"Охотница" - читать интересную книгу автора (Кэррол Сьюзен)

Глава 6

Кэт зашнуровала лиф своего отстиранного и отглаженного платья и аж задохнулась от острого укола в нежную кожу на груди. Выругавшись шепотом, она порылась внутри шерстяной ткани и вытянула оттуда булавку, оставленную той, кто чинил ее платье. Простая случайность, как ее без сомнения станут заверять, вздумай она пожаловаться. Так же, как кусок свинины, поданный ей на обед, был случайно пересолен и пережарен. Или та кружка с элем, которая треснула у нее в руках, обдав ее с ног до головы содержимым, тоже случайно оказалась с трещиной.

«Похоже, сегодня не мой день», — с тоской подумала Кэт.

Невезенье начало преследовать ее с того самого момента, как Мартин объявил своим слугам, что Кэт остается с ними на неопределенное время и ей следует оказывать всяческое уважение.

Агата Баттеридор выслушала его распоряжение молча, но с внутренним кипением, почти до крови прикусив нижнюю губу. С тех пор старуха вела против нее тайную войну. И перетянула на свою сторону всех остальных слуг — от горничных до мальчика с кухни.

«Ну и ладно, пусть стараются, как могут, и пусть им будет хуже», — подумала Кэт, пожимая плечами. Из всех обитателей дома ее волновала только Мег. Девочка ни слова не сказала Кэт с того момента, как узнала, что Кэт не уезжает от них. Мег просто настороженно наблюдала за ней, очевидно, не приветствуя присутствие кого-то, посвященного в ее тайны. Это заставляло Кэт надуматься, какие еще секреты могла таить Мег. Кэт твердо решила защитить девочку, даже если придется защищать юную мисс Маргарет от нее самой.

Легкий ветерок проникал через открытое окно комнаты горничных, где она переодевалась. Кэт закончила шнуровать платье. Из сада раздавались голоса, один из которых принадлежал Мег. Кэт приблизилась к окну и выглянула.

У высокой кирпичной стены располагался небольшой участок возделанной земли, на котором был разбит скромный огород для овощей и пряных трав, пара яблонь, ульи и клетки с кроликами. Баттеридор, стоя на коленях, выдергивала репу, в то время как Мег сидела неподалеку на каменной скамье, свесив ноги. Идеальная картинка милой маленькой барышни в розовом шелковом платье с накрахмаленным белым плиссированным (плоеным) воротничком вокруг ее тоненькой шейки и в изящной шляпке, под которую тщательно были убраны мягкие каштановые волосы.

Она чуть наклонилась вперед, внимательно слушая рассказ, которым ее потчевала пожилая женщина.

— ...И вошла я в спальню, где лежал бедолага, бездвижный и холодный. Его глаза были широко распахнуты и смотрели прямо на меня, вместо лица один жуткий открытый рот, как если бы он подавился во время ужасного крика. И все же, когда я осмотрела его, я не смогла найти ни единого признака болезни или раны. И мне стало ясно, что убило его, столь же очевидно, как нос на вашем лице, мисс Мег.

— Что, Агги? — спросила Мег, затаив дыхание. — Что убило его?

— Он умер от злой мысли, — замогильным голосом произнесла мисс Баттеридор, поднимая совок.

Кэт ожидала, что девочка не примет подобную ерунду за чистую монету, но Мег все еще оставалась совсем ребенком. Она сжалась, и ее лицо побелело так, будто она вот-вот упадет в обморок.

«Эта болтливая старая дура забивает голову девочки невероятной чепухой, но не простой чепухой, а всякими ужасами», — возмутилась Кэт. Она недобро сжала губы и решила положить этому конец.

Кэт поспешила вниз по лестнице, прошла на цыпочках мимо закрытой двери кабинета Мартина, затем остановилась. Отругав себя, что поступает глупо, зашагала обычными большими шагами. Она понятия не имела, где в тот момент находился Мартин, возможно, даже и в своем кабинете, но едва ли ей удастся постоянно избегать его. Конечно нет, если она живет с этим человеком в одном доме.

