"Продажная любовь" - читать интересную книгу автора (Джеймс Джулия)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Елена Константис говорила по-гречески, чтобы Энн и Тина не могли участвовать в разговоре. Энн была этому рада. Можно разговаривать только с Тиной, обсуждать с ней предстоящую свадьбу и не обращать никакого внимания — ни малейшего — на человека, к которому особенно внимательна Елена Константис.

Энн по-прежнему была во власти гнева и ужаса. Ей хотелось остаться у себя, не мыть лицо, не причесываться, не идти вниз. Слишком трудно было контролировать себя, трудно выносить присутствие Никоса…

Елена вдруг перешла на английский, обратившись к Энн:

— Вы новая няня малыша Ари?

— Я его тетя, я гощу здесь. У меня нет квалификации профессиональной няни.

— Ну конечно, даже при таких великодушных хозяевах няня не может покупать дизайнерскую одежду. — Гречанка оглядела Энн и удовлетворенно добавила: — Мне нравится ваш костюм. У меня было что-то подобное, когда появилась эта коллекция. Когда же это было? Наверное, лет пять назад. Вряд ли это еще модно!

— Иногда у моды длинная жизнь, — туманно ответила Энн.

Длиннее, чем у тех, кто это покупал…

От непрошеной мысли сжалось горло, затуманились глаза. Сдерживая слезы, она отвела взгляд в сторону и увидела, что Никос смотрит на нее, вернее, на ее одежду.

Губы Энн сжались. Давай, зло подумала она, считай все до последнего пенни, будет за что презирать меня!

Да какое ей дело, что он о ней думает?

Я не должна — не позволю себе — быть несчастной оттого, что он меня презирает. Этот человек так страшно оскорбил меня сегодня. Ему нужен только секс. Бриллиантовое колье — и я стану плясать вокруг него? Он считает меня женщиной такого сорта.

И страдать из-за него?

Эти мысли помогли ей успокоится. Не иметь с Никосом Теакисом никаких дел. Ей хватило сил выстоять, когда он, сидя на кровати, потянулся к ней и ее тело охватило знакомое волнение.

Так и будет!

С трудом удалось дождаться конца обеда. Но этой ночью, в прекрасной гостевой комнате, она чувствовала себя ужасно одиноко.

Сейчас Никос не один. Почему-то это усиливало боль, хотя ей должно быть безразлично. В эту ночь он в компании другой женщины, теперь Елена испытает блаженство от его прикосновений, поцелуев, ласк, объятий.

Душевная боль возвращалась, убедить себя, что ей это безразлично, оказалось трудно. Она беспокойно ворочалась в кровати, мечтая о спасительном сне. Но и сон — когда наконец удалось заснуть — не принес покоя. Сменяли друг друга мучительные видения, и почему-то слышался шум вертолета.

Утром она узнала, что у вертолета Теакисов ночью действительно была работа. Сначала отвезли Елену Константис в Махос, потом, раним утром, улетел Никос.

— Он сказал мне, что у него дела в главном офисе, он вернется к свадьбе Тины, — пояснила миссис Теакис.

Энн постаралась скрыть радость.

Несколько дней ей удалось целиком посвятить Ари. Днем она снова и снова повторяла себе, как это замечательно — получить такую передышку. Но по ночам память-предатель возвращала ей в мечтах чувственное дивное блаженство его объятий. Мучила бессонница, болело все внутри, но она твердо знала, что должна от этого избавиться…

Семья Тины намеревалась приехать накануне свадьбы. За день до их приезда, придя к обеду, Энн обнаружила, что вернулся Никос. Она-то думала, что у нее в запасе еще двадцать четыре часа вольной жизни. Но нет…

Вероятно, поэтому сердце на миг куда-то провалилось. Вовсе не потому, что он так убийственно хорош и эта красота обжигает ее, а взгляд, затененный длинными пушистыми ресницами вызывает дрожь в коленях.

