"Собрание сочинений, том 13" - читать интересную книгу автора (Маркс Карл, Энгельс Фридрих, К Маркс и Ф...)

К. МАРКС ПРЕДСТОЯЩИЙ МИРНЫЙ КОНГРЕСС

Париж, 14 апреля 1859 г.

Британское правительство сочло, наконец, нужным посвятить общественность в официальную историю европейского конгресса, этого deus ex machina^{148}, выведенного на сцену русскими и французскими режиссерами, когда те увидели, насколько они отстают от Австрии в своих военных приготовлениях. Можно прежде всего отметить, что нота графа Буоля г-ну Балабину, русскому послу, помеченная; Вена, 23 марта 1859 г., и другая нота австрийского министра, адресованная лорду О. Лофтесу, британскому послу при венском дворе, и помеченная; Вена, 31 марта, были конфиденциально сообщены австрийским правительством венским газетам 8 апреля, между тем как Джон Буль познакомился с ними не ранее 13 апреля. Но это еще не все. Нота графа Буоля г-ну Балабину в том виде, в каком она была сообщена английским правительством лондонскому «Times», содержит только часть австрийской ноты; в ней опущены некоторые в высшей степени важные места; я постараюсь дать их в этой статье, чтобы предоставить Джону Булю возможность через Нью-Йорк познакомиться с дипломатическими новостями, которые английское правительство считает не безопасным доверять его проницательному уму.

Стоит только взглянуть на ноту Буоля г-ну Балабину, чтобы понять, что предложение созвать конгресс шло от России, или, другими словами, что это ход, совместно предпринятый союзными шахматистами С.-Петербурга и Парижа, — факт, едва ли рассчитанный на то, чтобы внушить нам особенное восхищение проницательностью или искренностью хозяев Даунинг-стрита, которые даже в парламенте не удержались от претензий на патент на это изобретение. Из самой ноты становится очевидным, что Австрия (и этот пункт был тщательно скрыт в сообщении французского «Moniteur» о присоединении Австрии к предложению о созыве общего конгресса) согласилась встретиться с прочими великими державами на конгрессе только на известных условиях.

«В случае если», — говорит граф Буоль, — «помимо этого вопроса» (т. е. уничтожения «политической системы Сардинии») «державам заблагорассудится выдвинуть для обсуждения другие вопросы, то необходимо, чтобы они были предварительно точно определены, и постольку, поскольку они касались бы внутреннего режима других суверенных государств, нижеподписавшийся не мог бы не настаивать прежде всего на том, чтобы процедура обсуждения в этом случае соответствовала правилам, сформулированным Ахенским протоколом от 15 ноября 1818 года».

Таким образом, Австрия приняла русское предложение о созыве общего конгресса на следующих четырех условиях: во-первых, главной целью конгресса должно быть унижение Сардинии и принятие решений в интересах Австрии; во-вторых, Ахенский протокол[189] должен быть признан основой дискуссии; в-третьих, «до начала какой бы то ни было конференции Сардиния должна разоружиться», и наконец, вопросы, подлежащие обсуждению, «должны быть точно установлены заранее». Первый пункт не нуждается в комментариях. Чтобы не оставить никакого сомнения относительно его значения, граф Буоль нарочно добавляет, что считает его «единственным существенно важным для морального умиротворения Италии».

Второй пункт — признание Ахенского протокола — привел бы к прямому признанию Францией договоров 1815 г. и специальных договоров Австрии с итальянскими государствами. Однако то, чего Бонапарт желает, — это как раз аннулирования договоров 1815 г., на которых покоится владычество Австрии над Ломбардо-Венецианским королевством, а также аннулирования отдельных договоров, которые обеспечивают ей преобладающее влияние над Неаполем, Тосканой, Пармой, Моденой и Римом. Третье условие — предварительное разоружение Сардинии — является со стороны Австрии предвосхищением того преимущества, которое могла бы ей дать только успешная война. Последнее условие — предварительное фиксирование подлежащих обсуждению вопросов — лишило бы Бонапарта главного результата, которого, помимо необходимой для его военных приготовлений отсрочки, он надеется добиться благодаря конгрессу, а именно: возможности захватить Австрию врасплох и, запутав ее в сетях дипломатических переговоров, скомпрометировать ее перед общественным мнением Европы, заставив дать сигнал к разрыву мирных переговоров резким отказом удовлетворить требования, внезапно предъявленные ей Францией и Россией.

Условия, на которых Австрия в своей ноте русскому послу согласилась присоединиться к общему конгрессу, могут быть резюмированы следующим образом: Австрия примет участие в европейской конференции для разрешения итальянского вопроса, если до открытия этой конференции европейские державы согласятся стать на ее сторону против Сардинии, заставить Сардинию разоружиться, признать Венский договор и дополнительные договоры, на нем основанные, и наконец, если Бонапарт будет лишен всех предлогов для нарушения мира. Другими словами, Австрия согласится участвовать в конгрессе, если последний еще до открытия свяжет себя обязательством уступить ей все то, чего она теперь, по ее заявлениям, готова добиваться силой оружия. Если мы примем во внимание, что Австрия отлично знает, что конгресс только ловушка, расставленная для нее решившимися на войну врагами, то никто не будет ее порицать за столь ироническое отношение к русско-французским предложениям.