Но именно это она и пыталась делать весь день, и она хорошо знала причину, по которой вела себя таким странным образом. Всему виной тот проклятый поцелуй. Осознав в который раз причину своего поведения, Катриона почувствовала такое отвращение к себе, что громко топала всю оставшуюся часть пути через холл.

Она не была невинной девой, чтобы взволноваться от порывистого поцелуя. Все это означало для нее не больше, чем должно было означать для него. Порыв, пробуждение желания, возбуждение, ничего больше, но и этого-то не было на сей раз...

Кэт уныло поморщилась и направилась в сад. Нет, по-честному, ей следовало признаться, что поцелуй вызвал в ней сладкую боль, от которой нахлынули воспоминания.

Прошло уже много лет, с тех пор как она была близка с кем-нибудь. Последним мужчиной, которого она целовала, был тот ирландский мятежник, которому она помогла скрываться от англичан. Ее саму тогда прогнали из клана ее отчима, и Кэт вела суровую жизнь изгнанницы, скрываясь и охотясь в горах Уиклоу.

Они нашли утешение в объятиях друг друга и с восходом солнца разошлись, каждый по своей дороге, но она помнила, какие чувства он заставил ее испытывать. В ту ночь она чувствовала в себе страсть, она ожила, снова поверила, что она по-прежнему оставалась женщиной, несмотря на свои грубые шерстяные штаны и мозолистые руки. Пусть всего только на одну ночь.

Она вздохнула. Мимолетный поцелуй Мартина напомнил ей, что в свои двадцать семь она все же не была старухой. Он сумел оказаться нежным и добрым, когда она меньше всего ожидала этого. Его выразительные глаза потеплели от сочувствия и симпатии, когда он увидел, как она горевала (да еще чуть не разрыдалась, как последняя дура!), лишившись отцовской фляги. Воспоминание о своей слабости смущало Кэт гораздо больше, чем поцелуй.

Однако разве смеет Катриона О'Хэнлон лить слезы в присутствии мужчины. Пусть Ле Луп и его сочувствующие глаза отправляются ко всем чертям. Она не позволит ему больше заставать себя врасплох.

К тому времени; как Кэт вышла из дверей черного хода, Мег уже нигде не было видно. Агата по-прежнему копошилась, стоя на коленях в своем огороде. Она прервала работу только затем, чтобы окинуть Кэт мрачным взглядом, и снова вернулась к своему занятию, стала стряхивать землю с большой репы, которую только что выдернула.

Кэт шагнула к Агате, огибая корзину, которую та заполняла, и маленькую деревянную клетку, в которой сидела упитанная пестрая жаба.

— Если вы задумали засунуть жабу мне между простынями, — Кэт подтолкнула клетку носком ботинка, — вынуждена предупредить вас, что вы лишь впустую потратите ваше время. Я находила гораздо худших тварей в своей постели.

— Не сомневаюсь в этом, — презрительно засопела Агата. — У меня есть значительно более важное дело, чем пугать вас, мисс. Жаба мне нужна, чтобы бороться с личинками на капусте.

— И вы собираетесь избавиться от них с помощью жабы?

Старуха посмотрела на Кэт и покачала головой с неприязненным недоверием.

— Чему вас только учат в вашей Ирландии? Все знают, что лучший способ избавиться от личинок состоит в том, чтобы обвязать жабу веревочкой и протянуть ее вокруг сада три раза вперед и три раза назад.

Кэт фыркнула от смеха.

— Находите мой способ забавным, не так ли? — Агата негодующе посмотрела на ирландку. — И считаете, это не поможет?

— Я считаю, что вы только замучаете жабу, хотя, осмелюсь заметить, личинки, возможно, и сочтут ваше представление забавным.

— Вот они, ваши знания, — пробурчала Агата. — И такая невежественная проходимка, как вы, думает заменить меня при моей милой крошке и пытается завоевать ее привязанность и оторвать ее от меня. — Она с силой вырвала очередную репу.

— Я вовсе не пытаюсь ни у кого отнимать расположение Мег.

— Вы замышляете что-то скверное, в этом уж я уверена. Может, вам и удалось провести хозяина, но меня вам не одурачить. — Агата угрожающе потрясла своим совком. — Но предупреждаю! Я не спускаю с вас глаз, так и знайте.

