"Гроза над Русью" - читать интересную книгу автора (Пономарев Станислав Александрович)

Глава третья Каширин погост

На холме, среди болот и густого леса, стояло вразброс десятка полтора изб-куренок, сложенных из столетних кряжей. В центре, на самом высоком месте, глядел в мир слюдяными оконцами теремок с трубой. Топился он побелому, не как все остальные избы. Это был Каширин погост — княжеский охотничий стан.

Зимой Святослав заглядывал сюда, чтобы отдохнуть от ратных и полюдных трудов. Любил он охоту молодецкую — один на один с рогатиной на медведя. Вместе с великим князем прилетали его соколы — товарищи в брани и смерти, неукротимые в битвах и пирах. Тогда стан оживал: напуганные буйством людским собаки прятались в чащобе, осторожно ходили вокруг и боялись войти в погост. О волках и говорить нечего — они даже выть поблизости остерегались. Эти страшные загульные люди могли вдруг ночью при свете факелов обложить зверей и устроить веселую потеху. Веселую?! Это как посмотреть! — Однажды молодые гриди заманили на поляну стаю волков, переловили и давай в каждого вливать по доброму ритону белого вина, приговаривая:

— Што они воют да тоску нагоняют. Мы веселимся, пускай и серым татям весело будет...

Напоив, выпускали и хохотали от доброго сердца, видя, как зверье с разбегу налетало на деревья, шатаясь, падало и не знало, в какую сторону бежать.

Вожаку оказали особую честь: привязали на шею коровье ботало, дали под зад пинка и так заулюлюкали, что бедный бирюк долго еще бегал, оглашая окрестности веселым звоном...

Передовую сторожу обоза остановил грозный окрик с вершины Дерева. Мина поднял глаза и увидел, что на него нацелена стрела, а на товарищей готовы сорваться с подвесов утыканные шипами колоды. Сотский поспешно крикнул:

— Княжич Володимир с болярыней жалуют на погост по слову великого князя Святослава.

— Пошто ты мне не ведом?

— Из Киев-града мы. Сторожа воеводы Добрыни...

Разговор этот мог продолжаться до бесконечности, если бы не Малуша.

— То правда, дядька Калина. Где ты сам-то? — позвала она.

— А-а, матушка болярыня наша! Милости просим! — поднялся из-за кустов старик в посконной рубахе, туго облегавшей его ширм кие плечи.

Калина низко поклонился. Кусты вокруг него зашевелились и. словно в сказке, появились у тропы мужики с рогатинами и топора ми в руках. Кое-кто из них все еще держал луки с наложенными стрелами.

Мужики заулыбались — Малушу здесь знали и любили.

— Милости просим, матушка-болярыня! — хором повторили они вслед за Калиной и тоже поклонились.

— А ежели бы мы без спросу пожаловали? — спросил обескура женный Мина.

— Положили бы вас всех тута, — сурово блеснул черными глаза ми Калина.

Гриди удивленно разглядывали страхолютого вожака сторожей Каширина погоста. И было чему дивиться: рост саженный, на грудь не натянешь кольчугу самого крупного гридя Святославовой дружины. Кулачищи, что твоя дыня! Копна черных с проседью волос и густая почти до пояса борода дополняли его суровый и диковатый облик. Сказывали: когда Калина идет лесной тропой, разбойники разбегаются в разные стороны... Мина тронул коня, но дорогу заступил рыжий коренастый мужик:

— Погодь, мил человек, аль тебе живота не жаль?

Он приподнял ковер из сухих листьев: под ним прямо посредине тропы зияла глубокая яма. Мина вздрогнул и натянул поводья. Шестеро дюжих лесовиков, кряхтя, выволокли из чащобы деревян ный шит и уложили его на тропу.

— Ходь по одному! — скомандовал Калина.

Когда прошел первый десяток охраны, двое лесных сторожей взяли коня Малуши под уздцы и торжественно провели к самому терему. Обоз последовал за ними. Последние дружинники Мины прошли через ловушку, и лесовики тотчас убрали настил, вновь замаскировав яму.

Часть сторожей спряталась в кустах, оставшись в дозоре, а остальные во главе с Калиной пошли за обозом.

Вскоре Каширин погост обрел жилой вид — курились избы, мыча ли коровы, перекликались люди, матери награждали расшалившихся детей шлепками — все было так же, как недавно в селище Будятине...

В гриднице, за широким столом, сидели княжеские дружинники и несколько лесовиков из сторожи Каширина погоста. В беседе за чашей хмельного меда Малуша сказала:

— Пристало ли тебе, гридень Мина, сидеть тут, на погосте, с ребятишками да бабами, когда ворог землю нашу топчет?

— Да яз же приказ сполняю, — возразил сотский. — Плохо сполню — Святослав-князь с меня голову сымет... А так — нам, витязям, поглядеть, крепко ли печенег аль козарин на коне сидит, самое што ни на есть время.

— И яз о том же. Так вот: ворогу нас не доискаться. В лесу степняк не воин. Заплутается да в хлебах потопнет. У меня самой три десятка добрых воев сыщется, чать, сам видел. А посему, сотский Мина, именем княжича Володимира Святославича повелеваю тебе идти за воеводой своим в Змеево! А мы тут промыслим меж собой. Калина вон тропы все перенял, не взять нас тут.

— Повелеваю! — раздался вдруг тоненький голосок четырехлетнего Владимира. Смутившись от устремленных на него взглядов, мальчик закусил губу и уткнулся в грудь матери.

Хоть и разумными были доводы Малуши, сотский мог бы и не послушать ее. Но был он, как все русичи, суеверен. Слово, прозвучавшее из уст несмышленого ребенка, могло быть только словом самого Перуна! Да, именно в уста княжича мог вложить свой приказ бог-воин и Громовержец. Мина встал, поклонился княжичу, сказал почтительно: — Сполню волю твою, князь Володимир Святославич.

— Выйдя из-за стола он крикнул своим гридям: — Полно, други, почивать, время в поле полевать! На конь!

Богатыри поднимались один за другим, низко кланялись княжичу и Малуше за привет, угощение да ласку и выходили во двор. Зазвенела сбруя, раздался храп коней и топот копыт.

— Гей, соколики! Ногу в стремя! — гремел веселый голос Мины.

— Р-рысью, вперед!

Малуша с княжичем на руках вышла проводить отряд. Комонни-ки уже минули крайние избы. Она подняла руку, прощаясь. Княжич сделал то же. И двадцать глоток грянули разом:

— Слава княжичу Володимиру! Слава! Пер-рун!