"Кровавая Роза" - читать интересную книгу автора (Монсиньи Жаклин)

ГЛАВА IX «ЛЮБЕЗНЫЕ БРАТЦЫ»

– До… добро пожаловать… ку… кузина! – заикаясь, проговорил «идальго».

– Сир… ваше величество!

Даже если бы молния ударила во двор Алькасара, Маргарита и ее эскорт не были бы так потрясены.

С помощью Сильвиуса принцесса выпорхнула из кареты, чтобы в глубоком придворном реверансе склониться перед императором.

Будь ситуация не столь драматичной, Зефирина прыснула бы со смеху. Самого могущественного владыку в мире она окликнула как простого смертного: «Эй, кабальеро!». «Надо же ему было прогуляться без сопровождения, нарядившись в обноски», – подумала Зефирина, низко приседая, как и все остальные фрейлины.

Они являли собой очаровательное зрелище. Принцесса Маргарита и ее придворные дамы, словно белые цветы в венке, склонились перед черным божеством, властелином, грозой Запада: Карлом V.

Хотя все фрейлины потупились, Зефирина подняла глаза, чтобы ничего не упустить из этой исторической встречи. Таким образом, прямо перед ней почти на расстоянии вытянутой руки оказался «Антихрист», «приспешник сатаны», «кровопийца» Европы. Смертельный враг, который заточил папу римского, победил в Павии Франциска I, быть может, похитил ее собственного мужа князя Фарнелло, «сообщник» доньи Гермины де Сан Сальвадор, друг предателя Бурбона был здесь, всего в двух шагах от нее.

Зефирина с трудом сдерживала дрожь. Если бы не некоторая надменность и не заикание, Карла V можно было бы принять за славного молодого парня из провинции. Лишь блеск его глаз свидетельствовал о необыкновенном уме, безжалостной твердости и, как догадывалась Зефирина, о макиавеллиевском притворстве.

Карл Люксембургский и Габсбургский, родившийся в Ганде, выросший в Брюсселе, германский император – на четверть фламандец, на четверть австриец, на две четверти испанец по крови – король Испании, сын Филиппа Красивого, эрцгерцога Австрийского, и несчастной безумной Жанны Кастильской, считал, как было известно Зефирине, герцогство Бургундское, принадлежавшее его предку Карлу Смелому, своим достоянием и наследством, по божественному праву. Высшим доказательством служил Орден Золотого Руна, который он носил на шее. Эта высшая награда рыцарства была учреждена в 1429 году в Брюгге герцогом Бургундским Филиппом Добрым в честь своей возлюбленной Марии Крюмбургской, чьи прекрасные белокурые волосы иногда давали повод для насмешек…

Под лучами солнца копна волос Зефирины светилась, своим блеском соперничая с Золотым Руном!

– Здра… здравствуйте, ку… кузина, – повторил Карл V.

Подняв Маргариту Алансонскую, он снизошел для того, что запечатлел на ее щеке поцелуй.

– Сир, я благодарна вашему величеству за любезность и доброту, с которой вы даровали мне пропуск, чтобы я смогла повидать своего августейшего брата.

– У… Увы… доро…гая ку… кузина, наш дорогой… дорогой брат… тяжело болен.

Если бы Карл V не поддержал ее, Маргарита бы упала от волнения.

– Дон… Ра… Рамон, – позвал император. «Кабальерисо» сразу же подошел к своему господину.

Привыкший угадывать его желания, мысли, а иногда и заканчивать фразы, дон Рамон с поклоном объяснил.

– Его величество император с прискорбием сообщает вашему королевскому высочеству, что его брат король Франции страдает от гнойного нарыва в голове. Когда эта весть дошла до его величества, находившегося тогда в Сеговии, император сразу же послал собственных медиков, дабы те лечили короля, и пожелал лично следить за ходом лечения. Но, сударыня, его величество не может скрыть от вашего королевского высочества, что после трех кровопусканий у августейшего больного началась тяжелейшая лихорадка.

– Боже мой, сир, ваше величество хочет сказать, что мессир мой брат должен получить святое причастие? – простонала Маргарита, обращаясь к Карлу V.