— Вы бы лучше не спускали глаз с вашей юной госпожи, для чего, собственно, и я здесь, и это единственное, что я замыслила. Хотите верьте, хотите нет, но у нас с вами один и тот же интерес, мисс Баттеридор, и интерес этот — забота о Мег.

— Никто не сможет позаботиться о маленькой мисс лучше, чем я.

— Тогда вы могли бы хоть как-нибудь проявлять свою заботу, а не запугивать девочку рассказами о мертвецах, которые умерли от злых мыслей.

— Вы шпионили за мной? — заверещала старуха, и ее подбородок затрясся от негодования. — Наши с мисс Мег разговоры вас никак не касаются.

— Меня касается все, что связано с Мег. — Кэт присела на корточки, обхватив руками колени. — И я не допущу, чтобы вы или кто-либо еще пугал ее.

— Да разве я ее пугала! Мисс Мег правда любит слушать рассказы о том, как я была искательницей мертвых.

— Кем?

— Искательницей мертвых. — Агата гордо вскинула голову. — Прежде, чем я попала на службу к мистеру Вулфу, я занималась важным и особенным делом здесь, в Чипсайде. В мои обязанности входило осматривать всех, кто умер, и выяснять причину их смерти. Округ платил мне по два пенни за тело.

Кэт с трудом могла поверить, что от глупой старухи была большая польза в таком деле. Если только она серьезно недооценила Агату, и в той было больше от мудрой женщины, чем Кэт предполагала.

Или больше... от ведьмы. Кэт оглядела старуху с ног до головы. На той было темное шерстяное платье и передник, чтобы не испачкать платья, но Агата не потрудилась закатать рукава. Любопытная штука, если принять во внимание жаркий полдень и тот факт, что она копалась в земле.

— Закатайте рукава, — скомандовала Кэт.

— Что? — нахмурилась Агата.

— Вы же слышали. Я уже проверяла руки горничных. Теперь я хочу увидеть ваши. Закатайте рукава.

— И не подумаю.

Кэт не стала дожидаться ее согласия. Она сама попыталась закатать рукав на правой руке Агаты. Но пожилая женщина сопротивлялась, как тигрица, отбиваясь, размахивая кулаками и царапаясь, пока они обе не скатились в капустную грядку. Кэт приземлилась прямо на свирепую старуху.

— Слезьте с меня. Слезьте, вы, ненормальная язычница, — вопила та, колошматя Кэт обоими кулаками.

Кэт упорствовала, пока ей не удалось закатать один рукав, затем другой, выставляя на свет... Ничего. Никакой татуировки в виде розы, никаких шрамов после ее выведения. Только бледная вялая кожа.

Агата чуть не плакала от оскорбления, ее увядшие щеки покрылись ярко-красными пятнами.

— Простите, мисс Баттеридор, — отодвигаясь, извинилась Кэт. — Но мне надо было убедиться...

— Как вы посмели подозревать меня!

Агата на ощупь стала отыскивать свою трость. Кэт вскочила помочь ей, но старуха шлепком отбросила ее руки от себя и сумела самостоятельно подняться на ноги.

— Ирландская выскочка, — она задыхалась от гнева.

— Мисс Баттеридор. Пожалуйста, я действительно... — Кэт осеклась, поперхнувшись словами, так как старуха изо всех сил шмякнула ее по голени.

Схватив в охапку свою корзину и жабу, Агата захромала к дому, исчезая в двери кухни. Кэт наблюдала за ней, терзаемая угрызениями совести. Она казалась себе мерзкой задирой, ей следовало бы проверить свои подозрения немного дипломатичнее и мягче.

Катриона поморщилась и наклонилась потереть пульсирующую от боли голень. Благодаря стараниям мисс Баттеридор у нее теперь появится новый красочный синяк, но на сей раз по заслугам.

Молодая женщина в подавленном состоянии опустилась на скамейку.

