"Большие гонки" - читать интересную книгу автора (Моран Дэниел)9Июнь был их медовым месяцем. Они вместе смотрели старые фильмы. Сначала его самые любимые - в основном это были мультики о Багз Банни и утенке Доджере, о Рокки и Бульвинкле, о Чипе и Дейле и медвежатах Гамми. Среди них попадались и черно-белые ленты, снятые более сотни лет назад. Другими словами, сначала они пересмотрели всю классику Диснея. Затем пришел черед Дэнис. Она увлекалась первыми японскими мультфильмами, созданными на основе компьютерной графики. Джимми поверить не мог - неужели такое старье может кому-то казаться интересным?! Сначала он так и говорил: ну что вы нашли в этом старье?! Но позже Трент обратил внимание, как он смеется над трюками, которые выделывали Койот и Роуд Раннер, а однажды, когда Дэнис поставила фильм Шибы Нокуры «Смерть Розы», заметил на его глазах слезы. Они вместе слушали музыку: Вагнера, Спрингстина, Баха, «Битлз», Чака Рейха и, разумеется, Малию Кутура, особенно «Музыку в движении». За те несколько лет, что Трент провел в Патрулируемых секторах, он вообще много читал и слушал музыку. Знание музыкальных произведений, а также имен композиторов служило верным признаком хорошо образованного индивидуума. Трент упорно занимался самообразованием и теперь мало напоминал человека, выросшего на улице. Не каждый представитель высшего класса мог похвастаться такими знаниями. Среди тех, кого обучали в привилегированных школах, только каждый десятый слышал о Бахе или Билли Холидее. Удивлял и радовал альбом «Музыка в движении». Несмотря на неизбежную примесь попсы и неумеренно крикливую рекламу, песни были по-настоящему хороши. Успех не зря сопутствовал сочинениям Кутуры. В последние годы Малия стала писать значительно лучше, чем в начале карьеры. Ее работы неожиданно обрели глубину и давным-давно изгнанную из искусства искренность. Потом в 2078 году последовали «Песни улицы», а в 2081 - «Умей сказать нет». Летом 2069 года до этих шедевров было еще далеко, но все равно «Музыка в движении» увлекла Трента. Слушая альбом, он не мог оставаться равнодушным. Джимми по этому случаю заявил, что песенки, в общем, неплохие, но он ожидал большего. Однако Трент не раз подмечал, как шевелились его губы и как Рамирес тихонько напевал мелодии, которые в исполнении певицы звучали с редкой проникновенностью. Ее голос, низкий, чуть хрипловатый, может, даже чересчур резкий, неизменно брал за живое: От меня не узнает никто о лопатках твоих загорелых, Никогда никому не скажу о красе твоих ласковых глаз, Волосах и походке и девичьих ласках несмелых. Ни за что не поведаю, как это было у нас. Даже имя твое навсегда пусть останется тайной - До могилы хранить буду память о встрече случайной. В то лето они часто сидели на крыше своего дома и наблюдали за огненными, рассыпчатыми следами, долго не гаснущими в небе даже после того, как лайнеры, летавшие по полубаллистическим и круговым орбитам, совершали посадку в космопорте Нью-Йорка. Любовались природными закатами, затем возвращались в комнату и погружались в искусственный тропический вечер, а затем и в ночь. В полумраке музыкальные записи звучали особенно завораживающе. Все, что касалось того лета, сохранилось в памяти Трента в виде череды чарующих ночей. Сколько их было - двадцать, тридцать, сорок, - он уже не помнил, но в каждой неизменно присутствовали Дэнис и Джимми. То на крыше, где они располагались в шезлонгах - лето тогда выдалось на редкость теплое и обильное дождями, - то вдвоем в комнате. Им было о чем поговорить, что вспомнить. - ...и, что удивительно, робот оказался прав. Его показали толпе, представитель фирмы назвал его первым «замечательным железным парнем», и бот действительно членораздельно выговорил: «Хелло, я являюсь искусственным существом с коэффициентом интеллекта, равным трем сотням». Потом железяка спросила у представлявшего его публике мужика: «А какой у тебя ай-кью?» Тот отвечает: «Двести». «Отлично, - заявил робот, - давай устроим дискуссию на тему перспектив экономического развития городов, расположенных в Поясе астероидов». Трент зевнул: - Я уже слышал этот анекдот. Джимми вопросительно взглянул на Дэнис. Девушка отрицательно покачала головой. Рамирес показал Тренту язык и продолжил: - Затем второй представитель фирмы начал рассказывать о роботе. Тот слушал, слушал, потом объявил: «Хелло, я являюсь искусственным существом с коэффициентом интеллекта, равным трем сотням, - и обратился к представлявшему его мужику: - А каков твой ай-кью?» Мужик отвечает: «Сто двадцать». «Очень хорошо. Давай подискутируем о проблемах спорта». Они разговорились о спорте, и бот выказал куда больше знаний, чем его собеседник. Наконец, вышел третий мужик. Бот представился, сообщил, какой высокий у него ай-кью, и спросил, чем может похвастать третий фирмач. Тот признался, что у него коэффициент составляет восемьдесят единиц. Робот на мгновение задумался, а потом спросил: «Ладно, скажи, на кого похож миротворец?» Мужик задумался, признался, что не знает, а робот возьми и брякни: «На тебя и похож, дубина!» Они посмеялись, потом кто-то рассказал следующий анекдот. Случались у них беседы и на более серьезные темы. - Спрашиваешь, как там за Гранью? - задумчиво произнес Трент, когда Дэнис поинтересовалась жизнью, какую ребята вели во Фриндже. - Там не было даже самого плохонького медицинского робота. Люди-врачи были, но попасть к такому на прием можно только в том случае, когда тебя подстрелят и ты находишься при смерти. А то уже и после того как отдашь концы. Они фиксировали наступление смерти, на этом всякое лечение заканчивалось. Да и за докторами во Фриндже тоже охотились. - Поэтому ты никогда не носил инскинов? Трент пожал плечами: - Какой смысл носить инскин за Гранью! Чтобы вживить его, настроить, требуется время. Человеческие мозги просто не приспособлены вводить информацию с такой быстротой, как инскины. Прикинь, одна только операция по вживлению занимает от месяца до шести недель. Он задумчиво оглядел полотно, над которым работал в этот последний теплый летний день. Затем взмахнул кистью и сделал очередной мазок. Это была его любимая картина, которая после соответствующей обработки должна была превратиться в многоцветную и многоуровневую голограмму. Неподалеку от их дома располагался единственный на весь Лонг-Айленд стратоскреб - огромное недостроенное здание, которое называлось «Хоффман». Оно так и стояло с ноября шестьдесят восьмого года, когда финансовая группа Хоффмана объявила о своем банкротстве. В верхней трети стратоскреба, возвышавшегося над землей более чем на три километра, не хватало внешних облицовочных стен, поэтому Трент ясно различал ячеистую структуру внутренних помещений, через которую отчетливо просвечивали начинающее темнеть небо и розоватые облака, неторопливо плывущие на восток. Нижние две трети были забраны плитами черного зеркального псевдомрамора. Садившееся вдали солнце выглядывало из-за стены здания, его лучи алым потоком отражались от эбеновой поверхности. Трент бросил взгляд на стратоскреб, потом на картину и признался: - Когда мы жили за Гранью, я не смог бы позволить себе проводить время подобным образом. - Это было небезопасно? - В какой-то мере, но главное не в этом - внутреннего покоя не было. Там ни на секунду нельзя терять бдительность. Что же касается инскинов, я ими пользовался, но не теми, которые вживляют с помощью операции. Знающие люди как-то объяснили, что четверть всего населения, которые внедрили в свои мозги подобные следящие устройства, являются Игроками в сети. Не думай, что наблюдатели из элиты не догадываются об этом. Трент положил кисть, развернул мольберт и отсоединил провод, вставленный в разъем в левом нижнем углу рамки, на которую было натянуто полотно. Завтра, в это же самое время, может, пятью минутами ранее, наступит момент, когда освещение будет соответствовать сегодняшним условиям. Тогда можно будет продолжить работу над