиной сгружали на землю клетку с пленником-тавром, и молодая жрица недовольно выговаривала жертвователю, что богиня не любит чужаков.

Двор перед святилищем Апатуры был полон народу. Цветистая, радостно гомонящая толпа приветствовала скопление доброго скота, предвкушая обильную трапезу. Множество сосновых костров уже было разложено за жертвенниками из поставленных друг на друга камней. Жрецы в плющевых венках повели животных к ним и под звон цимбал начали возлияние кровью. Туши отволакивали к огню, где богиня получала головы и окорока, а остальное мясо жарилось и раздавалось паломникам.

Асандра, питавшегося в последнее время очень скудно, замутило при виде разнузданного обжорства, которому предавались богомольцы.

— Этих вы привезли оспорить право Геракла? — у самого уха юноши раздался резкий, насмешливый голос. — Что ж, думаю, Хрис будет исполнять свою должность еще восемь лет.

Асандр обернулся. Сухощавый, бритый мужчина с неприятным лицом внимательно смотрел на него.

— Слишком худ. Лучше б вы отвезли его Деметре. — констатировал незнакомец. — А вот этот подойдет. — жрец взялся за смуглое плечо тавра.

Но пленник и связанный, видно, был очень опасен, потому что, недолго думая, с силой лягнул бритого ногой в живот. Тот покатился по земле под хохот и свист паломников, его длинный шерстяной гиматий задрался, обернувшись вокруг бедер, и открыв изуродованные скопчеством чресла.

Несколько молодых послушников подбежали, чтоб поднять жреца.

— Этот первый. — кастрат ткнул пальцем в сторону тавра. Он встал, отряхнулся и с достоинством прошествовал в сторону святилища.

Запели двойные флейты, и из темной глубины пещеры, затененной кустами гранатника, вышли нимфы, неся в руках сосновые факелы. Их яркое сияние потерялось бы на фоне палящего солнца, если б не черный чад, шедший от каждого из «фаллосов Геракла».

Нимфы остановились у устья пещеры. Пение двурогих флейт оборвалось, и в наступившей тишине из зарослей плюща появилась та, ради которой собрались здесь сотни паломников — сама владычица Апатура.

Даже у разозленного всем происходящим Асандра перехватило дыхание. Афродита Урания была действительно прекрасна. Ее роль исполняла главная жрица Майской горы.

Рослая, незагорелая женщина была одета в складчатую юбку-колокол, поясом которой служила золотая змея. Узкий жилет стягивал ей живот и предплечья, но открывал высокую грудь с подведенными соком граната сосками. На шее Апатуры, как ожерелье, покоилась черная гадюка, а в точеных руках она сжимала по двойному топорику.

Гул восхищения прошел по рядам богомольцев. Асандр не отрываясь смотрел на нее. Почувствовав этот взгляд, жрица беспокойно повела головой, встретилась с пленником глазами и едва заметно кивнула ему. Словно приветствовал давно ожидаемого ею человека.

Для такой минуты стоило жить. Стоило пропадать в плену у скифов, бежать, голодать и, наконец, попасть в безжалостные руки своих. Богиня видела его. Она его призывала.

Снова запели флейты, и вслед за владычицей Апатура из-под сводов горы появился ее воинственный охранник. Громадный, как циклоп, он сделал несколько шагов на свет и издал громоподобный хохот, с посвистом подбросив в воздух дубовую булаву, обитую медными пластинами. Металл золотом вспыхнул на солнце, приковав сотни глаз к смертоносному оружию героя.

Раздались дружные рукоплескания. Под ноги Гераклу полетели листья плюща. Набычившись, жрец обвел собравшихся маленькими свиными глазками, недобро поблескивавшими из-под косматой гривы.

Нимфы вынесли деревянный трон и водрузили его перед входом в святилище. Афродита Утария торжественно прошествовала туда. Бритый скопец наклонился к ней и что-то зашептал, указывая на тавра. Богиня улыбнулась, покачала головой и протянула руку в направлении Асандра. Кровь гулко застучала в ушах у юноши.

Жрец продолжал настаивать. Владычица Апатуры поморщилась и кивнула. На ее лице было написано: что ж, если вы хотите оттянуть развязку…

Между тем Геркакл обошел круг богомольцев, издавая воинственные крики и бесстыдно задирая треугольный кожаный фартук, чтоб показать собравшимся свой непобедимый член, едва ли не такой же громадный, как его дубина.

В этот момент Асандр его ненавидел.

Богиня хлопнула в ладоши, и все смолкло. Жрецы-распорядители вытолкнули на середину круга пленника-тавра. Один дернул за невидимый узел, ослабив его путы. Веревка упала. Смуглый молодой раб оказался лицом к лицу со страшным гигантом.