Тщетно напоминала она себе, что перед ней не стояла цель завоевывать здесь друзей, да и щадить чьи-то чувства она не нанималась. Темнело. Скоро наступит время ужина, но Кэт не слишком жаждала вкусить очередную порцию подгоревшей пищи и столкнуться с остальными слугами, шарахающихся от нее, как от прокаженной.

Она пожала плечами, уговаривая себя, что все это ее совсем не волновало. Когда-то она сталкивалась с гораздо худшим отношением к себе в доме своего отчима. Среди заносчивых спесивцев клана О'Мира ее презрительно называли не иначе как «грязной маленькой язычницей О'Хэнлон».

Кэт вытерпела все унижения, колкости и насмешки, не говоря уже о частых порках от своего отчима. Но больнее всего она переживала безразличие собственной матери к страданиям дочери.

— Лучше бы ты постаралась быть поуслужливей, Катриона, — выговаривала дочери Фиона. — Тебе надо вести себя как подобает приличной юной девушке, а вовсе не как необузданной дикарке. Соглашайся креститься в святую католическую веру.

— Но мой отец не был крещен, — возразила Кэт. — И большинство О'Хэнлонов сохраняют старые верования, и ты вроде бы никогда не возражала против этого, когда мы с тобой и папой жили в доме бабули.

— Твой отец мертв, и та жизнь теперь для меня осталась в далеком прошлом.

Взглянув в холодные глаза своей матери, Кэт осознала, что Фиона уже забыла свою большую любовь к Тьернану Смеющимся Глазам и что она хотела бы позабыть и дочь, которую имела от него, тоже. Кэт стало досадно, что память о тех детских днях все еще имела власть над ней и могла разбередить старые раны.

Стоял ясный летний вечер, и солнце освещало последними золотыми лучами сад, и жирная пчела монотонно гудела над клевером, и крапивники щебетали на яблоне. Она с тоской подумала, что в этот момент она могла бы сидеть с Арианн и Юстисом в саду «Приюта красавицы», потягивая вино и любуясь заходом солнца. С тех самых пор, как погиб ее отец и ее оторвали от любимой бабушки, Кэт ощущала себя неприкаянной. Только с Арианн и другими мудрыми женщинами острова Фэр Кэт испытала некоторое ощущение своей принадлежности. Пусть временный дом, пусть временный клан, но, возможно, судьба уготовила ей только это. И, внезапно почувствовав свое глубочайшее одиночество, она обхватила себя руками.

* * *

Мартин широкими шагами расхаживал по кухне, с трудом пытаясь закрепить модный новый плащ на плече своего дублета. Джем поднял глаза от вертела, на котором жарилась оленья нога, а Мод бросила резать репу и во все глаза смотрела на него.

Но Мартин слишком спешил, чтобы, как обычно, переброситься шуткой со слугами. Он и так уже сильно опаздывал на вечер в Стрэнд-хаузе, промешкавшись с переодеванием. К тому же пришлось успокаивать изрядно распетушившуюся Агату, и, конечно, на это тоже ушло порядочно времени.

Предвкушая другую горячую стычку, уже с Кэт, он ощутил желание зашить обеих женщин в мешки и погрузить их на ближайшее грузовое судно в Новый Свет.

Направляясь в сад, он ожидал найти Кэт в боевой стойке в ее обычной воинственной манере. К своему изумлению, Мартин увидел, что она с подавленным видом сидит на скамье, удрученно подпирая рукой подбородок.

По крайней мере, она послушалась его и вернула ему штаны. Но обноски, которые она почему-то именовала платьем, производили жуткое впечатление. Mon Dieu, с каким удовольствием сорвал бы он с нее это тряпье и сжег.

Мартин втянул воздух и обуздал своевольную мысль, возникшую при воспоминании о том, что находилось под изношенным лифом платья Кэт, воспоминании о нежной белой груди с восхитительным розовым соском. Едва ли подобающая мысль, которую следует поощрять в себе мужчине, стремящемуся стать более респектабельным.

Кроме того, не это или не одно это жалкое платье придавало Кэт несчастный вид. Она попыталась закрепить волосы сзади кожаной лентой, но непослушные пряди выбились и рассыпались, оттеняя лицо, бледное от тоски, и ее темно-синие колодцы глаз, полные печали. Поглощенная своими горестными мыслями, она даже не заметила приближения Мартина.

