"Сокол на запястье" - читать интересную книгу автора (Елисеева Ольга Игоревна)

Пеан 2 АМАЗОНКИ

Аполлон был богом предусмотрительности. Прежде чем отправиться на север, он решил посетить Ареса — покровителя амазонок. Они не были друзьями. Тугодум, как и все вояки, названный сын Зевса завидовал сообразительности солнечного лучника. Пока Арес, глядя в небо, думал: «Вот летят галки,» — Аполлон успевал определить погоду на неделю вперед и наплести с три короба предсказаний для тех, кто верил в его болтовню.

Подлетев к Фракии, где на зеленых холмах обычно обитал воинственный бог, Феб нашел Ареса под сосной. Тот, пыхтя, прикручивал тонким ремешком бронзовый наконечник к копью.

— Прекрасная погода, — начал гипербореец, глядя, как последние лучи осеннего солнца вытапливают из дерева янтарную смолу.

Арес смерил гостя мрачным взглядом, но ничего не ответил. Аполлон слыл острословом, и простак-копейщик опасался какой-нибудь каверзы с его стороны.

— Слышал новость? — наконец, сказал он, закончив работу и уверенно подбрасывая оружие в руке.

— Какую? Что Гефест обещал пересчитать тебе ребра, если застанет со своей женой?

Гипербореец прикусил язык: «Воистину, враг мой!» Он же явился сюда не для того, чтоб дразнить Ареса. Напротив, ему нужен был договор с этим угрюмым несговорчивым истериком, по любому поводу выходившим из себя.

Сейчас в голове Ареса застряла последняя фраза: «пересчитать ребра».

— Это еще кто кому! — его глаза налились кровью и он с такой силой хрястнул по камню копьем, что древко дало длинную трещину. — Ну вот! — горестно всплеснул руками фракиец, работа была безнадежно испорчена. — Что за нелегкая тебя принесла?

Феб нехотя вытащил из-за спины свою волшебную золотую стрелу, коснулся ею копья Ареса, и трещина на глазах срослась, словно края раны.

— Ух ты! — поразился Арес. У него даже не хватило ума скрыть свое удивление.

— Так какие новости? — Аполлон с изяществом истинного артиста опустился на камень. — На кого ты точишь оружие?

— Вепрь проклятый! — вновь вскипел Арес. — Появился в Калидоне и поедает всех на своем пути. Зевс приказал мне справиться с ним. А ведь, — копейщик помедлил, с трудом подбирая слова, — Черная Свинья — животное Великой Матери, и я не могу поднять на него руку. Кабан — знак моего братства. — он не без гордости распахнул тунику и показал большую татуировку вепря у себя на груди. Сквозь густые рыжие волосы, росшие у фракийца по всему телу, она была почти не видна. Но это не меняло дела. Раз причастившись мясом кабана, человек-вепрь уже не мог ни есть, ни убивать этого зверя без риска вызвать гнев Триединой.

— Зевс хочет подставить тебя. — спокойно рассудил Аполлон. — Он завидует твоей близости к Богине Матери. Все знают, что тебе она доверяет больше.

— Да, точно! — кипятился Арес, размахивая над головой гостя увесистым копьем. — Я один не предал ее, когда Зевс установил свою власть, и без охоты назвался его сыном.

— Он хочет вколотить между вами клин. — методично продолжал Феб. — Если ты убьешь священное животное, Геро разгневается и никогда больше не станет помогать тебе. А если вепрь убьет тебя, то она сама останется без помощи.

— Ты очень хитер! — с досадой воскликнул Арес. — Да только что проку? Теперь я знаю замыслы Зевса, но ума не приложу, как спасти свою задницу?

— Кажется, я могу тебе помочь. — медленно проговорил лучник, снова доставая золотую стрелу. — Она ведь волшебная. Ты видел сам. Бьет без промаха, и все, чего она коснется, погибает. Я мог бы уступить тебе ее на время.

Глаза Ареса зажглись алчным блеском.

— А когда ты убьешь вепря, Триединая не сможет предъявить тебе претензий, — продолжал Феб. — Стрела-то моя.

— А ты сам? — недоверчиво протянул фракиец.

Аполлон рассмеялся.

— Мои отношения с Великой Матерью безнадежно испорчены на ближайший год. Зверем больше, зверем меньше — бери. — он дружелюбно протянул Аресу волшебную стрелу. — Она сама вернется ко мне, когда кабан будет убит. Это не та вещь, которой могут владеть многие.

Копейщик было протянул руки, но тут же отдернул их.