Увидев противника, Хрис остановился, утробно хрюкнул и поудобнее перехватил дубинку. Хотя Асандр не зазвал бы тавра слабаком, но у несчастного не было ни малейшего шанса устоять против Геракла. Кроме громадного роста, жрец обладал оружием — окованной медью булавой — которого жертва была лишена.

«Дети воронов! — возмутился Асандр. — Мы не равны! Он убьет его одним ударом!»

И все же смуглый пленник заставил Хриса порядком погоняться за ним по двору святилища. Тавр оказался необыкновенно ловок. Он перескакивал через костры с распяленными над ними тушами, кружил между алтарями, срывая с них небольшие камни и швыряя в своего противника. Вероятно, он надеялся, что Геракл быстро выдохнется — при его комплекции это было неизбежно. Тогда справиться с ним окажется куда проще.

Но тавр просчитался. Он не учел враждебного отношения толпы. Пленника буквально выталкивали прямо в руки убийцы, стоило ему приблизиться к плотному людскому кольцу вокруг площадки для боя.

С диким ревом Хрис носился за ним, размахивая дубиной, а прятавшиеся за спинами своих мужей крестьянки надсадно визжали, как только его непобедимая булава проносилась в волосе от головы противника.

На последнем кругу ноги тавра явно заплетались. Он уже получил пару ударов по спине и бокам — не достаточно сильных, чтоб сбить с ног, но вполне способных лишить равновесия. Пленника шатало из стороны в сторону и, когда он попытался на бегу уклониться от невысокого алтаря в левом углу двора, кто-то из паломников бросил ему под ноги обглоданную бычью кость.

Поскользнувшись, несчастный рухнул на землю, грянувшись грудью о каменную россыпь злополучного алтарика. Он попытался оттолкнуть от себя врага и снова встать на ноги. Но успел только повернуть к жрецу голову, и тяжелый удар булавы пришелся ему прямо в лицо.

Толпа ахнула.

Раздался хруст проламываемых костей. Кровь брызнула в стороны, окатив близко стоявших паломников, которые тут же стали размазывать ее по себе.

Геракл глубоко вздохнул и с чвакающим звуком выдернул свое страшное оружие из развороченной головы жертвы.

Асандр сглотнул.

— Теперь ты. — тощий скопец впервые обратился к нему.

В висках юноши застучала кровь. Он разом вспомнил все: свой дом в Милете, короткую службу архонту, плен. Неужели он страдал и скитался только для того, чтоб его сейчас разделал этот грузный, хрюкающий циклоп? Какой-то жрец, прикидывающийся Геркалом! Беззастенчивое убийство оскорбило бы сына богов!

Асандр пытался всколыхнуть в себе возмущение, ненависть, гордость… Но стертые пленом в степи, они теперь плохо отзывались. Да и разве он осмелился бы бежать, ради самого себя? Кто он такой? Песчинка. Червь, об которого хозяева вытирают ноги, когда хотят показать свое расположение.

Если б не вести, что меотийцы предали союз с Пантикапеем и готовятся напасть на эллинов, если б не сотни чужих жизней, он Асандр, сын Протогена из Милета, никогда не решился бы на побег.

Пленник уставился в красное от пота лицо Хриса и шагнул прямо к нему. Геракл все еще переводил дух. Видно, тавр все же загонял своего врага. Но чуть только Асандр двинулся в его сторону, жрец мгновенно выбросил вперед руку и схватил очередную жертву за ветхую дерюжную рубашку, которая без треска поехала под пальцами гиганта, оставляя огромные дыры.

Асандр не стал убегать, зная, что это бесполезно. Он в свою очередь вцепился пальцами в косматую гриву противника. Для Геракла это был комариный укус, но отросшие, сломанные ногти пленника поцарапали ему голову. Жрец разъяренно взвыл, пытаясь стряхнуть негодяя. В этот миг Асандр со всей силы двинул жреца ногой под кожаный фартук, и тот согнулся пополам, рыча и вращая глазами.

Судя по налившемуся кровью лицу Геракла, того душил гнев, не находивший достаточного выхода. Гигант привалили жертву к земле и пытался задавить ее своим телом. Юноша хрипел и задыхался, ему даже показалось, что он слышит, как трещат его ребра.

Асандр повернул голову в сторону святилища, чтоб в последний раз взглянуть на Апатуру. Афродита сидела на троне и безмятежно улыбалась. Богиня поймала его взгляд и снова ободряюще кивнула.