картиной. Дэнис с некоторой завистью наблюдала за ним. - Мне бы тоже хотелось попробовать, - робко сказала она. Трент пожал плечами: - Попробуй. Думаю, у тебя может получиться. Наносить голографические краски не так уж трудно. Это тебе не маслом рисовать или электролитом - вот там нельзя ошибаться. Вся хитрость в том, чтобы добиться такого сочетания красок, чтобы картина ожила, стала полноценным отражением реальности, но не в плоском, приземленном смысле, а как бы вместила твои переживания или, если хочешь, размышления по поводу существующей помимо тебя красоты. Если сказать проще, то я, зритель, глядя на твою работу должен понять, почему ты изобразила именно этот объект. При этом не имеет значения - портрет это, натюрморт или пейзаж. Или, по крайней мере, почувствовать, что в твоей работе что-то есть. Что-то заинтересовавшее тебя и способное привлечь и мое внимание. В разговор вмешался Джимми: - Точно, Дэнис, попробуй. У тебя должно получиться! Дэнис не ответила. Она расположилось в раскрытом пляжном кресле: полулежала на спине и смотрела на заходящее солнце. Огромный сияющий шар на глазах проваливался за ломаную линию городских строений. Темнота, до того момента прятавшаяся в затененных местах, начала расползаться по крыше. Трент украдкой бросил взгляд в сторону подруги, прикидывая, не стоит ли создать ее портрет. Только не сегодня, уже поздно. Скоро совсем стемнеет, и собирающие информацию голографические камеры миротворцев, так называемые «гляделки», и шары-светлячки, представляющие собой осветительные зонды, также оборудованные следящими камерами, всплывут над городом и накроют всю территорию Патрулируемых секторов. Число этих следящих устройств превышало несколько тысяч. Когда придет ночь, на улицах нельзя будет встретить одинокого миротворца. Разве что группу, состоящую не менее чем из трех человек. Даже пары слишком часто не возвращались на базы после ночного патрулирования. Только «меднолобые» элитники позволяли себе разгуливать в одиночку по ночному, сразу начинавшему дичать городу. Элита есть элита. До сих пор в Нью-Йорке не было зафиксировано ни единого случая нападения, тем более убийства, одиночного киборга. Каждый из «медных лбов» был сильнее, быстрее и выносливее любого человека. Даже специальные, мало похожие на людей сторожевые и охранные роботы, называемые уолдосами, не могли тягаться с ними в огневой мощи. Они были примерно равны и в живучести. Еще больше преимуществ элитники имели перед человекоподобными уолдосами. Прежде всего это разум, а также неукротимое, присущее только человеку стремление выжить. Дело в том, что механические охранные устройства выпускались в различных модификациях и были предназначены для выполнения одной, достаточно узкой задачи. Например, уолдосы, созданные для спортивной охоты, вообще были лишены чувства самосохранения. Другие отлично стреляли из статичных положений и в каком-то одном, заданном им программой секторе; третьи обладали отличной ходовой частью, но со стрельбой у них не все было в порядке. Такая же ситуация сложилась и при контроле за информационной сетью. Многочисленные эксперименты и опыт работы наблюдателей подтвердили, что человеческому разуму при всех его недостатках пока замены нет. С технической точки зрения создать полноценного, оснащенного всеми возможными следящими и огневыми системами робота, обладающего при этом развитой программой самосохранения, было нетрудно. Однако подобные конструкции еще двадцать лет назад были объявлены вне закона, вот почему киборги, составлявшие основу элитных подразделений, практически не имели себе равных. В этот момент Трента отвлек голос Дэнис: - Порой мне кажется, что я вовсе не творческая натура. Первым побуждением Трента было желание возразить, однако, поразмыслив, он воздержался от комментариев. В таких делах каждый решает сам за себя. Здесь нет советчиков, не помогут уговоры. Вместо него ответил девушке Джимми: - Я видел, как ты танцевала. Дэнис кивнула, прикусив нижнюю губу. Все это время она покачивала в руке бокал, потягивая маленькими глотками белое вино. Закат был теплый, тихий, один из многих в череде затянувшихся на все лето пленительных вечеров. Солнце совсем легло на городской изломистый абрис. Девушка посмотрела на светило сквозь золотистую жидкость, пригубила, потом ответила: - Это только мастерство, Джимми. Это не зов. - Почему?! - воскликнул Рамирес. - Если честно, я не знаю, почему стала танцовщицей. Меня всегда хвалили, говорили, что у меня большие способности к танцам. Действительно, я испытывала радость от всяких там движений, батманов, прыжков. Потом мне пришлось провести четыре года в колонии для беспризорных детей - это случилось сразу после Большой Беды. Когда мне было тринадцать, мадам Глейгавас вытащила меня из рабочего барака. - На потемневшем небе выступили редкие звезды. Круговорот света в природе свершался неспешно, тьма торжествовала скромно, позволяя светить звездочкам, а ракетным кораблям рассыпать искрящийся свет по еще не погасшему небосводу. Голос Дэнис, казалось, звучал сам по себе, словно доносился издалека, из полузабытого жуткого прошлого. - Помню, Трент упомянул, что Барьер многому научил его и, прежде всего, умению выжить. Ребята, бараки департамента Общественных работ мало чем уступают Фринджу. По сравнению с балетом, это земля и небо. Конечно, труппу мадам Глейгавас родным домом, а тем более райским уголком не назовешь. Тарин считает меня недостаточно голодной и честолюбивой, чтобы добиться успеха, а мадам Глейгавас предупредила, что года через два мне придется пройти биоскульптору, иначе на профессиональной карьере можно поставить крест. Титьки у меня, видите ли, слишком большие для танцовщицы. Джимми Рамирес тихо, но очень отчетливо выговорил: - Прости, но мне будет жаль, если ты бросишь танцевать. Я видел, какая ты на сцене. Дэнис ответила сразу, решительно, без колебаний: - Балет - это замечательно, Джимми! Танец сам по себе это что-то нереальное, воздушное. Он прекрасен, как мечта, как некая альтернатива грубому и плоскому миру. Там все красиво. Но в то же время это что-то вроде угощения для сытых, особого рода деликатес, развлекаловка... - Далее она заговорила с некоторым напряжением, словно выдавливая из себя слова: - А мне всегда хотелось заняться чем-то реальным. - Трент невольно повернулся к ней, бросив удивленный взгляд в ее сторону. - Когда я умру, - продолжала Дэнис, - соберутся люди и спросят, кого это хоронят, что за человек? Ах, это Дэнис! Прекрасно!.. Что же полезного Дэнис совершила в жизни? Что я им отвечу? Что ради сытой жизни позволила обкорнать свою грудь? Что уступила мадам Глейгавас? Танец, Джимми, это что-то необыкновенное, но это только танец! - Но чем же ты займешься, если не танцами? - Постараюсь изменить мир, - скромно ответила Дэнис. Трент во все глаза смотрел на нее, слушал и не мог избавиться от ощущения, что голос любимой девушки доносится до него из какого-то жуткого далека, из какой-то прорвы, в которую они все трое угодили. - Вот почему я здесь. Видно, Господь Бог не зря привел меня сюда, на эту крышу. Мои желания скромны: сделать жизнь чуточку лучше, чтобы люди, которые придут после нас, стали вот настолечко добрее, умнее, отзывчивее. Чтобы они жили получше нашего хотя бы на чуть-чуть. Она медленно села в кресло, выпрямила спину, бросила взгляд на Джимми Рамиреса. Ее глаза в оседлавшем крышу полумраке лучились изумрудами чистейшей воды. Взор ее теперь был направлен в пространство, куда-то за неведомый горизонт. По телу Трента пробежало что-то похожее на озноб. Ему стало зябко. Не стесняясь, поежился и Джимми. Трент почувствовал зов - он исходил с того места, где когда-то стоял целехонький Комплекс Чандлера, очень похожий на корабль, под трехэтажным парусом отплывающий в неизведанную даль. Дэнис между тем тихо и четко продекламировала: - Они спустятся с гор, и свет факелов разгонит тьму. - Она помолчала, потом