"Темный страж" - читать интересную книгу автора (Фихан Кристин)

Глава 9

Солнце медленно двигалось по небу. В доме, возвышающемся на холме, стояла тишина, а его прекрасные витражные окна отражали лучи света назад к солнцу. В самом жилище царило спокойствие, безмолвие, даже воздух замер. Создавалось ощущение, что дом был живым существом и замер в ожидании чего-то. Когда солнце начало садиться, глубоко под землей забилось одно сердце. Люциан, едва земля над ним раскрылась, начал проверять территорию вокруг своего поместья. Все было спокойно. Он переместился из-под земли назад в свою удобную спальню. Кладя Джексон на постель, он одновременно взмахом руки зажег свечи. Пляшущее пламя отбрасывало успокаивающие тени, а аромат трав наполнял комнату.

Люциан внимательно осмотрел тело девушки, убеждаясь, что на ней не осталось ни одного пятнышка земли, что она проснется чистой и отдохнувшей. Покинув свое тело, он вошел в ее, чтобы осмотреть ее внутренние органы и лично убедиться, что она полностью исцелилась. Только когда мужчина удостоверился, что все в порядке, он освободил ее от сна, присущего карпатцам, переводя в более легкий сон смертных. Он почувствовал, как она сделал свой первый вдох, услышал первое биение ее сердца. Его руки проскользнули под тонкий шелк ее рубашки, и он смог ощутить мягкий бархат ее кожи.

И сразу же почувствовал, как в ответ на это прикосновение волна тепла промчалась по его телу. Он лениво потянулся. Она была рядом с ним. Она будет с ним при каждом восходе. Люциан отодвинул рубашку с ее живота и наклонил голову, чтобы вкусить ее кожи. Его руки прошлись по сладким изгибам ее бедер. Он все лучше узнавал ее хрупкое телосложение, линии ее тела. Ее кожа под его изучающими руками и губами была теплой. Он опустился ниже, желая вкусить ее там, желая разбудить ее эротическим удовольствием, которое только он мог дать ей.

Она была горячим жидким медом, таким мягким, что он хотел затеряться внутри нее. Люциан точно определил тот момент, когда она проснулась, тот момент, когда она совершенно четко осознала, что он рядом, когда поняла, что он делает, почувствовала нарастающую волну желания, несущуюся по ее телу подобно шаровой молнии и соответствующую расплавленной лаве, текущей в нем.

— Люциан! — выкрикнула она в интимной манере их вида, ее тело, страстное и нетерпеливое, ныло от вожделения. Страстно желало его. Она нуждалась в нем. В том, что он делал с ней, в ощущении его горячего, напряженного и толстого члена внутри нее, ослабляющего ужасную бурю. Ее тело пульсировало от жизни, от такого невероятного удовольствия, что она вновь выкрикнула его имя, а ее руки вцепились в его волосы в попытке подтянуть его выше.

Он незамедлительно накрыл ее тело своим. Ее вход был горячим, кремовым приглашением для него. Когда он прижался к ней, проскользнул в ее тугие ножны, она задохнулась, и ее тело, отвечая ему, раз за разом изгибалось навстречу ему, сжимало и стискивало его. Тогда он начал двигаться в ней, сильно и быстро, его бедра погружали ее в огненный шторм, который становился все сильнее и сильнее.

Джексон стискивала его руки, пряча лицо у него на груди. Она чувствовала манящее тепло его кожи, слышала биение его сердца, зовущий ритм его пульса. Она почти беспомощно уткнулась в его грудь. Ее рот скользил по его коже. Ее тело сжималось вокруг его, требуя большего. Ее зубы прикусили кожу у него на груди прямо над бившейся жилкой. Девушка почувствовала, как та ударила ей в ответ, почувствовала, что внутри нее он стал еще больше: толще, тверже, тяжелее, его бедра ринулись вперед, еще глубже зарываясь в нее. Ее язык прошелся по его пульсу. Раз. Два.

— Господи, ангел, сделай это. Я нуждаюсь в этом, — шепотом проговорил его голос в ее сознании, на ее коже, сексуальный, тихий, умоляюще-страстный.

Теперь он вел себя дико, свирепо, его тело исступленно овладевало ее. Всей ею. Ее язычок еще раз обвел его пульс, и он застонал, вновь и вновь погружаясь в ее огненные ножны.

— Джексон. Пожалуйста.

Его руки обхватили ее небольшие бедра, чтобы он мог погружаться в нее глубокими сильными толчками.

Наслаждения было так много, что Джексон позволила ему омыть ее, поглотить ее. Его пульс приводил ее в восторг. Она услышала его хриплый крик, почувствовала, как его сознание прочно слилось с ее, и как раскаленная добела вспышка молнии пронеслась через него, когда ее зубы погрузились в него, и сущность его силы, его древняя кровь хлынула в нее. Девушка чувствовала, что ее тело делает с его, чувствовала обжигающий огонь, окружающий, туго сжимающий его. Она чувствовала силу его удовольствия, такую глубокую, такую реальную, чувствовала его желание, чтобы последнее длилось вечность.

Ее язык ласкал его грудь, закрывая крошечные следы укуса, когда его мускулы под ее руками напряглись, а ее собственное тело разлетелось на части, забрав его с собой. Девушка услышала свой собственный голос, всего лишь звук в горле, мягкий и хрипловатый. Она испробовала его на вкус, и ужасный голод, терзавший ее, утих, в то время как ее тело пульсировало и горело, взрываясь в ночи, чтобы стать частью времени и пространства.

Джексон обнаружила, что лежит, уставившись на него, и ее темные глаза широко распахнулись. Она не могла поверить в те вещи, на которые оказалось способно ее тело. Она не могла поверить, что сделала это добровольно. Ей хотелось, чтобы ее организм избавился от этой пищи, но он впитал ее. Его вкус был у нее во рту, на губах, как вызывающий привыкание нектар. Она толкнула в его твердую как стена грудь, решительно настроенная отодвинуться от него, чтобы спокойно подумать. Его пристальный горящий взгляд, бархатисто-черный, темный и опасный, медленно прошелся по ее лицу. Острое чувство собственности горело в его глазах. Голод. Темное желание. Склонив голову, он провел языком по ее нежной шее.