— Мисс О'Хэнлон? Кэт?

Кэт вздрогнула от звука голоса Мартина и, очнувшись от своих горестных раздумий, подняла глаза вверх и чуть было не свалилась со скамьи от представшего перед ней зрелища.

Вечернее солнце освещало Мартина, и, весь в золотом сиянии, он показался Катрионе невероятно красивым, слишком красивым для реальной жизни. Как персонаж одной из его пьес, некий богатый, могущественный и благородный лорд.

На нем был алый дублет с длинными рукавами и с продольными разрезами и короткие штаны в тон. Короткий темный плащ франтовато спадал с одного плеча, а черный ток[12] с белым пером был щеголевато заломан. Его крепкие мускулистые ноги стягивали плотные рейтузы. Завершали картину ботинки с серебряными застежками.

Мартин казался настоящим воплощением прекрасного принца из волшебных сказок, а она какой-то нищенкой, с глупым видом таращащей на него глаза. Кэт вскочила на ноги, понимая, что после недавней драки с Агатой в капустной грядке имеет весьма потрепанный вид.

Она попыталась отскрести грязь с юбок и испытала всю степень унижения, когда Мартин вытащил листок из ее волос.

— О-го-го, насколько я вижу, имело место очередное эпическое сражение.

Пригладив волосы назад, Кэт распрямила плечи.

— Полагаю, мисс Баттеридор уже говорила с вами, — запальчиво вспыхнула Кэт.

— Очень долго, — вздохнул Мартин. — Кэт, я ценю ваше рвение и желание защитить Мег, но, если у вас появились любые сомнения относительно Агги, вам следовало подойти с ними ко мне. Неужели вы действительно думаете, будто я полностью не проверил бы ту, кого нанял, чтобы заботиться о моей дочери?

— Простите меня. Я... я допустила ошибку. Но эта женщина вызвала у меня подозрение, отказавшись позволить мне увидеть ее руку, а до этого еще и своим странным рассказом, будто она служила искоренительницей мертвых.

— ...искоренительницей? — озадаченно сморщил лоб Мартин, но тут же сообразил: — Нет, искательницей мертвых. Агги снова хвасталась этим? — Он улыбнулся и покачал головой. — Округи Лондона регулярно нанимают старух, чтобы осматривать трупы и сообщать о причине смерти. Никто больше не хочет исполнять эту обязанность из страха заражения.

Кэт кивала, но ей с трудом удавалось сосредоточиться на его рассказе. Ее отвлекала жемчужина, свисавшая с левой мочки Мартина. Эта женоподобная манера носить серьгу могла показаться ужасной на любом другом мужчине, но только подчеркивала смуглую мужественную наружность Мартина, придавая ему вид заправского пирата.

— ...и я понимаю, что Агата бывает придирчива и сварлива до безобразия. Но она предана Мег и уж точно прожила не слишком легкую жизнь с того самого дня, как появилась на свет. Ее подкинули к черному ходу больницы Христа, у двери в кладовку.

Кэт моргнула, отводя зачарованный взгляд от сережки.

— Ого. Дверь в кладовую[13]. Теперь понятно, откуда у нее такая чудная фамилия. Дверь кладовки.

— Благотворительные учреждения не слишком раздумывают при наречении сирот.

— Выходит, вас нашли в стае волков?

— Нет, — Мартин расхохотался. — Священник, крестивший меня, не удосужился дать мне и фамилию. Меня просто окрестили Мартином в честь святого. Когда я достаточно подрос, я взял себе прозвище Ле Луп, а стоило святым отцам осознать, что во мне больше от волка, чем от святого, они с радостью увидели мою удалявшуюся спину. Улицы Парижа стали мне домом.

Кэт всегда считала, что большая часть ее собственного детства была невыносимым временем, но все же и тогда у нее оставалась память об отце, о том, что она была частью клана О'Хэнлон. Она и представить себе не могла, каково было Мартину расти в одиночестве, без всякой семьи.

— Вы, должно быть, вели рискованное существование, — заметила Кэт, смутившись.