— А что взамен? — на его простоватом лице появилось хитрое выражение: знаем мы вас, благодетелей!

— Да пустяки, — отмахнулся Аполлон. — Совестно даже говорить. Окажи мне небольшую любезность, — при этом он улыбнулся своей самой застенчивой, самой мягкой, самой обаятельной улыбкой. — Ты ведь знаешь амазонок?

— Ну да. — Арес поскреб всей пятерней в затылке. — Я же им покровительствую.

— Немного странно, — начал осторожную разведку Феб, — ты — воплощение мужской доблести…

Фракиец довольно хмыкнул.

— … и вдруг помогаешь этим девкам с мечами?

Копейщик потер лоб. Он не находил здесь никакого противоречия. Хоть тресни.

— Тут вот в чем закавыка, — попытался объяснить он, — амазонки живут прямо у самого входа в Аид и охраняют материнскую утробу Преисподней. Чтоб оттуда не лезло чего не попадя. Мужчинам такую работу Триединая доверить не может, сам понимаешь. Вот и попросила меня научить этих степных бестий махать мечем. Взамен она обещала, что Афродита будет со мной посговорчивее.

— И как? — из вежливости осведомился Феб.

— Как! Как! — Арес надулся от гордости. — Великая Мать всегда держит свое слово.

Солнечный лучник с грустью вздохнул. Этот тупица даже не понимает, что для Триединой ничего не стоит давать подобные обещания. Веди и Афродита, и Геката, и даже его лунная сестра Артемида — суть одно грозное существо, лишь для вида рассыпавшееся на множество образов. Когда они снова соединятся вместе, ни Аресу, ни Аполлону несдобровать.

— А зачем тебе амазонки? — прервал фракиец размышления лучника.

— Я отправляюсь в путешествие на север, — отозвался тот, — Сроком на Великий Год и не могу взять с собой ни одной волшебной вещи. А потому стрела твоя. Но я хочу, чтоб ты по крайней мере представил меня свои подопечным мужененавистницам. А то они снесут мне голову, прежде, чем я успею открыть рот и казать: кто и откуда.

— Только-то? — расхохотался Арес. — А ты, я вижу, не герой.

Лучник поморщился.

— Ну да ладно, летим. — добродушно согласился копейщик, поднимая с земли свое грозное оружие. — Сам увидишь, что мои девочки вовсе не такие буки, как их малюют.

Они взмыли в воздух и понеслись на северо-восток, держась над морем, а не над горами, где любому пастуху могло взбрести в голову кидаться в пролетающих богов камнями.

Не прошло и двух часов, как Арес начал снижаться над широкой водной гладью.

— Жарко, хочу помочить ноги. — пояснил он. — Вон в той бухточке упала со спины Небесного Быка бедняжка Гелла, когда бежала с Золотым Руном в Колхиду.

Феб во все глаза всматривался в негостеприимную Темную Пучину, открывавшуюся сразу за Геллеспонтом.

— Штормит, — поеживаясь, сказал он.

— Здесь всегда штормит. — беспечно отозвался Арес. — Духи преисподней рвутся наружу. Чтоб их сдерживать и нужны амазонки.

Аполлон с сомнением хмыкнул. Что может сделать горстка женщин, даже вооруженных? Например, с Медузой или Сиренами?

— Ты хоть подарил им какой-нибудь талисман? — спросил он Ареса.

— А как же! — фракиец был рад вопросу. В кои-то веки с ним беседовали, а не просто издевались за тупость. — Я отдал им волшебные пояса, которые делают амазонок неуязвимыми в бою и ограждают от любовных чар.

«Дурья твоя башка! — возмутился Феб. — А как же они живут без сердца?»

— Таково было условие Великой Матери. — обиделся Арес. Боги, даже такие недалекие, как копейщик, легко читали мысли друг друга.

Под их ногами уже простиралась степь, с двух сторон охватывавшая новый пролив. По ней гуляли сухие пылевые смерчи, и путешественники в минуту оказались грязными с головы до ног.

— Гляди-ка, за морем еще море! — поразился лучник. — Сколько воды и вся соленая! Непродуманно.

— Это не море, так болото. — махнул рукой Арес. — Называется Меотида. Когда ветер с севера, оно гонит в Эвксин всякую гниль.

Фракиец начал снижаться, и вскоре Аполлон уже мог рассмотреть громадные каменные валуны на дне. Над ними широко колыхались бурые, багряные и золотистые водоросли.