Нет! С этой слабостью надо бороться. Смотреть на Никоса Теакиса, как смотрит на него Тина. Потрясающе красивый мужчина, при взгляде на которого млеют все женщины, но не она. Она холодна — абсолютно холодна.

Никаких эмоций. Ни в малейшей степени.

— Энн, дорогая, вот и вы, — голос Софии Теакис привел ее в чувство.

Справиться с волнением помогла и бегущая к ней маленькая фигурка.

— Дядя Никки вернулся, скоро приедет доктор Сэм, и меня не отправят спать, я буду обедать со всеми, так дядя Никки сказал!

Энн присела, чтобы поймать Ари в свои объятия. Счастье, что малыш будет за обедом!

Потом прибыл Сэм в сопровождении Тины. Они чудесно смотрелись вместе. Счастливая Тина, подумалось Энн. Но надо сосредоточиться на том, чтобы не смотреть на Никоса.

И это удалось — главным образом благодаря Ари, который был в центре внимания. Возбуждение от присутствия на взрослом обеде дало о себе знать, через некоторое время глазки Ари стали сонными. Энн кивнула Тине и отправилась с ребенком в детскую.

По крайней мере, думала девушка, Никос так же игнорировал ее, как она его. Дальше станет легче — приедет семья Тины, в таком многолюдье проще будет избегать этого человека.

На следующее же утро ее надежды были разбиты.

За завтраком Энн продолжала не замечать Никоса, хотя это было почти то же, что не замечать шакала, ждущего своего часа.

— Энн, дорогая, для меня было бы огромным удовольствием подарить вам платье для свадебного торжества, — сказала миссис Теакис.

— О, нет-нет, огромное спасибо, я на всякий случай привезла вечернее платье.

— Новое доставит вам удовольствие, — улыбнулась миссис Теакис.

— Спасибо, но у меня прекрасное платье, уверяю вас, — ей не хотелось, чтобы хозяйка дома тратила на нее свои деньги и чтобы у Никоса было еще одно доказательство, что она ждет от семьи Теакис подачек.

Услышав следующие слова миссис Теакис, Энн порадовалась своему отказу:

— Никос сегодня собирается в Афины, он возьмет вас с собой и поможет выбрать платье.

— Нет-нет, спасибо.

Миссис Теакис сменила тему. Но когда Энн после завтрака пошла к себе, ее остановили у двери комнаты.

— Покажите мне это ваше платье, — прозвучал сзади краткий бесцеремонный приказ, хотя и смягченный обращением на «вы».

Обернувшись, она увидела Никоса.

— Мама слишком тактична и не может сказать, что не хотела бы, чтобы вы надели что-нибудь неподходящее на свадебный прием. Если я не смогу переубедить ее — нравится вам это или нет, — мне придется согласиться на ее предложение, — сказал он с нескрываемой неприязнью.

— У меня прекрасное вечернее платье, большое спасибо.

— Об этом мне судить, — мрачно произнес Никос и прошел в комнату мимо Энн.

Было тяжело видеть его здесь. Он, как всегда, царил в любом пространстве. Последний раз он был в этой комнате в ту ночь, когда пришел за сексом…

Чтобы избежать немыслимой перспективы совместной поездки в Афины, она молча подошла к шкафу и нашла вечернее платье. Очень красивое — из турецкого шифона, с многослойной юбкой. Одно плечо открыто, на другом — широкая драпированная полоса. Первоначально декольте в платье было больше, чем ей не нравилось, и она сделала складку. А еще на юбке сбоку был разрез от бедра, который она тоже уменьшила, старательно сшив два клина.

Услышав позади себя проклятие, она вздрогнула. Никос выхватил платье из ее рук.

— Где вы это взяли? — прорычал он.

Энн настороженно молчала, не понимая эту необъяснимую вспышку гнева. Он ответил за нее:

— Не трудитесь лгать! Я сразу же узнал его! Ваша сестра была в нем в ту ночь, когда она вцепилась своими алчными когтями в моего брата!