— Я выжил. Но, возможно, именно поэтому я чувствую некоторое родство с мисс Баттеридор. Мы оба сироты, никогда не знавшие ни отца, ни матери.

— Бывает, чувствуешь себя сиротой и при живой матери... — Кэт неловко осеклась.

— Ваша мать жива? — Мартин спросил настолько мягко, что Кэт кивнула.

— Но, как и ваши святые отцы, моя мать с радостью избавилась от меня. Думаю, она жалела, что я вообще когда-то появилась на свет. — Кэт попыталась равнодушно пожать плечами, словно сказанное не имело для нее особого значения. Еще раз ее заманили в ловушку и заставили раскрыться.

Она почувствовала облегчение, когда кухонная дверь резко распахнулась и в сад выскочила Мег, задрав подол платья, девочка во весь дух мчалась к отцу.

— Папа! Как хорошо, что ты еще не ушел. Я боялась упустить тебя, а мне так хотелось увидеть тебя в твоем новом наряде, прежде чем ты уедешь на вечер.

Мартин усмехнулся и, к удовольствию дочери, развернулся кругом, демонстрируя себя.

Восхищенно вздохнув, Мег захлопала в ладоши. Она осторожно прикоснулась к краю его плаща, но тут же отодвинулась, словно испугавшись испортить его наряд.

— Боже, какой ты красивый и... и очень важный.

— Гм-м! Я предпочел бы оставаться в лохмотьях, если самая симпатичная девочка в Англии отказывается обнять своего бедного старого отца из страха помять его дублет.

Он наклонился к ней, широко распахнув свои объятия.

— Папа! Какую ерунду ты говоришь, — от улыбки у Мег появились ямочки на щеках, и девочка обняла отца за шею.

Плутоватый взгляд Мартина смягчился, когда он расцеловал дочь в обе щеки. Глаза Мег светились обожанием, девочка преобразилась, превратившись в настоящую милашку.

Наблюдая за ними, Кэт неловко переступала с ноги на ногу, чувствуя, что невольно вторгается в чужой мир, и от этого ей становилось невероятно грустно.

Мег отодвинулась, пригладила его рукав и похлопала по нему.

— Так, значит, ты обедаешь с лордом Оксбриджем. А королева... королева там будет?

— Вроде говорили, что будет.

— Королева? — Кэт тихо присвистнула от удивления. — Да вы вращаетесь в высоких кругах, мистер Вулф.

На мгновение, забыв про осторожность, Мег одарила Кэт сияющей улыбкой.

— У моего папы много важных друзей, и среди них сам барон Оксбридж, который очень обязан папе. Папа спас жизнь сестры его светлости, леди Дэнвер. Он у меня настоящий герой.

— Ух-ты, ух-ты, кто тут хвастается и несет чепуху? — Мартин игриво сжал нос дочери.

Мег озорно усмехнулась и порывисто затараторила:

— Когда ты вернешься, ты должен рассказать мне о королеве все-все. Какое у нее будет платье и какие украшения, что она будет есть, что скажет тебе, и...

— Хотя ты и возносишь своего отца до небес, — Мартин со смехом прервал дочь, — я окажусь не слишком заметным среди столь благородной компании. Меня посадят на самый дальний конец стола, и королева, так же как и все остальные, просто не заметит меня.

Кэт сомневалась в этом. Она не могла себе представить, чтобы Мартину Ле Лупу удалось где-нибудь остаться незамеченным, но Мег почти упала духом.

— Я тут подумала... — девочка осторожно взглянула на отца.

— Звучит уже страшно, — поддразнил дочку Мартин.

Мег нахмурилась.

— Почему бы мне самой не посмотреть на королеву? Агата отведет меня к реке, и оттуда я смогу увидеть прибытие ее баржи и...

Но Мартин уже отрицательно качал головой.

— Нет, мой ангел. Мы уже обсуждали это. Больше никаких прогулок по городу с Агатой, особенно теперь, после предостережения Хозяйки острова Фэр.

 — А если ей пойти со мной? У нее же есть шпага. — Мег кинула смущенный взгляд на Кэт. — Она же приехала в Лондон, и, наверное, мисс О'Хэнлон тоже захочется посмотреть на королеву.