— Я не уверен, что этого пробуждения будет достаточно, чтобы удовлетворить мой голод. Снова. Я хочу тебя снова.

— Это невозможно! — задохнулась она, но он уже ласкал ее тело, заставляя ее быть нетерпеливой и умирать от желания к нему.

— Мы не связаны никакими ограничениями, — мягко прошептал он, утыкаясь в кремовую впадинку на ее горле, — у меня есть много чего, чему я могу научить тебя.

Несколько часов спустя, Джексон сидела в кресле в кабинете Люциана. Ее тело восхитительно ныло, все еще сохраняя чувствительность после его бесконечного обладания. Он поочередно был то ласковым и нежным, то буйным и неприрученным. Всегда глядя на нее голодными глазами. Лишь когда Люциан осознал, что она совершенно измотана, он отнес ее наверх, в душ, где вымыл ее своими чересчур ласковыми руками. В данный момент девушка не была уверена, что когда-либо сможет вновь посмотреть на него. Стараясь вести себя непринужденно, она взяла газету и бегло просмотрела различные заголовки. Ее глаза в удивлении расширились.

— Вчера умер Сэмюэль Барнс.

Люциан прекратил работать на компьютере. Он делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить ей немного простора, одновременно читая ее мысли. Его Джексон оставалась застенчивой с ним даже после тех эротических часов, которые они провели вместе. Подняв одну бровь, он посмотрел на нее через плечо.

— Банкир? — его голос был полностью нейтральным.

— Да, банкир, мистер захвативший-все-мировые-заголовки-банкир. Он просто умер в своем доме. Служащий нашел его и попытался сделать ему искусственное дыхание, но было поздно. Я подозревала, что он был одним из главных действующих лиц в торговле наркотиками в нашем городе, но мне никогда не удавалось найти на него что-нибудь стоящее.

— И как он умер?

Огромные глаза Джексон внимательно посмотрели на него поверх края газеты.

— Преступлением и не пахнет, так как ничто на него не указывает, — но в ее голосе, тем не менее, слышалось подозрение, — ты ведь не был знаком с Барнсом?

— Джексон, — он проговорил ее имя нежно, интимно, его голос обернулся вокруг нее атласными простынями, эффективно останавливая ее сердце, — ты ведь ни в чем не обвиняешь меня?

Она обнаружила, что покраснела без всякой на то причины, лишь от одного его взгляда на нее. Контроль — вот второе имя Люциана. Он мог быть смертельно-опасным, но предпочитал молчать об этом. Казалось, ничто не могло вывести его из себя. Пока он не смотрит на нее. Лишь каждый раз, когда его пристальный взгляд останавливался на ней, она видела страшный голод, тлеющий внутри него. Он был таким сексуальным, что одного взгляда на него хватало, чтобы у нее перехватывало дыхание. Но сейчас было не время задумываться о том, что происходит между ними. Джексон чувствовала себя довольно неплохо, когда сохраняла благоразумие. Ей успешно удавалось избегать правды относительно того, что своим «обращением» сделал с ней Люциан и что она сделала с ним с того момента. Должно быть, карпатские женщины являлись сексуальными маньячками, поскольку сама Джексон ею определенно не была. Она покачала головой, решительно настроенная не потерять нить рассуждений. Известно ли Люциану об ее связи с Барнсом? Да о чем она вообще думает? Откуда Люциану знать про Барнса? Она не может его ни в чем обвинить.

— Нет, конечно, нет.

Девушка наблюдала, как мужчина вернулся к экрану компьютера. Казалось, он был невероятно увлечен своей работой, хотя она и понятия не имела, чем он занимается. Как-то она видела, что он получил Е-мэйл от Габриэля, своего близнеца. Двое таких, как он, в этом мире! Эта мысль пугала.

Она вернулась к чтению. На второй странице была небольшая статья о машине, съехавшей с обрыва. Пассажир не выжил. Джексон вздрогнула, когда прочитала имя. Слишком много совпадений.

— Люциан.

Незамедлительно все его внимание оказалось сосредоточено на ней. Она любила это в нем, словно все, что она говорит или делает, крайне важно для него.

— Так и есть.

Его голос интимно прошептал в ее сознании, ласковым звуком пройдясь по ее внутренностям, пока она защищающее не обхватила руками живот, где, казалось, бесконечно трепетали крылья бабочек.

Джексон наградила его самым устрашающим взглядом:

— Держись подальше от моей головы, умник. Я единственная, кто имеет доступ к моим мыслям, — она неожиданно нахмурилась. — Все твои люди могут читать мысли друг друга?

Он пожал плечами, и от этого небрежного движения его мускулов ее живот еще раз совершил сальто.

— «Да» и «нет». Это не совсем так, как со Спутником жизни. Существует общий канал связи для наших людей, и более личный, основанный на обмене кровью. Я могу читать мысли Габриэля, да и всегда мог, но какой смысл делать это сейчас? Все о чем он думает — это Франческа. Ну, Франческа и девочки. Скайлер — их воспитанница, когда она была подростком, над ней жестоко надругались. Она человек, экстрасенс. Теперь у них есть и маленькая дочка, ей нет и года. Габриэль неистово ее защищает, не замечая, что тем самым превращается в суетливого старика.

Джексон рассмеялась.

— Не могу представить кого-то, выглядящего в точности как ты, в роли суетливого старика.

— Не знаю, как Франческа выносит его, — Люциан испытывал радость от факта чувствовать привязанность к своему близнецу. Это было не воспоминание о привязанности или желание почувствовать ее, а действительно глубокое чувство. И дала ему это Джексон. Его Джексон. Его чудо. Его пристальный взгляд ревниво остановился на ней. Она так быстро перевернула его мир с ног на голову.