Энн ошеломленно смотрела на Никоса. Его глаза горели гневом. Он бросил платье на пол, и Энн, коротко вскрикнув, инстинктивно дернулась поднять. Сильные руки схватили ее за локти, не давая шевельнуться.

— Вы специально это планировали? Пройтись в этом платье передо мной, перед моей матерью!

— Я не представляю…

— Не представляете? Зачем же привезли его сюда?

— Потому что красивое платье, и все. Я не думала… — она перевела дыхание, — я не думала, что вы его узнаете.

Как он вообще мог узнать его? Откуда ему известно, в каком платье была сестра, когда познакомилась с его братом?

Он издал стон отвращения:

— О, это платье навсегда врезалось в мою память, не сумею забыть. Особенно запомнилось, как ваша сестра снимала его передо мной.

У Энн было такое ощущение, будто у нее внутри появился огромный кусок льда.

Глаза Никоса стали совершенно черными.

— Однажды в Монако мы с Андреасом были приглашены в круиз на яхте. Владелец яхты — бизнесмен, мы вели с ним переговоры — любил приглашать на борт девочек — на случай, если кто-то из гостей приедет один и захочет развлечься. Понятно, каких девочек. Которые любят развлекаться на подобных вечеринках за чужой счет. Правда, они расплачиваются по-своему, — он возмущенно фыркнул. — Ваша сестра наметила меня с самого начала. Такие девушки только кажутся неискушенными — она выяснила и знала точно, кто я, сколько стою и что я в этом круизе без женщины. Только в одном ошиблась: меня не интересуют девушки вроде нее. Мое безразличие не отпугнуло ее, она приняла его как вызов. В последнюю ночь, когда мы плыли обратно в Монако, я вернулся в каюту и застал ее там. Она ждала меня. В этом наряде.

Он посмотрел на злосчастное, платье, валявшееся на полу, потом перевел взгляд на Энн.

— Она направилась ко мне, на ходу снимая платье. Я резко велел ей одеться и уйти. Поняв, что со мной ей ничего не светит, она зло сказала, что заставит меня пожалеть о том, что я отверг ее. На следующий день я узнал, что она с Андреасом.

Его глаза превратились в узкие щелки, и ледяным голосом он процедил:

— Ваша сестра — сволочь, вцепилась в моего брата от злости, из мести, потому что я отказался покупать ее тело за бриллианты!

Как вынести страшные слова, поверить этому жуткому рассказу… Энн с трудом нашла в себе силы заговорить:

— Она любила Андреаса, я знаю. Я видела их вместе.

— Деньги она любила. Состояние Теакисов. Из-за этого и забеременела.

Сейчас Никос выглядел точь-в-точь таким, каким она увидела его четыре года назад. Энн медленно перевела глаза на платье. Затем снова на Никоса. Его лицо оставалось застывшим.

Было страшно подумать о мире, в котором жила Карла, сделав себя игрушкой богатых мужчин, платя за роскошную жизнь…

Я никогда не хотела думать так о Карле. Слишком отвратительно, слишком постыдно. Но Никос видел собственными глазами…

Она медленно наклонилась, подняла платье и тихо произнесла:

— Я не надену…

— Нет. Наденьте, Энн. Наденьте и взгляните в зеркало. Увидите себя. Вы как ваша сестра — красивая внешность, но внутри…

Он плотно сжал губы и, не говоря больше ни слова, вышел.

Энн была потрясена. Никос приоткрыл завесу, которую она полуосознанно предпочитала не поднимать. Догадывалась, что под ней скрывается, и не хотела видеть. Но это зло существовало. Неизгладимо. Пороча память сестры.

Неудивительно, что он так сильно ненавидел ее.

Эти мысли не отпускали, преследовали ее. Она пыталась заглушить их, но они возвращались снова и снова.

Она старалась отвлечься. Помогала предсвадебная суета. Сначала Энн занималась с Ари, потом знакомилась с семьей Тины, потом обедала в большой компании. Всеобщее внимание сосредоточилось на Тине, так что легко было оставаться в стороне и уделять внимание Ари.