— Осмелюсь заметить, что ей не захочется, — сказала Кэт. — Едва ли я рискну вывести тебя из дома перед наступлением ночи, только чтобы мельком взглянуть на эту тюдоровскую дьяволицу.

— Так нельзя говорить о вашей царствующей королеве. — Мег аж задохнулась от негодования.

— Вашей, возможно, но не моей, дорогуша. Элизабет и ее проклятые управляющие, воруя, сжигая и убивая, принесли в мою страну одно только страдание.

— Но королеве не пришлось бы проявлять такую суровость, если бы вы, ирландцы, не бунтовали все время.

— Ага, выходит, защищать свой дом от набегов и не отдавать свое, означает теперь бунтовать?

— Ну и ладно. — Мег поджала губы, явно не зная ответа на этот вопрос. — Не ходите тогда, раз у вас такие чувства. Уверена, что Агги в любом случае и не согласилась бы, чтобы вы пошли с нами. — Повернувшись спиной к Кэт, она обратилась к отцу: — Папа, нас с Агги и вдвоем никто не тронет, если...

— Нет, Мег, — Мартин был неумолим. — Кэт права. Не следует покидать дом, когда темнеет. Ты сможешь увидеть королеву в другое время.

— Ты всегда, всегда обещаешь мне одно и то же! — воскликнула Мег. — Я не понимаю, почему мне нельзя...

— Потому что я сказал «нет», Маргарет, и закончим на этом.

Кэт сомневалась, что Мартин когда-либо говорил так сурово с дочерью, да и вряд ли вообще отказывал дочери хоть в чем-то. Мег явно растерялась, и у нее задрожала нижняя губа. Девочка резко повернулась и помчалась к дому.

Мартин даже не попытался остановить ее, только опечаленно вздохнул, когда Мег исчезла за дверью черного хода.

— Простите меня, — сказала Кэт. — Мне не хотелось бы расстраивать Мег, но я не в силах держать язык за зубами всякий раз, когда при мне упоминают эту Тюдориху.

— Все в порядке. Насколько я понимаю, не столько вы, сколько я сам виноват во всем. По какой-то необъяснимой причине моя дочь прониклась странной симпатией к королеве Англии. Я обещал ей как-нибудь постараться устроить так, чтобы она увидела Елизавету. Но мне не следовало давать ей обещания, которое я никогда не смогу выполнить. Я не хочу, чтобы Маргарет вызвала к себе любое неуместное внимание до... до...

— ...до того, как вам удастся похоронить ее прошлое и превратить ее в настоящую англичанку? Похоже, вам уже почти удалось это.

Мартин, должно быть, почувствовал явное неодобрение в ее голосе. Он напрягся.

— Мег всегда была больше англичанкой, чем француженкой. Свои первые пять лет она провела в домике у моря, в Дувре. Она все еще вспоминает то время. Думаю, что, несмотря на свою мать, Мег была счастливее в те дни, чем... — Мартин запнулся, затем мрачно закончил: — ...чем сейчас здесь, со мной. Моей маленькой девочке действительно не слишком по душе городская жизнь.

«Так в ней проявляется дочь земли», — подумала Кэт, но благоразумно оставила это наблюдение при себе.

— Когда-нибудь, если все сложится хорошо, я хочу купить небольшой участок земли и дом где-нибудь на южном берегу, — сказал Мартин, и в глазах его засветилась твердая решимость выполнить задуманное. — Но моя удача может мне изменить, если я не займусь делом и не поспешу в Стрэнд-хауз.

— Займетесь делом? — Кэт критично оглядела наряд Мартина. — Вы скорее напоминаете человека, собирающегося на свидание. Значит, она очень красива? — Катриона не сумела удержаться от вопроса, хотя это ее вовсе и не касалось. — Эта леди Джейн Дэнвер, которая видит в вас героя?

— О да, очень красива, с золотистыми волосами, глазами голубки, но что до моего геройства... — Мартин криво усмехнулся. — Боюсь, что я бросился спасать эту даму скорее ради своей дочери, нежели ради нее.