— Это место называется Понтес-капинос, — сообщил Арес, — Морские сады. Именно здесь чудовища из Аида чаще всего выходят на поверхность и разрывают свои жертвы.

Аполлон поморщился. Его зоркий глаз действительно разглядел среди камней человеческие кости. И еще золото, много золота. Кубки, блюда, ножи, диадемы.

— Похоже, местные племена больше почитают морских чудовищ, чем твоих воительниц, — протянул Феб.

Арес равнодушно пожал плечами.

— Киммерийцы чтут Великую Мать, Владычицу Преисподней, и разумно не отказывают ей в жертвах. А амазонки лишь поддерживают равновесие, чтобы существа из обоих миров не пересекали границ друг друга.

Аполлон вздохнул. Он был сыт «равновесием» Триединой по горло. Каждый шаг влек за собой наказание, исполняя которое совершаешь еще более страшные грехи!

— Вон, смотри! Амазонки! — Арес прищурился.

Боги уже стояли на земле. Феб изо всех сил старался выглядеть спокойным, но чувствовал себя неважно. Как только его сандалии коснулись почвы, проклятье начало сбываться. Лучник разом почувствовал необыкновенную тяжесть, навалившуюся на плечи, и понял, что сила бога ушла.

Сейчас он не был бессмертным. Но не стал и человеком, наделенным душой. Если гиперборейца убьют в его теперешнем состоянии — он умрет навсегда. Растает, потухнет, распылится. Очень страшно быть просто сгустком солнечного света, внезапно обретшим способность мыслить, и не желавшим ее терять.

Амазонки приближались. С виду простой воинский отряд, и лишь вблизи можно было разглядеть угрюмые женские лица под низко надвинутыми шлемами. Старшая, подняв руку, приветствовала копейщика.

— Что это за страшную бабу ты с собой притащил, Арес? — ревниво спросила она, разглядывая длинноволосого гиперборейца.

— Это не страшная баба, — укорил ее фракиец, — а прекрасный бог Аполлон. Только он слегка запылился в дороге.

Видок у Феба действительно был не из лучших.

— Аполлон, говоришь? — амазонка подбоченилась. — Лучник Триединой? Докажи. — она вытащила гнутую серебряную монету и изо всей силы зашвырнула в небо.

Феб мгновенно натянул лук и послал стрелу. Для него даже без божественной силы попасть куда надо был не фокус.

Стрела вернулась с тремя дарами: монетой, пробитой насквозь, ястребом, пролетавшим как раз над ней, и золотой звездой, которую гипербореец все-таки сбил с небес.

Сняв последний трофей с наконечника, он галантно протянул его амазонке.

— Твоя монета теперь с дыркой. Боюсь на нее больше ничего нельзя купить. — сказал лучник. — Возьми хотя бы это.

Сидевшие верхом женщины захлопали в ладоши. Предводительница прищурилась и спрыгнула с коня.

— Ты и правда лучник Великой Матери. — сказала она. — Прости за испытание. Триединая предупреждала меня в сне о твоем скором приходе. Она не приказала тебя убивать, но строго на строго запретила с тобой церемониться. Садись верхом за моей спиной. Мы объезжаем дозором окрестности. Развлеки нас дорогой игрой на флейте.

Феб повздыхал, попрощался с Аресом, заверив его в надежности золотой стрелы, и полез на лошадь.

— Я вижу, вы поладите. — подбодрил его копейщик. — Это Андромаха. Мужеборная. Моя лучшая воительница. Хороший у нее пояс?

Гипербореец кивнул, глядя на золотой пояс царицы амазонок и прикидывая, что для него будет безопаснее: стащить эту игрушку или положиться на дружелюбие диких женщин?

Заполучив волшебную стрелу, Арес понесся домой и хорошенько припрятал ее под камень у порога своего жилища.

— От чего ты так весел? — спросила его Афродита, пришедшая на закате навестить своего прекрасного, но увы безмозглого любовника. — Еще утром я оставила тебя угрюмым, как скала.

— Я нашел решение! — копейщик хватил себя кулаком по ладони. — Только не спрашивай, какое, женщина. Я дал слово никому не раскрывать тайны.

— Ты? Нашел? — усомнилась Пенорожденная. — Сам?

К несчастью, Арес совсем не умел лгать. Он мог смерчем пройтись по городам, сметая с лица земли целые народы. Мог сорвать с небес луну и играть ею в мяч. Но врать копейщик не научился. Он всегда запутывался и его быстро припирали к стенке.