– У… увы… сударыня… По… пойдемте, я про… проведу вас… к ко… королю.

Несмотря на все свои страдания, принцесса Маргарита не забыла дать знак четверым из своих фрейлин, в том числе и Зефирине, следовать за ней.

Капитан Аларкон, комендант крепости, и генерал де Лануа, отвечавшие за пленника, хотели преградить им путь.

С присущей всем Валуа надменностью, которую умела напускать на себя при необходимости, Маргарита оросила:

– Значит ли это, господа, что мы не свободны в своих действиях и поступках?

Зефирина чуть было не хлопнула в ладоши. Аларкон и Лануа смешались.

– Ваше высочество, дело в том, что… побег… начал Лануа, который прекрасно знал Франциска I.

Измученная принцесса оборвала его:

– Уж не думаете ли вы, генерал, что мы намереваемся, моя свита и я, вынести моего умирающего брата под нашими юбками?

Аларкон и Лануа покраснели до корней волос. Зефирине показалось, что в прикрытых тяжелыми веками глазах Карла V блеснул веселый огонек. Он не дал Лануа ответить.

– Сло… слова герцогини Алансонской достаточно.

– Сир, могу поклясться на Библии, что у меня нет в мыслях ничего, кроме желания облегчить ужасную болезнь августейшего брата, – произнесла умная Маргарита и, воспользовавшись относительно хорошим расположением духа Карла V, продолжала: – Имею честь представить вашему величеству моих верных спутниц – мадам де Монорийон, мадемуазель де Невиль, мадемуазель де. Буази Д'Ормез и… мадам де Багатель Фа…ло, все это родовитые дамы из знатных семей.

Маргарита предпочла назвать Зефирину ее девичьим именем, чтобы затем «проглотить» Фарнелло, которое могло бы неприятно прозвучать для императорского уха.

Зефирина и три другие фрейлины снова присели в реверансе, но Карл V, вновь приняв полусонный вид, едва посмотрел на них. Зефирина подумала, что вряд ли император узнал в ней даму, которая спрашивала у него дорогу. Она немного успокоилась, хотя и была слегка раздосадована. Но, выпрямившись, почувствовала, что ее во все глаза разглядывает дон Рамон, капитан Аларкон и неаполитанский вице-король Лануа!

Карл V в знак доброго расположения предложил руку Маргарите. Зефирина и фрейлины последовали за ними, и весь кортеж направился к башне[30].

– Лети, Гро Леон, – прошептала Зефирина, – лети к Коризанде и… хорошенько охраняй ее… Возвращайся ко мне завтра утром. Ты понял?

– Separei! Serein! Secous![31] – прокаркала птица и исчезла за башнями.

Внутри главная башня представляла собой настоящее оборонительное сооружение. Воины с алебардами и арбалетами охраняли все выходы, коридоры, приемные и лестницы.

Кортеж начал подниматься по большой винтовой лестнице, ведущей на верх башни. Через бойницы Зефирина увидела на юге, за стенами Ле Мансанарес, затерянную среди рыжеватых песчаных засушливых полей маленькую деревушку. Зефирина машинально считала ступени: двести десять… двести одиннадцать… двести двенадцать…

Впереди Карл и Маргарита поднимались все быстрее и быстрее, хотя двигали ими разные побуждения. Зефирина, как и вся свита, начала уже задыхаться, когда почувствовала, что кто-то сжал ей руку. Это был мессир де Лануа.

– Княгиня Фарнелло, – прошептал он, – я был на вашей свадьбе… Я вам не враг, – заверил неаполитанский вице-король, главнокомандующий войсками Карла V в Италии.

Непонятно почему, но Зефирина больше доверяла этому победителю при Павии, кому Франциск I отдал свою шпагу, чем Аларкону, палачу Рима. Однако она не решалась заговорить. Лануа настаивал:

– Я очень любил вашего мужа, хотя политические игры нас разъединили… Приношу вам свои самые искренние соболезнования по поводу его кончины.

Зефирина схватила Лануа за рукав колета.

– Мессир, быть может, Фульвио жив… Я здесь, чтобы просить императора о снисхождении. Заклинаю вас, именем Господа, устройте мне встречу с его величеством… чтобы я смогла упасть к его ногам…

Лануа нахмурился.