договорила: - Ты увидишь юношу. Он заговорит со всеми сразу. С теми, кто соберется у подножия гор, кто потратил столько лет в поисках истины. Он скажет: обещанное исполнилось, мечта осуществилась и все, что было злом вчера, сегодня обернется добром. Тогда они все вместе, - Дэнис теперь обращалась прямо к оцепеневшему Рамиресу, - одолеют Бушующие Воды, вернутся сюда и построят город на холме, а врагов своих выгонят во тьму. Джимми неотрывно смотрел на девушку. Потом встал и, словно сомнамбула, двинулся к краю крыши. За ним - с оцепеневшим взором - последовал Трент. Последней к краю крыши приблизилась Дэнис. Они сгрудились на самой кромке. В следующее мгновение Трент обнаружил, что находится в пустоте и представляет собой что-то вроде пульсирующего серебряным светом росчерка. Рамирес совсем исчез из поля зрения. Вокруг же головы Дэнис возник зеленовато-синий ореол шаровидной формы. - Где мы? - ошарашено спросил Трент. Голос его самому себе показался жестяным. Он доносился откуда-то издалека и эхом отдавался в ушах. - Ищите, - тонким голоском, словно из пустоты, ответила девушка. - Ищите огни. Вдали должны быть огни. Они покинули нас все разом, но, уходя, должны были оставить свет в ночи. Огонь должен мерцать, и темнота не в силах поглотить его. В следующий момент Трент обнаружил, что сидит на прежнем месте, в кресле возле мольберта. Пространство над крышей в тот момент заполнили какие-то странные, угловатые, слабо светящиеся предметы. Он перевел взгляд на Дэнис, тоже вернувшейся с загадочного берега таинственной тьмы, на обмершего Рамиреса. Девушка, по-прежнему стоявшая на самом краю, повернулась, взглянула на Трента, затем на Рамиреса. - Теперь ты понял, Джимми, - обычным тоном спросила она, - чем я хотела бы заняться? Ощутил разницу? - Дэнис, дорогая! - воскликнул Джими. - Ты либо пьяна, либо чокнулась. Не знаю уж, что лучше. Дэнис улыбнулась, отрицательно покачала головой и чуть наклонилась назад. Тренту показалось: еще немного - и она упадет с крыши. Он невольно дернулся. - Ты так и не понял, - печально проговорила она, - чем мы должны заняться. Мы должны попытаться улучшить этот мир. Она вернулась в исходное положение, и у Трента отлегло от сердца. Тут еще Рамирес подбавил масла в огонь: - Слыхал, парень? У нее не все в порядке с мозгами, да? - растерянно спросил он. Трент промолчал. Он не сводил взгляда с Дэнис. Молодая женщина была единственным объектом на крыше, контуры которого казались размытыми. Теперь она представлялась темным расплывшимся пятном, в котором ясно прорезалась сеть нервных волокон. Вот эта паутина и составляла очертания ее тела, просвечивая сквозь плоть. Неожиданно Трент вскочил и закричал во весь голос: - Нет, Джимми. Нет, нет и нет! Она права. Джимми вдруг прорвало. Он захохотал как безумный, всплескивая руками и хватаясь за бока. - Вы кто? Два уличных оборванца! Сумасшедшая плясунья и вор хотят изменить мир? Сделать его лучше? Интересно, как вы собираетесь осуществить свою миссию? Благодарю, что хотя бы соизволили поделиться со мной, вы оба! Он вновь захохотал, даже подпрыгнул, пытаясь, наверное, изобразить какое-то балетное па. Затем, немного успокоившись, вновь обратился к Тренту: - Как? Когда-то, более десяти лет назад, Тренту довелось видеть Карла Кастанавераса в приступе ярости. Тот предстал перед ним точно в таком же ореоле сияющих золотистым светом обнаженных нервов. В первый раз за те дни, что прошли после их нежданной встречи, он вспомнил, дочерью какого отца является его любимая. - Как? - переспросила Дэнис. Ее взгляд словно отвердел, сосредоточившись на бутылке с вином, стоящей на крыше. Трент бросился к ней, крича: - Дэнис, не надо! Не делай этого. Но было уже поздно. Стоявшая возле ее кресла почти полная бутылка вина вдруг взорвалась, разлетевшись мелкими брызгами. Девушку начал бить озноб. Она обняла себя за плечи, с трудом, пошатываясь, добралась до кресла, уселась. Опустила голову, посмотрела на свои колени. Указательным пальчиком провела по нескольким кровоточащим ранкам - в тех местах, где осколки стекла проникли сквозь кожу. Джимми Рамирес побледнел - как это могло случиться с оливково-смуглым латиносом, трудно сказать, - и начал пятиться к выходу. - Она... она... - бессвязно повторял Джимми с искаженным ужасом лицом. - Заткнись, Джимми! - Трент даже не взглянул в его сторону. - Стой! Рамирес замер, как вкопанный. Трент бросился к Дэнис. Она неожиданно вскинула голову, откинулась на спинку шезлонга. По телу девушки пробежала крупная дрожь. Трент и Джимми вдвоем едва смогли удержать ее. Струйки слюны потекли у нее из уголков губ. Наконец Дэнис очнулась, взглянула на Джимми в упор и сухо произнесла: - Ну вот, теперь ты знаешь все. Часто всей компанией они отправлялись в дансинг-клуб. Заведение называлось «Изумрудная иллюзия» и помещалось в цоколе отеля «Красная линия». Туда же приходили подруги Дэнис из труппы Оринды Глейгавас. Танцевали под пение Кутуры. Не спрашивай меня и не ищи ответ, Любовь моя до смерти иль до свадьбы? Люблю тебя сейчас, а сколько ждет нас лет, Я не могу сказать, хотя и рад бы. Ее друзья и подруги танцевали куда лучше, чем друзья и подруги Трента. Однажды мадам Глейгавас тоже заглянула в «Изумрудную иллюзию». Она танцевала с Джимми и дважды с Борисом. Через инскин, встроенный в ухо медведя, Джонни Джонни нашептывал мадам Глейгавас какие-то нежности. Когда мадам собралась уходить, она заявила: - Ну, молодые люди, такого я еще не видывала! В середине июня они получили неожиданное предложение похитить из запасников Метрополитен-музея работу малоизвестного старинного мастера. Этот заказ вызвал яростный спор между Трентом и Рамиресом. Джимми предлагал на время свернуть их кипучую деятельность и залечь на дно до тех пор, пока миротворцы не забудут о Тренте. Тот, в свою очередь, утверждал, что им ни в коем случае нельзя прятаться. Надо срочно заняться каким-нибудь делом. Каким? Какое подвернется. Главное, чтобы все было шито-крыто. Джимми тогда счел, что его дружок окончательно свихнулся, но спорить не стал. Он уже привык к подобным выходкам шефа. Однако от ехидного вопросика не удержался: - Может, все-таки не стоит засовывать голову в петлю? - И тем самым подтвердить, что мы о чем-то пронюхали? - вопросом на вопрос ответил Трент. - В таком случае они нас тотчас прижмут. Рамирес только пожал плечами - ты, мол, старший, тебе и решать. Но когда услышал о заказе на похищение редкой картины из запасника Метрополитен-музея, взбунтовался. Тренту удалось успокоить его, однако Рамирес продолжал ворчать. Картина, на которую их нацелил таинственный коллекционер, представляла собой редчайшую по оригинальности работу. Написана она была в монохромной манере - то есть в оттенках одного цвета, в данном случае - красного. Причем богатства палитры художник добивался не цветовыми вариациями, например используя вишневые, малиновые, алые, бордовые или какие-то другие полутона, а с помощью мазков одного-единственного тона, но различной интенсивности. Картина называлась «Je suis le Fleuve»!