— Сам, не сам. — буркнул фракиец. — Мне помог хитрец Аполлон. Уж он-то умеет выйти сухим из воды. Что скажешь?

— Аполлон? — насторожилась богиня. — Он оскорбил Великую Мать. Хорошего же советчика ты себе выбрал!

— Он отдал мне золотую стрелу! — И копейщик выложил возлюбленной все про свой договор с Фебом. — Лучник готов взять вину за убийство вепря на себя.

— Ну и простак же ты! — возмутилась Афродита. — Кто поверит, что кабана убил гипербореец, который сейчас находится в изгнании? Себя-то он как раз подстраховал. А тебя подставил!

— Что же мне делать? — взмолился обескураженный фракиец, у которого голова шла кругом от чужого коварства.

— Нужно предпринять вот что, — Афродита взяла волшебную стрелу и своими волшебными пальцами разломила ее надвое вдоль древка. Получилось сразу две тонких стрелы, уже ничем не напоминавшие аполлонову. — Вручи их своим великанам и прикажи спрятаться за кустами в Каледонском лесу друг напротив друга. Когда вепрь пробежит мимо них, пусть стреляют. Хоть один да не промахнется. А если оружие сохранило силу, то обе стрелы попадут в цель. Так ты и убьешь кабана, и сам не станешь рисковать своей головой на опасной охоте, и оружия Аполлона никто не узнает.

— Сердце мое! — просиял Арес. — Как хорошо, что я с тобой посоветовался.

Божественные любовники до утра провели в сосновом шалаше копейщика, предаваясь ласкам и не ожидая беды.

Между тем Афродита, как и предполагал Феб, ничего не могла скрыть от Великой Матери. Сговор Ареса и Аполлона был раскрыт, не начавшись, и Трехликая решила примерно наказать копейщика.

Утром в Каледонском лесу великаны От и Эфиальт, туповатые, как и их господин, чуть только увидели волшебного кабана, поднялись из кустов и вскинули луки. Великая Мать, обернувшаяся черной дикой свиньей, скакнула мимо них в каком-то локте. Но когда великаны дружно спустили тетиву, растаяла в воздухе, и несчастные верзилы пронзили друг друга насквозь. Ибо золотая стрела Аполлона, даже разделенная надвое, никогда не давала промаха.

Как только кровь капнула на нее, она вновь обрела прежнюю форму и улетела в небо, оставив на земле два распростертых тела спутников Ареса.

Пока амазонки ехали, Аполлон играл на флейте. Им нравились нехитрые мелодии, которые заставляли их хохотать во все горло или шмыгать носами, смахивая слезы с ресниц. Они хотели слушать про любовь, такую недоступную в этих местах, и не хотели про подвиги, которые здесь, на Эвксине, были делом обычным.

У края моря стояла Белая Скала, под которой плескалась огромная борода водорослей. Хорошее место для жертвы.

Амазонки спешились, и Андромаха подняла руку, приказывая Фебу перестать играть. Он и сам уже оторвал флейту от губ, но зануда Марсий, живший в дудке, не желал прекращать свой свист, пока не допоет песню.

— Цыц, — сказал ему лучник, — а то сломаю об колено. Не видишь? Здесь опасно.

— Мне-то что? — рассмеялся в ответ рапсод. — Я дерево. Это ты смертен.

Напомнить об этом было жестоко.

— Ждем здесь. — приказала царица, и ее спутницы попрятались за камнями. — А ты иди туда. — она знаком указала Фебу на вершину скалы.

Вот это гостеприимство! Использовать его вместо приманки! Гипербореец попытался возразить, но Андромаха недвусмысленно покачала луком у него перед носом и потыкала в сторону тропинки на скалу.

Вообще-то Феб любил белые скалы. У него на родине по холодному морю плавали целые глыбы ослепительного льда. Он обожал кататься на них, когда был… бессмертным. Но сейчас именно эта сказа ему очень не нравилась.

— Попробуй выманить его песней! — крикнула Андромаха.

— Кого его? — огрызнулся Феб.

— Плохого мальчика. — рассмеялась она снизу. — А мы пристрелим эту тварь, как только голова поднимется над водой.

«Нельзя позволять им так обходиться с собой. — в панике думал Аполлон. — А то они постоянно начнут таскать тебя в качестве приманки».

— Ну как дела? — злорадно свистнул Марсий. — Интересно быть червяком на крючке?

— Ты будешь первое, что разгрызет чудовище, когда кинется на меня, — пообещал гипербореец.

