"Стрелы Перуна" - читать интересную книгу автора (Пономарев Станислав Александрович)

Глава первая Базар

Звон золота и серебра сливался с бряцанием кандалов. Зычные голоса зазывал, грохот бичей и стоны невольников наполняли базар перекатистым гулом.

Серебрились северными мехами прилавки. Разноцветьем стелились согдийский шелк-зинджа, византийская парча-паволока. Глаз резали краски добротных персидских ковров.

Важные покупатели теряли рассудок, жадными пальцами мяли края драгоценных тканей, до хрипоты торговались с купцами, убегали с бранью и вновь возвращались; а если покупали что-либо, то бережно отсчитывали звонкий металл и еще сомневались — не переплатили ли.

— Почтенный! — кричал толстобрюхий торговец, пересчитав деньги. — Ты заплатил три раза по тридцать три дирхема серебра! А где еще один дирхем?!

— Ты плохо считаешь. Я в медресе учился, счет знаю.

— Я не учился в медресе, — брызгал слюной купец. — Я учился у своего отца, мир праху его. А он умел считать лучше всех на свете! Верни мой товар, сын презренного ишака! Возьми свое неправедное серебро!

— А-а!.. — возопил покупатель, сухой старик в чалме и с белой козлиной бородой на морщинистом лице. — Ты, сын гюрзы и скорпиона, еще и обманщик! — Старик вынул из-за пазухи голубой лоскут шелка, поднял его над головой и завизжал так, что все вокруг замолчали.

— Стража-а! Сюда-а-а! По слову могучего Кендар-кагана! Сюда-а-а!

Купец проворно выскочил из-за прилавка, схватил покупателя за рукав и слезно стал умолять его:

— Прости, почтенный хан. Я обсчитался. Возьми еще локоть зинджи и прости меня, презренного!

Старик сразу замолчал и, небрежно приняв взятку, нырнул в толпу. Когда стражники прибежали, то у прилавка царили тишь да благодать.

Летко Волчий Хвост, наблюдавший эту сцену, расхохотался во весь голос:

— Вот же лешачья душа! Не лез бы в свару, не был бы в убытке.

— Какой купцу убыток, — заметил Летке его спутник, нагруженный двумя огромными мешками. — Они, чать, вдесятеро дерут за парчу сию заморскую. Пошли, ну их. На всякого не насмотришься.

Два русса стали пробиваться дальше, к одним им ведомой цели.

Проходя мимо ряда невольников, Летко нечаянно бросил взгляд на группу светлобородых мужиков. Горько сжало сердце: то были свои, русичи. Какой ветер занес их сюда? На каком оплохе попались? Из какой битвы угодили в рабы?

— Братие! — узнал соотечественников плотный низкорослый невольник в лохмотьях и рваных лаптях. — Купите нас! Возвернем убыток в Киев-граде. Корчайник[48] яз не из последних! Ослобоните, братие!

— Князь Святослав выкупит вас, — сказал Летко Волчий Хвост. — Скоро приедет болярин Рудомир с казной, а яз поговорю тут кое с кем, штоб вас не про...

— Летко Волчий Хвост! — крикнул вдруг один из невольников, маленький ростом, сухой, в рваном халате и стоптанных хазарских сапогах. — Аль не признал?!

— Признал! — Посол отшатнулся. — Кирша Рачьи Глаза? Ты ли? — И радостно рассмеялся.

— Да яз же, — заулыбался пленник.

— Как ты попал сюда?..

Торговец живым товаром, дородный, с жирным носатым лицом и родимым пятном во всю левую щеку, внимательно наблюдал за ними и прикидывал, что за этого неказистого раба он возьмет цену, которую назначит сам.

«Кардаши-побратимы, — соображал он про себя. — А дружба урусов дорого стоит. Покупатель если и не коназ, то богатый воин урусского кагана...»

— Кирша, все потом обскажешь, — скороговоркой прострочил Летко. — Яз сейчас тебя выручу. Горлань на меня. Иначе этот жирный горбун обдерет меня как липку.

Пленник сразу сообразил что к чему. Перс ни беса по-русски не смыслил, и надо было разыграть лицедейство. Переводчик понимал кое-как, но Летко успел перемигнуться с ним, звякнув кошельком, привязанным к поясу.

— Эй, брат, купи меня, — начал спектакль Кирша. — В обельные холопи пойду к тебе...

— Узреть тебя рад, — все еще улыбался Летко. — Рад узреть! А вот купить, дак мошны не хватит всех покупать, яз не Святослав.

— Значитца, не вызволишь меня из беды?

— Нужон ты мне, — перестал улыбаться Летко. Толмач добросовестно переводил купцу этот диалог.

Торговец усмехнулся в крашеную бороду: «Дурачат...»

Но Летко с Киршей недаром скоморошничали в детстве.

— Как ты мыслишь, Ставр? — Летко подмигнул своему могучему спутнику. — Стоит его выкупать?