*[4], она была подписана. На полотне была изображена река крови, протекающая сквозь также омытые кровью джунгли. К выполнению контракта Трент и Джимми готовились в подвале, точнее, готовили его для временного хранения намеченной к похищению вещи, требовавшей особых условий содержания. Подвал представлял собой стандартное помещение высотой в три метра. Трент купил его почти за двадцать тысяч кредиток, чем немало удивил приятелей. Из оборудования здесь было все необходимое для контроля за состоянием окружающей среды. Точно так же был оборудован и подземный этаж музея искусств Метрополитен. Внутренняя поверхность была покрыта специальной сеткой из сверхпроводников, теоретически способной отвести тепло любого источника, будь то даже рентгеновский лазер. Градиент охлаждения был таков, что не допускал образования теплового пятна, способного прожечь внутреннее покрытие. - Полагаю, что теперь будет в самый раз, - объявил Трент и подготовил к выстрелу переносной буровой лазер. Затем надел очки с темными стеклами и на две секунды включил установку. Мощный световой луч ударил в стену. Молодой человек снял очки. На стене, в месте попадания луча, светилось метровое, вишневого цвета пятно. Охлаждаясь, оно темнело на глазах. Трент перевел взгляд на термометр. Температура в помещении подпрыгнула сразу на двенадцать градусов. Трент окликнул виртуального дружка: - Джонни, что там? Джонни Джонни тут же спроектировал результаты испытания на стену подвала, вслух добавив: - Босс, температура в точке контакта луча со стеной достигла двух тысяч градусов. Через семьдесят семь секунд после окончания облучения температура понизилась до тысячи градусов. Необходимо утроить толщину защитной сетки и увеличить коэффициент охлаждения на одну и две десятых, а то и больше. В этом случае скорость понижения температуры в точке контакта достигнет приемлемого уровня. Трудность в том, что полосы сверхпроводников нельзя располагать с интервалом менее чем в два сантиметра. - Может, стоит попробовать жидкий азот? - Это хорошая идея, босс. Должно сработать. Точка контакта с лучом должна выдерживать нагрев до семи тысяч градусов. Градиент понижения температуры не может быть выше минус пяти. При этих условиях можно быть уверенным в надежности подвала. Трент оглянулся и поискал взглядом напарника. - Джимми, слышал, что он говорит? Давай за работу. В ответ молчание. Трент вновь позвал: - Джимми! С тобой все в порядке? - Да. - О чем ты все время думаешь, черт тебя побери? Джимми вздохнул, отключил световую указку и отвернулся от дисплея, подключенного к видеоустановке, которую на время перетащили сюда из комнаты Трента. С ее помощью как раз и воспроизводился берег тропического острова. Теперь на ней можно было высветить план музея искусств Метрополитен. - Включай, - приказал Трент. Джимми нажал на клавишу. В подвале возник план музея. На нем были отображены все этажи здания, а также расположение экспонатов и приемных датчиков охранных систем. Трент почувствовал некоторое волнение. Он верил в успех и надеялся, что скоро у него появится веский аргумент в споре с таинственной силой, так небрежно поигрывающей с ним в течение последних трех месяцев. Его осенило в тот самый момент, когда Дэнис разбила взглядом бутылку с вином на крыше. Вот почему он с такой решительностью настаивал, что им нельзя прятаться. Все то время, пока они готовились к налету, Джимми постоянно высказывал недовольство. Вот и на этот раз позволил себе выразить сомнение: - Уверен, что все получится? - Не уверен, но вовсе не по той причине, которую ты имеешь в виду. - Ну так скажи, по какой?! - возмутился Рамирес, потом завел старую песню: - Все эти годы мы были не разлей вода. Столько лет вместе, а ты до сих пор таишься, братан. Обидно! - Помнишь, в самом начале, когда мы встретились, я не доверял тебе? - спросил Трент. - Мне тогда было двенадцать, и я всего боялся, - усмехнулся он и добавил: - Особенно тебя. Джимми неожиданно включил световую указку, чиркнул ею по музейному плану и с обидой заметил: - Но это же было только в самом начале! - Да, потом мы с тобой сдружились, но я все равно продолжал таиться, словно был в чем-то виноват перед тобой. Помнишь, ты рассказывал, что во время Большой Беды потерял мать. Кого ты винил в ее смерти? Помнишь? Джимми кивнул. Его лицо приобрело угрюмое выражение. - Мне бы не хотелось вновь поднимать этот вопрос, - продолжил Трент, - но ты сам вынудил меня. Я знаю, ты не любишь геников, и не пытайся убеждать меня, что это не так. Джимми резко помотал головой: - Да, я говорил что-то вроде этого. Но, Трент, мне и в голову не приходило, что ты один из них. - Знаю. - Все эти годы, - голос Джимми упал до шепота, - я ничего не замечал. Был глуп как пробка, а ты помалкивал. Боже правый, я даже вообразить не мог!.. Все видел, своими глазами наблюдал, что и бегаешь ты лучше других, и много тебе удается такого, что другим и не снилось. Ты быстр, реакция дай боже, а я понять не мог, что к чему. Мне еще тренер по боксу намекал. Ты, говорил тренер, хороший боксер, но я хотел бы заниматься с Трентом. Я спрашивал, почему? Он так хитро улыбался и отвечал: потому что он легче на двадцать килограммов. Представляешь, это в боксе, где каждому человеку найдется свое место. Ну тупарь! Казалось, тренер открытым текстом заявил... Наверное, мне просто не хотелось знать. Все у нас с тобой было замечательно. Я работал как лошадь, а тебе стоило только взяться, как сразу тяп-ляп - и готово. Ты явно был... - Лучше? Джимми замер, потом в сердцах махнул рукой. - Послушай, дружище, - окликнул его Трент. - Да, я - геник. Меня сконструировала Сюзанна Монтинье, лучший генный инженер, которого когда-либо знала история. Всю свою жизнь Сюзанна работала над созданием существ, способных к экстрасенсорике. В их наследственных цепочках создавался специальный зазор, в который вшивался ген, отвечающий за телепатические свойства. За все это время она допустила только одну маленькую ошибку. Этой ошибкой оказался я. Сюзанна сама рассказала, когда мне пришлось переехать к ней. Сначала ошибка, потом возникло желание загладить вину передо мной, еще не родившимся - мало ли каким монстром я мог появиться на свет, - потом уже проявился подлинный интерес. Как-то она призналась, с каким наслаждением, втянувшись в работу, созидала меня ген за геном. Я мог бы считать ее своей матерью, если бы не знал, чьи половые клетки были использованы для этого эксперимента. Я не похож ни на питомцев де Ностри, ни на телепатов. Короче говоря, моя семнадцатая генетическая цепочка сильно отличается от той, которую впечатали Дэнис. У меня не было этого зазора, мне ничего нельзя было вшить, поэтому Дэнис телепатка, а я нет. Но в любом случае, Джимми, я генетически совершенен. Джимми вздрогнул. Трент сделал паузу: - В этом нет моей вины. Согласен? Джимми бросил на Трента испуганный взгляд, тот невольно улыбнулся. Усмешка получилась кривая и невеселая. - Смешно, но это так. Никто не спрашивал меня, хочу ли я появиться на свет. Никто не интересовался мнением Дэнис и наших родителей, и это касается всех детей, с которыми я рос. - Черт бы тебя побрал! - не выдержал Джимми и запустил указкой в стену. Потом повернулся к Тренту. Спросил резко, с вызовом: - И что я должен был думать? Скажи, ты, генетически совершенный умник? Моя мама сошла с ума по вине этих людей, назвавших себя телепатами. - Так же, как и родственники половины тех, кто живет во Фриндже. Джимми, эти люди из Комплекса Чандлера мертвы. Они погибли, защищая себя, а вовсе не потому, что жаждали свести с ума половину Нью-Йорка. Дэнис еще не стала телепаткой, когда пришла Большая Беда. Я же вообще не телепат. Джимми развел руками. - Как знаешь, - сказал Трент. - Что касается меня, я исполнил долг - сказал тебе правду. Я один из тех, кого ты так ненавидишь. Вот почему я не до конца доверял тебе. Вот почему в груди до сих пор... Трент не договорил, руки у него тряслись. Он подвинул ногой стул, уселся и заложил локти за спинку. Потом неожиданно вскочил и, тыча пальцем в Джимми, возмущенно заорал: - Что это мы все обо мне да обо мне?! Если ты такой умный, чтобы ненавидеть, скажи: как мне быть, если я таким уродился? Давай, поделись. Может, мне повеситься? Или утопиться? Это я могу, это недолго. Но с какой стати мне топиться, если кто-то не любит меня. Давай, ответь? Джимми не торопился с ответом, но, когда заговорил, голос его звучал веско, размеренно, так, словно он гвозди вбивал: - Ты должен был все мне рассказать. И всегда все рассказывать. Всегда. - Он шагнул к Тренту и добавил с какой-то неистовой страстью: - Всегда! Трент помял пальцы, вновь уселся на стул, что-то переборол внутри себя. Кивнул. - О'кей, - пауза. - Джимми? - Да? - Что будешь пить? Вино, пиво или чего покрепче? - Что ты имеешь в виду? - Рассказ займет чертовски много