В этот миг Асандр ощутил, что хватка гиганта слабеет, а его огромное тело, напротив, все сильнее придавливает юношу к земле. Оно обмякло, словно из него ушла крепость мышц, и вся громада, больше не удерживаемая хозяином, рухнула на еще живого врага, впечатав Асандра в землю.

Только когда подбежавшие жрецы начали стаскивать Геракла с жертвы, юноша понял, что его противник мертв. У Хриса остановилось сердце. Его красное от натуги лицо быстро меняло цвет.

Асандр бросил благодарный взгляд на безголовый труп тавра. Второй пленник столь недружелюбно отнесся к нему в дороге, но оказал сейчас самую большую помощь, на которую был способен. Он измотал священного Бойца Апатуры, лишил Хриса сил, и малое сопротивление Асандра погубило врага.

— Боги решили исход поединка. — бесстрастным голосом провозгласила Афродита, вставая с места. — Вот ваш новый Геракл! Великий Год начат!

Толпа взревела с не меньшим восторгом, чем несколько минут назад, когда Хрис прикончил первого противника.

Богиня протянула Асандру руку, и он, пошатываясь, побрел к ней. Вместе они вступили под тенистые своды пещеры.

— Пей. — приказала богиня, поднося Асандру кратер, полный холодного отвара из листьев плюща. — Горько, я знаю. Пей.

Юноша осушил все, чувствуя, как силы возвращаются к нему, а память покидает.

Дальше он видел только блестящее, как молодая луна, тело Апатуры, на котором время от времени то изумрудным, то янтарным, то агатовым блеском вспыхивала чешуя. Она была прекрасна и устрашающа одновременно, так что волосы шевелились на голове. И юноша мог бы сойти с ума от страха, если б уже не сошел от вожделения.

Коленом он раздвинул две змеиных ноги Ану и почувствовал, как по бесконечному туннелю падает вглубь земли, к слабо мерцающим звездам.

* * * * *

Асандр разлепил тяжелые веки и уставился в потолок. Сквозь большую дыру под своды пещеры проникала ночь. Где-то гулко вздыхало море, ударяясь о подножие майской горы.

Юноша приподнялся на локте. И тут же вздрогнула, открыв глаза, прекрасная женщина, лежавшая рядом с ним. Ее взгляд был полон нежности.

— Как ты прекрасен, возлюбленный мой. — теплым грудным голосом произнесла она. — Как я счастлива, что этого свиного рыла больше нет здесь. Я стала Владычицей Апатура всего два года назад, и прежний Геракл достался мене от старой жрицы

Асандр вздохнул. Теперь, по прошествии половины ночи, его тревожили другие мысли.

— Госпожа моя, — как можно почтительнее обратился он к живому воплощению богини, — Я не знаю, как должен поступить.

Женщина сдвинула брови и вопросительно уставилась на него.

— Я бежал из скифского плена… — Асандр не знал, стоит ли ему продолжать, чувствуя возрастающее недовольство жрицы. Я служу архонту Пантикапея и обязан предупредить его о предательстве…

Мягкая, но сильная рука Владычицы Апатура сжала предплечье юноши, и тот ощутил, какие у нее холодные пальцы.

— Все мы служим Трехликой Матери. — сухо сказала она. — Ты ничего больше не должен. Оставь Гекатея его судьбе. Все, что с ним случится, уже предопределено.

Асандр подавленно молчал.

— Прости меня, — более мягким голосом произнесла жрица, — но я не только не позволю тебе отправиться к архонту, но и буду строго смотреть, чтобы ты не послал ему весть.

Юноша хотел возразить, но женщина нежно прижала палец к его губам.

— Даже не пытайся. — она потянулась на ложе и сладко зевнула, — А то мне придется наложить на тебя цепи, чтоб ничем не помешать исполнению планов богини.

Асандр сознавал себя в ловушке. Шелковые путы Владычицы Апатура давили не хуже ременных арканов степняков.

— Утешься, — жрица тонкими пальцами повернула его лицо и заставила смотреть на себя. — Если Великая Мать что-то отбирает в одной жизни, она ровно столько же отдает в другой. Все несчастья, которые выпадут Гекатею, отплатятся ему. Триединая ничего не забывает.

Женщина с силой притянула Асандра к себе, и он почти против желания, стал отвечать на ее поцелуи.

— Люби меня, мой прекрасный Торгетай, — шептала она, — Люби сейчас, пока я рядом. Я хочу зачать от тебя во славу Апатуры великое жертвенное дитя.

Касаясь ее коленей, Асандр чувствовал, как они холодны. Словно снова покрываются змеиной чешуей.