Все стало другим. Каждый раз, когда он глядел на нее, его сердце плавилось снаружи, а внутри — смягчалось и теплело. Он может смотреть на нее вечность и никогда не устать от этого. У нее на лице была ямочка, которая неожиданно появлялась из ниоткуда, а потом терялась в ее улыбке. Ее глаза смеялись, когда она поддразнивала его. Она поддразнивала его. Это было чудо, на которое никто не осмелился бы. Она ничего не знала об этом, доставляя ему неприятности при первой же возможности. Он любил то, как она двигалась. Ее фигура была маленькой, но пропорциональной. Девушка была само спокойствие и плавность, изящество и женственность, хотя сама себя считала жесткой. Все в ней заставляло его улыбаться: все от кончиков ногтей на ногах до макушки. Особенно ее нахальный маленький ротик. Он любил ее рот. Всякий раз, смотря на нее, в его теле мгновенно просыпалось желание. Он радовался ему: горячему, неистовому голоду, который появлялся от одного взгляда на нее.

В него полетела скомканная газета, которую он почти рассеянно поймал на лету.

— Ты слушаешь меня? Только я подумала, как здорово, что ты ловишь каждое мое слово, как ты начинаешь сидеть, как изваяние, и смотреть в никуда. Ты где? — спросила Джексон.

— Ты ничего не говорила.

— Говорила, — решила прибегнуть к маленькой лжи девушка, чтобы доказать, что он не слушал. Она раздраженно посмотрела на него.

Только что он сидел за компьютером на некотором расстоянии от нее и вот возвышается над ней, словно мстительный ангел.

— Ты не произнесла ни слова, — повторил он. Он выглядел изумленным и терпеливым. Он напоминал лениво вытянувшегося дикого кота. У него был вид, говорящий, что она больше, чем кто-либо находится в опасности. Он, казалось, с такой легкостью обошел ее оборону. От него все внутри нее превратилось в расплавленную лаву, и эротические картинки затанцевали у нее в голове.

Джексон вновь погрузилась в мягкие подушки и помахала перед ним рукой, отгоняя его.

— Тебе стоит прекратить так приближаться.

Он поднял бровь и посмотрел на нее. Ей захотелось кончиками пальцев дотронуться до его красивого лица, проследить каждую его бровь, темную поросль вдоль его челюсти. Очень осторожно Джексон положила под себя руки и села на них, ее глаза были совершенно невинными. В данный момент ему лучше было бы не читать ее мысли. Она впилась в него взглядом, чтобы показать ему, что она серьезна, на случай, если он все-таки читает ее мысли.

— А ты не лезешь за словом в карман.

Ей нравилось наблюдать за его глазами. Они могли в считанные секунды изменить цвет от холодного как лед обсидиана до сверкающих драгоценностей.

— Здорово, правда? — она выглядела довольной.

— Я не уверен, что сказал это как комплимент, — усмехаясь, заметил он.

— В газете упомянули о несчастном случае, — со вздохом она сменила тему разговора.

— Ты говорила.

— О другом несчастном случае. Мужчина вел машину по краю утеса. Полиция штата думает, что он просто съехал с дороги. Не было никаких следов заносов.

— Ну и какой в этом смысл? — подтолкнул ее он.

— Этот мужчина работал на Барнса. Слишком много совпадений в том, что они оба умерли так внезапно. Может быть, наркокартель из-за чего-то разозлился на них. Я должна осмотреть места происшествий. Если бы я могла знать наверняка, что ты будешь в безопасности от Дрейка, пока я работаю… — Джексон замолчала, уставившись в потолок, словно там могла найти ответы на свои вопросы.

Небольшая улыбка смягчила его рот и добавила теплоты его глазам.

— Получается, что именно ты следишь за моей безопасностью. Я благодарю тебя, Спутница жизни, за то, что моя безопасность всегда возглавляет список твоих приоритетов. Это показывает, насколько я важен для тебя, — он понял, что успешно покончил с любыми проявлениями неповиновения с ее стороны по вопросам безопасности. Если сейчас она волновалась о нем, то он просто купался в этом знании.

— Тебе так только кажется. У тебя невероятно высокое самомнение на свой счет, — она возмущенно фыркнула. Чтобы выхватить газету, ей пришлось достать руки из-под своих ягодиц: — Я просто не хочу предавать гласности, что такая важная шишка, как ты, была убита на моих глазах. Знаешь ли, мне надо думать о своей репутации.

— Коли речь зашла о репутации, то кто такой Дон Джейкобсон?

Она была поражена.

— Откуда ты узнал о Доне?

— Прошлым вечером ты разговаривала с ним по телефону, а поднявшись сегодня, думала о нем.

— От тебя невозможно ничего скрыть, я права? — ей не хотелось думать, как часто она предавалась мечтам о Люциане. Как правило, в такие мгновения, когда она думала о нем, смущенный румянец появлялся на ее лице.

Люциан не собирался сдаваться.

— Кто он?

— Я выросла вместе с ним во Флориде. До того, как Дрейк начал свои первые серийные убийства. А Тайлер всегда возвращается туда, где все началось. Для него это вроде ритуала. Он несколько раз повторял тренировочный курс, ночуя на открытом воздухе, играя в кошки-мышки с новыми новобранцами. Никто никогда не мог обнаружить его, да и он никого не убил там, но при этом оставлял свои знаки, как бы насмехаясь и говоря, насколько он умнее всех.

— Флорида на другом конце страны.

— Это не имеет значения. Он всегда начинает там. Я надеялась, что он все еще может находиться там, когда звонила Дону. Конечно, шансов было мало, но я должна была попытаться. Мы могли бы перехватить его в аэропорту или остановить его машину на пути сюда. Но не тут-то было. Дрейк уже осматривал твой королевский дворец, как ты и ожидал от него. Теперь же я должна остаться и защищать тебя от твоего собственного высокомерия.

— Я невероятно счастлив, что я такой высокомерный мужчина. Мне нравится, что у тебя есть причина «остаться и защищать меня», — Люциан потянулся и с утонченной мягкостью обхватил ладонью ее лицо. — Ты не ответила мне, кем этот парень, Дон Джейкобсон, является для тебя.

Его голос был тихим и сокровенным.

— Я не обязана оправдываться перед тобой.

Он сеял хаос внутри нее, растапливая ее как масло. Один взгляд на него, и она чувствовала себя слабой и неуверенной.

— Здесь становится жарко, — пожаловалась она, — ты включил отопление?

— Карпатцы могут регулировать температуру своих тел.

Она кивнула.

— Конечно, могут. И почему я не подумала об этом?

Люциан наклонился к ней, так что тепло его кожи проникло через тонкий материал ее блузки. Он отбросил ее платиновые пряди.

— У тебя действительно небольшой жар, — он нахмурился, проверяя ее лоб. Прикосновение к ее коже было чистейшим соблазном. Чем чаще он это делал, тем сильнее в этом нуждался: — Думай об ощущении прохлады, ангел, и она придет.

Она толкнула его в грудь. Как можно думать о прохладе, когда он стоит так близко к ней?

— Отойди, Люциан, и прекрати так смотреть на меня.

— И как же я смотрю на тебя?

— Ты знаешь как, — резко ответила она, сознательно схватив оставшуюся часть газеты, — уходи. Если еще раз дотронешься до меня, я разобьюсь на миллион кусочков.

— Я всего лишь хочу поцеловать тебя, — невинно пробормотал он, его голос был бархатисто-мягким и преднамеренно соблазнительным. Склонив голову, он своим теплым ртом прикоснулся к бешено бьющейся жилке на ее шее. Он почувствовал, как под его изучающим языком подпрыгнул ее пульс. Его пальцы ласкали ее кожу, отодвигали в сторону тонкий хлопок ее рубашки, проходясь пальцами по ее хрупким ключицам. Она напоминала ему атлас, невероятно мягкий. И сразу возросло его желание, острое и требовательное. Прижавшись к ней своим тяжелым телом, он заставил ее изящное тело откинуться на спинку кресла. Люциан одной рукой обхватил ее полную грудь, в то время как его рот властно завладел ее губами.

Он вдыхал ее, вбирал ее запах в свое тело. Под его блуждающими руками она была маленькой, но так идеально сложенной, чудом из мягкой кожи и шелковистых волос. Даже когда его тело предъявляло свои требования, мужчина чувствовал ее согласие, ее желание и готовность утолить его голод, он чувствовал ее усталость. Она все еще испытывала боль. Он должен был лучше заботиться о ней, такой маленькой, хрупкой и неопытной. Он оказался слишком требовательным к ней. Ей надо быть осторожнее, ведь он чуть было не потерял самообладание.

— Я сожалею, милая. Мне следовало бы быть более бережным с тобой, — он поцеловал ее в висок, потом провел рукой по ее шелковистым волосам: — Я могу вылечить тебя, — предложил он.

— Ты не причинил мне боли, Люциан, — сразу же запротестовала она, краснея при мысли о том, что он делал, от полученного ею удовольствия, — мне нравится, как себя чувствует мое тело. — Словно я принадлежу ему.

— Ты принадлежишь мне.

Ей нравилось это: интимность его бархатистого голоса, шепчущего ей в ее сознании. Тайный мир тепла и темноты. Она больше никогда не будет одна. Больше никогда не столкнется с монстрами в одиночку. Джексон знала, что когда она смотрит на него, в ее глазах сияют звезды, и это раздражало ее. Она отвела взгляд, делая вид, что находит газету более интересной.

Люциан тихо рассмеялся с чисто мужским весельем, обнаружив, что его женщина даже после многочасовых занятий любовью все еще сохраняет свою застенчивость. Длинные ресницы Джексон на мгновение поднялись, когда она окинула его обвиняющим взглядом, прежде чем вернуться к своему чтению. И почти сразу же заметила следующую статью, от чего ее тело замерло.

— Послушай вот это, Люциан. В своем доме застрелился Джеймс Этвотер. Он оставил записку, в которой сообщил, что больше не может больше существовать, после того, как по приказу Сэмюэля Т. Барнса, забрал такое огромное количество жизней. Он фактически дал показания против Барнса. Но я ни за что не поверю, что у него внезапно проснулась совесть. Он не из таких. Должно быть, в их рядах идет чистка, а эти ребята наверняка совершили ошибку, и какая-то важная шишка приказала их убрать. Кто бы ни убил их, он проделал большую работу, чтобы коронер[15] посчитал их смерть естественной, несчастным случаем и суицидом. Именно из-за связи Барнса с Этвотера, я вышла на первого, а последний был профессиональным убийцей.

Рука Люциана запуталась в ее волосах, перебирая пряди между пальцами. Раздалась серия коротких гудков. Джексон взяла свой пейджер с журнального столика.

— Это из департамента, Люциан. Я должна позвонить.

— Мы еще не закончили наш спор, — лениво проговорил он и последовал за ней к телефону.

Он шагал так тихо, что ее охватило жуткое чувство.

— Какой спор? — она быстро и привычно нажимала на клавиши.

— Тот, в котором ты говорила, что собираешься уйти из полиции и остаться со мной дома.

— Ах, тот, — девушка рассмеялась, — не рассчитывай на это.

Люциан смог расслышать ответ на том конце провода, суматоху, а потом рокочущий голос капитана. И ему сразу же стало понятно, что что-то не так. Он придвинулся поближе к Джексон, оберегающе заслоняя ее своим телом, обвивая руками ее талию.

— Что случилось, Дэрил? Да говори же в чем дело, — тихо сказала она.

Люциан мог слышать слова, словно мужчина находился с ними в одной комнате. Резкие. Неприглядные.

— Я отправил за тобой и Даратразаноффым машину, чтобы доставить вас на твою старую квартиру. Дрейк снова нанес удар, Джекс, и это ужасно.

Находясь в ее сознании, Люциан почувствовал, как она замерла. Замер даже воздух вокруг них. Джексон съежилась, стараясь отодвинуться от него. Но Люциан решительно сжал свои руки вокруг нее, его хватку невозможно было разорвать. Он не позволял ей убежать от него: ни физически, ни духовно.

— Я с тобой, ангел. Вместе мы справимся со всем.

— Скажи мне, — тихо попросила Джексон в трубку, ее пальцы сжались вокруг шнура так сильно, что побелели костяшки пальцев, выдавая ее нервозность.

— Миссис Крамер, Джекс. Дрейк убил ее. И пару из соседней с твоей квартиры — Тома и Шелби Шнайдер. Они также мертвы, — капитан прочистил горло, — он также лишил жизни старика из квартиры через две двери от твоей.

Они услышали, как щелкнули его пальцы.

— Ну же, Джон, как имя того старика?

— Его зовут Сид Андерсон. Ему около семидесяти, и он писал самые замечательные стихи, какие я когда-либо читала, — тихо ответила Джексон, — Карла и Джейкоб Робертс? Что насчет них?

Ее голос превратился в шепот. Внутри нее все кричало, снова и снова, но голос оставался таким же спокойным, как и всегда.

— Мы сейчас ищем их, — напряженным голосом ответил Дэрил Смит, — но до сих пор не можем найти.

— Тогда они живы, — промолвила Джексон, — Дрейк никогда не меняет свои методы. Он невероятно разозлен и наказывает меня. Он как бы говорит: избавься от Люциана, или я заберу всех до одного, кто хоть сколько-то важен для тебя. Попытайтесь поговорить с матерью Карлы. Они часто навещают ее. Поищите их в отеле или где-нибудь еще. Дрейк наверняка последовал за ними. Он любит доводить все до конца. Полностью. Я встречусь с вами в доме.

— Дождись сопровождения.

— У меня есть личная служба безопасности. Скажи ему, пусть не разбрасывается сотрудниками, — сказал у нее в сознании Люциан.

— У Люциана есть неплохие ребята, Дэрил. Не надо беспокоиться и присылать кого-либо еще. Мы доберемся без проблем. Через пятнадцать минут.

— Это небезопасно, Джекс.

— И никогда не было, — она медленно положила трубку на место и, развернувшись, устроила голову на груди Люциана. Закрыла глаза и молчаливо замерла в его руках.

— Даже не начинай думать о том, чтобы оставить меня, Джексон. В твоем сознании я чувствую печаль и страх. Ты веришь, что если покинешь меня, то он остановится. Но это не вариант. И никогда им не будет. Во всех этих преступлениях виноват Дрейк, а не ты.

— Он не остановится, Люциан. Пока он будет знать, что я с тобой, он будет продолжать убивать. Все, с кем я знакома, в опасности, потому что мы вместе.

Он крепко ухватил ее за подбородок.

— Они находятся в опасности, потому что социопат[16] гуляет на свободе. Это никак не связано с тобой. Он зациклен на тебе, но ты ни в чем не повинна. Ты не можешь позволять этому монстру указывать тебе всю твою жизнь. Он расставляет ловушку, а не наказывает тебя. Я найду его. Обещаю, я найду его.

Ее большие глаза в течение долгого времени изучали его лицо. В их глубинах блестели слезы, готовясь пролиться, сверкая на ее длинных ресницах.

— Он может убить множество народа, прежде чем мы найдем его. Он прекрасно натренирован, Люциан, и он умен, невероятно умен. Он сливается с окружающей его обстановкой, он может часами неподвижно выжидать, лишь для того, чтобы сделать единственный выстрел в свою цель. Он не отличает добро от зла. Он может убить ребенка с такой же легкостью, как мужчину или женщину.

— Я уберу его из твоей жизни, Джексон. Это мое обещание тебе, а я всегда сдерживаю свои обещания, — он взял ее под локоть, — пошли, ангел. Шофер приехал.

— Ты так быстро послал за ним? Не используя телефон? Или это был почтовый голубь?

— Ему посчастливилось оказаться в этом районе.

— Не сомневаюсь, — ответила Джексон, направляясь вместе с ним к двери. Ее ноги были словно налиты свинцом. Она и раньше видела работу Дрейка, и каждый раз вместе с ужасом от его последнего преступления, воспоминания об убийстве матери и брата воскресали в ее памяти.

Лимузин стоял у ворот, шофер ждал около открытой двери.

— Добрый вечер, Джексон, Люциан, — мужчина чуть приподнял свою фуражку, легкая улыбка играла на его лице. Но веселье не затронуло его глаз. Они были наблюдательными, осторожными, сострадательными.

— Я думаю, неплохо было бы представиться в ответ, — сухо предположила девушка.

Люциан кивнул.

— Это Антонио. Сын Стефана и Мэри, которые являются друзьями и членами семьи одного из нас, Эйдана Сэвэджа и его Спутницы жизни Александрии. У Антонио есть множество особых талантов.

— Он такой же, как и ты? — с каждым разом ей становилось намного легче общаться с ним по их личному каналу, что было особенно удобно, когда они были не одни.

— Ты имеешь в виду, похож ли он на нас? Нет, Антонио человек, как и его родители. Члены его семьи по собственной воле служат Эйдану Сэвэджу в течение сотни лет. Лишь немногим людям позволено знать о нашем существовании, но они проносят это знание через поколения: от матери к дочери, от отца к сыну.

Джексон протянула Антонио руку.

— Приятно наконец-то познакомиться с вами. Люциан объяснил вам, кто такой Тайлер Дрейк и как он опасен?

Антонио подмигнул ей.

— Люциан всегда говорит откровенно, когда отдает свои приказы.

— Просто будьте осторожны, — Джексон проскользнула в машину и успокоилась, когда большое тело Люциана опустилось рядом с ней на сиденье. Он казался решительным и уверенным в себе.

Мужчина обнял ее за плечи.

— Не трать понапрасну время, волнуясь по поводу Антонио. Это сказывается твое все возрастающее стремление защищать.

— Я не смогу вынести, если его из-за меня убьют.

— Антонио — профессионал, ангел, и он находиться под защитой нашего народа. Его не так-то легко убить.