Следующий день проходил почти также. Вилла казалась очень многолюдной. На ланч приехал Сэм, и Ари попал в свою стихию. Он представлял Сэма тем родственникам Тины, которые впервые видели жениха:

— Это доктор Сэм. Но не такой доктор, который лечит, когда животик болит. Он доктор для старых вещей. Очень старых. Старше, чем йа-йа.

Конечно, это вызывало дружный смех у всех, включая миссис Теакис. Она, как и предполагала Энн, была исключительно радушной хозяйкой. И ее сын тоже — приветлив, искренне любезен, никакой заносчивости и высокомерия. В нем не видно было богатого человека, который снисходительно общается с родственниками своих служащих.

Энн поймала себя на том, что она исподтишка наблюдает за Никосом. Он разговаривал, улыбался и смеялся свободно и раскованно, и почему-то ей было больно это видеть.

Она специально старалась держаться незаметно, не вызывать к себе интерес, не переключать на себя разговор. Но в какой-то момент к ней обратилась мать Тины:

— Для Тины большое облегчение, что вы здесь. Отвлечете внимание Ари, когда она уедет.

— Тине не стоит сильно волноваться. Ари привыкнет к ее отсутствию. В отличие от взрослых дети в его возрасте легко привыкают к новым обстоятельствам.

— Надеюсь, вы правы, — с сомнением сказала женщина.

Энн хотелось успокоить ее:

— Моя мама умерла, когда мне было четыре — возраст Ари. Я почти ничего не помню о ней и, уж конечно, о ее смерти. Все мои «воспоминания» — это рассказы сестры. Карла — мать Ари — перенесла все очень тяжело. Ей было девять.

— Как это горько! И, конечно, для вашего отца.

— Его с нами не было. Он ушел, когда я родилась.

— Боже, какой ужас! Две маленькие девочки остались одни. Что же с вами было?

Эту тему Энн предпочла бы не обсуждать. Но в матери Тины была столько сочувствия и симпатии, что она кратко ответила:

— Нас отдали в семью. Нам очень повезло, что нас с Карлой не разлучили. Так часто случается, когда детей устраивают в семьи.

— Должно быть, вы с сестрой были очень близки?

— Да.

Энн больше нечего было сказать. Она посмотрела в сторону и увидела, что на нее внимательно смотрит Никос. Со странным выражением лица. Она быстро отвернулась. В этот момент, к ее облегчению, миссис Теакис заговорила на другую тему.

В день свадьбы Тины было тепло и солнечно. Вилла и дивные сады вокруг смотрелись сказочно. Гражданскую церемонию регистрации брака проводили в Махосе городские власти. После этого Тина и Сэм вернулись на виллу. Венчание по канону англиканской церкви проходило в сооруженном на большой террасе просторном бельведере. К англиканской церкви принадлежали семьи Тины, Сэма и их друзей, также как и семья Теакисов. Венчал дядя Сэма.

Энн сидела рядом с миссис Теакис, держа на коленях прелестно одетого маленького Ари. С другой стороны оказался Никос — менее удачное соседство. Она старалась держаться от него подальше, но само его присутствие давило, она ощущала это всю церемонию. Но иногда, несмотря на это давление, зрелище поглощало ее. Красота действа и просветленные лица молодой пары, любовь и счастье, отражавшееся в глазах обоих, трогали и умиляли. И теплые слезы радости к концу церемонии уже не удавалось сдерживать. Энн старалась незаметно промокнуть их пальцем. Потом ей тихо вложили в руку шелковый платок.

— Мама и Эфимия лучше подготовились, — прошептал на ухо тихий голос.

Энн посмотрела на пожилых женщин. Никос был прав — обе не пытались скрывать растроганности, спокойно прикладывая платки к глазам. Переводя глаза на молодых, Энн увидела лицо Никоса. Трудно было назвать чувство, с которым он смотрел на Тину и Сэма, но явно это было приятное чувство. Ощутив ее взгляд, он повернулся к ней с тем же выражением.