— А на што нам заморыш такой? — ответил сообразительный Ставр.

— Ну вот, видишь? — Летко Волчий Хвост развел руками.

— Да што ж мне, рабом помирать?! — Глаза невольника налились кровью.

— Видать, так тебе на роду написано. Помрешь в неволе, милок! Неча было в полон попадать. Надобно, как Перун велит, закалывать себя, коль уж иного пути не было...

Летко, бросив эти слова, пошел своей дорогой.

«Похоже, не дурачат», — встревожился купец, готовый остановить покупателя и сторговаться с ним, уступив в цене сколько возможно...

— А-а-а! Все одно погибель! — разрушил все планы торговца пленник: Кирша ринулся вперед, и никто не успел остановить его, как он прыгнул на спину Летке. Оба, и пленник и покупатель, упали в талый снег.

Летко пытался вырваться, но невольник вцепился в него волчьей хваткой. Не сразу купеческим стражникам удалось оторвать напавшего от его жертвы.

«Не купит... — огорчился купец. — А как все хорошо шло. Теперь за обиду платить надо. Да и кому такого заморыша даже за сто дирхемов продашь? А все-таки урус храбр и ловок», — уныло заключил он.

Летко Волчий Хвост с трудом поднялся. Он пытался что-то сказать и не мог: только хрипел и кашлял. Ставр, сопровождавший его, стучал огромной своей ладонью по спине начальника.

— Ставр, — наконец прохрипел он. — Покличь мечников хакановых.

— Стража-а! — громыхнул Ставр оглушающим басом. — Стража! Сюда-а!

— Убери его! — быстро приказал своему охраннику купец, указав на Киршу: торговец хорошо знал, кто такие надзиратели Кендар-кагана. Заколют пленника, за обиду заплатишь, еще и плетей попробуешь.

Дюжий воин-перс схватил Киршу за воротник и швырнул в распахнутую дверь сарая, которая тотчас захлопнулась.

— О-о, — кланялся купец русичу. — Прости. Возьми динар, и пусть это золото укажет тебе путь к примирению.

— Динар? — прохрипел Летко. — А вот поглядим, во што тебе все это обойдется.

Четверо базарных надзирателей в кольчугах, с короткими копьями в руках, в железных шлемах и желтых сапогах, расталкивая встречных и поперечных, бежали на Ставров зов.

— Их-ха, черные вороны поживу чуют, — охнул водонос, получив в бок чувствительный удар древком копья.

— Кендар-каган повелел! — рявкнул, свирепо выпучив глаза, старший стражник, представ перед купцом. — Кто звал?!

Летко коротко изложил суть дела.

— Блистательный воин, — поклонился торговец низко, — моей вины здесь нет. Он, — купец показал на русса, — сказал что-то обидное невольнику, и тот бросился на обидчика. Это так же правда, как и то, что этот динар из чистого золота.

Глаза стражника алчно блеснули, а жадная ладонь уже погребла увесистую монету.

— А-а?! — гаркнул он, уставясь грозно на Летку.

— По закону Великой Хазарии, освященному царем Солнце Шад-Хазаром Наран-Итилем, раб, напавший на воина, должен быть отдан ему на правеж[49], — спокойно ответил русс.

— Что-о?! — Свирепые глаза уперлись в лицо купца.

— Это не хазарский воин, доблестный богатур. Это урус, ваш враг! — И второй динар исчез в широкой ладони стражника.

— Ур-рыс-с! — Летко увидел вылупленные, с красными прожилками, тусклые глаза.

— Почтенный торговец, — Летко хитро прищурился, — хочет поссорить царя Солнце с Великим Князем Руси. Война ему выгодна, она дает рабов на продажу.

— А-а-а! Поссорить?!

Купец чуть на колени не упал от страха.

— Я не хотел этого, — прошептал он серыми губами, и горсть золотых канула в карман стражника. — Я только хотел сказать, что урусы хитры, коварны и...

Летко расхохотался.

— Яз тебе не раб, купец... Именем царя Солнце! — Голос русса стал торжественно звонок. — Я посол Святослава Киевского! — И поднял над головой красный лоскут с серебряной вязью письма — высший знак неприкосновенности и повиновения носителю его.

Стражники, купец и все зеваки, окружавшие их, пали на колени. Впрочем, глава стражей недолго стоял так. Он вскочил, схватил купца за бороду, задрал ее к небу: в горло торговца уперлось острие длинного кинжала.

— А-а-а! — проревел ретивый блюститель базарных порядков.

— Отпусти его! — Русский посол грозно нахмурился. Но хазарин не послушался, покамест карман его не потяжелел вдвое против прежнего.

— Ты понял, а?! — Старшина стражников упер лезвие кинжала на этот раз в живот торговца.

— Он понял! Ха-ха-ха! — грохнула разом толпа.