Джексон покачала головой, борясь со слезами, и невидяще уставилась в окно, в то время как элегантная машина ехала сквозь ночь по направлению к месту смерти и аду в одном лице. Ее личному аду. Читая мысли девушки, Люциан еще ближе притянул ее к себе, его темная голова в защитном жесте склонилась к ее, его рот прикоснулся к ее макушке. Она чувствовала излучаемую им любовь, чувствовала, как она окружает, заполоняет ее, пока страшная боль, угрожающая подавить ее, не уменьшилась. Она понятия не имела, как Люциану удалось это сделать, но она была ему за это благодарна. Она знала, что ей предстоит увидеть. Она знала и волновалась о каждой очередной жертве Дрейка.

— Я с тобой. Оставайся со мной.

Девушка тяжело сглотнула и кивнула. Автомобиль остановился позади группы из полицейских машин и фургона коронера. Стоило ей выйти из машины, как тошнота скрутила ее внутренности, она ощутила запах, болезненно-сладкий запах смерти.

— Дыши, ангел. Слушай биение моего сердца, и позволь своему телу воспользоваться моим, чтобы выровнять работу своего сердца и легких. Ты больше не одна. Мы пройдем через это вместе.

Джексон кивнула, не глядя на него, позволяя своему телу подстроиться под его. Это помогло избавиться от неприятных ощущений в животе. Или, может быть, это Люциан что-то делает, чтобы не допустить этого. Тем не менее, когда все прошло, ей стало немного легче. Она старалась держаться внешнего края тротуара, небольшого барьера между Люцианом и остальным миром, но у него были другие намерения. Он притянул ее под защиту своего широкого плеча, своим большим телом успешно заслонив ее от любопытных взглядов собравшихся репортеров. Антонио занял место с другой от нее стороны, тем самым успешно зажав ее между ними двумя.

Она не протестовала, поскольку знала, что это бесполезно. Когда они вошли в квартиру миссис Крамер, навстречу им вышел капитан Дэрил Смит.

— Джекс, здесь ужасно неприглядно. Да ты и сама лучше всех нас знаешь его работу. Оглядись и посмотри, что ты сможешь сказать нам.

Антонио остался стоять в дверях, не желая нарушать место преступления. Джексон натянула перчатки и бросила на Люциана долгий страдальческий взгляд, прежде чем занялась работой. Настороженные глаза Люциана ни на секунду не упускали из виду ее маленькую фигурку. Он все видел ее глазами. Чувствовал ее эмоции. Здесь жили ее друзья. Эти люди играли немалую роль в ее еще такой короткой жизни. Он уловил воспоминания, которые она старалась подавить. Смех миссис Крамер, когда Джексон проскальзывала в дверь, пыталась схватиться за спинку стула и всегда падала на задницу. Джексон, которая всегда была такой изящной. Миссис Крамер часто дразнила ее по этому поводу, используя это в качестве дружеского шантажа.

Ему хотелось притянуть ее в свои надежные объятия и навсегда забрать из этого места смерти и страданий. Ему хотелось стереть каждое болезненное воспоминание из ее души и памяти. Джексон это никак не прокомментировала. Когда другие что-то шепотом говорили ей, она едва обращала на это внимание. Она полностью сосредоточилась на месте преступления, стараясь не пропустить и малейшей детали. Она переходила из комнаты в комнату, маска профессиональной беспристрастности застыла на ее лице, бледном, но, тем не менее, спокойном. Джексон, непревзойденный коп и защитница людей. Его Джексон.

Он мог слышать мысли всех окружающих его людей, мог улавливать разговоры в различных комнатах, коридоре и даже снаружи. Теперь такая же способность была и у Джексон. Она знала, о чем ее коллеги боялись говорить с ней, знала, кто беспокоился за свою собственную семью, кто считал ее бездушным роботом. Это все продолжалось и продолжалось, бомбардировка симпатии и обвинений, крови и смерти от квартиры к квартире.

Воспоминания. Шелби Шнайдер, испекшая торт к ее дню рождения и принесшая его. Том, чинивший ее раковину и ударившийся головой, в результате чего вода брызнула на его лицо, а Шелби и Джексон рассмеялись над ним. Он отнесся к этому доброжелательно, как и ко всему до этого. Ночи, проведенные с Сидом, поскольку ни он, ни она не могли уснуть. Она была так осторожна, не появляясь ни с кем из них на публике, даже прокрадывалась в квартиру Сида в заранее условленное время. Она рассказала Сиду Андерсону о своем прошлом.

Он был из тех людей, которые внушают доверие. Смерть Сида стала для нее страшным ударом.

Люциан наблюдал все это, ощущал ее силу, ее решимость, вес ответственности, тяжкой ношей лежавшей на ее плечах. Его восхищение ею росло. Ее мозг анализировал мельчайшие детали. Она не увиливала от внушающих ужас результатов безумия Дрейка, эти жертвы были ее друзьями, что еще сильнее укрепляло ее решимость поймать его. Ей было плохо: в животе все сжималось, голова гудела, и он слышал крик ее души, но, несмотря на это, ее лицо было само спокойствие, и она ни разу не отказалась от осмотра кровавых сцен.

Дэрил Смит последовал вслед за ней и Люцианом, когда она покинула последнюю квартиру, стаскивая перчатки.

— Ну и что ты думаешь, Джекс?

— Первый удар он нанес миссис Крамер. Он поджидал ее, когда она вернулась из магазина. Продукты все еще стоят у нее на столе. Она всегда первым делом убирала продукты. Он проник через окно в спальне. Оно было заперто, но для Дрейка это не составило проблемы. Убивая ее, он воспользовался своим ножом. Это его любимое оружие, личное. Я насчитала восемнадцать глубоких колотых ран и несколько мелких порезов. Прежде чем уйти, он вырезал ее глаза. Его стандартный фирменный знак, — она нахмурилась, — это был он… но не совсем.

— Что ты хочешь сказать? — спросил капитан.

Люциан находился в ее сознании, поэтому почувствовал ее смущение.

