"Тайны древних русов" - читать интересную книгу автора (Петухов Юрий Дмитриевич)

ДОРОГАМИ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ

Дану пришла в Индию задолго до начала формирования греческого этноса и даже протогреческого праэтноса. Поэтому мы не можем грешить на нее и ее коллег по древнеиндийской и — шире — индоарийской мифологии, что они, дескать, или их атрибутика заимствованы из античного мира. Переселенцы-индоарии вышли в свой путь с прародины значительно раньше, чем таковой начал формироваться. Этим коротким вступлением мы хотим напомнить, что между протославянами и индоариями не было никаких прослоек — ни «греческих», ни «скифских», ни тем более «германских» или «романских».

Итак, переселенцы унесли с собою богиню Дану. Кто она? В этом образе мы сталкиваемся со множеством функциональных обязанностей. Но главная из них в том, что Дану — мать демонов. У кельтов Дану — прародительница богов. Теонимы обеих связаны с «водой», «потоком». Уже этого сопоставления достаточно, чтобы говорить о невозможности передачи славянам иранцами слова и понятия «дан-река», ибо тогда следует, по логике некоторых исследователей, распространить принцип «привнесения» от иранцев и на кельтов. А это маловероятно, особенно для Ирландии. Этот пример ложности некоторых заключений апологетов «академической» доктрины мы приводим по ходу дела.

Главное же для нас сейчас то, что Дану прежде всего является матерью демона Вритры¹⁰, того самого противника бога-громовержца Индры, которого последний убил своей чудесной ваджрой — «палицей грома».

Палица Индры — и серебряная, и золотая, и алмазная в поздних обработках. А первоначально — каменная, а то и просто представляющая собой огромный камень-скалу. Незыблемость и глубина основного мифа, как единодушно убедились в том ученые всего мира, потрясающи!

Да и сам Вритра полностью отвечает всем нашим требованиям. Приглядитесь — чем не «беллерос-чудовище»? Он — «не-человек» и одновременно «не-бог», «растет во тьме», «лежит в воде и сдерживает воды», он — лютый и хитрый зверь, олицетворение дикости, злобы и хаоса. И внешне он соответствует вполне облику чудовища — без ног, рук и предплечий, змееобразный, издает шипение, вредит всяче-ски — короче, явный враг и разновидность того же дракона-горыныча. Очень важно, что Вритра является одним из немногих «перворожденных».

Героя, одолевшего Вритру, зовут Вритрахан — Вритроубийца. Знакомое словосочетание, не так ли? Правда, имена Беллер и Вритра лингвистически далеки друг от друга. Но не будем спешить с выводами, потому что родной брат и одновременно иная ипостась Вритры — демон Вала. Он также полностью вписывается в основной миф. Более того, это именно Вала прячет в подземной пещере украденных коров и быков. А Индра-герой с помощью божественной собаки — помните роль собак и волков-оборотней? — отыскивает пещеру, разрушает ее при участии семи мудрейших сподвижников и побивает зловредного Валу без жалости и сомнений. Коровы освобождены, тьма тут же сменяется светом, над миром восходит богиня утренней зари Ушас. Вала перед смертью дико вопит и воет, оглашает окрестности рыком и ревом, но ничто ему не помогает — он посрамлен и уничтожен. Кроме того, как и надо по основному мифу, он разрубается на мельчайшие части, точно так же поступают со всеми его коллегами и в других ответвлениях индоевропейской мифологии — и разбрасывается по белу свету. Все торжествуют.

Древность и даже архаичность демона Валы, который скорее всего и послужил прообразом более сложной фигуры брата-Вритры, не вызывает сомнений. В древнейших гимнах индоариев, «Ригведе», той самой, с которой они пришли из Европы, его имя упоминается 24 раза. Почему же этот любитель краденых коров отошел на второй план, уступив место «запирателю вод» Вритре? Ответить на этот вопрос однозначно очень трудно. Можно лишь предположить, что первоначально образ был единым или двуединым. Затем в процессе кочевого переселения и перегона скота, а скот и являлся основным богатством индоариев — главным было сохранение своих стад. И вполне естественно, что по этой причине особо будоражил умы и сердца «злой демон», способствовавший угону или лично угонявший коров, быков. Затем, когда переселенцы осели и более или менее обустроились, поставили надежные ограды и загоны, важнее стала проблема водопоя. Реки пересыхали, воды не хватало, и недовольство людей автоматически переключалось на демона Вритру, чье имя обозначает «затор, преграда».