времени. В горле пересохнет. Они проговорили всю ночь, до самого утра. Трент продемонстрировал на голографическом экране засекреченный фильм, снятый в момент разрушения Комплекса Чандлера. Картинку снимали сотни гляделок и светлячков, висевших над зданием, внутренней территорией и прилегающим парком в последние дни перед катастрофой. - Вот смотри, - комментировал Трент. - Эти кадры настолько надежно упрятаны, что большинство населения даже не догадывается о том, что произошло на самом деле. Я украл фильм из архива «Электроник Тайме». Это парк, прилегающий к Комплексу. На одном из изображений на самом краю кадра можно увидеть «ламборджини», взлетающий из подземного перехода. Дэнис сообщила, что управлял машиной Карл Кастанаверас. В этот момент Большая Беда уже начиналась: телепаты сплотились в единое целое, чтобы защитить себя. - Он погиб? - Дэнис утверждает, что погиб. Миротворцы тоже подтверждают этот факт. В этот момент голографическое изображение неожиданно погасло, затем экран засветился вновь. Теперь перед друзьями вновь предстал Комплекс Чандлера. На экране четко обрисовался фасад здания: точка съемки располагалась не более чем в двух метрах над землей. Затем экран залило ослепительным белым светом. Джимми вскрикнул от неожиданности и непроизвольно отвел глаза. Трент встал. Он не мигая смотрел на неистово клокочущее пламя. На его лице застыла равнодушная, оцепенелая гримаса. Затем сияние ослабло, и на месте Комплекса начало вырастать грибообразное облако. На глазах оно оформилось в тонконогий гриб, шляпкой упершийся в черное беззвездное небо. - Сначала средства массовой информации сообщили, что приказ о применении ядерного заряда отдал сержант миротворческой элиты Мохаммед Венс. Затем вдруг объявили, что Венс не имеет к этому никакого отношения, что решение принял штаб космических сил. Я много бы отдал, чтобы узнать правду. Джимми вновь повернулся к экрану. Он жадно разглядывал вздымавшийся все выше и выше гриб, затем коротко выругался: - Значит, лягушатник с арабским именем. Ты слыхал о таком? - Да. Но суть проблемы, Джимми, в другом. Им известно, что ни Дэвида, ни Дэнис не было в Комплексе в момент удара. Им известно, что Карл вырвался с окруженной территории за час до взрыва. На этом самом «ламборджини». Вполне возможно, что он кого-то вывез с собой. Я точно знаю, миротворцы из кожи вон лезли, чтобы отыскать Дэнис и Дэвида, но ни одна ищейка не пыталась найти меня. Может, они полагали, что я мертв или, с их точки зрения, не представляю интереса, но все эти семь лет никто меня не трогал. И вдруг ни с того ни с сего такая многоходовая комбинация с «Колли Троникс», с какими-то Джексонами, с задержанием в Даун Плазе. Ладно, поймали, но дальше вообще качаются чудеса - сам Гарон пожаловал за мной в полицейское управление. Вот он я, бери тепленьким. И вдруг миротворцы разжали когти! - Трент сделал паузу. - Вот тут и задумаешься, что к чему, - наконец продолжил он. - Я старался, я очень старался узнать: зачем им эта игра? Поверишь, ничего не смог нарыть. Ни-че-го-шень-ки! Все сведения по этому вопросу засекречены настолько тщательно, что даже Джонни Джонни не сумел заглянуть в эти файлы. Оказалось, пасло меня Бюро по биотехнологиям - формально одна из самых низших структур в системе Объединения - защищено лучше любого другого правительственного учреждения! Оно никак не связано с наблюдателями в сети. Оно само имеет собственных ИРов, и те охраняют базу данных Бюро в виртуальном пространстве. - Но это же незаконно! Трент засмеялся: - Скажи об этом миротворцам. Объяснение может быть таким: на самом верху решили вновь заняться экспериментами в этой области. Дело в том, что в их распоряжении имеются все документы по этой теме, а вот с базовым набором биоматериалов для производства таких, как Дэнис, у них вышла неувязка. Прошло семь лет, с яйцеклетками могло произойти все что угодно. А тут живехонькие геники. Если у них нет никаких зацепок насчет Дэнис или Дэвида, то я всегда под рукой. На худой конец тоже сгожусь. Джимми замедленно кивнул - на его смуглом латиноамериканском лице отразилась усиленная работа мысли. - О'кей. Итак, ты утверждаешь, что этот Гарон из бывших наблюдателей в сети? Отсюда следует, что в «Колли Троникс» тебе была подстроена ловушка. - Я тоже так думаю. Джимми недоверчиво покачал головой: - Какой же в этом смысл? Зачем им надо было плести сеть, набросить ее на тебя, а потом вдруг отступить? - Вот и я спрашиваю: зачем? В начале июля, уже после похищения картины, Тренту довелось посетить генеральную репетицию спектакля, в котором принимала участие Дэнис. Балет назывался «Левиафан» и был посвящен юности Жюля Моро. Этот человек вместе со своей помощницей и продолжательницей его дела Сарой Алмундсен был основателем Объединения - первого в истории Земли единого государственного образования. Работа вызвала живой интерес критики, многие называли постановку спорной и даже вызывающей. Многие подвергали сомнению саму концепцию допустимости показа частной жизни подобных выдающихся личностей. Тренту было глубоко наплевать на всякие концепции. Все первое действие он неотрывно следил за Дэнис. И не только он. Дэнис была превосходна. Трент сразу почувствовал, что во время своих выходов она была лучшей на сцене. Ведущую партию Эвситы Бюнюэль, невесты Жюля Моро, танцевала Тарин Шуйлер, любимица и протеже мадам Глейгавас. Когда Эвсита покончила с собой, Моро женился на ее младшей сестре Марине, партия которой и досталась Дэнис. Роль была второго плана, но Дэнис танцевала страстно, живо, ей одной доставался восхищенный свист публики и многочисленные аплодисменты. Тарин, безусловно, отличала выдающаяся техника, но на сцене она не жила, а работала, как работает мощная, не знающая усталости машина. Публика это чувствовала и воспринимала ее довольно вяло. Между тем Трент и Джимми продолжали трудиться. Исполнив этот контракт, они некоторое время занимались мелочевкой - тырили то одно, то другое, то третье. Самым крупным из этих хищений можно было назвать заказ, поступивший от «Чандлер Индастриз». Подкупив одного из инженеров компании «Пежо-Аэрофлот», Трент и Джимми выкрали полный комплект чертежей пассажирской капсулы, предназначенной для полубаллистических челноков следующего поколения. Дело было нехитрое, впору начинающим охотникам за секретами. Гонорары, естественно, были небольшими, их величина соответствовала степени опасности. То ли дело заветная мечта Трента - взломать банк информации «Колли Троникс». Хотя риск был велик, но и оплата, в случае удачи, ожидалась куда более щедрая. За картину, правда, они получили более-менее сносные деныи, за чертежи гораздо меньше, но в любом случае этих средств хватило, чтобы безбедно прожить три-четыре месяца. Между тем Трента по-прежнему окружала безоблачная и безветренная атмосфера. Миротворцы, казалось, окончательно забыли о нем. Чем дальше, тем чаще Трент начинал поругивать себя за сверхбдительность. Успокоился и Рамирес. Трент предположил, что Гарон, скорее всего, попросту не узнал его, и все, что случилось с ним в конце апреля, объясняется исключительно нелепым стечением обстоятельств. Взвесив все за и против, Трент в конце концов остановился на том, что последнее предположение вполне может иметь место, но это не означает, что можно наплевательски относиться к собственной безопасности. Наоборот, подобный настрой мыслей навел его на грустные размышления: возможно, тот, кто охотится за ним, как раз и добивается, чтобы жертва поскорее ухватилась за это успокоительное объяснение. Иначе зачем ждать? Жизненный опыт подсказывал, вечный покой можно найти только в могиле. Возможно, тот, кто следит за ним, просто выжидает удобный момент, чтобы взять его с поличным. Прихватить намертво, чтобы Трент и вздохнуть не смог. Ожидание беды - нелегкое бремя. Оно требует железной выдержки. С другой стороны, чего еще можно было ждать от этих жутких шестидесятых! Трент взрослел в таком кошмаре, который вряд ли мог обернуться райскими кущами или закончиться безбедным существованием. Трент не вылезал из Инфосети - сидел там по десять-пятнадцать часов. Он отчаянно пытался отыскать самый ничтожный след, найти пусть самую тонкую ниточку, которая могла бы привести его к разгадке тех невероятных событий, которые случились с ним в конце апреля. Между тем жизнь не стояла на месте. 