— Не могу сказать точно, но его стиль изменился. Но это определенно был Дрейк. Я думаю, что потом он направился в квартиру Карлы и Роберта и обнаружил, что их нет дома. Разозленный, он в убийственной ярости раскромсал их постель. Из квартиры Карлы он перешел к Тому и Шелби. Он поймал их в душе, вдвоем. Тому он нанес пятьдесят восемь ран, а Шелби по крайней мере восемьдесят. На голове Шелби обнаружена шишка. Он, вероятно, сначала ударил ее и отбросил в сторону, пока убивал Тома. Во время этого убийства его ярость только возросла. Я так говорю, потому что раны, полученные ими после смерти, более глубокие и более жестокие. Не сомневаюсь, что медэксперт[17] согласиться со мной на этот счет. Он вырезал их глаза и распластал их спальню. Одежду, одеяла, матрас, даже ковер. В квартиру он проник через заднюю дверь. Они не запирали ее. Все выглядит так, словно он просто вошел, без всяких проблем.

Внезапно Джексон потянулась к Люциану, первый публичный жест, который она позволила по отношению к нему. Она была измочалена и без колебаний переплела свои пальцы с его: теплыми, уверенными. Он был прав. Она больше не чувствовала себя одинокой.

— Я несу ответственность за столько смертей, Люциан. Такое ощущение, что моя душа черная.

— Ты не несешь никакой ответственности. Послушай меня, Джексон. Тайлер Дрейк убивает людей, потому что является больным человеком, а не из-за тебя. Не будь тебя, он зациклился бы на ком-нибудь другом.

Ее губы дрогнули в пародии на улыбку, которая даже не думала затрагивать ее глаз.

— Ты так уверен в этом? Ты не знаешь, каково это, когда люди, о которых ты заботился, умерли лишь потому, что единственным их преступлением было то, что они являлись твоими соседями. Люциан, я не желаю, чтобы это произошло и с тобой.

— Я был судьей и палачом приблизительно в течение двух тысяч лет. Я уничтожил столь многих, что и сосчитать не могу, да и не хочу. Я — хищник, сладкая. Ты — милый, сочувствующий ангел. Чудо. Мое чудо.

— Спасибо, — сказала она.

— Я люблю тебя, ангел, — ответил Люциан своим бархатисто-черным волшебным голосом, и он не кривил душой.

Намек на улыбку коснулся ее губ, прежде чем она продолжила высказывать свои умозаключения начальству.

— После этого Дрейк отправился убивать Сида. В коридоре, возле двери Сида, остались следы крови. Держу пари, она принадлежит Шелби. Кровь никогда не беспокоила Дрейка. Сид открыл дверь. Он никогда не смотрел в глазок, хотя я неоднократно предупреждала его по этому поводу. Он был замечательным человеком. Всем доверял. Занимался с детьми в парке, учил их играть в шахматы, половину своей ежемесячной зарплаты тратил на продукты для детей в квартале. Он предоставлял им занятия и место, куда можно было прийти, когда родителей не было дома или когда они попадали в беду. Он не заслуживал того, как с ним поступил Дрейк.

Люциан почувствовал ее заминку. Внутри нее все опадало, а ее молчаливый крик стал намного громче, чем был до этого. И хотя внешне девушка казалась спокойной, на самом деле ей было очень плохо, она сражалась с подступающей тошнотой. Незамедлительно он обхватил ее своими руками, притягивая к своей груди. Его сердце подстроилось под биение ее.

— Ты не одна и никогда не будешь. Дрейку ни за что не разлучить нас. Ты сможешь дотянуться до меня сквозь время и пространство, и я буду рядом с тобой.

— Я не могу вынести этого. Сид был таким милым. Он бы тебе понравился. Приятными людьми были Том и Шелби. У них не было своих детей, и они обращались со мной, как с дочерью. Их единственный грех был в том, что они любили меня. А миссис Крамер ты встречал. Не было никого милее ее. Это все из-за меня. Если бы я не перебралась в твой дом, не позволила опубликовать объявление о нашей помолвке в газетах, Дрейк не совершил бы этого.

— За это ответственность всецело лежит на Дрейке, а не на тебе, милая, — он был терпелив, повторяя это раз за разом, желая, чтобы его слова дошли до нее.

— Он доберется до тебя. У него это получится. До тебя и до Барри, — она вздрогнула, ее глаза расширились от ужаса. — Он отправился за Барри, капитан. Дрейк сделает это… я уверена. Он получит доступ к вашим компьютерам, пытая кого-то или каким-то иным образом, я не знаю, но он доберется до Барри. Дрейк изменился. Я не могу объяснить этого… просто чувствую. Что-то не так во всем этом. В прошлом он всегда убивал, потому что воспринимал остальных, как угрозу его семье. На этот раз он был в ярости. На этот раз он хотел убивать. Часть его оставалась Дрейком, так как он вел себя, как Дрейк, забирая глаза, но он был не таким, как прежде. Его гнев во время убийства был другим. Он стал другим.

Девушка покачала головой.

— Я должна добраться до Барри. Он в опасности.

— Никто не знает, где мы спрятали Рэдклиффа, — запротестовал Дэрил: — Я хочу, чтобы ты поехала в участок и написала отчет. Подробный. Нам это необходимо, Джекс.

— Кто-то знает, где он. Документальные свидетельства. Всегда есть документальные свидетельства. Вы думаете, он не сможет найти Барри? Он занимается этим прямо сейчас. Я еду к нему, — она была непреклонна.

— Он не сможет найти его, — повторил капитан.

— Я смогу найти Барри, — уверенно заявила Джексон, — Люциан, мы должны защитить его.

— Ты отправишься в участок, Джексон, — проговорил тихо Люциан, его голос, как всегда, был мягким. Такому голосу никто не мог сопротивляться: — Я же с капитаном Смитом отправлюсь за Барри и доставлю его в безопасное место. Антонио также поедет со мной, поэтому не стоит волноваться о моей защите. Я позабочусь, чтобы с ним все было в порядке, Джексон, — бархатисто-черный голос стал нежным, — в участке ты будешь в безопасности, а я сосредоточусь на поиске Дрейка.

Она вцепилась в его руку, понимая, что он прав, но в тоже время, опасаясь, что именно этого и добивается Дрейк. Опасаясь, что Дрейк, угрожая Барри, старается выманить Люциана на открытое место. Ей стало так плохо.