– Не делайте этого. Сопротивляйтесь ему, он это любит… ничего вам не обещаю, но попробую, княгиня, я попробую…

Зефирина чуть было не расцеловала его. Лануа быстро поднялся и, нагнав Маргариту, и императора, занял место позади них. Зефирина вновь принялась отсчитывать ступени. Наконец, они вошли в приемную, которую охраняло двадцать стражников с алебардами. Зефирина определила, что они находятся более чем в ста футах над землей. Даже при условии, что Франциск I был бы здоров, это слишком высоко, чтобы бежать при помощи веревочной лестницы.

В приемной их ждал герцог Анн де Монморанси. Маргарита с чувством сжала руки другу детства, также пленнику Павии, но отпущенному на свободу и исполнявшему теперь роль полномочного посла между Карлом V и своим королем.

– Как он, Анн?

– Плохо, сударыня, очень плохо.

Маргарита оперлась на руку Монморанси и миновала самую охраняемую в мире дверь. Кроме бывших уже там врачей, в комнате пленника оказалось двенадцать человек: Анн де Монморанси, принцесса Маргарита и Карл V, Лануа, Аларкон, дон Рамон, четыре фрейлины и Сильвиус, лакей принцессы.

Зефирина отдавала отчет, что она, благодаря стратегии Маргариты, попала к Франциску I. Остановившись рядом с ширмой и спрятавшись за толстую Иоланду де Невиль, чтобы казаться совсем незаметной, она с грустью взирала вокруг себя. Где великолепие Блуа и Шамбора? В темнице Франциска I не было ничего королевского. Она представляла собой плохонькую комнатку средних размеров, более широкую в правой части за счет ниши в стене, где стояли два стражника – прямо напротив единственного окна, забранного двойным рядом железных прутьев. Стены, однако, были затянуты коврами с сетчатым узором, в каждой ячейке которого находилась саламандра и герольдическая лилия.

У Зефирины, видевшей короля во всем его великолепии, слезы выступили на глазах. Она встала на цыпочки, так как толстуха Невиль закрывала весь обзор. В кровати с альковом лежал без сознания Франциск I. Он сильно исхудал. Зефирина с трудом узнала гордого рыцаря, тридцатилетнего владыку в этом сломленном, постаревшем в заточении человеке с изможденным, местами опухшем и покрасневшим лицом, сотрясающегося в конвульсиях, в насквозь промокшей рубашке, расстегнутой на тощей груди.

– Увы… мой дорогой брат! – простонала, бросившись на колени у изголовья королевского ложа, Маргарита.

Она схватила Франциска за руку и принялась покрывать ее поцелуями. При этом прикосновении король судорожно дернулся и с трудом открыл глаза. В полубессознательном состоянии он прошептал, узнав все же свою сестру:

– Map… га… рита. Вы приехали… милая моя… а… я умираю…

– Нет, я приехала ухаживать за вами, вылечить вас, рассказать о нашей матери… посмотрите, кто рядом со мной, кто оказал высокую честь, придя к вам узнать о вашем здоровье… Император!

Остекленевшим взглядом, казалось, обращенным уже в мир иной, Франциск I окинул всех собравшихся у кровати. Видимо, он никого не узнавал.

Внезапно еле уловимая искра, которую Зефирина так часто видела в этих ореховых глазах, вспыхнула и так же быстро погасла. Франциск I узнал своего злейшего врага, того, кого он видел только на портретах, кто держал его в этой «приличной тюрьме», кто, наконец, все время отказывался встретиться с ним с глазу на глаз.

Для Зефирины одного этого взгляда было достаточно. Конечно, король еле жив, но не оставалось никаких сомнений, что великий стратег Франциск I решил использовать даже эту ужасную болезнь в своих интересах. С хриплым стоном он откинулся на подушки.

– Он умер? – прошептал Карл V, от волнения перестав заикаться.

Потерять своего королевского заложника, когда цель уже так близка, было бы слишком несправедливо. Карлу V Франциск был нужен живым, чтобы подписать мирное соглашение, очень выгодное… для него.