2069 оказался годом, когда впервые за долгие годы наблюдений было получено надежное подтверждение существования в межзвездном пространстве разумной жизни. К подобному результату привели работы по программе поиска внеземных цивилизаций. Большой телескоп, выведенный в космос и расположенный на одной из малых планет в Поясе астероидов, обнаружил в звездной системе Тау Кита две планеты земного типа, кружащие вокруг светила на расстоянии от ста пятидесяти до ста восьмидесяти миллионов километров. Проведенное зондирование подтвердило, что вокруг одной из планет вращается предположительно овальное полое металлическое тело, массой в пять раз превышающее построенную землянами орбитальную станцию «На полпути». Ученые приняли решение прозондировать этот объект с помощью мощного модулированного лазерного луча. Решение технически вполне выполнимое, так как расстояние до Тау Кита составляло всего около двенадцати световых лет. Этим же летом Санкт-Петербург, один из вольных городов-государств в Поясе астероидов, объявил о возобновлении попыток создать колонию на Ганимеде. Пиаровская фирма «Ластбадер, Капри и Дотрэ», взявшая на себя обязательство поддерживать связи с общественностью и организовавшая умопомрачительную кампанию по восхвалению «отважных рейнджеров из Петербурга», благоразумно умолчала о том, что первая попытка заселить Ганимед успешно провалилась. В начале лета Община вольных дальнепроходцев подписала пакет торговых договоров с городами русской общины, также располагавшимися в Поясе. Эти соглашения положили конец почти двадцатилетней вражде между двумя самыми большими политическими объединениями на дальних рубежах околосолнечного пространства. Преуспевшая на Марсе колония 100 мормонов тоже пошла на мировую с колонией ОВД, расположенной в двухстах километрах севернее. В июне Космические силы Объединенных Наций объявили о том, что они приступают к строительству в Поясе астероидов наблюдательных станций. Предполагалось, что эти пункты покроют сетью всю область между Марсом и Юпитером. Со стороны Гильдии Вольных Городов и ОВД незамедлительно посыпались протесты. В конце концов стороны договорились, что на этих станциях не будет складироваться оружие и доступ туда будет открыт всем заинтересованным лицам. В то же время продолжала возрастать напряженность между свободными лунными поселениями и теми колониями, которые входили в состав Объединения. Вообще в ту пору Луна являлась самой болевой точкой в международных отношениях. Впервые за всю историю человечества миротворцы под предлогом преследования преступных элементов, дезертировавших из зоны юрисдикции ООН и якобы укрывшихся на территориях, контролируемых Вольными общинами, ворвались в поселение в кратере Альфонс. Как утверждали независимые наблюдатели, во время перестрелки были убиты по крайней мере три миротворца и один из жителей Альфонса. Корпус миротворцев потребовал от Петербурга, расположенного в Поясе и являющегося основателем колонии в кратере Альфонс, возмещения ущерба и выплаты компенсаций семьям погибших. Следующим шагом оказался разгром и захват представительства Санкт-Петербурга в нижней части Нью-Йорка на Манхэттене. Это нападение было произведено с санкции окружного суда города Нью-Йорка. Вольный Санкт-Петербург никак не прокомментировал этот не имевший прецедентов случай. Это означало, что вольные общинники готовят ответные меры. Спустя неделю после погрома в Нью-Йорке в Ганди - городе, построенном на Церере, был опубликован пресс-релиз, в котором власти Санкт-Петербурга отвергли предъявленные обвинения и требования. Тем же летом на орбитальной станции «На полпути», на каком-то частном заводике произошел взрыв, унесший жизни восьмидесяти трех человек. Это была самая крупная в истории катастрофа, случившаяся на искусственном спутнике Земли, и вторая по числу жертв на объектах, построенных в космосе. Первой до сих пор считалась гибель колонии на Ганимеде в 2049 году. В середине июля Трент, просматривая электронные борды, наткнулся на передовую статью, опубликованную на сайте «Электронике Тайме», подписанную неким Терри Шоумаком. В статье подводились итоги семилетнего пребывания Шарля Эддора на посту Генерального секретаря ООН. Статья была озаглавлена: «Могло быть много хуже!» Множество людей способны разглядывать окружающие их предметы, но заглянуть в их суть дано далеко не каждому. Большинство, правда, и не пытается, полагая, что всякие высокие материи - это не их ума дело. Это относится и к так называемой «политике отстаивания фундаментальных прав человека», и к обеспечению каждого демократией в том объеме, «какой он может вынести на своих плечах». Как было объявлено, подобные ценности являются основополагающими для всех членов ООН. Их путеводной звездой, как назвал высшую цель Объединенной Земли нынешний Генеральный секретарь ООН Шарль Эддор. В свете подобных заявлений нынешнее лето не назовешь ни плохим, ни хорошим - летняя пора всегда считалась трудной для чиновников Объединения. Вспомните, что именно семь лет назад в этот день началась Большая Беда, а безответственные ублюдки, которые затеяли это безумие - например, Генеральный секретарь Дэррил Амньер, - едва не вызвали конец света. В ту пору казалось, что в противостоянии с телепатами общественность безоговорочно встанет на сторону ООН. Когда же выяснилось, что в течение первой половины года погибло полтора миллиона людей, а еще несколько десятков миллионов лишились рассудка, общественности поневоле пришлось задуматься: стоила ли игра свеч? Не лучше ли отнести эти жертвы на счет любителей подобных нечистоплотных и крайне рискованных игр? Генеральный секретарь Амньер покончил с собой - это решение оказалось единственно приемлемым для его покровителей, так как в противном случае его неизбежно подвергли бы судебному преследованию за преступные деяния, в результате которых случилась Большая Беда. Подобная перспектива грозила многочисленными разоблачениями тем, кто прямо или косвенно участвовал в этой бойне. Грязным политиканам из Франции не долго пришлось искать замену Амньеру: под рукой оказался вполне покладистый Шарль Эддор. Почему именно Шарль Эддор? В качестве Исполнительного секретаря он, гражданин США, принимал непосредственное участие в капитуляции последней американской администрации. Не вызывает сомнений и его личное участие в том, что случилось в июле 2062 года. Этих причин оказалось вполне достаточно. Сам собой напрашивается вывод: кто-то во Франции мертвой хваткой держит Эддора за горло. Достаточно крепко, чтобы тот позволил себе хотя бы самое ничтожное непослушание. Этот человек никогда не позволит раскрыть правду, касающуюся подлинных причин конфликта между Амньером и телепатами Кастанавераса. Нынешнее лето, не в пример другим, выдалось спокойным. Ни катастроф, ни войн, ни масштабных трагических случаев. Вспомните хотя бы июль шестилетней давности, когда Эддор только вступил в должность. Вспомните знаменитые гонки спидофреников, когда в Атлантике вдруг разразился небывалый шторм и большинство участников пробега погибли в океанских волнах. Он утопил их, как крыс, а тех, кто сумел выжить, отдал под суд. Вспомните, как еще год спустя, тоже летом, он едва не втянул нас в братоубийственную межпланетную войну, когда молодчики из корпуса миротворцев обстреляли флагманский корабль Общины дальнепроходцев, пролетавший над территорией Свободной Луны. Вспомните, как постыдно вел себя Эддор, когда принес извинения за «якобы спровоцированные действия миротворцев». Зачем далеко ходить? Вспомним