— Не знаю, что буду делать, если с тобой что-нибудь произойдет, Люциан.

Он поднес ее руку к своим теплым губам.

— Ничто не сможет причинить мне вред, ангел. Отправляйся в участок, где безопасно, и позволь мне сделать эту небольшую работенку для тебя.

— Дрейк стал другим, Люциан. Я не знаю как, но это меняет все и делает его более непредсказуемым. Он монстр, настоящий монстр, со всеми навыками наших лучших солдат и с хитростью дикого животного. Наша помолвка, должно быть, совершенно свела его с ума.

— Он уже сошел с ума, — спокойно промолвил Люциан, преднамеренно позволяя своему голосу звучать на октаву ниже, чтобы он мог утешить и успокоить ее. Люциан проводил Джексон до припаркованной машины: — Я останусь с тобой до тех пор, пока не удостоверюсь, что ты находишься в безопасности участка, где никто не сможет причинить тебе боль. Потом мы отправимся за Барри.

— Ты должен поспешить, Люциан. Дрейк может преследовать его прямо сейчас, — она волновалась, но его голос оказывал тот странный, гипнотизирующий эффект, который заставлял ее чувствовать, что все будет в порядке.

Дэрил Смит прочистил горло, решительно настроенный запротестовать. Он допустил Люциана Даратразаноффа на место преступления, потому что Джексон явно нуждалась в нем, но позволить ему очутиться в эпицентре затруднительной для полиции ситуации — это чересчур. Но что-то опасное было в Люциане, что-то могущественное, и это были не его деньги. Его глаза были слишком наблюдательными, лицо слишком спокойным. Смит откровенно опасался отказать этому мужчине в чем-либо.

Даратразанофф повернул голову в сторону капитана, словно читая его мысли.

— Конечно, вы хотите, чтобы Антонио и я поехали с вами, — спокойно сказал он, его голос был так тих, что Смит едва его слышал, но, тем не менее, сказанные Люцианом слова проникли глубоко в душу капитана. Ему было необходимо, чтобы Даратразанофф поехал с ними. Было чрезвычайно важно, чтобы он находился там.

— Да, конечно, мистер Даратразанофф, — согласился капитан.

— Пожалуйста, зовите меня Люциан, — почти рассеянно проговорил тот. Все его внимание опять было сосредоточено на Джексон, единственной персоне, которая была действительно важна для него.

Люциан придержал для нее открытую дверь. Он намеренно проводил ее до той машины, водителем которой был офицер искренне сочувствующий ей в своем разговоре с другими стражами правопорядка. Это была мелочь, но ей не было никакой необходимости чувствовать себя неуютно с коллегами, которые втайне побаивались появляться рядом с ней на публике или которые обвиняли ее в действиях, совершенных Тайлером Дрейком.

Джексон держала голову прямо, ее лицо превратилось в ничего не выражающую маску. Вспышки от телекамер сверкали со всех сторон. Она не посмотрела ни на одну из них, садясь в машину.

Антонио и Люциан сели по разные стороны от нее, эффективно заслоняя ее, защищая от любопытных взглядов. Девушка прижалась к Люциану, к теплу его тела, к теплу его сердца.

— Мы найдем его, сладкая.

— Но их мы никогда не сможем вернуть назад, я права? — слезы наполняли ее голос, ее мысли, ее сердце.

Люциану захотелось зарыдать вместо нее. Она не заслужила этого. Она была такой юной и полной сочувствия, полной противоположностью того, кем был он. Монстры приходили не за ним, они хотели ее. Как люди, так и карпатцы, они желали Джексон. Он не вдавался в подробности, рассказывая ей о вампирах, потому что на нее и так давило чувство вины. Но вампиры в своем прошлом были карпатцами, которые предпочли потерять свои души после столетий мрачной безысходности. И также как и мужчины-карпатцы, ищущие своих Спутниц жизни, вампиры обыскивали человеческие ряды в поисках таких женщин, как Джексон. Ее присутствие на этой территории привлекало их.

По своей природе вампиры являются одиночками, не доверяющими никому, тщеславными, жестокими, дикими. Они не способны на верность, хотя иногда объединяются в надежде избежать или наоборот — уничтожить охотника в той или иной местности. В остальное время Мастер вампиров, самый древний и самый опытный, просуществовавший в качестве немертвого на протяжении столетий, берет в подмастерье более молодого, только что обращенного вампира. Он использует его для черной работы, в качестве пешки, которой можно пожертвовать, в качестве передового в достижении своих конечных целей. Своим одиноким существованием Джексон привлекла внимание более чем одного вампира на данной территории.

Люциан поймал и уничтожил трех таких вампиров, которых люди ошибочно принимали за серийных убийц, прежде чем заявил о своих правах на Джексон. Он обустроил свой дом, наблюдая за ней, выясняя, что ей нравится, а что нет, узнавая о ней все, что возможно, прежде чем решил приблизиться к ней. Если бы она узнала, что вампиры пришли в город из-за нее, то была бы решительно настроена покончить со своей жизнью, лишь бы защитить остальных. Он не мог позволить этому произойти. Узнай она всю правду, ее страдания стали бы намного больше, чем были в настоящее время, а он не мог поступить по-иному, кроме как защитить ее. Он был ее Спутником жизни и нес ответственность за ее счастье, здоровье и полную безопасность.

Люциан и Антонио проводили ее до дверей полицейского участка, открыли перед ней дверь и подождали, пока она не оказалась внутри.

— Оставайся внутри со всеми этими офицерами до тех пор, пока я не вернусь с Барри, — сказал Люциан, — и на этот раз, ангел, я ожидаю, что ты сделаешь так, как я прошу тебя. Мне не понравится, если вернувшись, я обнаружу, что ты покинула это безопасное здание.

— Я никуда не уйду, — заверила она, цепляясь за его руку, — просто постарайся, чтобы с тобой ничего не произошло. Или с Барри. Вернись с ним, Люциан.

— Обещаю, — он склонил голову, его рот нашел ее в неописуемой нежности, — я вернусь быстро.