Когда Кэт озадаченно посмотрела на него, он продолжил:

— Джейн Дэнвер упала с баржи своего брата в реку. Мы с Мег как раз плыли мимо на лодке, и вы вообразить себе не можете, какой ужас появился в глазах моей дочери. Именно так умерла мать Мег. Утонула в Сене.

— Я знаю. Арианн говорила мне.

— Мег была тому свидетелем. С тех пор ей снились жуткие кошмары, в которых Кассандра погружалась в воду. Вряд ли Мег сумела бы вынести зрелище того, как тонет леди Дэнвер. Получалось, мне просто пришлось спасать женщину.

— Хотите сказать, если бы Мег не оказалась там вместе с вами, вы позволили бы леди Дэнвер уйти на дно? — решила уточнить Кэт.

— В Темзе полно течений, это очень коварная река. Не знаю, рискнул бы я.

— Я знаю. Вы производите впечатление именно такого отважного и безголового рыцаря, который не способен не броситься на помощь, если девица оказалась в беде. Не сомневаюсь, эту вашу леди Дэнвер переполняет благодарность, и она готова упасть в ваши объятия.

— Едва ли. Она нежная и благородная дама, и столь же далека от меня, как звезда на небе. — Отдавал ли он себе в этом отчет или нет, но его голос зазвучал на удивление мягко, когда он заговорил об этой женщине.

«Матерь Земля, защити этого мужчину», — подумала Кэт.

Мартин нашел себе новую Мирибель Шени, и все, вероятно, снова закончится его разбитым сердцем. Сестры баронов не часто замечены в том, чтобы соглашаться отдать свои руки безымянным бродягам, какими бы красивыми те ни были.

— Вам, конечно, никогда не потребуется, чтобы вас спасал рыцарь, — выгнув бровь, Мартин насмешливо разглядывал ее.

— Да, скорее уж это мне придется спасать вас. Я предпочитаю сама выигрывать баталии, — Кэт презрительно сморщилась. — Кстати о баталиях, пойду-ка я лучше поспешу на кухню, а то того и гляди, как бы мне не подали жареную жабу на ужин.

Кэт направилась к дому, но Мартин не отставал от нее.

— Подозреваю, мои домочадцы не дают вам расслабиться. Я снова поговорю со всеми, пояснив каждому, включая Мег, что, на время моего отсутствия, ваша власть абсолютна. Любой, подвергающий сомнению ваши распоряжения, будет иметь дело со мной.

— Вот уж тогда все они точно полюбят меня. Я предпочла бы сама справиться с ситуацией, но обещаю обойтись без проломленных черепов. А что касается Мег, я о ней позабочусь, когда вас нет, об этом можете не волноваться.

— Как ни странно, но я и не волнуюсь. До сих пор не пойму, да и не пойму никогда, но почему-то вы внушаете мне доверие, Катриона О'Хэнлон. — Он остановился прямо перед дверью черного хода и пристально посмотрел на нее. Его взгляд потеплел.

Он взял ее за руку. Кэт была настолько удивлена столь неожиданным жестом, что позволила ему это.

— Я ничего не знаю о вашей матери, поэтому не мне судить о ее чувствах. Но сам я отчего-то очень рад, что вы родились и живете здесь и сейчас.

Черт возьми, похоже, этот мужчина говорил с ней искренне. Возможно, именно поэтому Кэт была не в силах вырвать у него свою руку. Мартин поднес руку Катрионы к губам и поцеловал ее, как если бы перед ним стояла не несчастная ирландка в изношенном платье, а знатная дама.

Прикосновение мужских губ было едва ощутимым, но у нее мурашки прошли по коже. Он одарил ее улыбкой, которая заставила ее сердце бешено заколотиться.

Кэт настолько смутилась, что даже не заметила, как покраснела. О-го-го, этому авантюристу было не занимать обаяния, и ей пришлось признать это. Если он так же улыбался своей леди Дэнвер, чем черт не шутит, может, он и завоевал сердце знатной дамы.

«Но мне-то какое до всего этого дело», — категорично оборвала свои мысли Кэт. Но ей было сложно объяснить себе, почему эти мысли вызвали такую острую боль в ее душе.