последнее лето, когда мы с «нескрываемой радостью» отпраздновали пятнадцатилетие Объединенной Земли, или серию последних коррупционных скандалов, связанных с электронной промышленностью. Конечно, могло быть значительно хуже! Четвертое июля нынешнего года приходится на четверг, и хорошо информированные политики в оккупированной Америке обоснованно ожидают новые бунты и волнения в американских городах и, по крайней мере одно громкое убийство. Их может быть и больше, но это в любом случае окажется на совести Шарля Эддора. Сам Генеральный секретарь, разумеется, как обычно, затаится в своем бункере на Манхэттене, пока не иссякнут шквалы мятежей, вопли общественности и слезы невинных жертв. Его резиденцию будут охранять две тысячи миротворцев, призванных, вообще говоря, наводить порядок на улицах наших городов. Шарль Эддор едва ли не наихудший Генеральный секретарь из всех, которых мы только знали: прагматик до мозга костей, лишенный всяких признаков способности нравственной оценки любых принимаемых им решений. После Большой Беды Генеральный секретарь Шарль Эддор три года отказывался встречаться с родной матерью. Нельзя сказать, что Эддора сильно смущало это обстоятельство - ведь за такие пустяки его нельзя сместить. Несомненно, мир политики груб и жесток. Так называемая Объединенная Земля- это джунгли, где слабых съедают заживо, а матери жертв часто не знают, что случилось с их детьми. Давайте взглянем правде в лицо, давайте спросим: чем вы, мистер Эддор, руководствуетесь в жизни? Чем руководствуются ваши помощники и все те, кто составляет элиту политической жизни? Совсем рядом - с географической точки зрения, рукой подать - расположена другая вселенная, наш земной ад. Это - Фриндж, что-то вроде сумасшедшего дома или рассадника ужасов, где Цыгане Макуты, как утверждают очевидцы, прямо во дворе Храма Драконов недавно сожгли какого-то несчастного наркомана. Экзекуция выглядела следующим образом: сначала ноги несчастного залили бетоном. Когда бетон схватился, жертву облили керосином или каким-то другим горючим составом и подожгли. В офисе исполнительного секретаря ООН отказались провести следствие по этому делу. Помощник окружного прокурора города Нью-Йорка заявил, что «ситуация находится под контролем». Цыгане Макуты в распространенном ими заявлении объяснили этот случай тем, что человек добровольно согласился на подобную меру. «Это великая честь - взлететь на небо во время исполнения цыганского танца...» В докладе полицейского управления имя потерпевшего не названо, сказано лишь, что наркоман только размахивал руками и ни разу не вскрикнул; по-видимому, у него был шок. Здесь, вне Барьера, вы еще имеете возможность обратиться в суд, который непредвзято рассмотрит ваше дело. Есть здесь и пресса, которую интересует истина. К сожалению, хватает здесь и всяких ублюдков, желающих лишить нас этих институтов. Действительно, все могло быть намного хуже. Но, черт побери, дела могли бы быть и лучше! Особенно в преддверии Четвертого июля. В конце июля Трент и Дэнис много говорили об этом страшном случае. Однажды Трент задал ей вопрос: - Как, по-твоему, следует поступать с такими, как Цыгане Макуты, если не хочешь лишать человека жизни? Дэнис призадумалась, поиграла бровями. В тот момент она, наполовину высунувшись из воды, расположилась на пандусе бассейна, устроенного в комнате Трента. Мокрые пряди ее спутавшихся волосы поблескивали в лучах искусственного солнца. - Я бы поставила вопрос по-другому. Согласна, никто не вправе лишать жизни другого, разве что в порядке самозащиты. Но в моем случае эта проблема не стоит. Геном, созданный доктором Монтинье, был внедрен и Карлу, и Дженни, причем внедрен искусственно. Оба они были способны на вспышки неконтролируемой ярости. Я же появилась на свет естественным путем, и оказалось, что могу совершать такое, что родителям и не снилось. Например... На лице ее появилось созерцательное выражение. В следующее мгновение вода в центре бассейна закружилась, затем водоворот странным образом опрокинулся, и воронка начала расти вверх. Вода, ускоряя вращение, столбом вставала над поверхностью бассейна. Скоро смерч поднялся по меньшей мере на метр, затем вращение замедлилось, и жидкий голубоватый сгусток обернулся цветком розы с длинными и изогнутыми лепестками. Потом цветок слился в нечто напоминающее овал. Несколько секунд Дэнис удерживала свое творение над поверхностью воды, затем оно рассыпалось и дождем пролилось вниз. Трент развалился на кровати. Он лежал на животе и невозмутимо следил за происходящим. Когда поверхность бассейна успокоилась, он только усмехнулся. Дэнис вызывающе посмотрела на него: - Видел? Так контролировать ситуацию никто из них не мог. В ансамбле я брала уроки шотокана - это начальная стадия науки самопогружения в себя. Очень полезная штука, особенно в моем случае. Со мной занимался замечательный старик-японец. Я и теперь хожу туда по четвергам. Если меня внезапно атаковать - я имею в виду, без предупреждения, так, чтобы для меня это было полной неожиданностью, - я могу и убить нападающего. Он научил меня использовать гнев. Это сильное и страшное оружие. - Она бросила взгляд на Трента и добавила: - Я понимаю, это нехорошо, но это факт. Однако, если у меня будет время подумать и оценить ситуацию, я не стану убивать. Постараюсь справиться с угрозой более мирным способом. - Рецидивы христианства, - пробормотал Трент. Дэнис засмеялась: - В твоих устах это звучит как ругательство. Она замолчала и вдруг принялась отчаянно растирать правую голень. Беда с этой голенью - слишком часто она досаждала ей в последнее время. Не поворачивая головы в сторону Трента, Дэнис мысленно произнесла: - Я могла бы заявить, что не понимаю, о чем ты ведешь речь, однако, к несчастью, я все прекрасно понимаю. Это действительно коренной вопрос. Старик-японец объяснил мне, что убийство одним махом вычитает из предоставленных тебе миром возможностей существенную часть. Это аксиома. К сожалению, иногда без этой крайней меры просто нельзя обойтись. - Нет, - спокойно ответил Трент вслух, - это не так. Я хочу, чтобы ты задумалась вот о чем, Дэнис. Карл привык давать волю страстям, и, поскольку у него были нелады с окружающим миром, гнев подавлял все остальные чувства. У него была очень неуравновешенная психика, он мгновенно выходил из себя. Мы все получили от него в наследство - в той или иной мере, разумеется, - подобную вспыльчивость. Даже я, хотя Сюзанна уверяла, что у меня как раз все в норме и чувство гнева мне просто необходимо, чтобы сбалансировать нервную систему. Но это только часть проблемы. Ты задумывалась над этим? Дэнис Кастанаверас ответила не сразу, нарочно растягивая слова: - Вряд ли твое замечание меня обрадовало. Конечно, я понимаю, не ты в этом виноват. С другой стороны, странно слышать от человека, который живет воровством, подобные моралите. - Нет такой проблемы, от которой нельзя было бы убежать, Дэнис. Девушка удивленно вскинула брови: - Ты это серьезно? - Хочешь услышать о замечательной уловке, позволяющей решить разом все проблемы? - Конечно. - Попроси кого-нибудь сосчитать от одного до десяти. Дэнис понимающе кивнула. - Сама же в это время постарайся спастись бегством. В среду, второго августа, в десять часов утра Трент, Джимми, Джоди Джоди и Борис завтракали в кафе при храме, куда вела следующая за магазинчиком Кендела дверь. Трент любил это местечко. Здесь не пользовались роботами-официантами, готовили вкусно и сытно. Порции были маленькие, но плату за них брали честно, к тому же преподобный Энди работал сноровисто, без задержек. Тех, кого он знал, обслуживал моментально. В кафе святой отец проводил все дни недели, кроме четверга и воскресенья, когда служил в храме. Он сам и готовил. Преподобный Энди был замечательный повар. Открывал он свою забегаловку ровно в десять, к тому моменту вся местная братва уже собиралась у дверей. Когда все устроились за одним