Места из австрийского документа, которые я прокомментировал, являются как раз теми, которые британское правительство нашло уместным опубликовать. А нижеследующие места, содержащиеся в послании Буоля, были выброшены в опубликованном в редакции Малмсбери тексте австрийской ноты:

«Австрия разоружится, как только разоружится Пьемонт. Австрия всячески стремится сохранить мир, ибо она желает мира и умеет ценить его. Однако она хочет искреннего и прочного мира, который, как она справедливо считает, она в состоянии обеспечить, не нанося ущерба своему могуществу и своей чести. Австрия принесла уже много жертв ради поддержания спокойствия в Италии. Пока не будут сформулированы и улажены вышеупомянутые предварительные вопросы, Австрия может сократить свои военные приготовления, но не прекратить их совсем. Ее войска будут продолжать движение в Италию».

После того, как русско-французская уловка была, таким образом, разоблачена, вмешалась Англия, подстрекаемая ее августейшим союзником по другую сторону Ла-Манша, чтобы побудить Австрию принять предложение о созыве конгресса великих держав, который рассмотрел бы осложнения в итальянском вопросе, и выразила свое желание, чтобы императорское правительство согласилось на предварительные предложения, разработанные на Даунинг-стрите. В летописях дипломатической истории, пожалуй, не найдется более оскорбительно иронического документа, нежели ответ графа Буоля английскому послу в Вене. Во-первых, Буоль повторяет свое требование, чтобы до всякого конгресса Сардиния сложила оружие и, таким образом, отдала себя на милость Австрии.

«Австрия», — говорит он, — «не может явиться на конгресс, пока Сардиния не завершит свое разоружение и не приступит к роспуску corps francs {отрядов добровольцев. Ред.}. Императорское правительство заявляет, что, когда эти условия будут выполнены, оно будет готово самым официальным образом дать заверения, что Австрия не нападет на Сардинию, пока будет длиться конгресс, поскольку последняя будет уважать территорию Империи и ее союзников».

Итак, если Сардиния разоружится, то Австрия обяжется только не нападать на разоруженную Сардинию, пока будет длиться конгресс. Ответ Буоля на предложения Англии составлен совсем в духе Ювенала. Что же касается британского предложения о том, чтобы «территориальные соглашения и договоры 1815 г. остались неприкосновенными», на это Буоль отвечает восклицанием: «Вполне согласен!» и лишь добавляет, что также и «договоры, заключенные во исполнение договоров 1815 г., должны быть неприкосновенны». Желание Англии найти средства, чтобы обеспечить поддержание мира между Австрией и Сардинией, Буоль истолковывает в том смысле, что «конгресс рассмотрит способы заставить Сардинию выполнить ее международные обязательства». В отношении предложений об «эвакуации Папской области и обсуждения реформ в итальянских государствах» Буоль согласен позволить Европе «всесторонне обсудить» эти вопросы, но в то же время сохраняет за «непосредственно заинтересованными государствами» право на «окончательное принятие выработанных рекомендаций». Что касается британской «комбинации, которая должна заменить специальные договоры между Австрией и итальянскими государствами», то Буоль настаивает на «сохранении договоров в силе», но соглашается на их пересмотр в том случае, если Сардиния и Франция согласятся сделать предметом обсуждения вопрос о своем владении, одна — Генуей, другая — Корсикой. По существу Австрия дала на английские предложения тот же самый ответ, который она уже дала на депешу России. После этой второй неудачи Россия и Франция побудили злосчастного лорда Малмсбери предложить Австрии, в качестве предварительного шага, всеобщее разоружение. Несомненно, в Тюильри предполагали, что Австрия, опередив всех своих соперников В деле вооружения, ответит на такое предложение категорическим отказом, однако Бонапарт снова обманулся в своих расчетах. Австрия знает, что Бонапарт не может разоружиться, не освободив себя в то же время от беспокойного бремени императорской короны. Поэтому Австрия согласилась на предложение, которое было сделано исключительно в расчете на ее отказ. Это вызвало величайшее замешательство в Тюильри, который после 24-часового размышления обогатил мир открытием, что «одновременное разоружение великих держав не может означать чего-либо иного, кроме разоружения Австрии». Стоит только прочитать следующую наглую статейку в «Patrie»[190] — газете, непосредственно вдохновляемой Наполеоном III;

«Во всяком случае предложение о разоружении должно коснуться только двух держав, Австрии и Пьемонта — Австрии, которая в небывалых размерах сосредоточила свои военные силы в Италии, и Пьемонта, который ввиду присутствия австрийской армии в Ломбардии принужден отвечать на угрозу войны приготовлениями к обороне. Вопрос о разоружении, поднятый Австрией, должен быть решен в первую очередь ею; когда она отзовет свою армию из Италии, Пьемонту останется только последовать ее примеру.

Что касается Франции, то у нее нет оснований для разоружения (elle n'a pas a desarmer) по той простой причине, что она не производила никаких чрезвычайных вооружений, что она не направляла войск к границам, что она даже не пожелала воспользоваться своим правом ответа на угрозы Австрии, — угрозы, направленные против Пьемонта и против мира в Европе. Для Франции не может быть и речи ни о сокращении боевого состава ее армии хотя бы на одного солдата, ни о сдаче хотя бы одной лишней пушки в ее арсеналы. Поскольку дело идет о ней, разоружение может означать только обязательство не предпринимать вооружений.

Мы не думаем, что Австрия что-либо возразит по этому поводу; это означало бы сведение на нет той гарантии, которую она — без сомнения, в более благоприятном настроении (mieux inspiree) — пожелала дать для сохранения мира в Европе, предложив разоружение, инициативу которого, как она прекрасно знает, она должна взять на себя».

Написано К. Марксом 14 апреля 1859 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5624, 30 апреля 1859 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского