Глава 4. Ромуальд Квитунковый

Лес кончился внезапно — за спиной ещё стояли рослые угрюмые сосны, а перед глазами уже простиралась свободная от деревьев местность. Мелкие возвышенности, украшенные кустарником и по бокам расчерченные границами пашен. За красочными холмами виднелась деревенька, а к ней вела разъезженная дорога. По ней-то и мчался во весь опор Ромуальд Квитунковый — так спешил-оглядывался, аж шапку потерял.

— Вот он наш, сердешный! — воскликнул Кирбит. — Погоняй добжего пана! Ату его, ату!

Сами они ехали не спеша, как солидные люди. Но, добравшись до деревни, чтобы спросить пути, поняли, насколько ошибались.

Пан Квитунковый не зря кобылу погонял. Пока его соперники не торопились, он успел прорваться в селение и громким воплем оповестить крестьян о том, что едут к ним враги — злые кочевники. Хотят они на всех порчу навести, всех девок перепортить, коров загубить и пожечь весь урожай. Так что неспешную троицу встретили ещё на дороге с вилами и батогами. Мужики все были обозлённые и готовые к любым действиям. Впереди бесновался Ромуальд на своей караковой.

— Вот они, холеры! — вопил он, призывно оборачиваясь к деревенской рати. — Псы шелудивые, падаль степная, холеры чесоточные!

— Ух, крепок пан языком! — восхитился Кирбит.

В деревню эту ход им, ясное дело, был заказан. Назад же возвращаться в лес тоже не хотелось, и три всадника повернули в сторону и припустили прямо через поле. Только Кирбит немного задержался — он нагнулся и саблей подхватил с земли шапку Ромуальда, по которой уже успели потоптаться их кони. Поддев шапочку на остриё, он лихо повертел ею и ловко запустил прямо в лицо Ромуальду. И далее ускакал прочь.

— Пся крэв поганый! — взревел князь Квитунковый, отнимая от лица истоптанную шапку, и пошёл сыпать ругательствами на своём языке.

Видимо, его словесное искусство неправильно было понято свежими союзниками, и мужики приняли "пся крэв" на свой счёт, потому что на дороге немедленно разгорелось новое побоище, главным действующим лицом которого стал мстительный пан Квитунковый.

— Чего он к нам пристал? — недоумевал Долбер, переправляясь на своём Каурке через мелкую речку.

— А ты не догадался! — с вызовом ответил Кирбит. — Да он же твой соперник — тоже ищет прекрасную царевну. А мы даже не знаем, куда ехать.

— Я думаю, что-то должно нам встретиться в пути. — твёрдо отвечал Долбер. — Что-то должно указать нам путь. Ведь встретили мы лесного духа.

— А, этого мошенника с гнилушками. — отозвался Кирбит. — Не думаю, что он был особенно нам полезен: наболтал всякой чепухи и испарился. А ты уже готов следовать подсказкам любого встречного, лишь бы он польстил тебе и поддержал тебя в твоей затее. Не тебе, Долбер, быть женатым на царевне!

Долбер обиделся и ускакал вперёд.

— И вообще, зачем ему эта странная царевна. — обратился Кирбит к Лёну. — Девица, рождённая от связи с каменным духом — что может быть здесь путного? Он хочет эту мраморную деву? Да от её голоса несло холодом за версту. И даром что ли она лицо скрывала? Послушай, Лён, брось ты это дело — не иди на поводу у твоего дружка. Давай мне Ромуальда и пошли отсюда.

— Нет. Это невозможно. — твёрдо отвечал Лён. — Я не чувствую внутренней убеждённости в том, что Ромуальд есть тот, кто избран тебе Жребием.

— Ну да? — не поверил ханский внук. — А до этого ты всегда знал, кто избран?

— Да. — как можно убедительнее соврал Лён, потому что на самом деле ничего подобного не испытывал.

— То-то, я помню, ты ошибся и перепутал Вадима с доком Саранторой! — язвительно отозвался Кирбит и погнал коня вперёд. Он догнал Долбера и начал задирать его словами. Долбер пришёл в ярость и замахнулся на кочевника хлыстом. Они бы сцепились в драке, если бы Лён не подоспел и не сказал нахальному сыну степей:

— Послушай, Кирбит, твоё присутствие в нашем с Долбером деле совсем не обязательно. Ступай-ка ты своей дорогой, а мы — своей.

— Ты прогоняешь меня, Лён?! — изумился демон. — Но у нас же тоже с тобой есть дело!

— Какое дело? — с подозрением спросил Долбер, заглядывая в глаза товарищу. — О чём ты с ним договорился?

— Заткнись и слушай. — резко сказал Лён, наставив на Кирбита палец. — Или ты нам не мешаешь, или валишь в сторону.

— Но я хотел… — начал было тот.

— Нет, он не понял. — заметил Лён. — Всё, сударь: вам налево, нам направо.

— Я больше так не буду. — буркнул демон.

***

Дорога проходила мимо населённых мест, и ни у никого не вызывали вопросов три всадника, едущие по своим делам. Мимо шли гружёные подводы, скакали верховые, ехали кареты, шли по обочине крестьяне.

День клонился к вечеру, а у всех троих во рту не было и маковой росинки. В деревне им в гостеприимстве отказали, а идти охотиться по лесам было небезопасно: кажется, тут было воеводское владение. Но, вот носов путников достиг заманчивый запах — тянуло из харчевни, стоящей неподалёку. Многие господа поспешно устремлялись туда, и многие выходили с маслеными губами — судя по всему, довольные едой.

Возле заведения имелся обширный двор, в котором гуляла жирная птица, молодые свиньи и бараны. В стороне полная кухарка бестрепетной рукой срубала гусям и уткам головы. Из труб, несмотря на довольно тёплую погоду, коромыслом шёл дым. У входа стояли привязанные лошади, лёгкие возки и громоздкие кареты занимали массу места.

— Вот они, радости жизни. — потянув носом, заявил Кирбит.

— Что толку-то. — неохотно отозвался Долбер. — Денег-то у нас всё равно нет.

— А что, ваш товарищ не умеет делать золото из навоза? — невинно спросил кочевник.

Он первый направился к харчевне, спешился и привязал коня. Затем снял свою лисью шапку и скинул тяжёлый халат. Всё это Кирбит запихал в седельную сумку. Под халатом у него оказалась богатая рубаха-косоворотка красного атласа с вышитым золотом воротом, подпоясанная шнуром с кистями. Пригладив свои чёрные волосы, сын степей полюбовался на себя в маленькое зеркальце и направился ко входу. Выглядел он теперь, как купец Мизгирь в загуле. Только жёлтые глаза слегка портили картину.

— Я, конечно, не Крёз, но кое-что имею в карманах. — заявил он своим спутникам, входя в харчевню. — Не стоило бы делать одолжение, но всё же мы товарищи по несчастью — у нас похитили невесту!

Последние слова были сказаны так громко, что привлекли к троим путешественникам внимание. Так что, когда Лён и Долбер, не слишком довольные выходкой спутника, вошли в помещение, на них уже таращилось немало глаз.

Мерзавец Кирбит расселся на виду и осмотрел низкий зал, набитый едоками.

Было тут довольно темно, жутко душно, а с кухни несло жаром, как из драконьей пасти. Публика была тут разношерстной: и богатые путешественники, и ремесленники, и какие-то подозрительные личности, которые о чём-то громко спорили.

— Кормить нас будут?! — тут же потребовал Кирбит.

— А у тебя деньжата есть? — прищурившись, спросил хозяин.

— Ювелирные изделия берём? — осведомился тот и вытащил из заветного мешочка пару серег с бирюзой.

— Вот вы меня ругаете всё время, — сказал он Лёну, — даже выгонять хотели. А, если бы не я, вам спать бы под кустом да на голодное брюхо.

— Ворованным платишь? — тихо ответил несговорчивый Долбер.

— Награбленным. — поправил его Кирбит. — А ты не хочешь, так не ешь — чего себя неволить?

Лён чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что обязан ужином демону, но решил не придираться и наесться до отвала — в конце концов принял же он гостеприимство матёрых мутузников. Долбер тоже поначалу смущался, но голод взял своё — он принялся с аппетитом поедать и кашу с маслом в плошке, и пироги, и жареную курицу и запивать всё сбитнем.

Кирбит наелся быстро и начал приставать к соседям:

— Послушайте, месье…

— Чего? — не понял бородатый дядька.

— Я не рассказывал занятную историю про то как один заморский принц женился на козе?

Узнав, что не рассказывал, сын степей немного удивился, но за уговорами собравшихся решил особо не ломаться и рассказать историю с начала до конца.

Ну, в общем, начало в таких случаях обыкновенное: родился у одного короля потомок. Вот мальчик вырос и стал задумываться о женитьбе. А надо то сказать, что была у его папы обширная библиотека — аж целых двадцать две книги. Сам король не охоч был до чтения, да и буквы едва одну от другой отличал. Не королевское это дело — знать алфавит. Всего королю требовалось знать две буквы: А и Е. Это означало: аз есмь. Мальчик с детства так часто слышал от отца эти два слова, что решил, будто это его имя. В конце концов все привыкли к этому и сами стали называть его ненастоящим именем, только слегка его облагородили, и звали принца Каземиром.

Так вот, принц Каземир был смышлёным малым и к девяти годам освоил алфавит, а потом пошёл и прочитал всю мамину библиотеку. Да, всё это собрание рыцарских романов принадлежало покойной королеве.

Освоив комплекс рыцарских манер, умение благородно выражаться и уяснив значение носовых платков, наш принц решил, что него настало время отыскать себе объект, достойный воздыханий. Малец грезил о большой любви и собирался пойти и победить какое-нибудь страшное чудовище с тем, чтобы непременно жениться на спасённой даме. Да, это у него застряло крепко в голове, что от чудовища до дамы рукой подать.

С таким прекрасным настроением он надевает фамильные доспехи, счищает с папиного палаша полпуда ржавчины, седлает добрую коняшку и выезжает из ворот.

Как водится, попался Каземиру древний старец — прямо за воротами, недалеко совсем — и начинает под шарманку рассказывать про то, как некая прекрасная принцесса попала в плен к чудовищу и что только храбрый рыцарь без страха и упрёка сумеет королевишну спасти. Лишь надобно пойти сегодня ночью в чисто поле и там стоять столбом до самого утра. Чудовище, понятно, попытается спугнуть героя да отогнать его подальше. Ну тут уж, принц, держитесь, что есть мочи. И помните, мой милый, что на ваши очи коварное чудовище наложит страшное заклятье: не верьте, принц своим очам. То, что вам покажется кустом, на самом деле лес дремучий. Увидите на поле махонькую ямку — ногою не ступайте, а то провалитесь сквозь землю к антиподам и будете, мой принц, всю жизнь ходить ногами кверху! Но, самое главное заклятье наложено на несчастную принцессу. И тут уж будьте, принц, достаточно учтивы, не уроните рыцарскую честь. И ещё вот что: надобно вам, милый принц, обвенчаться с заколдованной принцессой до полудня, а то не выйдет ничего.

Вот Каземир, наставлен столь подробно, идёт во чисто поле, становится столбом с мечом в руках и верой в сердце и терпеливо ждёт явления чудовища. Тут ночь настала — тишина стоит. А страшно-то как, аж в пятках всё трясётся! Наш малый понимает, что смерть недалеко и начинает возносить молитву.

— Ой, пень-колода, будь со мною добрым, уж защити меня от страшного страшилища!

Молчит колода — ни гу-гу! А Каземир соображает: раз молчит, значит согласился! И дальше просит:

— Уж ты, ракитный куст, гляди, что позади меня, а то у меня глаза-то спереди растут! Неровен час чудовище припрётся, да сзади-то и подползёт. Уж ты, родимый, веткой хоть качни!

Молчит ракитный куст, поскольку ветра нет, а Каземиру то надежда: раз не возражает, значит обещал!

Опять стоит и ждёт, а ноги-то устали. Да ладно, думает, увидит что ли кто, если он немного посидит. Сначала сел, потом прилёг. Тут веки у него сомкнулись и видит принц наш чудный сон.

Снится ему, что стоит он на посту и глаз ни на минуту не сомкнёт. И смотрит: издалека как будто облачко летит. А на облачке красавица сидит и так нежно ручкой машет. Неуль она! — возрадовался Каземир и ловко так вскочил с земли и воспарил навстречу ей. Так они летали вместе до утра, и принц никак не мог досыта наглядеться на свою принцессу. Влюбился он до полного беспамятства, и всё рассказывал ей сказки из маминых из книжек — всё исключительно про верных рыцарей и обиженных чудовищем принцесс.

Тут она ему и говорит: ах, принц, придётся мне с тобой расстаться.

Как, почему?! Зачем расстаться?!

А она ему печально молвит: скажу вам честно, как на исповеди — другому бы я не созналась! — что заколдована я страшным чародеем и должна смиренно ждать три года и три месяца, пока сойдёт с меня заклятие. Но, всё получится быстрее, если найдётся верный молодец, который женится на мне, не глядя на мой ужасный вид.

Помилуйте, принцесса, да разве этакое дело остановит мою решимость?! А если я возьму и ваше чудище ужасное одолею в поединке — тогда с вас чары не спадут?

Нет, спасть не спадут, но срок существенно уменьшится. Да и то сказать: не столь важно, как я выгляжу, главное, что я в душе прекрасна. Идите, принц, и победите страшное чудовище, которое скоро явится на луг. Так что, просыпайтесь, верьте мне и ничего не бойтесь.

Проснулся Каземир, лежит ни жив, ни мёртв — чудовища боится. А оно уж тут как тут! Явилось само, рыскает по полю, ищет молодца. Шумит, храпит, ревёт, копытом землю роет.

"Никак я с Минотавром повстречался!" — догадался принц, вспомнив одну картинку из маменькиной книжки.

— Ну, чудо-юдо рогатое! — осерчал он. — Сейчас я тебе вломлю, чтобы знал, холера, на кого нарвался!

Тут Каземир вскочил да как кинется с папашиным мечом на страшную зверюгу! И вот ведь незадача: попал ногою в ямку, упал и ткнулся лицом во что-то странное. Поднял он голову, а ничего не видит! Глаза залеплены какой-то дрянью!

"О боги! Злой волшебник ослепил меня! Я погиб!"

Да, вот такое подлое злодейство. Хотел наш принц крикнуть — мол, иди сюда, скотина, я тебя сейчас сражу — а рот не раскрывается. То есть раскрывается, но что-то всё время попадает на язык — опять какие-то неведомые чары положены на принца. Он хочет крикнуть, а вместо этого получается нечто вроде "ммммм!".

Он кричит:

— Ммммм!!!

Ему в ответ:

— Ммммм!

Издевается, понятно!

Принц не понял, с кем схватился. Что-то его тычет в бок, колотит в голову. Он думает: не попасть бы к антиподам! А то придётся ему к венцу идти на голове! Ногами кверху! Да как схватился за минотавровы рога!

Наш малый даром, что мечтатель — силён он был не по уму. Короче, своротил зверюге шею, причём даже обошёлся без папиной железной зубочистки.

Только вот что, пока он там возился с Минотавром, колдовские чары к глазам его присохли. Так что рот он кое-как прочистил, а вот смотреть чтобы — как слепой.

— Принцесса, где вы! — кричит он. — Мне вас не видать!

— И мне-еее! И мне-ееее! — кричит принцесса.

Он ползком в обход куста, два раза провалился в ямку, так что уже даже не поймёт: у антиподов он или уже обратно.

— Принцесса, кажется, я вас нашёл. — бормочет он, обнаружив длинную верёвку. — Злодей вас привязал, как Андромеду! Мне жаль, что я его так быстро победил.

— И мне-еее! И мне-еее! — кричит принцесса.

И вот нашёл он свою суженую на другом конце верёвки, первый-то был к колышку привязан.

— Пойдёмте, дорогая. — сказал ей Каземир, натягивая за собой верёвку, потому что сердцем он был рыцарь и не мог себе позволить ощупывать руками даму. — Нам надо торопиться, чтобы успеть до полудня отыскать священника и обвенчаться. А то мне будет очень неприятно, если мы к венчанью опоздаем.

— И мне-еее, и мне-еее. — сказала дама.

Вот вывел он принцессу на дорогу — как добрался, сам не знает. Да ещё принцесса упиралась.

Вышел, сел на обочину и стал ждать — не пройдёт ли кто да не отведёт ли его в церковь, а то чары колдовские совсем глаза заклеили. И мухи что-то разлетались.

Вот слышит: идёт какой-то путник, палкой по дороге тюк да тюк.

— Эй, путник! — крикнул принц. — Не отведёшь ли меня в церковь? Мне надо срочно обвенчаться!

— А кто невеста? — спрашивает тот.

— Не видишь разве?! Вот она, со мною!

— Не, я не вижу. Я слепой с рождения. И вообще, я не путник, я монах-отшельник.

— Святой отец, скажите, до полудня далеко?

— Я сам не знаю, для меня что день, что ночь — едино всё.

— Но как же так! — рыдает принц. — Я победил чудовище и спас принцессу. А если до полудня не женюсь, то всё пропало!

— А что пропало?

— Всё пропало!

— Ну ладно, сын мой, помогу тебе по доброте душевной.

И обвенчал его с козой.

Хохот ещё долго перекатывался по харчевне, даже хозяин и его прислуга — молоденькая девчонка-повариха — пришли послушать сказочку Кирбита. Не смеялись только Лён и Долбер. Последний был вне себя от гнева и то и дело хватался за нож — он полагал, что негодяй потешается над ним. Но самый вид стола, заставленного посудой из-под угощения, остужал его пыл и вынуждал терпеть — подлец Кирбит ловко использовал свою услугу. А сын степей уже вовсю гулял в большой компании, целуясь и братаясь с новыми друзьями.

Лён уже подумывал, не улизнуть ли втихаря, да не переждать ли у плетня, как вдруг створки двери распахнулись и на пороге возник собственной персоной князь Ромуальд Квитунковый. Вид у него был несколько помятый, рукав оторван, под глазом ссадина. Но выглядел он до того спесиво, что Кирбит с компанией слегка примолкли, разглядывая нового посетителя харчевни.

— Что вам угодно, сударь? — подбежал к нему хозяин.

— Меня зовут князь Ромуальд. — ответил тот. — И попрошу называть меня паном.

Тут в компании раздался громкий хохот — все они были уже порядком пьяны, а тут ещё Кирбит чего-то нашёптывает им на уши да кивает с хитрым видом на молодого пана жениха.

Новый посетитель не удостоил гуляк взглядом, он важно прошествовал к свободному столу, сел, подбоченясь, и закрутил ус. Своих старых знакомцев он не заметил — те сидели в углу.

— Хочу шепнуть вашей милости, что тут небезопасно. — ласково сказал ему какой-то господин, подсаживаясь рядом. — Вон те ребята промышляют на большой дороге, а у пана неплохой зипун.

— Что б ты понимал. — сквозь зубы ответил пан. — Зипун! Да неплохой ещё! Да ты хоть знаешь, в каком богатом доме живёт мой отец?! И пятеро братьев!

И так выложил доброму дяде всё про себя. Как отец его всех своих сыновей устроил: старший наследует имение, второй имеет духовный сан, третий работает на адвокатскую контору, четвёртый содержит лавку, пятый в чине хорунжего.

— А ты у нас кто, пресветлый пан? — нежно спросил вежливый собеседник.

Тут Ромуальд как ни дулся, как ни зажимался, всё же проболтался слово за слово, что рассчитывает он на выгодную женитьбу, для чего и прибыл в эту холопскую страну. Ромуальд непременно задумал стать главою рода и возвеличить в этой языческой стране добрую фамилию Квитунковых. И, кроме того, он считает, что его народ несёт некую священную миссию на земле, поэтому чувствует себя апостолом, идущим дать свет варварам и вандалам. Поэтому он собрал с собой некоторые средства и отправился свататься к дочери одного из местных землевладельцев. Конечно, ему, родовитому шляхтичу, не слишком лестно родниться с дикарями, но это всё же шанс и неплохой. Отец невесты дал согласие, и дело уже шло к обручению, но тут с большим войском явился злобный чародей и колдовством похитил молодую деву. Было у Ромуальда сражение с чернокнижником проклятым — вот, рукав порвался. Нанёс он гнусному злодею удар своим мечом. А тот железной рукавицей ударил Ромуальда в глаз, да так нечестно — даже не предупредил! А потом обернулся чёрным дымом и вылетел прочь, унеся с собою ромуальдову невесту. А она уже по местному обычаю налила пану Квитунковому в бокал священного славянского вина, потому что её отец умолял Ромуальда не тянуть до завтра и обручиться поскорее. Конечно, вся эта затея с вином есть пережиток языческих понятий, но Ромуальд намерен править твёрдою рукою и с момента передачи власти ввести здесь обычаи цивилизованного мира. Для этого он пригласит сюда своего второго брата, чтобы тот возглавил епископальное правление. Третий брат введёт здесь понятие юридического права и будет заседать в суде, четвёртый наладит торговые отношения, пятый под своим началом соберёт войска и будет главным генералом. Так что, считайте, начало нового порядка уже положено. Осталось малое — найти невесту.

Пока он говорил всё это, компания Кирбита подобралась совсем близко и уже с хищническим интересом заглядывала в карманы молодого пана. А сам Кирбит тихонько смылся, причём не заплатил за стол.

— Кажется, сейчас пана Квитункового начнут венчать на царствие. — тихо проговорил Лён.

— Пусть Квитунковый сам свои дела решает. — ответил Долбер. — А вот Кирбит удрал. Чем будем платить за стол?

Дело было в самом деле скверно, и Лён, проклиная про себя предателя Лембистора, а заодно и себя за то, что купился на его обещания, прибег к любимому магическому трюку. Он охватил себя и друга завесой незаметности, и они убрались прочь из харчевни, пока все посетители и прислуга млели в ожидании потехи.

***

— Может, этот степной пройдоха наконец оставил нас? — выразил надежду Долбер, когда после нескольких часов, проведённых в сёдлах, два товарища заехали в какую-то каменистую пустошь.

— Едва ли. — сказал Кирбит, выезжая на своей лошади из-за большого камня, стоящего торчком. — Мне с вами по пути — чего же бегать?