большим столом, Трент объявил: - В четверг мы начинаем игру. Джоди Джоди, ты уверена насчет этого привратника Тини? Девушка выглядела уставшей. Она явилась после ночной смены. Джоди Джоди трудилась в отеле «Красная линия» оператором в компьютерной сети. Услышав вопрос, неопределенно пожала плечами: - Насколько возможно, настолько и уверена. В принципе я ему доверяю. - Как у него насчет наркотиков? Употребляет? - Ненавидит, особенно торговцев. Он как-то раз заявил мне, что этих тварей надо расстреливать или вешать без суда и следствия. Трент кивнул: - Хорошо. Приведешь его, я с ним встречусь. Хочу проинструктировать, как пользоваться персональным бронежилетом новой системы, которым пользуется мистер Тим. Не хочу, чтобы в решающий момент что-то не заладилось. - В отеле кроме Тини есть еще люди, которых необходимо снабдить брониками, - заметила Джоди Джоди. - К сожалению, мы не можем перекрыть доступ на нижние этажи, хотя это было бы неплохо. Тини знает, как вести себя. Трент бросил взгляд на Джимми, который в этот момент управлялся с яичницей: - Есть что-нибудь новенькое, Джимми? - Не так чтобы очень, - ответил Рамирес с набитым ртом. Тщательно прожевав пищу, он запил ее холодной водой и веско добавил: - Я тут подумал и решил, что нам надо поскорее управиться с этим делом, потому что в сентябре у меня уже не останется свободного времени. Я поступаю в Бруклинский городской колледж, буду заниматься юриспруденцией. Хочу освоить законы Объединения. За столом мгновенно воцарилась тишина. Первым ее нарушил Трент. - Как ты сказал? - недоверчиво спросил он. Джимми терпеливо разъяснил: - Надо заглядывать вперед. Мы же должны расти в самом прямом, житейском смысле, не так ли? Эта специальность мне кажется идеальной для нашей работы. Лицо Джоди Джоди скривилось так, словно она откусила что-то ужасно горькое. - Ты, должно быть, свихнулся? Джимми протестующе вскинул руки: - Вовсе нет! Почему ты решила, что я свихнулся? Джоди Джоди не ответила. Вместо нее голос подал Трент: - Это плохая мысль, Джимми. Тебе следовало задуматься об этом раньше. Или загодя предупредить нас. Вслед за ним и Джоди Джоди ринулась в бой: - Даже не мечтай об этом, Джимми! Неужели ты в самом деле хочешь стать законником?! Борис тоже зарычал, угрожающе размахивая лапой. Джоди Джоди ласково шлепнула его по голове, и зверюга тут же виновато опустил морду в стоявшую на полу миску. Повернувшись к Тренту, девушка ткнула пальцем в Джимми и укоризненно добавила: - Это все потому, что он начитался Хемингуэя. Или Ремарка. Джимми обиженно воскликнул: - Да при чем здесь Хемингуэй, братаны?! Я вполне серьезно. Сейчас самое время найти себе какое-нибудь стоящее занятие. Трент же занялся изучением бухучета, он и натолкнул меня на эту мысль. Не зная бухгалтерии, мы не сработали бы в последних двух случаях. А без знания юриспруденции теперь вообще не проживешь. Время идет, а мы то тут что-нибудь слямзим, то там. Всю жизнь, что ли, тырить по мелочам? Без запасной специальности сейчас нельзя. Крестный отец Элдеров, например... - Он стушевался и замолчал. Джоди Джоди посмотрела на него с откровенной неприязнью во взоре. Трент громко вздохнул: - Джимми, мы не имеем отношения к ребятам из клана Элдеров. Ни к этим молодцам из китайских триад, ни к старым мафиозным кланам, ни к Корпорации. - А ты разговаривал с ними, Трент? - возразил Джимми. - Уверен, что никто из них не числит нас с тобой по своему ведомству? В этот момент в кафе вбежал Берд и плюхнулся на стул рядом с Джоди Джоди. - Почта пришла, - объявил он Тренту. - Бумажный такой пакет. Он перебросил пакет Тренту, потом заглянул в тарелку Джоди Джоди, на которой еще оставались кусочки яичницы, политой турецким соусом. - Можно я доем соус? - спросил он. - Давай, - разрешила девушка. - А как насчет тостов? - Они уже остыли, Берд. - Какая жалость! - набивая рот, вздохнул парнишка. - Вскрывай, Трент! Трент надорвал край конверта и вытащил пригласительный билет на двух человек. Места в пятом ряду. В приглашении было сказано, что такого-то числа их будут счастливы видеть на премьере «Левиафана». Далее шла приписка, многословно объясняющая «мсье Тренту и мсье Рамиресу», что они приглашены также на фуршет, который состоится сразу после спектакля. Почерк был чужой, незнакомый. Трент сразу узнал бы руку Дэнис. Ни слова не говоря, Трент перебросил Джимми пригласительный билет. Рамирес внимательно изучил приглашение. - Интересно, что значит, - он почесал затылок, потом с трудом выговорил, - «хорс-довр»? Джоди Джоди заглянула ему через плечо. - О-дёвр, - поправила она. - Это так читается - о-дёвр. Они предупреждают, что будут подаваться только закуски. Джимми шумно выдохнул. Некоторое время он внимательно разглядывал приглашение, потом бросил взгляд на Трента, Джоди Джоди и Берда. - Так бы и написали, что будет жратва на халяву! - хмуро проворчал он. Это было незабываемое, невероятное лето! Никогда раньше Трент не испытывал ничего подобного! Несмотря на дурные предчувствия, несмотря на густеющую на глазах, зловещую тишину, никогда он не чувствовал себя более счастливым, чем в те три незабываемых месяца. Утром восьмого августа 2069 года, ровно в половине десятого Трент спустился по лестнице. В руке он держал термос с горячим кофе. Пора было открывать магазин. В мастерской поприветствовал старину Джека - тот копался в каком-то приборе. Судя по разложенным железкам, Кендел занимался починкой какого-то отслеживающего устройства и слушал, к удивлению Трента, запись одной из песенок Малии Кутуры под названием «Сейчас»: - Доброе утро, Трент. - Привет, Джек. - Я вчера оставил для тебя пару трасетов. Вон там, на скамейке. Трент кивнул: - О'кей. Молодой человек вышел в торговый зал, щелкнул замком, отодвинул задвижку. Через окна оглядел улицу. Там не было ни одной живой души. В девять часов утра?! Странно... Он вернулся в мастерскую, подошел к Джеку и кивком указал на разобранный трасет: - Что с ним? - Накрылось модулирующее устройство. Почему, понять не могу. Дэнис сегодня домой не возвращалась? Трент рассеянным взором обвел мастерскую: - Нет. Она осталась в Гринвич-Виллидж у Тарин. Сегодня утром у нее репетиция. Она рано начинается. А на трасет я попозже взгляну сам. Да, вот еще что, Джек... - Слушаю. Трент сам не зная почему шагнул к нему поближе: - Послушай, ты сегодня один не поработаешь? И здесь, и в магазине? Джек повернулся во вращающемся кресле лицом к напарнику: - Почему? Что-нибудь случилось? - Нет, просто мне хотелось бы взять сегодня выходной. В следующее мгновение с неба тихо спустился миротворческий «аэросмит». Приземлился как раз у дверей магазина. Прозрачный купол поднялся, и оттуда внезапно посыпались автоматные очереди. Дверь магазина разнесло в клочья. Джек удивленно оглянулся: - Что это? - Миротворцы, - вздохнул Трент. - Явились наконец по мою душу. В четверг, восьмого августа 2069 года, в девять тридцать пять утра трое миротворцев под командой сержанта элиты Эмиля Гарона ворвались в магазинчик Кендела и оглушили с помощью зоника старину Джека и Трента, после чего втащили потерявшего сознание молодого человека в «аэросмит» и отвезли в Следственный изолятор Корпуса миротворцев на Манхэттене. С ордером у сержанта Гарона проблем не было. Судья ознакомился с предъявленными Тренту обвинениями в хищении, незаконном использовании следящих устройств, несанкционированном взломе баз данных, а также других нелегальных операциях в Инфосети и без задержки выписал постановление на арест. Обвинений было больше чем достаточно. ... Музыка звучал а тихо. Мелодия плыла, опутывая сознание. Нежно звучали скрипки, томно аккомпанировало фортепьяно. Его тремоло напоминали звон колокольчиков. Голос певицы, низкий и печальный, сначала следовал за музыкой, затем, набрав силу, сам повел мелодию: Сегодня я верен тебе одной, А завтра - ну кто же знает? Сегодня люблю тебя всей душой, А завтра не наступает... Гром наконец-то грянул. |
||
|