Ах, если б с ним сейчас была его золотая стрела! Но ничего, кроме флейты, Фебу не позволено было взять с собой. Он с опаской приложил ее к губам, надеясь свистеть не слишком громко. Однако Марсия трудно было унять. От малейшего дуновения он зашелся таким криком, точно на утесе собралась стая чаек.

Старания рапсода были вознаграждены. Вода у сказы забурлила и со дна пошли огромные пузыри. Нечто большое поднималось наверх. Через минуту лучник понял: на свете есть твари и пострашнее Пифона. Несчастный змей был всего лишь толстой веревкой по сравнению с горой морщинистой кожи, всплывавшей со дна Эвксина.

Увидев маленькое существо на гребне сказы, тварь некоторое время решала, съедобно оно или нет. В отличие от других человечков, рассыпавшихся по берегу, оно не просто излучало тепло, а пульсировало ярким солнечным огнем. Страж преисподней инстинктивно боялся обжечься и, вместо того, чтоб наброситься на Аполлона, проявил интерес к более привычным теплым шарикам на берегу. Чудовище нагнуло голову и схватило одну из амазонок. Остальные кинулись в рассыпную. Видимо, они не предполагали, что «плохой мальчик» окажется настолько большим.

— Стреляйте же! Глупые бабы! — крикнул Феб. — Оно растопчет вас!

Земля вздрагивала от тяжелых шагов, даже Белая Скала заметно тряслась. В этот миг на голову Аполлону рухнула с небес его драгоценная стрела, которая, совершив кровавое дело, возвращалась к хозяину. Некогда было думать, нарушает он запрет или нет. Гипербореец издал радостный крик, подхватил стрелу, мигом наложил на тетиву и выстрелил, почти не целясь.

Феб видел, как тонкий острый луч солнца удаляется от него, пронзает подводную тварь насквозь и выходит наружу, вновь став стрелой.

Чудовище издало грозный рев, призывая небо в свидетели, что оно не ожидало такого вероломства, и через секунду грянулось оземь. Прямо на глазах его серя морщинистая туша стала коченеть, превращаясь в камень. А солнечный лучник почувствовал себя как-то странно. У него закружилась голова, во рту появился привкус крови, тело ощутило необычайную легкость, точно вот-вот взлетит. Он не мог понять, почему к нему возвращается сила бога. Но она возвращалась!

— Ай, ай! — испуганно пропищала флейта, спрятанная в колчане. — Ты нарушил равновесие мира. Теперь все начнет меняться. И не в лучшую сторону.

Но Аполлон был сейчас слишком потрясен кажущейся простотой, с которой он вернул себе бессмертие. Ослушался Триединой — только и всего!

С вершины Белой Скалы он сошел уже не пешком по тропинке, а с полным сознанием своего величия переместился по воздуху. Потрясенные амазонки смотрели на него с благоговейным ужасом.

— Прости нас, господин золотой стрелы. — Андромаха простерлась перед ним ниц. — Воистину ты велик, раз сотворил такое. — она указала на каменное чудовище, которое с каждой секундой все более и более обретало облик обычной скалы. Разве что чуточку мрачноватой. — Мы хотим отъехать от побережья в степь и устроить праздник в твою честь. — добавила царица. — В знак смирения слагаем к твоим ногам свои пояса, — и Андромаха первая сняла с себя золотой пояс Ареса. — Теперь ты наш господин.

«Во как! — поразился гипербореец. — Ну я наведу здесь порядок».

С минуту он наслаждался изъявлением всеобщей покорности, потом велел садиться верхом, себе подать лошадь Андромахи, а ей самой вести его кобылу в поводу. Царица преисполнилась трепета, ибо считала это величайшей честью, и отряд амазонок двинулся в путь.

На холмах близ безымянной реки женщины устроили праздник. Набили деревянными острогами рыбы, настреляли уток, откупорили бурдюки с вином. Амазонки пировали до глубокой ночи, а Феб, оттаяв сердцем, играл для них веселые песни.

— Господин мой, — сказала Андромаха, когда все уже начали разбредаться спасть. — Ты спас нас сегодня, и мы хотим поставить на этом холме камень в честь Аполлона Амазонского. Скажи, каким священным именем тебя называть во время служб?

Лучник задумался.

— Зовите меня Иетросом, — сказал он, — Покровителем странствий. Сдается мне, что эти места не всегда будут безлюдными, и многие придут сюда искать счастья.

Когда Андромаха с поклоном отошла, Феб задрал голову к небу и показал язык черному ночному лицу Великой Матери.