Индоарии пришли в Северо-Западную Индию во II тысячелетии до н. э. С большой долей уверенности мы можем сказать, что сам переход занял не один десяток лет. Есть основания считать переход столетиями, ибо, как мы уже отмечали и еще раз напомним, движение кочевых пастухов-индоевропейцев было необычайно медленным и ничего общего не имело со стремительными переходами средневековых кочевников-тюрков.

Переселенцы, по-видимому, в течение всего II тысячелетия несли с собой свои предания, храня их и творчески обогащая. Но особый, грандиозный расцвет древнеиндийской мифологии начался уже после освоения пришельцами новой, экзотической, пышной и жаркой родины. Божества прародины были проще, менее поэтичны, не обладали тысячами глаз и рук. Но и они были далеко не просты.

Теоним Вала переводят буквально как «охватывающий, скрывающий». Само санскритское слово «вала» означает «пещера». Все очень созвучно нашему герою-умыкателю. Но могло ведь быть и так, что имя Вала стало нарицательным и тем самым породило соответствующее слово и его значение — такое случается сплошь и рядом.

Что же делать — получается какой-то замкнутый круг? Попробуем еще! Буква «в» переходит в букву «б» не только в непосредственно европейских языках, но и в санскрите. К тому же сами индоарии называли демона то Вала, то Бала. И тем самым этот вредоносный тип получал дополнительные свойства, так как слово «бала» означает «власть, сила, насилие». Сочетание, соответствующее образу, — и Вритра и Вала самые настоящие насильники, откровенно злоупотребляющие своей силой, и, кроме того, властители над прочими демонами, властелины потустороннего мира, влияние которого распространялось в соответствии с представлениями и на реальный мир.

Все это, конечно, нам дает полноту картины, но, увы, мало приближает к искомому.

Есть в древнеиндийской мифологии персонажи, чьи имена звучат сходно с именем Вала. Это — Валакхильи. Правда, в данном случае первое «а» более протяжно, но с учетом того, что «валакхилья» — слово составное и первая его часть почти полностью совпадает с именем нашего демона-умыкателя, мы рассмотрим и этот случай.

Кто они, эти Валакхильи? Колесницу солнечного бога Сурьи сопровождают карлики-мудрецы, напоминающие пчелиный рой. Только «пчелы» эти довольно-таки крупные, размером с «большой палец руки» каждая, и по описаниям больше напоминают мохнатых шмелей. Вот их-то и зовут Валакхильями. Образ усиливается еще и тем, что сам Сурья — покровитель медосборщиков и, выражаясь современным языком, главный специалист по медовой терапии, или медолечению.

Валакхильи, по одним источникам, — дети великого риши Крату и внуки самого Брахмы. Крату как-то уронил в какую-то земляную щель несколько волосков из паха, а через некоторое время из щели народились Валакхильи. Все очень образно и туманно. Такая картина соответствует как некоторым фрагментам процесса зачатия и деторождения, так и устройству бортни, пасеки и разведению пчел. Тут, наверное, слилось несколько мотивов. Но запоминается постоянный намек на какую-то «мохнатость» и «волосатость», так же как и на щель, которая является своего рода «укрытием», «пещерой» для карликов-мудрецов.

Эти Валакхильи отличаются особой «чистотой» и «праведностью», что также указывает на особенности продолжения рода у пчелиного роя. Если они разгневаются, то и богам не следует ждать от них пощады. И здесь мы видим явный намек на тех же насекомых. Отличаются они от пчел, как мы уже говорили, величиной и мохнатостью.