Купец дал знак: дверь сарая раскрылась. Связанный Кирша вылетел оттуда, как из катапульты. Его подхватили базарные надзиратели, дали кулаком по шее и толкнули к Летке.

— Он твой по велению Кендар-кагана Справедливого! — наконец-то выдавил из себя целую фразу грозный охранитель порядка.

Но этим дело не кончилось. Справедливый начальник решил сказать еще одну фразу, не лишенную известного смысла.

— А ты... — Он ткнул пальцем в купца, — должен заплатить в казну кагана сто динаров!

— Проторговался, краснобородый! — хохотали в толпе.

— Да-а, не разглядел надувала в урусе хана!

— С ханом не судись!

А золотые кружочки капали один за другим в широкую ладонь стражника.

— Сто! — жалостиво выдохнул перс.

— Десяти не хватает! — рявкнул надзиратель.

— Прости, богатур... — И маленькие солнца снова сверкнули и стали со звоном целоваться с собратьями.

— Возьми ярлык! — Хазарин сунул купцу медную пластинку, когда золото угнездилось в его кармане.

Перс взял медный треугольник, означающий, что штраф в казну кагана взят медной монетой. Стражники глядели на него выжидающе — не скажет ли чего: например, не попросит ли золотой ярлык. Но купец смотрел в небо, шептал молитву аллаху и был глух ко всему окружающему.

Предводитель стражников насмешливо поцокал языком, кивнул своим подчиненным, и четверка справедливых хранителей порядка ринулась на другой зов...

Летки, Ставра и Кирши уже не было здесь. Другое зрелище привлекло руссов.

— Это што? — резко остановился Летко Волчий Хвост. — Она, видать, милостыню просит. Но почему тут, на рабском базаре?

— Не-е, — равнодушно откликнулся, повидавший за два года на чужбине всего, Кирша. — То мать деток своих продает.

— Ка-ак, деток?!

— Очень даже просто. Тут все продают. На то он и Итиль-град. Пропадут детишки за морем где-нито...

Перед ними стояла изможденная женщина, возраст которой никто не взялся бы определить. Она едва держалась на ногах. Огромные темные глаза ее источали боль и безысходность.

За спину матери прятались двое детей — мальчик лет десяти и девочка года на три его моложе. Девочка плакала и просила есть.

— Господин! — Женщина схватила Летку за рукав. — Купи детей. Купи, господин... Смотри, сын уже сейчас может работать. Вырастет, воином станет, охранит тебя от врагов. Купи, господин. Дочь красавицей будет, наложницей сделаешь...

Летке и Ставру стало не по себе: хоть и слыхали они, что в Хазарии родители продают своих детей в рабство, но увидели такое впервые.

Летко Волчий Хвост отступил на шаг.

— Ставр, дай им чего-нито из еды.

Тот порылся в кармане шаровар, достал черствую ржаную лепешку, протянул женщине. Та схватила бесценный дар и чуть не упала: казалось, от голода она потеряла разум. Дети с ревом потянулись к еде. Руссы поежились, будто от внезапно щипнувшего холода, оглянулись. Кругом шумел тысячеустый базар, спешили люди по своим делам, и никто не обращал на них внимания.

— Сколько тебе лет? — спросил Ставр несчастную мать.

— А?

Ставр повторил вопрос.

— Солнце засветилось для меня в год, когда гузы пожгли нашу землю и разрушили город Казаран, — словно во сне проговорила женщина.

— Двадцать пять лет тому, — прикинул Летко. — Яз мыслил, тебе вдвое более... Што беда с людьми делает.

Тем временем женщина разломила лепешку пополам и отдала еду детям. Себе она не оставила ни крошки.

— Пошто деток своих продаешь? — спросил Ставр.

— Голод, умрут, — лениво ответила хазарка. — Отец их погиб под городом Чурнаги два года назад... Пусть сдохнет тот, кто увел его туда. Хан Санджар обещал, что все воины привезут из Урусии арбы, полные мехов и золота. Но почти никто не вернулся из страшного похода, все они полегли от урусских мечей. Тенгри-хан! — Глаза женщины вспыхнули вдруг, голос зазвенел: — О бог Огня, испепели лживых и жадных ханов! Где ты, Санджар-эльтебер?! Да поразит тебя молния! О-о-о!

— Почему ты ругаешь ханов своих? Ведь мужа твоего урусы убили.

— Урусы защищали свой дом и своих детей. Какая за ними вина? — Голос женщины опять потух, а пустые глаза невидяще скользнули по Летке.

Русс вынул из кармана горсть серебра, сунул в ладонь несчастной матери и, сердито толкнув подвернувшегося под руку толстяка в богатой одежде, зашагал прочь. Ставр и связанный Кирша последовали за ним.

— Потерпи малость. — Летко на ходу обернулся к товарищу. — Уберемся отсюда — ослобоним.

— Потерплю, мне што, — откликнулся Кирша...