Французские и испанские медики бросились к королю с зеркалом.

– Нет, его величество еще дышит.

Они поднесли к носу больного флакон с фиалковым настоем. Франциск пришел в себя. Он попытался сесть, но был для этого слишком слаб. Анн де Монморанси и Лануа помогли ему.

Франциск I протянул руки к Карлу V.

– Император! Сеньор мой[32]… – прошептал он еле слышно.

Все свидетели этой сцены плакали.

Внезапно произошло невероятное. Карл V, сраженный волнением, бросился к больному и заключил его в свои объятия.

Двое злейших врагов некоторое время безмолвствовали: Маргарита, стоя на коленях, молилась.

Все присутствующие последовали ее примеру. Толстая Невиль все еще загораживала кровать, и Зефирине пришлось сдвинуться вправо. Карл V чуть не задушил Франциска I в объятиях.

– Мессир… король мой… вы видите перед собой вашего слугу и раба… – хрипло продолжал Франциск I.

Зефирина не знала, что явилось тому причиной – лихорадка, волнение или объятия Карла V.

– Нет, нет, мой славный брат, – запротестовал Карл V, – я… я вижу перед собой лишь… сво… свободного и… на… настоящего друга.

Тяжелый вздох вырвался из груди Франциска.

– Я всего лишь ваш раб, сир… я прошу великодушия не для себя, а для своих детей…, мой старший сын, наследник французского престола, слишком молод.

Голос короля прервался. Карл V рыдал, как и все остальные, кто находился в комнате. Одна Зефирина оставалась спокойной. «Франциск переигрывает. Карл V вот-вот заметит, что над ним насмехаются!»

Между тем Франциск I продолжал:

– Высшая милость… о которой я молю ваше величество… защитить моих детей от врагов.

– Брат мой… дорогой… брат… Мы… клянемся… вам позаботиться о них, как о своих.

«На манер Бургундии», – мысленно закончила Зефирина.

– И не требовать от моих детей того, дорогой брат, что они не обязаны делать… Поклянитесь в этом, брат мой…

«Это значит: если я не подпишу соглашение, то и с них спросу никакого.»

– Дорогой брат мой, я… клянусь, – прошептал Карл V, обеспокоенный последней фразой.

– Дорогой брат, какая честь… умереть на ваших руках, – «промурлыкал» Франциск.

Второй хитрец запротестовал:

– Нет, милый брат… вы… вы бу… будете… жить… Не ду… думайте ни о чем другом. Вы будете жить, брат мой. Мы подпишем прекрасное дружеское соглашение между нами и нашими народами, которое урегулирует, наконец, вопрос о Бургундии, ведь она, как вы помните, брат мой, принадлежит мне по праву! – произнес Карл V с яростной убежденностью.

Зефирина заметила, что когда император действительно увлечен тем, что говорит, он «забывает» заикаться.

– Увы, милый брат, я ничего более не слышу, мои глаза затуманились. Колокола и трубы… Я уже в руках господних. Вы поклялись защищать моих детей… кое королевство… Про… щайте… брат мой.

Франциск I откинулся назад. Жан де Ним, первый медик, подошел к нему.

– Состояние его величества ухудшается.

Он приподнял ему веко.

Луи де Бюржанси, еще один медик, прильнул ухом к груди короля.

– Ну что, господа? – почти крикнула Маргарита.

– Увы, сударыня… У короля начинается агония.

– Если не произойдет чуда, ему осталось жить до завтра! – добавил Жан де Ним.

Маргарита от отчаяния кусала губы. Зефирина и прочие дамы поднялись с колен. Попрощавшись с Маргаритой, Карл V вышел из комнаты. Когда он проходил рядом с Зефириной, она услышала его слова, обращенные к дону Рамону:

– Господь мне… его дал… Господь у меня… его… его забирает[33]!

Двуличие в такой момент, это было уже слишком!

Врачи показали себя абсолютными дураками. Внезапно обретя столь характерный для себя боевой задор, Зефирина решила:

Во-первых, вылечить короля!

Во-вторых, устроить ему побег!

В-третьих, пойти в атаку на «дорогого братца»!