Далее, по другим источникам, Валакхильи родились из волос самого Праджапати — верховного божества, прародителя всего сущего, «господина творения». К слову, заметим, что солнечный бог Сурья лишь одна из ипостасей Праджапати и теоним «сурья» — один из эпитетов сверхбога, «высшего творца». Здесь мы на очередном примере убеждаемся в верности нашего подхода и зыбкости мифологических образов, сливающихся один с другим и расходящихся.

Очень интересные существа эти Валакхильи. Но еще интереснее, что «вала» — с протяжным, но не слишком, «а» в середине — означает на санскрите «волос». То есть, теоним можно одновременно перевести и как «волосатые или мохнатые мудрецы», и как «волосатики или мохнатики из щели», ведь «кхилья» — именно «щель в сухой земле, глыбе, глине», как, впрочем, и сама «глыба». На ум сразу приходит русское «келья», напоминающее вполне однозначно и щель, и «пещеру» в склоне горы, в которых жили монахи, скажем, в Киево-Печерской (Пещерской) лавре да и во многих других подобных образованиях. Для нас интересно, что сами Валакхильи при всей даже поверхностности нашего обзора сразу наводят на очень характерные и запоминающиеся черты.

Очень важна и этимология «валы». Мы еще не видим ничего конкретного, но уже представляется вполне определенно некое «волосато-мохнатое» существо, «скрывающееся» в «пещере»! Кто же оно, это чудовище?! То, что не пчелы и мохнатые шмели — это наверняка. Змей также не совсем вписывается в складывающийся образ. Но и первые и второй как-то связаны с этим образом. Особенно первые!

Попробуем подвести предварительные итог нашего путешествия в Древнюю Индию. Итак, демон Вала появился на свет никак не позднее II тысячелетия до н. э., а то и раньше. Древность его совершенно четко подтверждается наличием пастушеских функций… Но первичен ли он? Опять нет! Все есть в этом «пещерном образе» — глубинное, далекое, связанное с борьбой хаоса и гармонии, есть в нем явные хтонические черты, наделен он свойствами обитателя потустороннего, таинственного и жуткого мира. Но не чувствуется в нем почему-то первобытной архаики, то есть нет именно того, что с огромной долей достоверности даст исследователю право сказать: да, это не вымышленный поэтами и сказителями фантастический герой, это тот самый первобог, перед которым трепетал человек каменного века. Не земледелец и не кочевник, не профессиональный воин и не искусный жрец-волхв, а первобытный охотник и собиратель — изначальный мифотворец.

Стары Беллер и Балор, Булар и Балаур. Древен Вала-Вритра! Но все они юнцы безусые пред своим прародителем, тем самым первосущим «чудовищем», поисками которого мы заняты.

Очень многое нам дало путешествие по следам древних индоариев. И это еще будет постоянно нам помогать: каждый шаг на юго-востоке отзовется цепочкой верных шагов на северо-востоке.

Так уж устроена жизнь, и история подтверждает, что переселенцы-мигранты не могут сохранить в первозданной чистоте образы богов, унесенных с прародины. Множество новых впечатлений в пути, общение с самыми разнообразными и непохожими народами, как и прочие сложнейшие процессы, видоизменяют облик и внутреннее содержание кумиров, отсекают многие стародавние, становящиеся непонятными черты. Прочнее всего держатся теонимы — имена богов, сюжеты мифов подвержены уже большим изменениям, неустойчивы функциональные особенности — расползается, дрожит нечеткая дымка марева.

Племена, оставшиеся на родине, как мы уже отмечали, и не подверженные воздействию всех перечисленных явлений, лучше сохраняют своих богов. Это распространяется также и на сам язык, на обычаи, на изначальные поверья. И потому, побывав на севере, западе и юге Европы, а также совершив краткое путешествие в далекую Индию, мы направим свои стопы в те места, где могла располагаться прародина древних индоевропейцев. И не столь важно, что с точностью до десятка или сотни километров ее границы пока не установлены. Главное, нам известна группа тех народов, которые не уходили от своей земли в заоблачные дали.

И потому — снова вперед, ведь мы почти ухватили за хвост неуловимое «чудовище»!